Концепция институционально-организационных циклов – ключ к пониманию смысла и логики истории России

Введение

Проблемы социально-экономического развития неизменно занимают одно из ведущих мест в системе обществоведческих наук. Социальные, экономические и политические явления и процессы по своей природе историчны, – в обществе каждое состояние определяется всем пройденным путем, и, в свою очередь, влияет на будущее. Происходящие в жизнедеятельности общества количественные и качественные изменения в их единстве и взаимосвязи образуют сложный многоплановый процесс постоянного возникновения, становления, развития и исчезновения форм общественной жизни. Процесс жизнедеятельности цивилизованного общества представляет собой совокупность взаимосвязанных процессов социально-культурного, политического и хозяйственного домостроительства. Этот уникальный процесс, протекающий в историческом времени и географическом пространстве, имеет множество различных аспектов, каждый из которых может стать самостоятельным предметом исследования, и внимание исследователей может быть сосредоточено то на одной, то на другой стороне этого процесса.

Современная историческая эпоха характеризуется нарастающим динамизмом, переполненностью масштабными и динамично сменяющими друг друга событиями и явлениями, которые говорят нам о том, что мир охвачен глубочайшими переменами и изменениями. Подтверждением того, что наш мир находятся на распутье, может служить множественность определений нашего времени, таких как «цивилизация на перепутье», «переломная эпоха» «эпоха перерывов», «великий переход», «великая трансформация», «великая метаморфоза» и т. д.

Переходные эпохи и в прошлом, и переживаемая в настоящее время эпоха, порождают противоречивое, двойственное восприятие окружающей реальности. С одной стороны, усиливаются эсхатологические настроения и ожидания, все происходящее воспринимается как закат человеческой цивилизации, и наступление конца мира. Для переживаемого периода характерно ощущение зыбкости мирового устройства, утраты стабильности и устойчивости общественной жизнедеятельности людей. Нарастание духовной скудости, ощущение того, что мы живем в преддверии всеобщей катастрофы, в грозную, решающую эпоху «конца времён». Смена эпох, как правило, сопровождается если не глобальными столкновениями, то цепочкой интенсивных конфликтов локального характера, усилением конкуренции во всех сферах, включая модели социально-экономического развития и ценностные ориентиры. Растет напряженность и враждебность во взаимоотношениях между государствами.

С другой стороны, присутствует надежда на то, что социальный переворот, в который входит человечество, возможно увенчается успехом, и быть может осуществиться переход на качественно новый уровень цивилизационной динамики. Рубеж XX–XXI веков характеризуется подъемом творческих сил, инициатив и движений в области культуры, образования, искусства, поиском путей плодотворного взаимодействия и сотрудничества различных профессиональных, этнических, возрастных и других социально-культурных групп и общностей. Активизация этих процессов в российском обществе во многом обусловлена раскрепощением созидательной энергии человека, скованной на протяжении длительного периода идеологическими догмами, запретами и преследованиями.

Понимание того, что современный период носит переходный характер, запечатлелось в общественном сознании достаточно отчетливо. Но вот понимание того откуда и в каком направлении осуществляется переход, каковы ориентиры, цели и механизмы происходящих трансформационных процессов, на какие ценности необходимо опереться для вступления в новую эпоху цивилизационной динамики, еще только складывается, и не имеет достаточно четких и ясных очертаний. Проявлением чего стал «ориентационный кризис», точнее сказать «ориентационный тупик» отражающий неясность дальнейших перспектив, и смысла происходящих перемен.

Для того чтобы осуществить переход на качественно новый уровень общественного развития, к новому типу социального устройства необходимо, по крайней мере, иметь представление о том, на каком уровне развития находится современное общество, где оно находится на исторической оси цивилизационной динамики. Каким может быть будущее общество, т. е. иметь видение перспективной обновленной социальной реальности. Иметь представление о стратегическом пути, по которому следует идти, и на котором возможно достичь поставленных целей. Какими средствами и способами возможно осуществить переход на качественно новый уровень цивилизационной динамики. Кто – какие социальные группы и силы в состоянии осуществить этот переход, кто способен стать во главе этого процесса и повести за собой общественность.

Возникающий сейчас новый мировой порядок, как и те, которые ему предшествовали, подчинен законам жизни и истории, поэтому для того чтобы понять смысл и назначение современной исторической эпохи необходимо раскрыть процессы и механизмы, логику цивилизационной динамики. Для чего требуется показать, каким образом разворачивается этот процесс, какие стадии (исторические периоды) проходит цивилизованное общество в процессе своего становления и развития, какова их последовательность. Также важно раскрыть содержательное наполнение каждой исторической эпохи, ее смысл и назначение, место и роль в процессе цивилизационной динамики.

Одна из приоритетных задач фундаментальных обществоведческих наук, в том числе экономической и исторической науки (экономической теории, политической экономии, истории народного хозяйства и истории общественной мысли) заключается в создании теории социально-экономического развития, эволюции общества, отражающей объективный, естественный ход исторического процесса социальной динамики. Эта теория, насколько это возможно, должна дать достаточно ясное понимание того, кто мы есть, что с нами происходит, куда мы идем и, что с нами может стать, если мы не переменимся, будем и далее следовать по накатанному пути технократического развития и материального обогащения. Эта теория должна быть и объясняющей, чтобы ответить на мучающие нас вопросы; и понимающей общие боли и беды. Она должна быть одновременно и пристрастной, и исполненной мудрости. В ней должно быть достаточно здравого смысла, чтобы удержаться от крайностей, от следования застарелым мифам. Практическая значимость такой теорий заключается в том, что она выступает фундаментом составления прогнозов социально-экономического развития, предвидения будущего, сценарного прогнозирования, может служить основой для институционального проектирования. Прикладное значение теории социального развития определяется тем, что на ее основе создается инструментарий экспертизы проектов различного рода экономических и политических реформ. Также на основе теории социального развития может осуществляться прогнозирование возможных последствий реформирования различных отраслей и сфер общественной жизнедеятельности. Теория социального развития выступает научной, методологической базой разработки государственной политики, направленной на осуществление институциональных, экономических, политических и социально-культурных преобразований.

Когда речь идет о конкретном историческом обществе, т. е. обществе, имеющем свой особый исторический путь становления и развития, обществе которое принято называть цивилизованным, или социальной цивилизацией, то возникает ряд вопросов и проблем, среди которых особую значимость имеют следующие. Первый вопрос, какой народ, этнос или суперэтнос, т. е. сообщество этносов, выступает субъектом цивилизационного процесса, основателем и строителем данного общественного организма. Кто стоял у истоков, и как менялась нация в ходе цивилизационного процесса. Второй вопрос: когда, в какие времена, на каком этапе всемирно исторического процесса данный народ начал свой цивилизационный проект. Третий блок вопросов касается жизненного потенциала народа – субъекта цивилизационного процесса, его силы, таланты, возможности и способности, ценности и приоритеты, верования, система мировидения и мирочувствия. Четвертый блок вопросов связан с совокупностью условий возникновения и существования конкретно-исторического цивилизованного общества, какое жизненное пространство занимает и удерживает под своим контролем данный социум. С одной стороны, – это природно-климатические условия, географическая среда, в которой формируется субъект – народ и общественный организм в целом, происходит его становление и развитие. С другой стороны – это исторически обусловленные социально-культурные, политические и экономические условия становления и развития данного народа, социально-культурный ландшафт. Пятый комплекс вопросов связан с тем как, каким образом осуществляется исторический процесс цивилизационной динамки. Каковы его движущие силы, закономерности и механизмы. Какова логика процесса цивилизационной – социально-культурной, политической и экономической динамики. Иначе говоря, каким образом разворачивается этот процесс, какие стадии (исторические эпохи, периоды) проходит цивилизованное общество в ходе своего становления и развития, какова их последовательность. И в этой связи возникает еще ряд вопросов о содержательном наполнении каждой исторической эпохи, ее смысле и назначении, месте и роли в процессе цивилизационной динамики. Некоторые исследователи ставят вопрос о перспективах развития общества, о ближайшем и отдалённом будущем – вопрос о том, в каком направлении должен осуществляться процесс цивилизационной динамики? Эти и некоторые другие вопросы, у каждого автора свои предпочтения, находились и находятся в центре исследований истории России, исследований исторического процесса становления и развития Евроазиатской цивилизации. Стремление найти ответы на поставленные вопросы, и главное найти ответ на вопрос о смысле и предназначении Евроазиатской цивилизации – России, ее исторического пути, двигало автором в процессе создания предлагаемого вниманию читателей труда. Автор вдохновлялся призывом Ивана Александровича Ильина: «Читайте историю России и убеждайтесь, что вся она создана силою русского духовного характера. От Феодосия Печерского до Сергия, Гермогена и Серафима Саровского; от Мономаха до Петра Великого, и до Суворова, Столыпина и Врангеля; от Ломоносова до Менделеева – вся история России есть победа русского духовного характера над трудностями, соблазнами, опасностями и врагами»^[1].

РАЗДЕЛ 1. Концептуальные основы исследования и периодизации истории России: подходы и взгляды

ОТДЕЛ 1. Концепции истории России: подходы к исследованию и периодизации исторического процесса

ГЛАВА 1. Русские Летописи о прожитом и пережитом

1.1. Начальный этап летописания. Начальный свод

Летописание считалось богоугодным, душеполезным делом. Потому не только частные лица записывали для себя на память, иногда в виде отрывочных заметок на рукописях, отдельные события, совершавшиеся в отечестве, но и при отдельных учреждениях, церквах и особенно монастырях велись на общую пользу погодные записи достопамятных происшествий. Сверх таких частных и церковных записок при княжеских дворах велись и официальные летописи.

Русское летописание X–XVII веков – уникальное явление мировой истории и культуры. Летописание – это и идеология, и политика, и неизбежная борьба интересов, что, в свою очередь, предполагает и тенденциозность летописцев, отстаивающих интересы князя, города, монастыря, и прямое уничтожение нежелательных для кого-то сведений.

Определенную трудность для изучения летописного наследия составляет то обстоятельство, что большинство сохранившихся летописей – это своды разнообразных материалов, в том числе предшествующих летописей. Составители позднейших сводов соединяли разные материалы, либо, удовлетворяя собственное любопытство, либо переписывая их по чьему-то заказу. Очень часто они редактировали тексты имеющихся у них в распоряжении древних рукописей. Но не менее часто составители сводов слово в слово переносили древнейшие сведения в свои рукописи. Практически это означало, что в позднейших рукописях – летописных сводах – могли сохраниться более достоверные и ранние материалы, нежели в самых ранних рукописях. Так, древнейшие новгородские летописи почти ничего не сообщают о времени Ярослава Мудрого, а в сводах XV века используется какой-то новгородский источник, которого древнейшие летописи не знают^[2].

Списки Лаврентьевской, Ипатьевской и Новгородской Первой летописей являются древнейшими среди летописных сводов, дошедших до наших дней. Именно их привлекают для изучения исторических событий IX—ХIII веков, и для восстановления ранних этапов летописания, выявления первоначальных редакций Повести временных лет. И хотя в позднейших (XV века) летописях оказываются в ряде случаев явно первоначальные тексты, в основу логично положить именно эти древнейшие летописные своды.

В 1868 году вышла основательная работа К. Бестужева-Рюмина, в которой он доказывает, что все русские летописи, включая «Повесть временных лет», являются сводами, основанными на различных письменных и устных источниках. В последующей полемике, продолжающейся и до сих пор, обозначились разные взгляды на само понятие «летописный свод», а главное на способы выявления источников и причинах тех или иных вставок или изъятий текстов из летописей.

В XX веке определились два основных подхода: A.A. Шахматова (1864–1920) и Н.К. Никольского (1863–1935). A.A. Шахматов полагал, что надо сначала реконструировать текст того или иного свода и лишь затем оценивать его содержание. В итоге, он много лет пытался восстановить редакции «Повести временных лет», но под конец пришел к заключению, что это сделать невозможно. Неоднократно он менял взгляд и на авторство основной редакции, то приписывая ее Нестору – автору житий, то Сильвестру. Древнейший свод, по А.А. Шахматову, был составлен в конце 30-х годов XI века в качестве своеобразной пояснительной записки в связи с учреждением в Киеве митрополии константинопольского подчинения. Многочисленные сказания, являющиеся как бы параллельными текстами к сообщениям летописей, он признавал извлечениями из летописей.

Н.К. Никольский гораздо большее внимание уделял содержательной, идеологической стороне летописных текстов, усматривая и в разночтениях, прежде всего, ту или иную заинтересованность летописцев и стоящих за ними идейно-политических сил. Соответственно и все внелетописные повести и сказания он считал не извлечениями из летописей, а их источниками. Литература в целом в Киевское время ему представлялась более богатой, чем это принято было думать ранее, а начало летописания он готов был искать в конце X века. Эти два подхода живут и поныне в работах по истории летописания^[3].

Начальный этап летописания. В своих фундаментальных исследованиях А.А. Шахматов, М.Д. Приселков и Д.С. Лихачев вполне убедительно показывают, что летописание на Руси возникает во времена Ярослава Мудрого. Киевские книжники тех времен утверждали, что история Руси повторяет историю других великих держав: «божественная благодать» снизошла на Русь так же, как некогда на Рим и Византию. Видимо в период княжения Ярослава создается первый исторический труд, предшественник будущей летописи, – свод преданий о распространении христианства на Руси. В него вошли рассказы о крещении княгини Ольги в Царьграде и ее кончине, «Речь философа», в которой в краткой форме излагалась христианская концепция всемирной истории. Сказание о крещении Руси и деяниях равноапостольного князя Владимира, крестившего Русь, и тем самым сравнявшегося с великим Константином, который объявил христианство государственной религией Римской империи. В этот первоначальный свод вошло сказание о первых русских мучениках – христианине-варяге, не отдавшем сына на «заклание» идолам. А также сказание о князьях-братьях Борисе и Глебе, погибших, но не преступивших христианских заветов братолюбия и покорности «старейшему». Обширная похвала Ярославу Мудрому под 1037 годом. Все названные произведения обнаруживают свою принадлежность одной руке, теснейшую взаимосвязь между собою: композиционную, стилистическую и идейную. Этот комплекс сказаний, который Д.С. Лихачев предложил условно назвать «Сказанием о распространении христианства на Руси», был составлен, по его мнению, в первой половине 40-х годов XI века книжниками киевской митрополии.

Вероятно, в первой половине 1040-х годов книжниками киевской митрополии создается первый русский хронографический свод – «Хронограф по великому изложению», который представлял собой краткое изложение всемирной истории, с отчетливо выраженным интересом к истории Церкви. Этот свод был составлен на основании византийских хроник: «Хроники Георгия Амартола» и «Хроники Иоанна Малалы». Возможно, что уже в это время на Руси становятся известны и другие переводные памятники, излагавшие всемирную историю, или содержавшие пророчества о грядущем «конце мира»: «Откровение Мефодия Патарского», «Толкования» Ипполита на книги пророка Даниила, «Сказание Епифания Кипрского о шести днях творения» и др.

Следующий этап в развитии русского летописания приходится на 1060–70-е годы и связан с деятельностью монаха Киево-Печерского монастыря Никона. Он собрал большое количество новых исторических источников, в том числе сказания «О первых русских князьях», «О крещении княгини Ольги», и целый ряд других материалов. Именно Никон присоединил к «Сказанию о распространении христианства на Руси» предания о первых русских князьях и рассказы «О походах» князей Олега, Игоря и Святослава на Царьград. Возможно, Никон внес в летопись и «Корсунскую легенду», согласно которой Владимир крестился не в Киеве, а в Корсуни. Также Никон поместил в летописи так называемую «Варяжскую легенду». Эта легенда сообщала, что киевские князья будто бы ведут род от варяжского князя Рюрика, приглашенного на Русь, чтобы прекратить междоусобные распри славян. Смысл включения легенды в летопись заключался в том, что посредством этого предания Никон пытался убедить своих современников в противоестественности междоусобных войн, в необходимости всех князей подчиняться великому князю киевскому – наследнику и потомку Рюрика. Наконец, по мнению исследователей, именно Никон придал летописи форму погодных записей. Вероятнее всего, работа над этим летописным сводом завершилась в 1070/1072 году, во время съезда «Ярославичей» – Изяслава, Святослава и Всеволода в Вышгороде. Хотя, надо сказать, некоторые историки не вполне разделяют эту точку зрения.

Начальный свод. Около 1095 года создается летописный свод, который А.А. Шахматов предложил назвать «Начальным». Он обратил внимание на то, что описание событий вплоть до начала XII века различно в Лаврентьевской, Радзивиловской, Московско-Академической и Ипатьевской летописи, с одной стороны, и в Новгородской первой летописи – с другой. Это дало А.А. Шахматову возможность установить, что в Новгородской первой летописи отразился предшествующий этап летописания – «Начальный свод». В остальные названные летописи «Начальный свод», вошел в переработанном виде, в форме нового летописного памятника – «Повесть временных лет». С момента создания «Начального свода» появляется возможность текстологического исследования древнейшего летописания. Составитель «Начального свода» продолжил летописное изложение описанием событий 1073–1095 годов, придав своему труду, особенно в этой, дополненной им части, явно публицистический характер: он упрекал князей за междоусобные войны, сетовал, что они не заботятся об обороне Русской земли, не слушаются советов «смысленных мужей».

1.2. «Повесть временных лет» – начало русской исторической мысли

В начале XII века «Начальный свод» был снова переработан. Новый летописный свод – «Повесть временных лет» (ПВЛ) был создан не раньше 1113 года в Киево-Печерском монастыре. Традиционно считается, что автором Летописи (ПВЛ) был инок этого монастыря Нестор Летописец. Нестор – книжник широкого исторического кругозора и большого литературного дарования. Его перу принадлежат также «Житие Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского». Хотя авторство этого труда, и картина создания «Повести временных лет» остаются дискуссионными. Текст ПВЛ в том виде, как он был создан Нестором, условно именуется первой редакцией, но, к сожалению, в оригинале она не дошла до наших дней. Нестор выполнил большую летописную работу: не только изложил события рубежа XI–XII столетий, очевидцем которых он был. Но также переработал рассказ о начале Руси – «откуду есть пошла Русская земля кто в Киеве нача первее княжити», как сам он сформулировал эту задачу в заголовке своего труда (ПВЛ).

Нестор сопричисляет историю Руси всемирной истории. Он начинает свою летопись изложением библейской легенды о разделении земли между сыновьями Ноя, при этом помещая в восходящем к «Хронике Амартола» перечне народов также и славян. В летописи славяне отождествлены с «нориками» – обитателями одной из провинций Римской империи, расположенной на берегах Дуная. Нестор рассказывает о территории, занимаемой славянами, о славянских племенах и их прошлом, особо выделяя племя полян, на земле которых возник Киев, город, ставший в его время «матерью городов русских». Нестор уточняет и развивает варяжскую концепцию истории Руси: Аскольд и Дир, упоминаемые в «Начальном своде» как «некие» варяжские князья, называются теперь «боярами» Рюрика, именно им приписывается поход на Византию во времена императора Михаила. Олегу, именуемому в «Начальном своде» воеводой Игоря, в «Повести временных лет» «возвращено» его княжеское достоинство. В летописи подчеркивается, что именно Игорь является прямым наследником Рюрика, а Олег – родственник Рюрика – княжил лишь в годы малолетства Игоря.

Нестор стремится установить хронологическую последовательность известные ему событий, располагая их по временной шкале от сотворения мира. Он привлекает для своего повествования документы (тексты договоров с Византией), использует фрагменты из «Хроники Георгия Амартола» и русские исторические предания, например, рассказ о четвертой мести Ольги, легенды о «белгородском киселе» и о юноше-кожемяке. «Можно смело утверждать, – пишет о труде Нестора Д. С. Лихачев, – что никогда ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI века, русская историческая мысль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения».

По прибытии в Киев Владимир Мономах застал здесь летопись, составленную монахом Киево-Печерского монастыря, однако по неким причинам, князь Владимир счел необходимым переделать ее, для чего передать дело в другие руки. Около 1116 года, видимо, по поручению Владимира Мономаха летопись Нестора была переработана игуменом Михайловского Выдубицкого монастыря (под Киевом) Сильвестром, и таким образом возникла вторая редакция «Повести временных лет». Владимир Мономах постарался выказать свое расположение к автору летописи: спустя два года он велел поставить Сильвестра епископом своего наследственного города Переславля, где он и умер в 1123 году. Через труд Сильвестра красной нитью проходит борьба с сепаратистскими тенденциями боярской знати, стремление укрепить идею единства Русской земли, внедрить в сознание не только правящих кругов, но и, по возможности, сельских и городских обывателей необходимость подчинения всей Русской земли Киеву и киевскому князю.

Сильвестр пользовался трудами своих предшественников, где уже были даны некоторые схемы, полезные и для данного момента, нуждавшиеся только в некоторой переделке. Сильвестр мог прочитать в Новгородской летописи рассказ о том, как в Новгороде когда-то властвовали варяги и «насилье деяху словеном, кривичем и мерям и чюди», как эти угнетенные прогнали своих насильников и «начаша владети сами в собе и городы ставити», как печально оказалось для них отсутствие сильной власти, когда после изгнания варягов они «всташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица и всташа град на град, и не беше в них правды». Отсутствие твердой власти приводит к усобицам и восстаниям. Восстановление этой власти (добровольное призвание) спасает общество от всяких бед. Спасителями общества в IX веке явились варяжские князья, в частности Рюрик. Рюриковичи выполняли эту миссию долго и успешно, и лишь в конце XI века снова повторились старые времена «всташа сами на ся, бысть межи ими рать велика и усобица». Призвание Мономаха в Киев летописцем, таким образом, оправдано. Отсюда следовал и логически правильный вывод: долг киевлян подчиняться призванной власти, а не восставать против нее.

Во второй редакции «Повести» была изменена трактовка событий 1093–1113 годов, они были изложены теперь с явной тенденцией прославить деяния Владимира Мономаха. В частности, в текст «Повести» был введен рассказ об ослеплении Василька Теребовльского под 1097 годом, а Мономах выступал в междукняжеской распре этих лет поборником справедливости и братолюбия. По указанию князя Мстислава – сына Владимира Мономаха в 1118 году «Повесть временных лет» подверглась еще одной переработке. Повествование было продолжено до 1117 года, отдельные статьи за более ранние годы изменены. Эту редакцию «Повести временных лет» принято называть третьей.

Вторая редакция ПВЛ была отражена в нескольких списках. Самый ранний дошедший до нас список входит в состав «Лаврентьевской летописи», которая называется так по имени монаха Лаврентия, переписавшего ее в 1377 году для суздальского и нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича с «ветхого летописца». Мы видим, что временной промежуток между созданием «Повести» и ее первой дошедшей до нас текстовой фиксацией составляет более двухсот пятидесяти лет. Но, к сожалению, в настоящее время, мы располагаем лишь относительно поздними списками летописей, в которых отразились древнейшие летописные своды. Так, «Начальный свод» сохранился в Новгородской первой летописи (списки XIII–XIV и XV веков), вторая редакция «Повести временных лет» лучше всего представлена Лаврентьевской (1377) и Радзивиловской (XV) летописями, а третья редакция дошла до нас в составе Ипатьевской летописи. Через «Тверской свод 1305 года» – общий источник Лаврентьевской и Троицкой летописей – «Повесть временных лет» второй редакции вошла в состав большинства русских летописей XV–XVI веков. Вопрос о том сохранились ли упомянутые древнейшие летописные своды, и лежат где-либо под спудом, или уже безвозвратно утрачены, остается открытым. Таковы современные, очень кратко изложенные, представления об истории древнейшего летописания.