Алексей и Варя наугад прошлись по улочкам. На воротах одного из частных домов ещё держалось потрёпанное объявление курортного сезона «Сдаю комнаты». Они постучали.
X
Эмоциональное истощение от произошедших событий израсходовало все силы. Крепкий сон был бы лучшим лекарством, но частые приступы тревоги и беспокойства заставляли Алексея размыкать тяжёлые веки и в чужом ночном доме судорожно распознавать предметы, чтобы, убедив сознание в безопасности, снова тянуть его в чуткий сон. Тревога сильной волной откатывала в неосязаемую темноту. Космическая тишина повисала в вакууме беззвучия, обманчиво окутывала каждую клеточку тела невесомостью лживого покоя. А затем, снова набрав силу, камнем ударяла в грудь, выбивая из сердца кровь. Пульс молотком стучал в висках и дрожащих пальцах, тело будто сопротивлялось падению в бездну.
«Все под контролем», – говорил себе Алексей, делал глоток воды и, обнимал так же тревожно спящую Варю.
– Как ты? – спросила Варя, разбуженная лучами утреннего солнца.
– Нормально, – ответил Алексей.
– Спал?
– Так себе. Совсем не выспался.
– Как думаешь провести день?
– Не знаю, нет идей. Ты как хочешь?
– Буду с тобой.
Она обращалась с Алексеем, как с человеком, который борется с тяжёлым недугом и нуждается в заботе и уходе. На самом деле так оно и было.
Алексей осознавал: он совершил непоправимую ошибку. Но остановить уже раскрученный маховик надуманных принципов и стереотипов несломленного борца не мог. Не хватало сил отступиться от своих предубеждений и довериться излучаемому Варей свету, способному рассеять его сомнения и страхи перед реальностью. Варя обладала уникальным даром тонко понимать суть его переживаний и запутанных мыслей, извлекать и подсказывать истинное положения вещей. Алексею нужно было только одно – довериться этому свету, принять за ориентир на пути к спасению.
– Завтрак? Что обычно ты ешь на завтрак? – спросила его Варя.
– Обычно я пью кофе.
– А потом?
– Потом снова кофе, только в офисе. Но, если честно, сейчас съел бы что-нибудь лёгкое.
– Омлет, бутерброды? Хочешь, я схожу в магазин, а ты попробуешь ещё поспать?
– Нет. Я с тобой пойду. Надо выйти, пройтись. – Алексею не хотелось оставаться в одиночестве.
– Думаешь, это безопасно?
– Кругом масочный режим, нас не узнают даже в «Инвестбанке».
– С банком рисковать не будем.
– С банком не будем, – улыбнулся Алексей.
Он встал с кровати, открыл мешок. Вытянул пачку. Разорвал банковскую ленту и небрежно, словно стараясь побыстрее освободить руки от чего-то нечистого, сунул банкноты в карман куртки.
– Вдруг моих на покупки не хватит, – подмигнул он наигранно весело Варе.
– Хорошо, – поддержала его Варя, – тогда вызову такси.
Тайны меняют человека изнутри, подчиняют мысли и чувства, а через них управляют действиями. Человека с тайной и чудесной, и печальной, видно по блеску в глазах. И через этот блеск, ясный или, наоборот, болезненный, словно сквозь кривую стекляшку, человек воспринимает окружающий мир. Мир светел, как добродетель, если в сердце поселилось счастье, и мрачен, как неприятель, если закралась беда. Сердце бьётся с удвоенной неистовой силой, когда его переполняют обе тайны одновременно.
Варю с Алексеем окрыляла тайна любви, она могла быть уже не тайной, но бесспорно особенной для них. Тем временем гнетущее чувство совершённого преступления отравляло души тревогой. Казалось, за ними уже следят, их нашли, «ведут» и каждую минуту могут схватить.
С пакетом продуктов они повернули за угол супермаркета, чтобы влиться в поток людей на примыкающем к магазину вещевом рынке. Толпа не прятала их, как в вечернем парке аттракционов, не снимала тяжесть тревоги. Ощущение опасности преследовало, шло по пятам, так и норовя взять за плечо рукой каждого встречного.
Алексей остановился у распродажи летних вещей, снял с вешалки панаму и накрыл голову Вари. В глубокой панаме она утонула, из-под широких синих полей выглядывали смеющиеся кофейные глаза.
– Тебе идёт.
– Тебе тоже. – Варя в ответ надела на Алексея панаму в серую клетку.
– Значит, берём, – резюмировал Алексей.
– Смотри, какие тут очки есть.
– Это – мои, – он забрал из Вариных рук внушительную оправу со стёклами в желтоватых бликах и нацепил на нос. – Возьми себе поменьше, голубые.
– Теперь нам опасно в магазины заходить, подумают, ограбление, – хихикнула Варя.
– А то! – согласился Алексей.
– Получилась бы классная фотография, – весело добавила Варя, рассматривая себя и Алексея в зеркале витрины.
– Получилась бы, если бы кое-кто не выбросил наши телефоны, – заметил Алексей.
– А ты предпочёл бы таскать их с собой, чтобы нас запеленговали? – стала защищаться Варя.
– Запеле… что?
Они замолчали. У обоих перед глазами всплыло воспоминание, как во время переезда по мосту через Дон Варя на ходу выкидывала в окно телефоны, сначала – Алексея, а затем – свой.
– Ты самая крутая метательница телефонов в Южном Федеральном Округе! – Алексей поцеловал Варю в панаму. – Слушай, у нас с собой совсем мало вещей. Может, прибарахлимся?
– Хорошая идея, мне нравится! – воодушевлённо сказала Варя. – И врачи шопотерапию весьма рекомендуют.
– Какие у нас толковые врачи!
Увлечённые спонтанной идеей, они пошли по торговым рядам. С покупками особо не привередничали, брали по ощущению, что понравится. На какое-то время беспокойные мысли их покинули, зато пакеты быстро наполнились вещами.
– Думаю, на сегодня достаточно, – сказала Варя.
– Смотри, тут магазин фототехники есть. Давай зайдем?
– Мы уже столько всего накупили!
– Зайдём, раз уже наткнулись.
– Что вы ищете? – спросил экстравагантную парочку продавец, молодой худощавый парень интеллигентного вида.
– Хотим хороший аппарат для красивых фотографий, вот этой девушке, – ответил Алексей.
– У нас широкий выбор любительской линейки, – поправляя на носу очки, начал «интеллигент», – разбег цен от пятидесяти тысяч, и есть профессиональные, от ста семидесяти тысяч.
– Посмотрим профессиональные.
Парень взял с витрины один из аппаратов и поставил перед покупателями:
– Зеркальный фотоаппарат «Кэнон», – и, сопроводив марку длинным хвостом полного названия из непонятных слов, продолжил: – Профессиональная камера с широкими возможностями настроек и функционалом. Помимо статичных картинок, прибор способен записывать видео разрешением 4К на скорости 98 кадров в секунду.
– Звучит неплохо. Однако он выглядит немного странно… – усомнился Алексей.
– Конечно, к нему нужно купить объектив, – улыбнулся продавец.
– Точно! – хором весело согласились Варя и Алексей.
Продавец продолжил:
– Эта модель позволяет подобрать разнообразные объективы и превратить её в универсальное устройство фотосъёмки. Что хотите снимать?
– Городские пейзажи и портреты? – Алексей вопросительно посмотрел на Варю.
– Да, и портреты, и городские пейзажи, – ответила Варя, охваченная детской радостью.
– Тогда рекомендую телевик «Кэнон» 75-300 миллиметров за двадцать девять тысяч, я на такой снимаю. Есть объектив от «Сони» и «Тамрон» 18-250 миллиметров, тоже для городских пейзажей, но они дороже. Себе хочу такой, но руки не доходят. Он хорош тем, что имеет огромный зум и большой спектр углов обзора.
– Зум, это фокусное расстояние? – спросила Варя.
– Да. Если взять любой объектив и внимательно рассмотреть, что на нем написано, то можно найти два значения, например, 5.8-24 mm. Этой парой цифр и обозначается фокусное расстояние. В данном случае фокусное расстояние на коротком конце будет равно пять и восемь миллиметра, на длинном – двадцать четыре миллиметра. Если эти два значения поделить друг на друга, то мы и получим значение зума. Здесь: 24 : 5.8 = 4. По сути, зум определяет, во сколько раз камера может увеличить снимаемый объект.
– То есть, взяв фотоаппарат и хороший телевик, мы будем достаточно оснащены для реализации своих целей? – уточнил Алексей.
– Можно дополнительно купить какой-нибудь фикс с широкой диафрагмой, когда темно, он полезен. Например, 50 mm, f/1.8. Также рекомендую обзавестись лёгким штативом, тогда сможете по вечерам снимать на выдержке. Пожалуй, это основное. Что я бы порекомендовал в наборе: «Кэнон» ef 75-300, «Сони» 18-250, «Кэнон» 50 mm f/1.8, штатив и «полярик».
– Простите, что такое «полярик»? – поинтересовалась Варя.
Продавец достал из стола затемнённую линзу и приставил к объективу.
– Поляризационный фильтр или «полярик». С ним получается очень красивое небо. Небо можно затемнить и создать суперреалистичные изображения. Посмотрите с ним через окно на улицу, видите разницу?
– Да-да, совсем по-другому. Мне очень нравится!
– Он помогает увеличить контраст между небом и облаками, идеален для пейзажной или архитектурной съемки.
– Берём! – сказал Алексей.
Ещё заходя в магазин, он заметил на столике табличку с объявлением: «Уроки фотосъёмки» и показал Варе: – Тебе может пригодиться.
– Это моё объявление, – опередил продавец Варин вопрос, – буду рад помочь!
– Напишите нам ваше имя и телефон, – попросила Варя.
Продавец черкнул на блоке стикеров, оторвал листок и вручил Варе.
– «Андрей Рябинин», – вслух прочла Варя, – какая у вас красивая фамилия!
Ей было очень радостно и хотелось за уделенное внимание отблагодарить продавца лёгким комплиментом.
– Очень грамотный парень, да? – вдохновлённо спросила Варя, когда они с Алексеем вышли из магазина.
– Очень. Я ничего не понял, но буду надеяться, мы купили то, что нужно, – ответил Алексей. – Фамилия у парня, как у художника, он просто обязан быть хорошим фотографом и преподавателем.
– Это ты верно подметил. Меня переполняет желание поскорее научиться фотографировать! Спасибо тебе большое! Мне никто не делал таких подарков!
– Ерунда, мы же теперь – богачи, – подмигнул, улыбаясь, Алексей.
– Да, но тратишь ты пока только свои сбережения, значит, это твой подарок.
В отдельной от хозяйского дома одноэтажной хате, куда пустили на постой Алексея и Варю, кроме предбанника для верхней одежды и обуви была одна на всю длину и ширину жилая комната со свежей сосновой отделкой стен и деревянными полами. Широкие окна, расположенные по обе стороны от входа, делали комнату светлой даже в хмурую погоду. По левую руку был встроен кухонный гарнитур, газовая плита, обеденный стол с четырьмя креслицами из лозы; прямо, у дальней стены стояла двуспальная кровать. Справа на полу оказалась ещё крышка люка в подвал. Её гости заметили не сразу и, немного отдохнув после похода в магазин, решили спуститься и посмотреть, что там может быть для них полезного.
– Если честно, я очень люблю всякие чуланы, чердаки и кладовые со старыми забытыми вещами разных лет! – призналась Варя уже внизу.
– Ты что-то конкретное хочешь найти?
– Нет, конечно. Смотри, какая штука! – Варя сняла с полки керосиновую лампу и постучала ноготками по пыльному стеклу, – кажется, целая.
– Наверняка рабочая, можно попробовать зажечь, если найдётся керосин, – повертев лампу в руках, заключил Алексей и полез в ящики.
– Живём! – он достал из глубины алюминиевую канистру с горючим.
– Живём! – весело поддержала его Варя.
Она огляделась и, увидев на дальней тёмной стене бурое пятно, спросила:
– Как думаешь, чья это шкура?
– Где? – Алексей подошёл поближе. – На медвежью похожа.
– Давай тоже наверх заберём! Будет у нас «охотничий домик» с чудесной лампой и диковинной шкурой перед кроватью.
– Давай, если ты так хочешь, – улыбнулся Алексей.
Пока Варя снимала со стены неизвестную шкуру, названную медвежьей, он открыл пару шкафчиков, посмотреть, что ещё может быть спрятано интересного.
– А вот и атрибут к шкуре! –Алексей достал охотничью двустволку.
– Хозяина, наверное, – предположила Варя.
Большим пальцем правой руки Алексей отклонил рычаг затвора и переломил ружьё. Из пыльной картонной коробочки он достал два патрона и вложил в патронники.
– Подходит, – констатировал Алексей, прицелившись в пустой тёмный угол.
– Осторожно! – у Вари в глазах блеснула тревога.
– Я осторожно, – Алексей опустил стволы в пол, – на стенку повесим.
– Может, тут оставим? – заволновалась Варя.
– Для антуража будет хорошо. Охотничий домик – значит, охотничий домик! – успокоил Алексей. – Пойдём наверх?
– В ту дверь не будем заглядывать? – Варя кивнула на проём в конце комнаты.
– Любопытная моя! ― улыбнулся Алексей и поцеловал Варю в лоб, – Скорее всего, это запасной выход на задний двор.
– Тогда вернёмся, – согласилась Варя, – сегодня у нас будет ужин в настоящем охотничьем домике!
На кухне Алексей налил в лампу керосин, убрал канистру. Чиркнул спичкой, покрутил колёсико, поднимая фитилёк повыше. Световой круг попал в угол комнаты, чёткой линией очертил половину шкуры, брошенной на пол, и приклад хозяйского ружья над входной дверью.
«Щёлк», «щёлк-щёлк-щёлк», «щёлк-щёлк». – Варя посмотрела на результат и направила объектив в сторону Алексея.
– Картина маслом: «Я и лампа», – пошутил Алексей, поднимая лампу, как кружку пива при тосте и глядя на неё алчущим взглядом.
– Шутник. Когда я закончу, ты сам увидишь, как хорошо получилось. Садись в кресло.
– Я для тебя сейчас, как элемент городского пейзажа? – усаживаясь, спросил Алексей.
– Как портрет. Лампа придаёт очень красивый оттенок твоей коже, – ответила Варя и щёлкнула ещё несколько раз.
– Да, вдохновляющая лампа, – согласился Алексей, – настоящая находка для писателя.
– Договорились, украдем её себе на маяк.
– Только шкуру давай хозяину оставим.
– Хорошо, – засмеялась Варя, – расслабься.
– Вроде бы расслабился.
– И замри. Новая рубашка идёт тебе. Мягкая?
Алексей посмотрел на себя, на клетчатую байковую рубашку и пощупал ткань на животе.
– Мягкая! – подтвердил он. – Налью-ка я вина, – немного утомленный позированием сказал Алексей.
Он поставил на стол «Киндзмараули», зашелестел оберткой на горлышке.
– Вот так хорошо! Посмотри на меня и замри!
– Смотрю, неугомонная моя, – ответил Алексей, продолжая откупоривать бутылку.
«Щёлк-щёлк-щёлк»… Затем Варя подошла к Алексею и сделала несколько совместных фотографий.
– Хорошо получилось, правда? – Ей очень хотелось услышать одобрение Алексея.
– Правда, хорошо. Откладывай фотоаппарат, вино уже налито.
Они сидели по разные стороны стола. Не просто смотрели, любовались друг другом. Так смотрят влюблённые после долгой разлуки, ощущая дальнейшую долгую разлуку, когда невозможно вдоволь насмотреться.
– Заметил, мы пьём то же вино, что и в офисе, и снова из чашек.
– Забавно выходит. Кругом дефицит бокалов, куда катится мир? – посмеялся Алексей.
– А мне нравится так, в чашках. Давай это вино будет только нашим? Чтобы ни с кем не пить, – попросила Варя.
– Согласен!
Он отпил вино, задержав во рту терпкий глоток, провел языком по нёбу закрепляя и запоминая вкус. Немного помолчал. Затем обратился к Варе:
– О чём думаешь?
– О тебе, – коротко ответила Варя.
– А ещё?
– О твоей повести.
– Поделись?
– В ней органично читается жизнь, атмосферные образы, детали, достаточные, чтобы понять характеры героев.
– Как тебе главный герой?
– Мне он не понравился.
– Почему?
– Поддаётся обстоятельствам.
– Я писал его с себя, в нём – многие мои сомнения. Передал, как может человек утонуть в собственной неуверенности, в недосказанности. Как способен оставлять главные слова на потом и в итоге пожалеть об этом, когда уже ничего не изменить.
– Ты не такой. В тебе есть настойчивость!
Алексей улыбнулся:
– Ты ко мне не слишком объективна.
– Чувствую тебя. В тебе много сильных качеств.
– Да? – удивился он.
– Горячий! – подчеркнула Варя.
– Это скорее недостаток.
– А во мне что тебе нравится? – спустя несколько минут спросила Варя.
– В тебе какая-то естественная, откровенная доброта. Она светится и озаряет окружающих, даже тех, кто этого недостоин. Ты в людях стараешься разглядеть их хорошие черты и берёшь достоинства за основу для общения. Люди на самом деле прячут любые проявления доброты, считая их слабостью, и в ответ на твою открытость платят насмешками.
– Это печально.
– Печально, милая – согласился Алексей.
– Напишешь обо мне? – неожиданно для себя спросила Варя. – Тебе хотелось бы описать наши отношения в одной из повестей?
– Наша история достойна повести, – ответил Алексей задумчиво.
– Чтобы окончилась хорошо.
– Да. Чтобы обязательно хорошо.
Словно невидимая рука сжала его шею. Он глотнул вина, но комок в горле только увеличился, сильнее сдавил в груди. Сердце заколотилось. Алексей закрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул, пробуя унять аритмию. Воспоминания сдавили виски. В сознании мрачной картиной возникла его тёмная квартира, крутящаяся на полу бутылка от портвейна, лабиринт чёрных дворов, из которого он не может выбраться, и падает…
Прикосновение теплой ладони пробудило его. Варя присела на корточки рядом с Алексеем.
– Ложись в кровать. Я буду рядом.
Алексей с трудом встал, грузно повалился спиной на кровать, будто все его тело стало весить в несколько раз больше. Широко расставив руки и ноги, распластанный событиями он лежал, не шевелился и не мог уснуть. Волны паники подкатывали к его горлу из живота, затем отходили, оставляя в груди холодную пустоту.
Варя прилегла рядом, не касаясь и не тревожа его.
Он устал, но сон не приходил, и только грудь неровно, толчками, двигалась вверх и вниз.
– Как ты? – прошептала она.
– Не хочется говорить, – прошептал он еле слышно.
– Я вспоминаю, как мы были в парке. Рассказать?
Алексей молчал и только усиленно дышал.
– Колесо обозрения – и мы над городом. Так спокойно, тихо. Ты обнял меня. Все перед глазами, как тогда.
– Мои воспоминания не очень-то… Вспомнилось, как к тебе пришёл, тогда, ночью.
– Помню.
– Прости.
– Мне было очень ценно, что ты пришёл ко мне, – успокоила Варя.
– Я был ужасен.
– Нет.
– Да, – настаивал он.
– Не выдумывай. Был очень искренним.
– Ну… – Алексей не соглашался.
– Приревновал меня.
– Мне было сложно.
– Я знаю, – Варя, жалея Алексея, провела рукой по его щеке, – признавался мне в любви. Это правда?
– Правда, – не открывая глаз, ответил Алексей. У него выступили слезы отчаяния.
– Тоже думаю…
– О чём?
– Знаешь, бывает так, человек, купаясь в море, забудется, заплывёт далеко, попробует плыть к берегу и почувствует, как подводное течение тянет обратно. Кажется, ещё немного усилий – и нога ступит на песок, но нет, раз за разом делая рывок вперёд, он выбивается из сил, а после нескольких секунд передышки оказывается от берега дальше прежнего. Его охватывает паника… и никого поблизости, чтобы помочь. На ум приходят плохие мысли о конце, о неминуемой гибели. И вдруг его охватывает спокойствие, точнее – уверенность, вера в свои силы. «Будь что будет, – говорит он себе, – но я не сдамся!». И вот он берёт себя в руки, и плывёт вдоль берега, а потом – наискосок к нему, всё ближе, и чувствует наконец под ногами песок… Вот и я вижу тебя сейчас таким человеком, в отчаянии упорно пытающимся выйти на свой берег. Хочу тебе спокойствия, веры в себя, чтобы ты тоже коснулся ногами песка.
Эта Варина история на самом деле случилась с ней самой. Но в момент тяжёлых для Алексея переживаний она не решилась сказать ему об этом. Щадя чувства дорогого человека, думая о них, не переводят внимание на себя. Это может оказаться слишком остро – поставить себя в пример, словно ты выше, сильнее. Ведь по-настоящему помогают не примером, а заботой.
Варя прижалась к его плечу.
– Знаешь, а тут тоже есть маяк. Хочешь, съездим?
– Хочу, – тяжело выдохнул он.
– Я тоже хочу.
Прошло несколько минут. Сон, видимо, одолевал Алексея, его дыхание успокоилось, стало ровным.
– Твоим именем, – сонно пробормотал он.
– Что? – забеспокоилась Варя, придвинулась ближе, чтобы расслышать яснее.
– Назову… маяк, – еле слышно промолвил он.
Варя привстала, поцеловала его. Тихонько легла сверху, обвила руками его сильные плечи, переплела ногами его ноги. Тонкая, хрупкая на сильном мужском теле она укрыла его собой от всех внешних угроз. Необыкновенная теплота исходила от ее кожи, обволакивала, проникала в него. Алексей почувствовал биение её сердца, размеренное, спокойное. Его сердце стало биться медленнее, медленнее, пока их ритм не сравнялся. Его уставшая грудь несколько раз сильно поднялась, опустилась и затихла. Алексей крепко уснул.
XI
Прошедшая ночь окутала его волшебством. Алексей за несколько недель впервые выспался, жизненные силы стали возвращаться в его разбитое тело.
Позднее осеннее солнце, пробиваясь через окно блёклым золотом, ложилось на предметы, в комнате было свежо, тихо – лучшего для долгого крепкого сна невозможно придумать. Не успел Алексей заметить, что Вари нет рядом, как замок щёлкнул, и она, светясь радостью, вошла в дверь.
– Где ты была?
– Сейчас покажу, – она немного запыхалась и торопливо снимала обувь, – мне захотелось запечатлеть рассвет. Сегодня было удивительное море и удивительные облака!
По пути скинув на пол верхнюю одежду, Варя забралась под одеяло. Алексей обнял любимую, пахнущую солёным осенним бризом, зарылся носом в её растрёпанные локоны, поцеловал в висок, за ушком, в уголки губ.
– Постой, ты будешь смотреть? – сделала замечание Варя.
– Буду-буду.
– Лукавишь. Неинтересно?
– Конечно, интересно! Давай показывай!
Они сделали подушки повыше. Экран фотоаппарата засветился.
Посёлок подходил близко к морю. За песчаными холмами, поросшими зелёными островками трав и кустарников, с северо-запада на юго-восток тянулась длинная и широкая линия пляжа, издали напоминающая рыболовный крючок. Вдалеке, в туманной дымке его острия, зубчатым рельефом многоэтажек виднелась Анапа.
– Смотри, какой тут пляж, я шла минут пятнадцать, и конца ему не было. А это вид поселка со стороны моря, тут я макросъемку пробовала, но кустик какой-то нефотогеничный оказался, а вот море, и какое небо!
– На «полярик» снимала? – с деловитой осведомлённостью поинтересовался Алексей.
– На «полярик», – улыбнулась Варя, поцеловала Алексея в губы, – это камушек – тоже «макро», я его с собой взяла на память.
– Помост на рассвете загадочно получился, вдалеке это Анапа?
– Анапа.
– У тебя талант, – Алексей поцеловал Варю в лоб.
– Ты так специально говоришь.
– Честно. Мне очень нравится.
– Куда сегодня пойдем? – спросила Варя и отложила фотоаппарат в сторону.
– Не хочется никуда.
– Останемся дома?
– Да. Мне тут с тобой хорошо, в нашем «охотничьем домике».
– Мне тоже.
– Мы сегодня будем, как затворники маяка!
– Согласен. Тренировка нам не помешает.
Мягкими прикосновениями отсчитывается время влюблённых. Запоминая каждую клеточку, кончики пальцев скользят по изгибам, рисуют невидимые дорожки. По ним бежит ручейками услада, и нега усыпает кожу мурашками. Для влюблённых каждое время вдвоём быстротечно.
Незаметно за окном стемнело. Охваченные слабым мерцанием керосинки Алексей и Варя не спали, а лежали в кровати и смотрели друг на друга.
– Что? – спросил Алексей, когда Варя вдруг улыбнулась.
– Красивый. Любуюсь.
– Это я должен делать комплименты, а не ты.
– Ну и что? Мне захотелось сказать. Тебе не нравится?
– Нравится.
– Вот видишь, значит, всё хорошо.
– Хотел спросить.
– Спроси.
– Считаешь, я был неправ, когда ударил?
– Ты очень категоричен к себе. Делишь события на «белое» и «чёрное», но это не совсем правильно.
– Значит, неправ.
– Совсем не так! Мне нравится твоё заступничество, это – мужское в твоём характере. Стремление к справедливости. Люди делают ошибки, не всегда надо стремиться слишком сильно их за это наказать. Возможно, стоит не переходить грань, за которой последует ответное наказание.
– Если я скажу, что и так сдерживаюсь?
– Горячий, – повторилась Варя, – ты очень горячий. Но это не значит, что ты неправ! Мне было очень приятно, когда ты заступился за меня.
– Не припоминаю.
– В офисе с Жижевым. Микрофон был включён, и я подслушала разговор.
– Ясно.
– Это тот случай, когда всё было в меру, твой напор имел эффект, но не перерос в ненужное, в бесконтрольный конфликт. Чувствуешь?
– Знала бы ты, какой гнев я чувствовал к нему тогда. С удовольствием смазал бы его ехидную улыбку.
– Знаю. Видишь, как хорошо, что этого не произошло.
– Уже сомневаюсь.
– Горячий! Ещё мне нравится, что ты делишься со мной мыслями, и мы можем вдвоём выходить из твоих «ям задумчивости» – помнишь, как ты смешно когда-то сказал?
– Помню.
– И я вижу, что тебе нужно, знаю, как помочь, даже без кактуса на подоконнике.
Алексей улыбнулся, и Варя поцеловала его в кончик носа.
– Ты проголодался? У нас есть рис и шампиньоны.
– Поел бы.
– Начну готовить.
Варя надела клетчатую рубашку Алексея и, отойдя на пару шагов к кухне, обернулась и расставила руки в стороны:
– Как я тебе?
– Класс! – Алексей улыбнулся, показав поднятый большой палец.
– Ты ещё пуловер не мерял. Наденешь?
– Прямо сейчас?
– Давай сейчас.
Алексей вылез из кровати, зашелестел пакетом в поисках вещи.
– Ну как? – облачившись в вязаный свитер кирпичного цвета, он скопировал недавнее движение Вари.
– Класс! – Варя так же подняла вверх большой палец.
– И цвет?
– И цвет.
– Теперь можно спать спокойно, пуловер нашёл своего хозяина! Думаю, из-за цвета он был обречён на одиночество, а мы его спасли.
– Ты меня сейчас обидишь, – предупредила Варя, – цвет тебе очень идёт.
– Хорошо, – мягко согласился Алексей и улёгся в одежде на кровать.
– А чего ты улёгся? С меня – ужин, с тебя – начало новой повести.
– Даже так? – удивился Алексей.
– А ты хотел впустую время тратить? – пошутила Варя.
Она набрала в кастрюльку воды, поставила на плиту, а затем подошла и поцеловала Алексея в губы:
– Для вдохновения! Вставай, повесть не ждёт!
Алексей поднялся, раздобыл на пыльных полках забытую кем-то тетрадь, чиркнул ручкой по листу, проверяя не высохла ли паста. В это время в дверь постучали:
– Есть кто дома? – послышался голос хозяина.
Алексей подошёл к двери. Он стоял передней ней, но не открывал. Его охватили дурные предчувствия, роем тревожно вспорхнули, заполонили комнату, забились о стекло закрытого окна, стены, потолок. Сознание стремилось выпрыгнуть из замкнутого пространства опасной ловушки, исчезнуть, улететь прочь. Снаружи кто-то подёргал запертый замок, но дверь не поддалась. Стук повторился.
– Открывайте! Полиция!
– Эх! – с досадой сильно выдохнул Алексей.
Все чувства, мысли, время, прошлое, включая воспоминания, надежды, мечты, огромный человеческий мир вдруг сжались в его груди в горошину, от напряжения сплавились, превратились в каплю единого вещества неимоверной тяжести, а потом взорвались, разлетевшись на миллиарды атомов.
Алексей сорвал со стены ружьё, но, обернувшись, столкнулся с Варей.
– Я не дам тебе этого сделать, – процедила она сквозь зубы, – остановись, хватит совершать ошибки!
Алексей попытался шагнуть назад, но не ожидал встретить сопротивление Вариных рук, ухватившихся за ружьё.
– Отпусти, нам нужно бежать! – прошептал он.
– Нет!
– Иначе мне конец!
– Не конец! Ты никого не покалечил, никого не убил. Это можно побороть, пережить, не такое переживали. Всё перемелется, наладится.
– Нет!
– Да! Я с тобой, я рядом, мы вместе через это пройдём.
– Я не могу проиграть и сдаться…
– Лёша, если ты совершишь непоправимое, то тогда точно проиграешь, пойми это, пойми!