Шаманы

Глава 1

Камлание шамана

1921 год, конец сентября. Холодная ночь стремительно надвинулась на сибирскую тайгу, слегка припорошенную первым снегом. Выглянула убывающая луна и осветила обширную поляну, на которую из своих стойбищ на оленьих упряжках стали съезжаться якуты и тунгусы. В середине поляны полыхал костёр, и страшный шаман уже начал свой ритуальный танец. Оставив под елями свои нарты, оленеводы плотной толпой обступили ярко пылающий костёр. И затаив дыхание, они с животным страхом смотрели на начавшееся камлание¹ своего шамана.

– Что будет? Что скажут духи? – шептали друг другу самые смелые.

Пляшущие тени от костра пугали онемевших оленеводов в предчувствии чего-то неведомого и неизбежного. Шаман, одетый в яркий костюм с разноцветными ленточками, бренчал металлическими подвесками и приплясывал с огромным бубном и колотушкой в руках. Волосы шамана и ленты, свисающие из-под головного убора с пришитыми жуткими белыми глазами, плотно закрывали его лицо и имели устрашающий вид. Ниспадающие волосы шамана в такт ударам колотушкой в бубен открывали его хищное лицо, раскрашенное цветными зловещими полосами. Тунгусы от пронизывающего взгляда шамана в страхе шарахались, а его ритуальная пляска продолжала убыстряться. Бубен, с изображением извивающейся змеи, от ритмичных ударов колотушкой издавал вначале дребезжащий рокот, постепенно доходящий до силы громовых раскатов, грохотал всё громче и громче. При этом шаман в экстазе пел своим заунывным речитативом, притоптывая в такт ударам в бубен.

«Сейчас шаман в своём безумии призовёт доброго духа Иньяна, который на крыльях перенесёт его в мир духов для предсказания будущего», – подумала дочь якутского старейшины Георгия Ефимова молодая круглолицая красавица Мария, стоящая с ним в толпе оленеводов. Она отличалась своим красивым тангалаем² из сыромятной ровдуги³, расписанной орнаментами и меховыми вставками на рукавах. И вдруг она среди толпы неожиданно заметила своего возлюбленного Михаила Артемьева, который выделялся среди оленеводов. Он был крепок и коренаст, на нём ладно сидел кафтан, расшитый узорами, с широкими рукавами и поясом, украшенным металлическими пластинками. Михаил, когда заметил красавицу, то как-то растерялся, не ожидая в тайге увидеть свою любимую. Мария радостно поманила его к себе и нырнула в чащу хвойного леса, а он сразу поспешил к ней и встретил её у густых, раскидистых елей. Они радостно обнялись и долго не могли оторваться друг от друга.

– Меня пьянят твои запахи, – шептал Артемьев. – Ойя, ты меня сводишь с ума.

– Отстань, – игриво отстранялась от него девушка, – мне жарко от тебя. И потом называй меня Мария.

– Хорошо, Мария, – не отставал Михаил, – ну, поцелуй меня ещё раз!

Так они миловались ещё долго, иногда прислушиваясь к нарастающему грохоту шаманского бубна.

– А я знаю, что скажут духи, – улыбнулась Мария.

– Неужели?

– Конечно, знаю. В нашем Аяно-Майском районе мой отец уже подговорил оленеводов к бунту. С ним заодно «белый» корнет Михаил Коробейников с солдатами и наш шаман Николай Протасов, более других ненавидящий «плохих» большевиков. Так что шаман объявит оленеводам, что нужно восстать против Советов и изгнать «плохих» большевиков. Ты пойдёшь с нами?

– С тобой Мария, хошь на край света, – ответил Артемьев. – Тем более, что я в бегах, хотя и за «хороших» большевиков.

– Это почему в бегах? – удивилась Мария. – Ты же председатель Ревкома⁴?

– Ты не представляешь, что было, – заторопился Михаил. – На беспартийной конференции огласили списки «вредных элементов», и отправку их на принудительные работы. Оказывается, на меня завели уголовное дело. И знаешь за что? За невыполнение разнарядки по отбору скота у оленеводов в общее пользование. Тоже мне, нашли у нас в Якутии «кулаков», но я-то думаю – за мои взгляды. Хорошо, что меня вовремя предупредили, а то бы арестовали.

– Кто же такой нашёлся смелый?

– Меня предупредил литовец Вольдемар Бертин, которого недавно приняли в партию. Он всех убеждал в необходимости на реке Алдан добывать золото, за которое мы будем покупать у американцев машины, тракторы и прочее. Кстати, Бертину пообещали под его руководством организовать экспедицию для разведки золота в верховьях реки Алдан. Я бы пошёл с ним в экспедицию, но видно не судьба.

– Повезло тебе, Михаил, – хохотнула Мария. – Ох, и повезло!

Артемьев разволновался:

– И я обязательно напишу в Москву, чтобы наказали секретаря Губбюро РКП(б) Лебедева за его поборы и бездумную конфискацию оленей у населения.

– Успокойся Михаил, и пойдём к костру, – схватив за рукав, потащила его Мария, – шаманское камлание заканчивается.

И действительно, согнувшийся шаман, вдруг выпрямился и с большей силой заколотил в бубен. Затем он замер, и как бы придя в себя, воскликнул:

– Духи велят не покоряться большевикам, вернуть оленей и жить, как прежде.

– Что я говорила, – в рукавицу засмеялась Мария. – Светает. Идём Михаил, к отцу, он будет рад твоему приходу.

– Выходи за меня замуж, – неожиданно предложил Михаил Артемьев.

– Если отец позволит, – лукаво ответила Мария.

– Вона он с якутами пошёл в юрту, – заметил Михаил, – а потому нам придётся обождать.

– Подождём, любимый, – согласилась Мария, попав в объятья Михаила.

Глава 2

В юрте старейшины Георгия Ефимова, собранной из небольших круглых брёвен, было душно и жарко от якутов, пришедших после камлания шамана. Из маленьких окошечек юрты струился утренний свет, освещая конусовидный свод крыши над очагом. Жена старейшины принесла оленину и скрылась за занавеской. Ефимов, разрезая ножом мясо, спросил оленеводов:

– Ну что, якуты, принимаем в повстанцы сбежавшего от большевиков Артемьева?

– Как скажет шаман, – переглядываясь, тихо ответили оленеводы.

Шаман Николай устало отозвался:

– Духи благоволят Артемьеву, а далее решайте сами и больше слушайте старейшину.

– Чтобы было понятно, я расскажу всё подробно, а вы будете решать, – начал Ефимов. – После разгрома Колчака в 20-м году мы с партийцами и Артемьевым вышли «из подполья», захватили власть в Якутске и образовали Ревком. На собрании Якутского РКП(б), вместе с комсомолом и профсоюзом мы национализировали собственность купцов, а сенокосные и пахотные земли распределили по уравнительному принципу. И было это правильно!

– Да, да, только так, – подтвердили оленеводы. – Слушаем тебя, продолжай!

Он передохнул и стал раздавать куски оленины якутам, сидящим на лежаках, расположенных вдоль стен юрты. Оленеводы оживились, а Ефимов неторопливо продолжил:

– Для большего влияния Советской власти на местах стали проводить беспартийные конференции бедноты и местных Ревкомов. И вот в январе 1921 года на такой конференции неожиданно потребовали изолировать тойонов⁵ и произвести разделение населения на классы. Мы тогда с Артемьевым выступили с возражениями, как же выделить из оленеводов «кулаков»? Ведь все якуты имели стада оленей и этим жили и будут жить. Правильно я говорю? И нас тогда с Артемьевым на конференции поддержали.

– Правильно! – загудели якуты.

– Но когда секретарём Губбюро РКП(б) стал Лебедев, то признали решения этой конференции ошибочными, и в сентябре 1921 года вышло постановление Губревкома об изоляции «кулаков» и тойонов от народа, как врагов Советской власти. Это же явный террор. Ну и пошло, поехало. В результате на шумных конференциях стали выкрикивать списки «врагов»: тойонов, «кулаков», их родственников и шаманов, а их оленей конфисковывать. Конечно, я в этот список попал в первую очередь, поэтому с родичами бежал в тайгу, и хочу отделиться от большевиков.

– Да, нам хорошо в тайге, наши олени и кони с нами, – поддакнули довольные якуты и, вдруг кто-то спросил. – А что же случилось с Артемьевым, ведь он тоже выступал против раскулачивания?

Ефимов пожал плечами:

– Видно Артемьев позже получил повестку явиться в Губбюро, и сразу со своими людьми бежал в тайгу и нашёл нас, недовольных террором.

– Да ладно, знаем, Артемьев побежал в тайгу за твоей дочкой Марией, – загоготали оленеводы. – Вона, они на поляне милуются!

– Но, но, – нахмурился Ефимов. – Впрочем, он же с нами, так как решим? Принимаем Артемьева?

– Конечно, – одобрительно заговорили якуты, – а то, какие мы «кулаки»? Пошли в круг!

И они с Ефимовым гурьбой вышли на поляну к затухающему костру.

Глава 3

Мария

А над тайгой забрезжил бледно-розовый рассвет, и стало светать. Михаил и Мария, прижавшись к друг другу, стали вглядываться в толпу оленеводов, шумно выходящих из юрты старейшины. Наконец, за ними показались Георгий Ефимов и шаман.

– Вона, отец с шаманом вышли, – встрепенулась Мария.

– Бежим к нему, – заторопился Михаил и потащил Марию к её отцу.

Подбежав к Ефимову, Михаил не задумываясь, сразу выпалил:

– Отдай Марию за меня замуж и благослави нас!

– Я вижу, что вы уже всё решили. Ну, ну, – ухмыльнулся Георгий Ефимов и посмотрел на дочь. – А как же Барахов? Он же сватался?

– Пусть больше не пристаёт, – ответила Мария. – Я его не люблю!

– Играй свадьбу! Михаил достойный жених! – закричали якуты, стоявшие рядом с ними. – У нас и мясо есть свежее. Соглашайся, а мы обождём идти на войну.

– Время сейчас неспокойное и надо подумать, – начал вслух рассуждать Ефимов, а сам подумал: «Моя девка на выданье, а Михаил орёл. Родом он из Бетюнского наслега, владеет хорошим наследством, грамотный, и единственный, кто сумел окончить четыре класса якутского училища. Был и комиссаром волости и председателем Ревкома, но разочаровался в советской власти, как и я. Пожалуй, не прогадаю, пусть они поженятся».

И к восторгам всех оленеводов Георгий Ефимов торжественно произнёс:

– Благословляю вас, дети мои!

Посмотрев на родичей, велел им:

– Готовьте свадьбу!

В эти тревожные времена оленеводы решили сыграть свадьбу по-простому. Сватовство прошло быстро, затем кэргэн⁶. кутуеттуур⁷, за ним уруу⁸ и свадьба. Невеста Мария, одетая в платье-халадаай⁹ и безрукавку, рассышитую бисером и серебряными украшениями, выглядела великолепно. Шаман Николай, подарив невесте обереги, принялся тщательно окуривать берестяным дымом юрту. И только после этого шаман в дикой пляске, с грохочущим бубном совершил традиционный обряд вокруг юрты и объявил молодых законными мужем и женой. Сразу началась беззаботная трапеза оленеводов, во время которой Мария тёрла на себе шаманские обереги от зла и болезней, ела с женихом оленину и с удовольствием со всеми пела. В первую брачную ночь молодым положили под подушку варёную печёнку и сердце оленя, и они, оставшись вдвоём, наконец, почувствовали себя счастливыми…

Утром Михаил проснулся от внимательного взгляда Марии.

– Надо собираться в поход! – вскочил он с лежака и заторопился. – Скорее нужно занять несколько селений и утвердить там свою власть.

Мария обняла своего мужа и проворковала:

– Не торопись, у отца мало людей, а потому ты ищи в тайге Коробейникова. Вот с ним можно установить своё управление.

Она хохотнула:

– И потом оленеводы пока не съедят, и не выпьют все свадебные припасы, не успокоятся.

– Умница ты моя, – прошептал Михаил, нежно целуя свою молодую жену. – Иди ко мне, любовь моя, – и страстно притянул к себе.

А Мария ловко вывернулась из его объятий и неожиданно предложила:

– Хочешь, я немножко пошаманю, нам наудачу.

– А ты умеешь? – спросил Михаил.

– Немножко, только без бубна, – ответила Мария и загадочно улыбнулась. – Ведь мой дедушка был шаманом, он меня и научил всему.

Надев свой шаманский головной убор, она пустилась в пляс. Михаил лежал на лежаке и чувствовал, как медленно погружается в какую-то бездну. А бесконечный танец с песнями продолжался и Михаил отключился. Мария, наконец, остановилась в своём диком танце и умолкла. Её бешеные глаза потухли, и она в изнеможении упала на грудь мужа. Михаил вздрогнул.

– Духи говорят, – прошептала Мария, – что скоро придёт другой большой белый офицер и будет тоже повержен.

– Так и сказали? – подивился Михаил. – Что ж поживём, увидим, а я жажду приключений.

– Коробейников будет побит и белый генерал, который скоро приплывёт, тоже, – пояснила Мария. – Миша, может отложишь свои приключения?

– Ну, уж нет! – вскипел Михаил. – Какой ещё белый генерал может появиться в нашей глухомани? Не верю!

– Успокойся, мой милый. Мой отец и ты будете невредимы, – улыбнулась Мария. – Пойдём, прогуляемся по тайге, мне с тобой так хорошо и спокойно!

А свадебный пир длился недолго, всего-то дня три. Оленеводы беззаботно праздновали и не очень торопились, а вот молодые якуты предлагали, не дожидаясь подмоги, действовать.

– Поспешать надо, – горячились они, садясь на нарты, – а то когда же мы отобьём своих оленей у большевиков?

– Поторапливайтесь, – подгонял разомлевших оленеводов Георгий Ефимов, – ишь, разленились. Нам надо соединиться с Коробейниковым, это и будет подмога.

– Чего раскричался-то, – вскипел какой-то оленевод, садясь на нарты. – Сам-то говорят из «бывших».

Артемьев обернулся и грубо оборвал его:

– Не смей так говорить! Георгий достойный якут. Он учился в Томском университете, был командиром Якутского ГубЧК, но из-за перегибов советской власти перешёл к повстанцам и вместе с белыми офицерами будет противостоять Советам.

– На что нам нужны офицеры? – пробурчал оленевод. – Нам только бы свою скотину вернуть, – обернулся он, догоняя свой отряд.

Ефимов, усаживаясь на нарты, улыбнулся и сказал Артемьеву:

– Спасибо, что защитил. А наш народ не может жить без своей скотины, она его кормит и одевает.

Он поправил шапку и подмигнул Михаилу:

– Хорошо, что вовремя сбежал. А помнишь, когда я попал в списки «врагов», и уговаривал тебя бежать со мной в тайгу? Ты же упрекал меня в малодушии и предлагал на следующей конференции добиться своей правды. Арестовали б нас, это уж точно!

– Да, меня вовремя предупредили, – улыбнулся Артемьев, – а так бы упрятали в тюрьму.

– Вот и получается, что мы оба с тобой в бегах, – улыбнулся Ефимов и кашлянул в кулак, – но ты не промах, успел жениться.

– Мы давно хотели пожениться, – начал было оправдываться Михаил Артемьев.

– Да ладно, я про вас всё знаю, – ответил Ефимов, – и хочу тебя предупредить, что ко мне с калымом приходил твой одноклассник Гаврилка Барахов и просил руки моей дочери Марии. Гаврилку я отшил, но он упорный, противный тип и точит на тебя зуб. Так что смекай, а теперь вперёд!

Артемьев сразу ответил:

– О приставаниях Барахова я знаю, и Марию в обиду не дам. С тобой пойду, но кровь проливать не хочу. А вот если большевики пойдут на нас, то будем вместе защищаться, а лучше договариваться. Ну, поехали!

Ефимов покачал головой и резанул рукой, как шашкой:

– Нам оленей надо вернуть, и с «беляками» образовать свою республику, а лучше самоуправление! Поехали.

– Вперёд в неизведанное! – воскликнул Артемьев. – Даёшь народную власть!

Глава 4

По дороге в Верхневелюйск

Затерявшееся в глухой тайге поселение Верхневелюйск погрузилось в непроглядную темень и только тускло светилось одинокое окошко свежесрубленной избы Управы. Вот на этот свет и устремился всадник, выскочивший из леса. Он устало слез с лошади, потрепал её за бурую гриву, накинул уздечку на перила крыльца и открыл дверь. Секретарь Велюйского бюро РКП(б) Исидор Никифорович Барахов с удивлением увидел своего запыхавшегося брата Гавриила.

– Где ты пропадаешь? – спросил он.

– Дай испить, – проговорил Гавриил. – Сейчас расскажу.

Гавриил выпил ковш воды, утёрся рукавом и придвинул табурет к столу брата.

– Так вот, – начал он. – Я поехал в стойбище свататься к Марии Ефимовой. Ты знаешь, я давно приглядываюсь к ней.

– Да, не тяни ты, – проговорил Исидор. – Говори толком.

– Что говорить-то, – вскипел Гавриил, – она с отцом и сородичами исчезла в тайге.

– Как исчезли? – вскричал Исидор и сразу вспомнил. – Ах да, ведь Ефимова на конференции включили в список «врагов Советской власти», потому он и сбежал. А ведь толковый был. А куда ушли, не знаешь?

– Неизвестно, – ответил Гавриил, – я расспрашивал оленеводов, которые остались в стойбище.

– Слыхал я, что в тайге орудует шайка Коробейникова. Видно, Ефимов к нему и побежал, – предположил Исидор.

– Я тебе не всё рассказал, – не слушая брата, выпалил Гавриил. – Артемьев тоже сбежал, и говорят в тайгу к повстанцам.

– Артемьев? Знаю, знаю! Вы же вместе учились в якутском училище, потом работали в одном Ревкоме и были, кажется, дружны? А теперь вы девку не поделили и даже подрались из-за неё. А на днях мы разбирались с жалобами на Артемьева, кто-то написал пакостное письмо.

И вдруг Исидор аж подскочил:

– Что моргаешь? Не ты ли накрапал? А?

Гавриил густо покраснел.

– Не выдавай меня, – сознался он. – Я написал, чтобы упрятать Мишку Артемьева в тюрьму, а то он прилип к моей любимой Марии. Я несколько раз предлагал её отцу калым – целое стадо оленей. А он мне, а что скажет Мария?

– Эх, ты жених, упустил свою невесту, – заулыбался Исидор. – Получается, Артемьев помчался в тайгу искать Марию Ефимову, а значит, их надо искать в шайке корнета Коробейникова, а тот непременно постарается захватить Чурапчу.

– Это тот корнет из царских офицеров, служивших в гарнизоне Якутска? – вскричал Гавриил. – Хорошо, что надоумел меня. Завтра же буду искать отряд Коробейникова и примкну к нему. Я надеюсь опередить Артемьева, первым найти свою Марию и жениться на ней, а её отца быстро уломаю.

– Ищешь приключений на свою голову! – вскипел Исидор. – Хочешь из-за девки стать белоповстанцем? Какой позор! Я запрещаю тебе даже думать об этом, ведь ты запятнаешь моё имя большевика. Ты хоть это понимаешь?

Гавриил побледнел и отвернулся от брата.

– Что отвернулся, ты меня слышишь? – заорал Исидор. – Не смей!

А Гавриил уже «закусил удила», его узкие глаза расширились и налились кровью.

– Не стой на моём пути, иначе ты мне не брат, – заорал Гавриил.

– Тогда помни, – покачал головой Исидор, – я не смогу тебя выручить, ежели попадёшь в плен.

За окном посветлело. Гавриил вскочил и, не простившись с братом, со злостью хлопнул дверью. Вскоре он уже мчался на своём крепком коне по тайге в Чурапчу с единственной мыслью: «Мария, любовь моя, я тебя найду!»