Buch lesen: «Русский север»

Шпицберген

Глава 1. Северная экспедиция Русанова

1912 год. Российская столица Санкт-Петербург.

Хмурые свинцовые тучи с тревожным гулом неслись над Санкт-Петербургом. Это ледяной северный ветер с противным мелким дождём хлестал по окнам фасадов дворцов и, завывая, как бы говорил: «Торопитесь господа, не то Арктика будет не ваша!»

Российское правительство словно очнулось ото сна и, наконец, озаботилось своим неизведанным Крайним Севером.

– Как бы ни опоздать со Шпицбергеном, – говорили государственные мужи, – норвежцы там уже вовсю хозяйничают!

В Санкт-Петербурге на специальном совещании по исследованиям Арктики Министерством внутренних дел России было решено снарядить экспедицию на архипелаг Шпицберген. Цель экспедиции – разведать там промышленную деятельность европейских государств, а так же найти и занять на Шпицбергене месторождения каменного угля. Ведь Россия покупала уголь для своего Северного морского флота в Норвегии, и неплохо бы иметь свои угольные шахты на архипелаге Шпицбергена. Так как всякая государственная деятельность на архипелаге была запрещена международной конвенцией 1912 года, то решили объявить Северную экспедицию на Шпицберген как частное предприятие.

Вот тут и начались споры:

– Говорят, есть уголь на архипелаге, так его ещё нужно разведать!

– Зачем добывать уголь на Шпицбергене, да ещё на ничейном архипелаге?

– Господа, это же такая даль!

– У нас на Новой Земле есть свой уголь, правда его немного, – горячились умные головы на совещании, – так дополнительно разведаем там угольные месторождения и будем добывать!

– Гм …добывать. Однако ж везём уголь из Норвегии для своего Северного флота, – говорили другие деятели. – Александр Александрович, пора бы найти угольные месторождения на Шпицбергене и занять их. Как бы ни опоздать!

Совещание по Арктике стало явно затягиваться, и министр Внутренних дел России Александр Александрович Макаров вынужден был прекратить споры и, закрывая совещание, он твёрдо сказал:

– Всё, господа, отправляем экспедицию, открываем коммерческие угольные шахты на Шпицбергене, и будем возить свой уголь для нужд Северного флота России!

Срочно была организована Северная экспедиция на Шпицберген. Возглавил её Владимир Русанов, а капитаном шхуны «Геркулес» был назначен Александр Кучин. В состав экспедиции были зачислены 14 научных сотрудников. Русанову пришлось записать в состав экспедиции ещё и свою невесту Жюльетту Жан в качестве геолога и врача.

Глава 2. Русанов и его невеста

Жюльетта Жан-Сосин (Сессин) училась в Сорбонском университете и получила совершенно не женскую специальность – геолога. Она мечтала об открытиях новых земель с богатыми полезными ископаемыми и не пропускала ни одной лекции молодого русского полярника Владимира Русанова. Среди студенческой публики он слыл героем Арктики, за плечами которого была и ссылка на север России, и несколько удачных северных экспедиций. Владимир Русанов был вдовцом. Его жена неугомонная Мария умерла в Париже через неделю после родов, и их маленький сынишка стал жить с бабушкой в Орле. Русанову оставалось только одно – забыться и уйти в науку. Но разве жизнь кончается в 32 года? На своих лекциях, он высокий, внешне очень привлекательный человек со светло-серыми наблюдательными глазами приметил и покорил 20-и летнюю Жюльетту.

«Как же похожа эта француженка на мою Машу!» – думал Русанов, вспоминая свою жену.

А Жульетта уже мечтала открывать с ним неизведанные земли суровой Арктики. Они подружились и полюбили друг друга. Жюльетта была протестанкой, Русанов же православный – так они и жили в сожительстве, откладывая свадьбу на потом. Владимир увлечённо показывал ей карты с маршрутами северных экспедиций, рассказывал о неведомых утёсах, глыбах ледников, падающих с шумом и брызгами в море. Да ещё вернувшись из недавней экспедиции, Русанов назвал именем Жюльетты бухту на Новой Земле. Ну, как тут не влюбиться в русского полярника?

– Вот здорово! Хочу с тобой открывать новые земли, – повторяла Жюльетта, восторженно глядя на озабоченного Русанова, который уже готовился к следующей экспедиции. Заканчивая ещё и медицинский факультет, Жюльетта сама предложила Русанову пожениться. Владимир, всё время занятый северными картами, вдруг осознал, кто рядом с ним и согласился.

«Вот кто будет моей женой и верной спутницей полярных приключений!» – мечтал он, рисуя варианты маршрутов на картах Севера.

Своей матушке он писал:

«Мне судьба дала очень учёную, красивую жену-француженку. Она теперь приготовляет тезу¹ по геологии на степень доктора естественных наук. До сих пор ещё ни одна женщина во Франции не делала доктората по геологии».

А ещё Русанов писал о Жюльетте:

«… Она нисколько не избалована и умеет работать …. Иметь такую жену – счастье! Франция … дала мне одну из лучших дочерей».

Но свадьбу Владимир с Жюльеттой в очередной раз решили отложить, важнее была полярная экспедиция на Шпицберген, которую Русанову предложили возглавить, и Жюльетта захотела ехать с ним. Она боялась, что Русанов, дальше и дальше будет уходить по своему Северному пути и однажды не вернётся к ней в Париж:

– Я твоя невеста и ты не вправе мне отказывать, – заявила она.

– Жюльетта, это не прогулка на яхте через Ла-Манш, это беспощадная Арктика, – как мог предостерегал её Русанов.

– Я же геолог, да ещё и медик. Буду полезна в экспедиции, а тепло одеваться я люблю! – настаивала Жюльетта.

– Только с тобой, или ты хочешь делать открытия без меня? – укоряла его невеста. – Не выйдет, мой милый! И никакие предрассудки меня не удержат от арктического путешествия!

Русанову пришлось покориться напору своей невесты Жюльетты, хотя в душе был рад, что его любимая всегда будет рядом с ним. «Если и погибнем, то вместе!» – думал он.

– Да откуда взялась эта француженка? – качали головами учёные. – Ведь женщина на корабле – беда!

– Ничего, начальник у нас везучий! – говорили другие.

Весной 1912 года молодая пара поехала в Россию. В Петербурге Жюльетта была представлена организаторам экспедиции и зачислена в её состав.

В Архангельске их радушно встретили в доме Георгия Седова, а молоденькой Ксении Минейко (Гемп) поручили показать Жюльетте город. Девушки сразу подружились. Ксении очень нравились наряды и причёска Жюльетты, а особое восхищение вызывал её маникюр. Руки Жюльетты были белые и очень ухоженные, а ногти были обработаны по последней парижской моде. Тогда женщины носили короткие ногти миндалевидной формы, которые натирали маслом и полировали замшей. Когда же Жюльетта открывала свой маникюрный набор, подаренный Русановым в Париже, то восхищению Ксении не было предела.

– Какие чудесные маникюрные ножнички, оригинальная пилка для ногтей! А это, что за палочки? – восторгалась Ксения.

– Палочки из апельсинового дерева разной заточки для маникюрных нужд. Скажем, удалить кутикулы или покрыть лаком ногти, – поясняла Жюльетта.

– А что парижанки покрывают лаком только центр ногтей? – поинтересовалась Ксения, разглядывая ногти Жюльетты.

– Да, моя милая, так модно!

Они исходили пешком весь Архангельск. Город удивил Жюльетту.

Француженка была поражена деревянным городом, запахом смолы и тротуарами из брёвен. Жульетта, по сравнению с хрупкой Ксенией, была высокой крупной девушкой, с чёрными, как смоль волосами. Она ходила прямо, как солдат, и с обожанием смотрела на своего жениха. Ксения урывками тоже восторженно глядела на Русанова, и это вызывало у француженки некую ревность. А Владимир Русанов был с Жюльеттой подчеркнуто сдержан и, как казалось окружающим не горел ею, … но это было внешне. Он нежно любил Жюльетту и не хотел демонстрировать свои чувства. И потом, все его мысли были о подготовке предстоящего северного похода на Шпицберген, а дел было много.

Из Архангельска участники экспедиции направились на пароходе «Ломоносов» в Александровск-на-Мурмане, где увидели на причале небольшую зверобойную яхту «Геркулес» норвежской постройки. Это был двухмачтовый тендер² длиной 20 метров, шириной 6 метров с керосиновым двигателем фирмы «Alpha». Русанов, осмотрев судно, воскликнул:

– Да на таком судне никакие льды не страшны!

Поморы, как могли, отговаривали его:

– Пускаться в такое опасное плавание на маленьком судёнышке, название которого дано вовсе не по его величине, крайне опасно.

Но опытный Русанов был уверен в крепости этого судна и верил, что на малом судне будет легче ходить среди льдов.

Жюльетта, выпускница Сорбоны, уверенно влилась в коллектив учёных и с удовольствием общалась с членами экспедиции. Многие полярники смотрели на неё как на божество и, восхищаясь, ухаживали за ней. Жульетте нравились ухаживания мужчин, и она чувствовала себя хозяйкой коллектива. Особенно на неё заглядывался красавец-зоолог, чех Зенон Францевич Светош. Он только что прибыл из африканской экспедиции, и даже не успел повидаться с женой, как Академия Наук тут же прикомандировала его к экспедиции Русанова. Так что ему пришлось срочно готовиться к походу на Крайний Север. Жульетта помогала в подготовке экспедиции зоологу Светошу, а он был тайно влюблён в неё. Конечно, Русанов замечал это и страшно ревновал свою невесту.

Наконец, всё было готово к плаванию – пора в поход на Шпицберген!

Глава 3. Капитан Кучин

Баренцево море бушевало вторую неделю. Ледяные волны бились о скалы и накатывали на каменистые берега, словно пытались проглотить их.

– Когда ж закончатся шторма? – спрашивал капитана Александра Кучина начальник Северной экспедиции Владимир Русанов. – Прошли все сроки отплытия экспедиции на Шпицберген.

– Потерпите Владимир Александрович, вы же видите, что твориться на море. В такой шторм наш «Геркулес» не сможет даже отчалить от пристани.

Владимир Русанов отличался от всех полярных исследователей своей амбициозностью, смелостью идей и широтой замыслов. Это тот Русанов, который в 1898 году был «привлечён к дознанию» за революционную деятельность – за хранение 400 экземпляров «Манифеста Коммунистической партии». Из жандармского управления и начался путь Русанова в ссылку на Север, где он стал «северянином по принуждению». Затем он уехал в Европу, где учился и участвовал в экспедициях. Вот его то, студента Сорбонского университета, удачливого начальника многих северных путешествий, и назначили возглавить Северную экспедицию на Шпицберген на шхуне «Гекулес». Значит доверяли ему. Недаром российское правительство наградило в 1911 году бывшего ссыльного Русанова орденом Владимира 4–ой степени.

И только 26 июня 1912 года (по старому стилю) из порта Александровск-на-Мурмане вышла в море моторно-парусная шхуна «Геркулес» под командой капитана Александра Кучина, 23-летнего опытного моряка, которого в Архангельске называли «Вторым Ломоносовым».

Кучин был из потомственных поморов, родился 1889 году в селе Кушерка на берегу Белого моря. Затем учёба в мореходном училище. После участия в антиправительственной демонстрации 18 декабря 1905 года в Архангельске Кучин был отчислен из мореходного училища. По поддельному паспорту он уехал в Норвегию, где учился и ходил на промысел капитаном зверобойного судна. Затем он возобновил занятия в Архангельском мореходном училище и окончил его с блеском. Вскоре Кучин получил письмо с приглашением принять участие в северной экспедиции норвежца Руаля Амундсена на судне «Фрам» в качестве гидролога. Мечта полярника сбылась! Эта экспедиция закончилась удачно, а в 1910 году «Фрам» вышел в море ещё раз и покорил уже Южный полюс. После этой экспедиции Александр Кучин получил международное признание, получив премию 3000 крон, и был представлен норвежскому королю.

Вскоре была объявлена помолвка русского гражданина Александра Кучина с 18-ти летней норвежкой Аслауг Поульсон, дочерью литературного критика Андреаса Поульсона. Получив приглашение, молодые прибыли в Архангельск, где Владимир Русанов предложил Кучину участвовать в экспедиции на Шпицберген в качестве капитана. Тот, не раздумывая, согласился.

– А как же свадьба, – спросила невеста, – неужели отложим?

– Свадьба после … После окончания экспедиции, – весело ответил Кучин. – Скоро буду! Жди! Если хочешь, поплывём вместе.

– Уж лучше подожду, – смеясь, ответила невеста. – Не люблю тепло одеваться!

Так началась знаменитая Северная экспедиция на Шпицберген на шхуне «Геркулес» под командой капитана Александра Кучина и под руководством очень опытного мореплавателя Владимира Александровича Русанова.

Через две недели шхуна «Геркулес» благополучно достигла берегов западной части архипелага Шпицберген, вошла в залив Кломбай (Бельсунн), и её экипаж высадился на берег. Ветер хлестал небритые щёки полярников, а они кричали:

– Мы на Шпицбергене! Это наша земля!

Русанов направил группы исследователей по берегам залива для сбора данных о Шпицбергене. Сам же, оставив на шхуне Жюльетту, с двумя матросами пешком направился обследовать остров в восточном направлении к Стур-фьорду. Это был труднейший поход через непролазные скалы и снежные ледники. Возвращаясь с восточного побережья Шпицбергена, Русанов сорвался в 100-метровую расщелину ледника, и чуть было не погиб. Хорошо, что у Русанова были навыки арктического путешественника, да и сопровождающие его матросы не растерялись – они на верёвках вытащили начальника из расщелины. Русанов обнаружил несколько угольных месторождений и радовался, что угля на Шпицбергене было предостаточно. Угольные пласты местами выходили прямо на поверхность скал, по берегам многочисленных ручьёв, стекающих с гор. Кроме того Владимир Русанов с Жюльеттой Жан и геологом Самойловичем нашли на архипелаге фосфориты и даже горный хрусталь. Из секретных записей Русанова читаем: «Обнаружены небольшие концентрации золота, серебра и других цветных металлов».

А какие горы на Шпицбергене! Огромный вулкан закрывал весь горизонт и своей массой нависал над архипелагом. Особенно удивляла гора, вершина которой казалась рукотворной, в виде ступенчатой пирамиды.

– Ну, прямо, как египетская! – восхищался Русанов. – Загляденье!

На берегу бухты Кингсбей Русанов и его спутница, смелая француженка Жюльетта, неожиданно встретились с английскими полярниками. Жюльетта, одетая в мужской полярный костюм, поразила англичан своей храбростью и верой в удачу.

– Тоже ищут уголь, – ворчал себе под нос Русанов, – но мы уже установили столбы на месторождениях российского угля. Мы опередили их!

Вернувшись в лагерь на берегу залива Белзунд, возбуждённые исследователи делились своими впечатлениями и открытиями. Показывая образцы камней, Жюльетта мечтательно глядела на горный пейзаж.

– Удивительный Шпицберген, – восхищалась Жюльетта, – но хочется большего. Хочется пересечь Северный океан и через Берингов пролив пройти в Тихий океан.

– Ишь, куда замахнулась, – удивлялись полярники. – Это ж через какие льды продираться?

– И что же? Игра стоит свеч! – поддержал Жюльетту Александр Кучин. – Откроем морской путь, тогда будем кормить Чукотку архангельским хлебом.

– Мы это обязательно сделаем, верьте мне, – загадочно улыбался Русанов.

Полярники, воодушевлённые успехом экспедиции на Шпицберген, уже мечтали открыть морской путь до Петропавловска-Камчатского.

За десять дней экспедиция обследовала угольные месторождения и поставила 28 заявочных столбов. А в 1913 году Россия уже начала разработку каменного угля.

Когда экспедиция Русанова выполнила свою задачу на Шпицбергене, он телеграфировал на материк:

«Иду на восток …»

Зная рассуждения Русанова, полярники верили ему:

«… нужно идти, огибая северную оконечность Новой Земли, используя тёплые течения океана и надеяться на то, что льды не будут препятствовать путешествию». Экипаж «Геркулеса» горел желанием найти путь и победить льды Северного океана. Они уже грезили великими полярными открытиями, и конечно наградами правительства.

Почему Русанов не вернулся в Александровск-на-Мурмане? Что же, выходит экипаж «Геркулеса» самовольно продолжил своё плавание на восток? Впоследствии Русанову будут ставить в вину гибель экспедиции, но это несправедливо. Ведь сама экспедиция на Шпицберген была организована на казённые деньги, и дальнейший её маршрут был, видимо, секретным. Такое условие поставил сам Русанов, потому что он хотел первым открыть Северный путь. И он знал, что в этом году уже готовятся коммерческие северные экспедиции Г. Я.Седова на судне «Святой мученик Фока» и Г.Л. Брусилова на шхуне «Святая Анна». Так что о секретном плавании к мысу Дежнёва знали немногие: Русанов, Кучин и Жюльетта.

Вот и Самойлович, как и все, не понимал дальнейших намерений Русанова и думал, что он собирается идти к Новой Земле, а дальше будет действовать по обстоятельствам. Из воспоминаний отца Кучина видно, что Русанов ещё до начала экспедиции намеревался искать Северный морской путь, и поэтому на шхуну «Геркулес» был загружен максимальный запас продовольствия, топлива и дополнительное снаряжение на целых полтора года. Так что никакого самовольства не было, присутствовала только русская самоуверенность!

Итак, экспедиция направилась на восток – «открывать для судоходства Северный морской путь в Сибирь и найти выход сотням миллионов пудов сибирских товаров самым дешёвым путём», – так писал в своей статье сам Русанов.

Экспедиция Русанова уверенно направилась навстречу своей мечте и, обогнув Новую Землю как можно севернее, устремилась на восток.

– Запас продовольствия и топлива у нас на полтора года, – успокаивал экипаж шхуны Русанов, – по отчётам при загрузке шхуны в Александровске-на Мурмане следует: «Запас состоит из 3-х бочек трески, несколько бочек солонины и консервы …и прочая провизия». Так что не робейте! С голоду не помрём!

Глава 4. На восток

10 августа 1912 года шхуна «Геркулес» подняла якоря и направилась в опасное путешествие на восток в поисках Северного морского пути в Тихий океан. Перед отплытием со Шпицбергена Русанов пересадил на норвежский пароход, следовавший с углём в Архангельск, трёх своих членов экспедиции. Это были Самойлович, Сватош и боцман.

Геолог Самойлович с картой, на которой были обозначены 28 заявочных знаков угольных месторождений и описание других полезных ископаемых Шпицбергена. Кроме того Самойлович вёз образцы пород с окаменелостями пальмового дерева, морских ракушек и некоторых кораллов.

– Это явное доказательство, – говорил Самойлович Русанову, – что на Шпицбергене когда-то был жаркий климат.

Зоолог Сватош с собранием палеонтологических, зоологических и ботанических коллекций Шпицбергена, которые помогала собирать Жюльетта. Его орнитологическая коллекция составляла 65 птичьих шкурок, а коллекция растений – 192 вида, насекомых – 471 экземпляр.

Третий был тяжелобольной боцман Попов.

Теперь в экспедиции врач и геолог Жюльетта Жан заменила Сватоша и как зоолога.

Русанов знал, что нужно торопиться с освоением угольных месторождений на Шпицбергене, не то европейские державы опередят Россию. Поэтому он велел Самойловичу срочно ехать в Санкт-Петербург и доложить об открытии российского угля на Шпицбергене.

18 августа 1912 года с Новой Земли (Маточкин Шар) Русанов с попутным кораблём передал для отправки текст телеграммы в Архангельск:

«Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов».

Это было последнее сообщение экспедиции Русанова.

Глава 5. Поиски экспедиции

Время шло, но никаких известий об экспедиции Русанова не было. Неужели экспедиция погибла? Все знали, что Русанов опытный полярник и, перезимовав, вернётся в Архангельск. По инициативе Русского географического общества в 1914-15 годах были посланы несколько кораблей на поиски пропавших, но безрезультатно.

И только исследовательская экспедиция на судне «Циркуль», обследовав район полуострова Таймыр, обнаружила следы экспедиции Русанова. Произошло это летом 1934 года.

На совете, собранном командиром гидрографического судна «Циркуль» тов. С. Д. Руденко, докладывал топограф А. П. Гусев:

– В августе 1934 года я был высажен с бота «Сталинец» на берег острова Вейзель, для производства топографических работ. На его центральной возвышенности я обнаружил столб высотой два метра с тщательно вырезанной надписью «Геркулес 1913». Столб явно из «плавника» и затёсан на месте надписи. Основание столба обложено камнями. Рядом со столбом я увидел старые сломанные нарты и цинковую крышку от патронного ящика, пробовал разобрать камни столба, но ничего там не обнаружил.

Розанов, начальник зверобойной Карской экспедиции, молча сидевший на совете, обрадовался:

– Какой же ты молодец. Наконец-то нашлись следы экспедиции Русанова, которая пропала в 1913 году. Я ведь знал его!

– Михаил Павлович, неужели вы видели Русанова?

– Да, – ответил Розанов, – будучи студентом физико-математического факультета Московского университета, я слушал лекции Владимира Александровича и уже тогда твёрдо решил стать учёным по освоению Севера. Когда узнали об исчезновении экспедиции Русанова, то мы с друзьями рвались в поисковую экспедицию, но куда там, не взяли!

– Сидите и учитесь, – говорили нам.

Затем топограф Цыганюк, поглядывая в свой конспект, сделал доклад:

– 9 или 10 сентября 1934 года бот «Сталинец» высадил меня в районе зимовья Колосовых для производства топографической съёмки береговой линии острова. В 15 километрах от зимовья я обнаружил в маленькой бухточке северной части острова под «плавниками» смёрзшиеся обрывки одежды, горный компас без стекла, фотоаппарат «Кодак» с разбитым объективом и испорченной плёнкой, часы с гравировкой «Попов», две кружки, патроны, буссоль, две ложки, трубку курительную, два ножа и опасную бритву.

– Да, несомненно, это вещи матросов со шхуны «Геркулес», – заволновался Розанов. – Видимо они были посланы Русановым с зимовки на материк, чтобы сообщить о местонахождении экспедиции.

– Русанов пользовался картой русской полярной экспедиции Э. В. Толля (1906 года), где таймырский берег был нанесён пунктиром. Именно там и обнаружены следы пропавшей экспедиции Русанова, – заметил Руденко. – Видимо «Геркулес» обогнул мыс Желания и по чистой воде направился на восток. Обходя остров Уединения в Карском море, с севера и пройдя его, шхуна «Гекулес» встретила льды. Ведь в 1914 году было послано спасательное судно «Эклипс» и возглавил его сподвижник Ф. Нансена Отто Свердруп. У мыса Диксона он вынужден зимовать, так ничего не найдя. В 1915 году участники экспедиции прошли от мыса Вильда до мыса Челюскина, однако вернулись назад и не смогли из-за льдов обследовать пропущенные участки острова Диксона. А жаль, ведь именно там и были нами обнаружены три стоянки экспедиции Русанова.

– Это лишь наши догадки, – заметил Розанов.

– Нужно продолжить поиски погибшей экспедиции, – подытожил совет Руденко, – и постараться найти могилу Русанова!

В 1950-60 годах советские полярники нашли вещи, имевшие отношение к экспедиции Русанова. Это французская монета 1903 года, пуговица с клеймом парижской фирмы, маникюрные ножницы, флакон с лекарством судового врача. Разглядывая эти удивительные находки и теряясь в догадках, учёные-полярники обнаружили вещи невесты Русанова, отважной полярницы Жюльетты Жан.

– Маникюрные ножницы! Да это же подарок Русанова своей любимой Жюльетте, которым я так восхищалась в Архангельске, – качала головой взволнованная Ксения Петровна Гемп, прославленная полярница, разглядывая артефакты. – Светлая память погибшим полярникам!