Buch lesen: «Невыносимый»
Глава 1
Тая
Весь распорядок в офисе нашего холдинга перевернулся вместе с приходом нового босса. Сегодня меня здесь вообще не должно быть. У меня отпуск. Но начальство решило, что много отдыхать вредно. Приказано явиться всем, без исключения. О чем сообщили лишь час назад. И теперь я, вместо того, чтобы идти с сыном на каток в парк, рассматриваю себя в зеркало лифта. В одной руке у меня снятое еще в холле красное зимнее пальто, а другой я поправляю одежду, спешно нанесенный макияж и убираю выпавшие из заплетенной косы влажные из-за снегопада пряди светлых волос. И уже на выходе замечаю на спине блузы отпечаток детской ладони, оставленный белой краской.
– Вот же… – не сдерживаюсь, понимая, что на этот раз прозрачно-бежевой ткани пришла точно хана.
Но губы все равно растягиваются в непроизвольной улыбке. Все-таки не умею я по-настоящему сердиться на моего мужчину. К тому же пятно легко скрыть за завесой распущенных волос, чем и занимаюсь, пока иду в сторону главного конференц-зала.
В пункте назначения я нахожу больше десятка человек, на чьих лицах царят одновременно взбудораженность и подавленность. На вопрос о том, что происходит, слышу:
– Нас всех уволят!
Тамара Станиславовна – одна из тех, кто работает здесь давно, она не станет паниковать на пустом месте, поскольку замечательный специалист, так что в ее словах есть доля правды. С момента смены власти в нашей компании прошли едва ли сутки, а наш генеральный директор уже снят с должности. И не один, а вместе со своими заместителями и их прихлебателями.
– А девочки говорят, он красив, как бог, – кокетливо протягивает стоящая в стороне от нее Лиза – секретарь бывшего босса.
Вот же счастливая – вечно летает где-то среди облаков. Порой, кажется, начнись апокалипсис, она все равно будет мечтательно вздыхать о каком-нибудь красавчике. Впрочем, это ей нисколько не мешает ответственно подходить к своей непосредственной работе. Уникум, а не девушка, как по мне.
– И настолько же жесток, – кривит губы все та же Тамара Станиславовна.
– А вы, что? Уже с ним знакомы? – заинтересовывается еще одна девушка, но уже из бухгалтерии.
– Наслышана, – важным тоном отзывается женщина, демонстративно отворачиваясь ото всех, делая вид, что февральский снегопад за окном интересует ее куда больше.
На дальнейшие расспросы она строит «умное» и «знающее» лицо, но делиться информацией не спешит. Да и ладно. Лично меня все равно больше интересует не то, кто и насколько красив или жесток, а чем нам грозит смена власти. Все ли останутся на своих рабочих местах? С учетом моего не самого долгого периода работы в компании – всего шесть месяцев – так себе перспективка вырисовывается.
А народ прибывает и прибывает. Назначенное время подходит к нулевой отметке. В конференц-зале становится слишком душно из-за того, сколько персонала здесь собирается, несмотря на работающий кондиционер.
Проходит еще не менее получаса, прежде чем к нам присоединяется новое действующее лицо. Точнее, четыре. Тот, кого мы все, собственно, ждем, и еще трое. Двое амбалов с внушительными стопками папок, а также одна рыжая… кхм… в общем, на ее длинных ногах сосредотачивается все внимание присутствующих. Очень уж заметно выделяются они на фоне двенадцати сантиметровой шпильки и черного платья минимальной длины. Все пялятся исключительно на нее. Я же…
Я будто падаю в бездонную пропасть прошлого. Лечу на всей скорости вниз, отчаянно пытаясь зацепиться хоть за что-то и не имея на то возможности. Ведь это не может быть правдой! Это не может быть он! Только не он! И вместе с тем, я, как никогда ясно, понимаю, что так оно и есть. Игнат Орлов. Известный бизнесмен. Очень влиятельный человек. И просто тот, кто разрушил мою жизнь до основания, сам того не ведая. Здесь. Своей собственной великой персоной.
Как такое возможно?!
– Здравствуйте…
– Добрый день…
Все здороваются с ним наперебой, всячески выражая почтение. У меня же язык к небу словно прилип. В голове мелькают образы прошлого один за другим, кружатся в хороводе из хаоса, а вместе с ними и обстановка вокруг. Я крепче сжимаю в руках свое пальто и мысленно убеждаю себя не поддаваться накатывающей панике. Но она никак не желает отступать.
Ну, вот все-таки как? Как такое возможно? То есть, как – понятно. Наверное. Другой вопрос: что он здесь делает?! Неужели, как-то узнал о Максе? И если да, то что предпримет? Господи, дай мне сил в таком случае, и побольше! Если и правда знает. Но тогда почему сразу не пришел ко мне? Получается, не в курсе?
Столько вопросов. И ни одного ответа. Да и проносятся эти мысли в моем многострадальном разуме за считанные мгновения, сметенные звуком давно позабытого голоса:
– Здесь не все.
Негромкое. Холодное. Безразличное.
В кожу словно множество ледяных осколков впивается, царапая и оставляя на своем месте обжигающие и кровоточащие следы, пока Игнат осматривает всех и каждого, а я – его.
А он все такой же. Как там Лиза сказала? Красив, как бог? Очень точное определение. Возраст только добавил этой самой красоты его совершенным, по-аристократически правильным чертам лица. Сколько ему сейчас? Тридцать два, кажется. Выглядит чуть старше. И взгляд полночно-синих глаз тяжелее прежнего. Только полуулыбка, вернее ее подобие, та же, полная насмешки, мрачности и обещания. Как напоминание о том, что таким, как Игнат Орлов, можно восхищаться лишь на расстоянии, но ни в коем случае не приближаться и не сближаться. Съест и не подавится. Истинный зверь. Вот и черный костюм классического кроя не способен в полной мере скрыть силу и мощь его тренированного тела, которые невидимыми волнами исходят от него по всему конференц-залу, вынуждая трепетать перед ним против воли.
Он не перекачен, нет, несмотря на кажущиеся излишне широкими затянутые в пиджак плечи. Видела я шкафчиков, у которых мышц в теле больше чем мозгов. Например, те, что с ним пришли. В Игнате как раз все сбалансировано. Ум и физическая выносливость. Тем опаснее стоящий передо мной. Витающий в воздухе морозный аромат парфюма с морскими нотками только усиливает это ощущение, отчего я мысленно повожу плечами.
Давно позабытый страх резко давит на сердце, вынуждая хватать ртом воздух с еще большим усердием, чем прежде. Или это просто я забываю, что надо дышать? Как надо дышать. Хотя лучше бы я вовсе не дышала на самом деле. Потому что тогда бы я точно знала, что мне ничего не грозит. А вот так…
– Господи… – все же вырывается из меня.
Не так уж и громко, но Игнат слышит. Цепкий взгляд впивается, подобно тысячам игл. Он выгибает бровь. Я же отворачиваюсь и по-прежнему пытаюсь прийти в себя, осознать, что все это по-настоящему. А еще порадоваться тому, что меня, похоже, не помнят. Но я все равно не расслабляюсь. Потому что стоит только представить, что будет, когда он поймет, узнает… Нет! Нельзя этого допустить! Ни в коем случае! Это будет крах всему, за что я боролась все эти пять лет!
Последние мысли помогают окончательно взять себя в руки и сосредоточиться на настоящем. А в нем:
– Все, Игнат Алексеевич, – реагирует Сергей Михайлович на ранний выпад начальства.
Да с таким виноватым видом, словно лично на него возложили обязанность по явке персонала, и он не справился.
– Кроме двоих, которые на больничном, – спешно поправляет его Лиза. – Они… – и тут же прикусывает язык, вжимая голову в плечи, под суровым взглядом Орлова.
– Кто?
Взгляд Сергея Михайловича становится еще более виноватым.
– Киселев и Тарасова. Первый с пневмонией, в больнице, его не отпустили. У второй ребенок температурит, – признается он. – Тридцать восемь. Оставить не с кем. Она дочку одна воспитывает, – оправдывается за отсутствие сотрудников.
Обе причины вполне уважительны. Но не для Орлова.
– Сколько лет? – слегка прищуривается Игнат.
– Кому? Тарасовой? – бестолково моргает собеседник.
На губах нового босса расползается ядовитая ухмылка.
– Ну, не мне же, – произносит снисходительно. – Дочери, – добавляет мрачно.
С таким видом, словно устал с умственно отсталыми общаться, а все равно приходится. Так и хочется сказать, чтобы не терпел и уходил поскорее, все будут только рады. Но я, конечно же, молчу.
– Т-тринадцать, – тихонько отзывается Сергей Михайлович, вжимаясь спиной в стул.
Словно знает, что будет дальше.
– Понятно. Киселев уволен. Как и Тарасова. Ты – тоже, – равнодушно выносит вердикт Орлов, после чего забывает о человеке, повернувшись к той, с кем пришел сюда.
И мне бы посочувствовать им, но на деле я думаю о том, что не нужно было сегодня приходить сюда. Тогда бы и меня, глядишь, уволили. Заочно, без лишних встреч.
– Кхм… Итак… – показательно прокашливается рыжая, тем самым заставляя возникший гул голосов заткнуться. Дожидается, пока в конференц-зале воцаряется всеобщее молчание и продолжает: – Меня зовут Агата. Я являюсь личным референтом Игната Алексеевича. Если у вас есть какие-либо вопросы, вы сможете задать их через меня. После того, как совещание закончится.
Ну да, не пристало барину лично общаться со своими холопами… Вместе с тем данная новость приносит своеобразное облегчение. Не общаться – это хорошо, просто замечательно. Да и совещание – название сомнительное. То, что происходит дальше, похоже скорее на распятие.
– Лоскутов. Валерий Леонидович, – произносит референт, подавая верхнюю из папок Орлову.
После того, как папка оказывается в руках мужчины, тот, кого назвали, поднимается на ноги. Но Игнат даже не открывает личное дело. Папка летит на пол. Всего один мимолетный взгляд на Лоскутова, и…
– Уволен.
Вздрагиваю. И не я одна. Тот, кому только что вынесли приговор, вовсе бледнеет. Некоторое время еще сомневается в выдвинутом начальством решении, но ровно до момента, пока его показательно не провожают на выход из конференц-зала. В помещении и без того было тихо, а теперь все аж дышать перестают.
– Лебедев Антон Семенович.
К первой папке, валяющейся на полу, с грохотом присоединяется вторая.
– Уволен.
В отличие от Лоскутова, Антон Семенович покидает нас самостоятельно, с гордо поднятой головой. Я же по-настоящему сочувствую мужчине, которому до пенсии остается всего два года и новую работу по специальности найти будет совсем непросто, если вообще возможно. Моя растерянность сменяется злостью на Орлова. Особенно, когда звучит новое имя и совсем другой вердикт.
– Беляева Елизавета Тимофеевна.
– Хм… – взгляд Орлова останавливается на нашей гиперэмоциональной блондинке, которая готова уже в обморок грохнуться от происходящего. Но папка с ее личным делом плавно опускается на стол, не падает на пол. – Следующий.
Агата согласно кивает, и подает новое личное дело.
– Дементьева Тамара Станиславовна.
– Уволена.
Тоже предпенсионного возраста. И хоть мы с ней не особо ладим, я не могу не сочувствовать, когда понурая женщина идет к дверям конференц-зала.
Так повторяется еще несколько раз, прежде чем, наконец, звучит мое имя:
– Туманова. Таисия Олеговна.
Полночно-синий взор сосредотачивается на мне. Секунда проходит. Другая. И еще несколько. Я в это время молюсь всем известным и неизвестным богам, чтобы меня уволили, стараясь не задумываться о том, почему Игнат не спешит озвучивать свое решение и так пристально изучает мою персону. И вообще стараюсь смотреть куда угодно, только не на него. А он все молчит и молчит. Хоть обморок изображай, честное слово!
– Возраст? – наконец, нарушает молчание.
У самого папка перед глазами. И все равно у меня спрашивает. В документ вовсе не смотрит. Меня так и тянет соврать или вовсе нагрубить и сбежать отсюда поскорее, но я сдерживаю эмоции и отвечаю, как есть:
– Двадцать три.
– Образование?
– Высшее юридическое.
Взгляд Орлова скользит с моего лица ниже, к зоне декольте, и еще ниже. Разглядывает, будто купить собирается. Придирчиво. Совсем не спеша. Раздражающе. А я вдруг зачем-то начинаю размышлять о том, что несмотря на возраст и рождение ребенка, по-прежнему похожа на угловатого подростка со всего лишь вторым размером груди. И на бедрах, скрытых узкой юбкой, полно беременных растяжек. И… Боже, о чем я только думаю?! Совсем рехнулась, что ли, на фоне нервного потрясения?!
– Семейное положение? – задает новый вопрос Орлов, больше похожий на приказ.
И вот на него я отвечаю не сразу. Совсем не хочется признаваться, что одинока. Да только в личном деле отметка стоит именно такая, не соврать. Впрочем…
– Не замужем. Но имеется жених.
И на мгновение дышать перестаю от собственной то ли смелости, то ли глупости. Лучше б вовсе молчала! И по-прежнему не смотрела в его сторону. Особенно, если учесть, какой нехороший оттенок появляется в его ухмылке.
– Может, и в декрет, в таком случае, тоже собираешься?
От упоминания о ребенке сердце сбивается с ритма и начинает биться быстрее прежнего.
– Может, и собираюсь, – отвечаю больше на автомате, чем осознанно.
Он ведь не знает, правда? Пожалуйста, пусть это простой вопрос, а не намек!
– Зря.
Ответ не развеивает мои опасения. Наоборот, заставляет сомневаться и нервничать еще больше.
– Уволите? – все же интересуюсь с надеждой на лучшее.
Не смогла скрыть эмоцию. И похоже, в моем голосе ее чересчур много слышится, потому что Игнат склоняет голову чуть влево. Опять молчит. Секунд пять. А потом…
– Следующий.
Папка с моим личным делом остается на столе. И это самое удручающее и печальное зрелище в моей жизни за последние пять лет. Хуже него только уголовное дело на сидящего передо мной, которое я, увы, изучила уже после того, как умудрилась познакомиться с ним ближе нужного. Впрочем, я избавляюсь от этих воспоминаний уже вскоре. Как только, после нескольких последующих увольнений, доходит очередь до той, кто явилась в конференц-зал вместе с Лизой.
– Судакова Эльвира Викторовна.
Взгляд Орлова скользит по брюнетке модельной внешности с головы до ног и обратно. Но то не удивительно. У нас весь мужской контингент пускает на нее слюни. Еще бы, грудь четвертого размера, широкие бедра, зеленые глаза, длинные густые волосы, пухлые губы и соблазнительный голос. И не важно, что часть ее красоты – искусственно созданная.
В общем, насколько сильно она нравится мужчинам, настолько же сильно ее ненавидят наши дамы. Я же сейчас готова ее расцеловать! Ибо на фоне Эльвиры я еще больше выгляжу несуразным подростком. А значит, вряд ли могу привлечь мужское внимание Игната.
– Замужем? – единственное, что спрашивает у нее Орлов.
– Нет, конечно, – улыбается она.
Ее личное дело также оказывается на столе. Как и личные дела еще нескольких девушек. Всего – девять. Ни одного мужчины. Или хоть одного специалиста старше тридцати. В результате уволено более, чем девяносто процентов всего нашего штата. Подозреваю, все это делается с одним желанием: окружить себя несколькими любовницами сразу. Кобель!
– Все, кто остался, по очереди пройдут индивидуальное собеседование, в течении оставшейся части сегодняшнего дня, – подводит итог Агата, собирая отложенные дела, – после чего Игнат Алексеевич примет окончательное решение, где и в качестве кого вы сможете работать в этой организации.
Она еще не договорила, а он уже уходит…
– А то не все еще поняли, в качестве кого он видит всех нас здесь, – бормочу себе под нос, стараясь не кривиться слишком заметно ему вслед.
– Хм… думаешь, он ищет себе нового секретаря? – задумчиво отзывается на мои слова Лиза.
Смотрю на нее и не знаю, то ли мне плакать над ее наивностью, то ли смеяться. Особенное, когда понимаю, что и сама некогда такой же была. Когда-то давно. Так давно, что уже и не вспомнить.
– Может, не нового? – скептично хмыкает Эльвира. – Второго? – выносит предположением, оглядывая нас всех.
– Или третьего, – усмехается Агата.
Она-то все еще здесь. Хотя тоже направляется на выход.
– Только не секретаря, а секретутку, – вставляю свои пять копеек. – И вы как хотите, а я увольняюсь. Я нанималась работать юристом, а не проституткой в узаконенном борделе прислуживать.
С такими словами беру со стола, за которым еще недавно сидел Орлов, бумагу с ручкой и начинаю писать заявление по собственному.
– Учти, заявление ему сама понесешь. Или волчий билет с увольнением по статье получишь, – хмыкает на содеянное мною Агата, прежде чем удалиться.
Не озвучиваю вслух того, что лучше волчий билет получить, чем оставаться рядом с ее начальником. Просто дописываю начатое и с самым решительным видом иду ставить точку в нашей сегодняшней с Игнатом встрече. И я искренне надеюсь, что после этого мы с ним уже точно больше никогда не встретимся.
– Туманова, Игнат Алексеевич, – предупреждает Агата, прежде чем впустить меня в кабинет генерального директора.
Вхожу и на мгновение замираю под пристальным взором полночно-синих глаз, только сейчас поняв, что собеседование будет происходить наедине, о чем подтверждает хлопок закрывшейся двери за моей спиной. Следующие секунды, пока я приближаюсь к столу начальства, вовсе растягиваются в вечность. И заявление об уходе не отдаю – почти кидаю ему на стол. А ведь так и спалиться недолго. Но поганое воображение рисует все больше картин с самыми жуткими итогами нашего общения, отчего сохранять невозмутимый вид удается с превеликим трудом.
Конечно, я не раз и не два в свое время прокручивала в голове подобные эпизоды, но одно дело представлять эфемерное будущее, и другое – когда оно наступает уже сейчас, вот так внезапно.
Что за издевательство? Пять лет прошло. Пять! Я уже и думать не думала, что мы когда-нибудь свидимся. И вот, пожалуйста, явился не запылился. Почему именно сейчас? Почему наша фирма? Я же совершенно не готова к подобному повороту! И как я объясню Максу, зачем нам нужно уехать прямо сегодня, как можно дальше? Не правду же? Он же тогда первый потащит меня обратно в руки Орлова, что меня совсем не устраивает. Так что выбор очевиден.
– Я увольняюсь.
Фраза режет слух, настолько скрипуче звучит сейчас мой голос, и я в очередной раз поспешно отвожу взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на Игната.
– Я умею читать, – отзывается тот, хотя могу поклясться, даже не взглянул на бумагу, слишком остро чувствуется его сканирующий взор на мне. – Причина?
Он так и не перестает смотреть на меня, пока тянется к ручке.
То есть… подпишет? Если придумаю что-нибудь вразумительное в качестве обоснования? Вот только – что? Мозг ни в какую не соглашается генерировать что-то умное, сколько я ни заставляю себя думать. Кроме разве того, что:
– Меня не устраивает ваша политика ведения дел.
Краем глаза отмечаю, как на его губах расцветает мрачная насмешка.
– И чем же конкретно она тебя не устраивает?
Мужская рука сжимает ручку, которая застывает над листом бумаги.
Значит, желает знать правду? Ну, ладно!
– Всем, – признаюсь на одном дыхании. – Я достаточно наслышана о вас, Игнат Алексеевич, чтобы понимать, что мы с вами никогда не сработаемся. Такой ответ вас устраивает? – наконец, позволяю себе вновь посмотреть ему в лицо.
И зря я это делаю, потому что Орлов заинтересованно приподнимает бровь. Ручка ложится на мое заявление – о ней он забывает, как и о бумажке, сосредотачивается исключительно на мне. Откидывается на спинку кресла, обманчиво расслабленно устраиваясь поудобнее.
– Так говоришь, словно я только что предложил тебе встать на колени и отсосать у меня, а ты ни разу не такая, – сообщает напоказ равнодушным тоном.
Я едва не задыхаюсь от возмущения и непроизвольно краснею от такого откровенного заявления. А может от того, что он, сам того не ведая, ткнул меня в мое же двуличие. Ведь будь я действительно не такой, той нашей совместной ночи никогда бы не произошло. Впрочем, той ночью Игнат со мной и не общался в такой манере. Наоборот, я в жизни больше не встречала в мужчинах того трепета и благородства по отношению ко мне, какое проявил он тогда. Ни до, ни после. Оттого его слова выглядят еще более обидными и оскорбительными. Настолько, что я, поддавшись силе этих эмоций, подаюсь вперед, упираясь в столешницу ладонями, и говорю то, чего прежде никогда бы не подумала озвучить вслух.
– Представьте себе, – произношу ядовито. – Совсем не такая. И даже ни разу еще никому не отсасывала. А теперь, когда мы все прояснили, подпишите уже мое заявление и разойдемся, как в море корабли. Надеюсь, навсегда, – пододвигаю лист с заявлением к нему ближе.
Вся его показная расслабленность испаряется в одночасье. Он резко поднимается со своего места и, как и я до этого, подается вперед, но упирается в стол кулаками. Выдыхает отрывисто. Теперь расстояния между нами настолько катастрофически мало, что каждое последующее слово я ощущаю, наряду с его дыханием.
– Не услышал в твоих словах отказа от самого предложения, – произносит Игнат вкрадчиво.
Я фактически заставляю себя оставаться пребывать в прежнем положении, хотя очень хочется не просто отшатнуться, а сбежать из кабинета прямо сейчас. И наплевать, как это будет выглядеть в его глазах, в расширенных зрачках которых я сейчас могу отчетливо рассмотреть саму себя. Слишком близко он. И слишком хорошая у меня память, решившая непонятно с чего сыграть со мной в опасную игру, подкинув несколько сцен прошлого, где мы вот также с ним… рядом. Дышим одним воздухом на двоих. И губы горят как от ожога, еще даже не прикасаясь друг к другу. Невольно облизываю их, с шумом втягивая в себя тот самый воздух. И все это вместо того, чтобы вдарить по его наглой роже и свалить как можно дальше! Точно дура! Как и та самая, чересчур хорошая память, которая все никак не желает затыкаться. Буквально прошивает насквозь, вместе с прикосновением его пальцев к моему подбородку и нижней губе.
Благо, этого хватает, чтобы прийти в себя!
Отшатываюсь и едва не падаю, в последний момент хватаясь руками за край столешницы, тем самым удерживая себя на ногах.
– А я почти счел это согласием, – удручающе качает головой с ноткой издевки мужчина и вновь усаживается в кресло, подбирает ручку. – Или здесь просто слишком холодно для тебя… Тая? – дополняет насмешливо.
И вновь чертова память подкидывает момент, когда он точно так же сокращал мое имя. Только произносил иначе. Более нежно и с хриплыми от возбуждения нотками в голосе, от которых мурашки расползаются по всему телу даже сейчас. Тут же мысленно проклинаю себя за подобные фантазии, а следом и свою любовь к тонкому белью, когда взгляд Игната показательно смещается с моего лица на грудь, где бежевая ткань блузы совсем не скрывает реакции тела. Хорошо, он больше ничего не говорит. Более того, на моем заявлении появляется его подпись.
От такой радости даже забываю о смущении и злости. Хватаю заверенное им заявление и, пока он не передумал, почти бегом направляюсь на выход из кабинета.
Ура! Свобода!
Правда, из-за отсутствия на своем месте Агаты, приходится поплутать по офису в поисках того, кому можно сдать документ – кадровики же все уволены. По итогу отдаю его находящейся в бухгалтерии вместе с остальными девочками Эльвире. После чего, наконец, забрав из конференц-зала свое пальто, покидаю здание уже бывшего места работы. Теперь остается только спрятать на ближайшие несколько недель Максима где-нибудь и искать себе новую работу, желательно в другом городе.
