– Воюют не люди, воюют политики. И даже тогда, когда мир объединится, встанет во главу его Благодетель – он создаст новую войну, где граждане единого целого будут убивать друг друга в постиндустриальной утопии за инакомыслие. Свобода кончается там, где начинается свобода другого человека. Вот и вся твоя теория летит прахом.
– Эх, и все же пытаюсь я тебя вразумить, Ваня! Всеобщее бла-го! Превыше всего! Капитал не будет идти на капитал, а не отсюда ли все ссоры?
– Откуда же этот капитал тогда будет черпать все соки? Ведь как известно, капитал – есть форма, которая живет за счет соседа из третьего мира. Где взять тех людей, что будут жить в гетто третьего мира? Полагаю, что из ряда инакомыслящих.
Господин Никто посмотрел искоса на Ивана, усмехнулся левым уголком губы, как бы презирая нашего героя. Казалось, что он в каждой реплике собеседника мог найти то, за что его презирать. И с каждой репликой это презрение нарастало.
– Инакомыслящие – это предатели, которые предают всеобщее благо. Они так же, как и ты, преданы старым убеждениям на растерзание, и чтобы искоренить старые убеждения мир придумал новые. Демократические. И мир – пойдет войной, возможно и холодной, чтобы загнать инакомыслящих в угол; присмирить, уничтожить. Они заслуживают презрения и, возможно, смерти за их нежелание подчиняться благу цивилизованного мира. В стране, которую нельзя называть – это презрение заслуживают особенно, потому что ВЫ – народ, не тот, что в цивилизации. В цивилизации равенство прав и свобод, капитализм, который дает потреблять в неиссякаемых количествах блага и, конечно, любовь к тем, кто презирает старые устои.