– Иди уже. Что бы там ни было, здесь всё равно ещё хуже, а?
Тяжело. Как же иногда тяжело.
Но он в который раз привычно сосредоточился. Светили фонариком, руки с фонариком тоже дрожали, тряслись от страха и усилия, но не отпускали, и свет не гас. Всем примерам пример…
– Мне платят за то, чтобы сказать тебе: ты умер. Умер, всё. Пора уходить.
Потянулся, выпрямился, вложил себя и свою силу, вместе с городом поднялся, как делал уже тысячу раз, и наконец – отпустил. Лопнуло всё, что было натянуто. Лопнуло, разлетелось и полегчало.
Вот.
А всего-то делов. Тени только раздраженно заохали и заверещали, но смирятся. Им тоже бы пора уже уходить.
***
Батарейка садилась, фонарик почти погас.
Как-то получилось, что они с соседом сидели в подворотне, воняющей блевотой, мочой и кровью, вцепившись друг в друга, как утопающие в спасательный круг.
Кларенс ещё во что-то липкое вляпался ко всему. Наверно, в мёд.
О. И жались к ногам краснохвостые бесы, далеко не убежали. Или, может, мёд унюхали. Или сильно перетрусили.
– Испугались города, а? – ласково спросил их Кларенс.
А сосед хрипло рассмеялся и сказал:
– Вот оно что. Спасибо. За мной не заржавеет. Ну, если умрёшь, помогу.
Кларенс нахмурился.
– О.
Начинался рассвет, тени недовольно расползались, а дождь закончился.