Buch lesen: «Алфавит»
Автоответчик.
Ему всегда было жаль именно таких моментов, когда с новым звонком приходилось стирать старую запись.
– Алло, Серёжа! Это мама. Я долетела. Всё хорошо. Перезвони мне, как сможешь.
И вот ещё одна «древняя» запись улетела в никуда. Он был «хорошим девайсом». Память на двести шестьдесят четыре мегабайта вмещала тысячи сообщений, но даже она с годами заполнялась, и приходилось избавляться от частички истории, чтобы освободить место для «настоящего».
– Ты опять мне не перезвонил. Я уже начинаю думать, что ты совсем про меня забыл… Знаешь, это как минимум невежливо, заставлять девушку так ждать… И вообще, в конце концов! Ты ведь сам дал мне свой номер… Позвони мне… Я скучаю!
Это Светик. Автоответчик прекрасно помнил, как всё начиналось год назад. Совершенно случайный звонок с неизвестного номера.
– Здравствуйте! Меня зовут Светлана. Хотела бы записаться к вам на приём. Мне было бы удобно на следующей неделе, в среду, во второй половине дня. Перезвоните мне.
Как правило, такие ошибочные звонки хозяин стирал сразу. Но тут что-то его зацепило. Он прослушивал эту запись несколько раз, всё не решаясь набрать номер с определителя. Упорно он отыскивал её среди других записей и включал снова и снова. Три дня подряд Светлана всё «хотела бы записаться на приём», а хозяин каждый раз заставлял автоответчик прокручивать ничего не значащую запись. На четвёртый день он всё-таки решился позвонить.
Ответный звонок раздался вечером. Несмотря на то, что хозяин был рядом, он так и не взял трубку.
– Здравствуйте, это Светлана. У меня на автоответчике осталась запись о вашем звонке. Я так поняла, что я ошиблась номером… Вы уж простите меня. Так бывает. Надеюсь, что такого больше не повторится. Спасибо, что перезвонили, а то я ждала звонка, и для меня это важно… Простите ещё раз… Всего вам доброго…
Автоответчик всё ждал, когда он снимет трубку, но он так и не решился. Запись закончилась, и хозяин сразу же прослушал её трижды. Прошло ещё три дня, и жизнь вроде пошла своим чередом, но вечером снова раздался звонок со знакомого уже номера.
– Снова здравствуйте! У меня опять звонок от вас. Вы всегда звоните в неподходящее время. Я бываю дома только вечерами, ну, или ранним утром… У вас приятный голос… Мне кажется, что я его уже слышала где-то. Если хотите поговорить, позвоните мне вечером.
Вечером он, конечно же, не перезвонил. Обмен сообщениями стал «их игрой». Казалось, Светлану тоже это устраивало. Хотя пару раз она пыталась звонить с незнакомых номеров, но хозяин никогда не брал трубку до того, как услышит голос собеседника.
– Даже не знаю, почему перезваниваю! Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать… Знаешь, мне тут подумалось, что наши эти звонки похожи на переписку, только по телефону. Я каждый вечер включаю автоответчик, как будто заглядываю в почтовый ящик. Ну что ж, раз ты не хочешь общаться напрямую, то давай так. Жду ответного сообщения.
Ответное сообщение, конечно же, было. Жаль, что автоответчик его не слышал, потому что оно было на другом конце провода. Но с того дня Светлана стала звонить каждый вечер.
– Светик? Хорошо! Мне нравится. Меня так папа называл в детстве. А как мне тебя называть?
– Слушай! Мне тут девчонки на работе сказали, что ты маньяк, раз не хочешь напрямую со мной разговаривать. Небось сидишь где-нибудь напротив и пялишься на меня в бинокль. Да? Ну и как я тебе? Перезвони…
– Не обижайся! Я же пошутила насчёт маньяка! Даже если и так, то смотри себе на здоровье. Я даже шторы закрывать не буду. Ну а всё же, как мне тебя называть? Сергей? Серж? Или может Серый?
Хозяин всегда прослушивал её сообщения трижды. Потом улыбался и отворачивался к окну. В эти моменты автоответчику казалось, что в их маленькой серой «однушке» становится светлей. «Светик приносит свет», – думал автоответчик и понимал, что хозяин думает так же.
– Сегодня я приходила к тебе домой! Узнала по номеру телефона твой адрес и пришла. Никого не было дома… Или ты мне просто не открыл… Я глупая? Да?
После этого звонка сообщений от Светика не было целых три дня.
– Прости меня, Серёжа! Я больше никогда не буду к тебе ходить, пока ты сам не позовёшь! Ну пожалуйста, прости… – Светик захлюпала носом. – Просто я думала сделать тебе сюрприз… Ведь я про тебя ничего не знаю… Мы уже месяц общаемся вот так, по телефону, а я даже не знаю, сколько тебе лет. И как ты выглядишь… И вообще, может, ты действительно маньяк-извращенец! А я как дура сижу и жду твоих сообщений каждый вечер!.. Я дура? Да?.. Прости!… Позвони мне, пожалуйста…
В этот вечер хозяин рыдал. Не просто хлюпал носом, а рыдал навзрыд. В голос. Пил водку и бил кулаками в стену, проклиная всех и вся. Уснул он под утро, обнимая автоответчик со «Светиком» внутри.
Светик выполнила своё обещание и больше никогда не приходила «в гости». Каждый вечер её сообщения освещали тёмную «однушку». И каждый вечер хозяин засыпал, обнимая автоответчик.
– Я сегодня так устала на работе. Одно спасение – твой голос вечером. Даже не знаю, как я без тебя жила раньше. Я понимаю, что это запретная тема, но… Может, ты мне хотя бы опишешь себя. А лучше пришли мне своё фото. Просто по почте. А то я уже даже сомневаюсь, что ты существуешь. Свою фотографию я отправлю тебе завтра. Прямо с утра зайду на почту перед работой. Ну, если не хочешь… Можешь своё фото не присылать… Только не переставай звонить. Пожалуйста.
– Сегодня дождь. А я сижу на диване, пью вино и слушаю тебя! Я с детства боюсь грозу. Эти вспышки и гром. Но с тобой совсем не страшно. Надеюсь, что тебе тоже.
– Вот прослушала тебя ещё раз и поняла, что скучаю по твоим новым звонкам… Позвони мне прямо сейчас! Я не буду брать трубку. Обещаю! Просто очень хочется услышать твой голос…
Он позвонил. Светик сдержала своё обещание. И сообщения посыпались одно за другим.
– Да, фильм ужасный! Вообще не понимаю, как за такое деньги платят. Ни сюжета, ни игры актёров, просто бэээ какое-то!
– Да вы, батенька, эстет! Сейчас уже мало кто помнит про Мэрилин Монро. А мне вот тоже старые фильмы нравятся. Есть в них какой-то уют, что ли. А что у нас с музыкой? Ты любишь современные ритмы, или как в кино – дремучий мамонт?
– Сегодня вспомнила, что в первый раз позвонила тебе ровно год назад! Так что с юбилеем тебя, Серёжа! Поднимаю этот бокал за наши крепкие и долгие отношения! Ха-ха-ха! Будь здоров! Перезвони.
Да… Год… Целый год Светик приносила свет. Свободной памяти автоответчика оставалось всё меньше и меньше. Совсем скоро уйдёт в небытие тот первый звонок, в котором Светлана «хотела бы записаться на приём».
– Странный анахронизм эти автоответчики, – сказал лейтенант, переписывая номер в протокол осмотра.
– Не скажи, – не согласился капитан. – Надо будет послушать. Может, родственников быстрее найдём.
– Да нет у него никого, – грустно вздохнул лейтенант. – Ни родственников, ни знакомых. Мама была, да и та пару месяцев назад померла. Где-то в Саратове или в Саранске. Он последние два года и за дверь-то не выкатывался. Жил тихо. Соседей не донимал.
– Ну, всё равно, прослушать надо, – не согласился капитан. – Может, всё-таки кому-нибудь сообщить нужно.
Автоответчик выдернули из сети, и он заснул, храня в памяти тысячи сообщений.
Бабка.
– Чё вы сюда прётесь? Других местов нету, что ли?
Бабка выглядела очень решительно. В меховой безрукавке и пуховом платке в жаркий июньский день, она казалось лесным духом, застывшим на еле заметной тропинке.
– Да мы просто туристы, ходим по лесу. Природой любуемся, – нерешительно ответил отец семейства, на всякий случай заслоняя собой жену и ребёнка.
– Вот и ходите в другую сторону, – грозно ответила бабка, поудобнее перехватывая черенок от лопаты, служивший ей посохом.
– Действительно, Миш. Пойдём отсюда. Нам какая разница? – подала голос из-за спины мужа миловидная женщина.
– Вот! Послушай жёнушку и шагай отсюдова! – не сбавляла оборотов бабка и демонстративно шагнула в сторону туристов.
– Всё, всё. Мы уходим, – примирительно поднял руки вверх отец семейства.
Туристы развернулись и, часто оглядываясь, зашагали по тропинке, подальше от странной бабки.
Бабка, не меняя угрожающей позы, внимательно смотрела им в спины до тех пор, пока они не скрылись за поворотом. Затем она, глубоко вздохнув, уселась на пенёк на краю тропинки и вытерла вспотевшее лицо.
– Природой они любуются. Что им тут, мёдом намазано, что ли? – ворчала она, ещё переживая стычку.
Из кустов вышел большой рыжий кот и, мурлыча, улёгся у ног. Бабка посмотрела на своего спутника и слегка подтолкнула его ногой.
– Ты где опять прятался, морда рыжая? Чуть что, так сразу в кусты. Вот ей-богу, перестану тебя кормить, посмотрим тогда, как ты замурлыкаешь.
Кот поднял голову и осуждающе посмотрел на хозяйку.
– Чё уставился? – нахмурила брови бабка. – Как лопать, так вместе, а как в бой, так одна Мария Ивановна?
Кот, понимая всю бесполезность дальнейшего диалога, положил голову на лапы и зажмурился, не переставая на всякий случай мурлыкать. Бабка, успокоившись, тоже задремала, обнимая свой посох-палку.
Спустя полчаса кот встрепенулся и, навострив уши, уставился на тропинку, скрывающуюся за поворотом. Бабка, как будто услышав это движение кота, тоже проснулась и стала всматриваться в лес, подслеповато щуря глаза. Кот вскочил и, громко мявкнув, замер в выжидательной позе. Бабка, кряхтя, тоже поднялась со своего пенька. Спустя несколько секунд на тропинке показалась девушка с красным пластиковым ведром, легко шагающая в сторону готовой к бою команды.
– Стоять! – скомандовала бабка, выходя на середину тропинки.
Девушка остановилась как вкопанная, рассматривая широко открытыми глазами странную компанию.
– Куда собралась? – грозно спросила бабка, хмуря брови.
– Да мне бы водички… – промямлила девушка, переводя взгляд с бабки на огромного рыжего кота, всем своим видом показывающего готовность броситься в атаку.
– Нету здесь никакой водички! – грозно ответила бабка.
– Но там же речка? – удивлённо спросила девушка. – Я неделю назад там воду набирала.
– А сейчас нету! Ни речки, ни воды! – грозно парировала бабка. – Вертайся назад. По дороге пройдешь с полверсты, там под мостом наберёшь.
– Но это далеко, – пыталась возразить девушка.
– Кому далеко, а тебе в самый раз! – отрезала бабка и грозно шагнула в сторону девушки.
– Ну мне всего полведёрочка, – не сдавалась девушка, сделав на всякий случай несколько шагов назад, чтобы выдержать безопасную дистанцию со странной старухой.
– Чё непонятливая такая? Сказала ведь, нет тебе здесь прохода! – закричала бабка и замахнулась на девушку своим посохом.
Кот, поддерживая хозяйку, вдруг сделал большой прыжок в сторону девушки и, ощетинившись, зашипел. Это стало последней каплей. Девушка взвизгнула и, развернувшись, быстро убежала, смешно пытаясь отмахнуться от кота своим красным ведром.
– Вот давно бы так, Василий! – похвалила кота бабка, провожая взглядом «поверженного врага».
Через минуту она опять, кряхтя, уселась на свой пенёк, а кот занял «боевую позицию» у ног хозяйки. Так старуха просидела до самого вечера. Уже перед закатом лес оглушило тарахтение мотоциклов.
– Хосподи! – закрестилась бабка, ковыляя к центру тропинки. – Этим-то что тут надо?
Кот, заслышав рёв моторов, сразу прыгнул в сторону и исчез в густых кустах.
– Предатель! – плюнула в его сторону бабка и поудобнее перехватила свой черенок от лопаты.
Спустя пару секунд из-за поворота выкатились два мотоцикла, оглушая округу трескотнёй двигателей. Первый мотоциклист не сразу заметил человека на дороге и поэтому затормозил буквально в метре от бабки, вытянувшей вперёд руки с палкой поперёк дороги. Подняв забрало своего шлема, он заорал что есть мочи, перекрикивая двигатель своего железного коня.
– Ты чего, старая, совсем сдурела? Я же тебя раздавить мог!
– А неча тут гонять! – закричала в ответ побелевшая от страха бабка. – Глуши мотор!
– Чё там у тебя? – прокричал второй мотоциклист, уткнувшись в заднее колесо первого.
Первый поднял руку вверх и резко опустил её, давая знак спутнику, и сам заглушил мотор. Через секунду заглох мотор второго мотоцикла, и над лесом повисла давящая тишина.
– Мать, ты бы ушла с дороги. Мы бы дальше поехали, – ласково попросил первый мотоциклист.
– Какая я тебе мать? – огрызнулась бабка, обретая в привычной тишине былую уверенность. – Дальше вам дороги нет! Вертайтесь взад!
– Как это нет? – не понял мотоциклист.
– А так, нет! Для вас тут путь закрыт! – подтвердила бабка, поудобнее перехватив свою палку.
Подошёл второй мотоциклист, молодой парень с жиденькими рыжими усами.
– Кто это? – спросил он, обращаясь к своему спутнику.
– Без понятия, – честно ответил первый. – Вот, не пускает.
– Почему? – удивился второй.
– Сам спроси, – посоветовал первый.
– Женщина! – обратился рыжеусый к бабке. – Можно мы тут проедем?
– Нет! – твёрдо ответила бабка.
– А почему? – не унимался мотоциклист.
– По кочану! – ответила бабка. – Нет и всё тут!
– Сумасшедшая какая-то, – прокомментировал в полголоса рыжеусый поведение бабки. – Да что мы тут с ней базарим? Давай объедем её, да и всё! – подал он идею своему спутнику.
– Я тебе объеду! – закричала бабка и замахнулась на него палкой. – Я вам щас все драндулеты ваши расколочу!
– Эй! Эй! Осторожнее, – закричал рыжеусый, сделав пару шагов назад. – Ты хоть знаешь, сколько он стоит?
– Да хоть мильён! – не сдавалась бабка. – Всё равно дальше не пущу!
– Нечего с сумасшедшими разговаривать, – бросил рыжеусый соратнику. – Заводись, поехали.
И тут на тропинку перед бабкой выскочил кот.
– Не бросил всё-таки, – с облегчением вздохнула бабка.
Ещё через секунду вслед за котом на тропинку выскочил огромный чёрный пёс, и сразу ощетинившись, зарычал на мотоциклистов.
– Полкаша! – обрадовалась бабка. – Я уж думала, что не выдюжу, – и затем, гордо подняв голову, прокричала мотоциклистам. – Ну что, соколики! Разворачивайте своих коней, пока Полкан вам бошки не пооткусывал!
Полкан в подтверждение своих способностей зычно гавкнул, перекрывая рёв заводящихся моторов.
Оба мотоциклиста уехали так же быстро, как и появились.
На тропинке осталась только бабка с огромным чёрным псом с одной стороны и рыжим котом с другой.
– Ну что ж, думаю, пора, – сказала бабка своей свите, когда на лес начали спускаться сумерки.
Она развернулась и быстро зашагала по тропинке, опираясь на свой посох-палку. Пройдя шагов двести, она остановилась.
– Ждите здесь, – скомандовала она коту с собакой. – Нечего вам там делать.
Полкан смирно сел, провожая преданным взглядом хозяйку. Кот улёгся в его ногах и принялся громко мурлыкать.
Бабка прошла ещё шагов сто, спустившись к самой реке.
– Ну как ты, болезная? Разродилась? – проговорила она тихим, ласковым голосом, наклоняясь над большими зарослями папоротника, растущими у самой воды.
Навстречу ей из папоротника показалась оленья голова с большими чёрными глазами. Вслед за ней из зарослей, покачиваясь на неокрепших ещё ногах, вышел оленёнок.
– Вот и славно! Вот и хорошо! – прошептала бабка, протягивая руку к оленихе.
Животное, как будто чувствуя тепло, зажмурилось и приложилось щекой к раскрытой старческой ладони.
– Умница, девочка, – прошептала старуха. – Отдохни тут ещё до утра. Утром уйдёшь. А мы тебя пока покараулим. Спи крепко. Не бойся ничего.
Бабка потрепала олениху за ухом и, развернувшись, зашагала по тропинке обратно, к поджидающим её верным Полкану и коту Василию.
Верность.
Всеми клеточками своего тела он чувствовал, что шевелиться не стоит. В мозгу даже промелькнула шальная мысль, что было бы неплохо умереть прямо сейчас, не дожидаясь мучительной кончины при попытках оторвать голову от подушки. Но умереть сразу не вышло. Немного расстроенный этой мыслью, Василий попытался открыть глаза. С первого раза не получилось. По глазам острой бритвой полоснул яркий свет, и они закрылись с такой скоростью, что казалось, звук от захлопнувшихся век долетел до самых дальних уголков больной головы. Но лежать просто так было скучно, и он попытался ещё раз. Осторожно разлепив опухшие веки, Василий стал оглядывать окружающее пространство. Знакомая трещина на потолке, упиравшаяся в старую люстру, немного порадовала. «Значит, дома. Хорошо», – промелькнуло в голове. Почему дома – это хорошо, Василий не знал. Он просто пытался найти в своём состоянии хоть что-то хорошее.
«Пить!» – прилетел из мозга очередной сигнал. Василий представил, как живительная влага прокатывается по высохшему горлу и наполняет жизнью всё его измученное тело. Картинка казалась такой чёткой, что пить действительно захотелось. Причём захотелось настолько сильно, что ради пары глотков он был готов даже попытаться повернуть голову. Приготовившись на всякий случай к скоропостижной смерти, Василий собрал остатки воли в кулак и осторожно застонал. Звук получился не очень. Помесь предсмертного писка среднеазиатского тушкана с выходящим из проколотого колеса воздухом, он не вызвал жалости даже у самого Василия. На стон никто не отозвался. «Ну, ты хотя бы попытался», – мелькнула в голове оправдательная мысль и сразу угасла. На смену ей пришла лёгкая паника. Василий прислушался. Вокруг царила полная тишина, которая говорила только об одном: помощи ждать не от кого. Это открытие вернуло Василия в начальную точку. Снова захотелось умереть. Но, судя по всему, для того, чтобы умереть, нужно было что-нибудь сделать. А вот делать хоть что-нибудь как раз не хотелось ещё больше, чем жить.
Просмотрев в потолок ещё несколько минут и так и не дождавшись лёгкой смерти, Василий понял, что вставать всё-таки придётся. Дав себе на подготовку ещё несколько минут, он попытался пошевелить правой рукой. К великому удивлению, рука поддалась с первого раза, и Василий поднял её перед своим лицом. Рука оказалась мужской, и почему-то с забинтованным средним пальцем. Этот факт немного озадачил Василия, но решив не искать пока причинно-следственные связи, он поднял вторую руку. Перед лицом показалась левая рука с такой же повязкой на пальце. «Это уже интересно», – мысленно улыбнулся Василий и, решив не останавливаться на достигнутом, рывком согнул ноги в коленях. Осмотреть результат этого действия он пока не мог, но что-то внутри подсказывало, что у него получилось. Осталось самое сложное – оторвать голову от подушки.
На всякий случай зажмурившись, Василий перевалил своё измученное тело на бок.
«Неправильное решение», – пронеслось в голове за мгновение до того, как он осознал, что падает с кровати.
Машинально выставив руки вперёд, Василий приземлился на карачки. Ещё через секунду его догнала БОЛЬ, кувалдой шарахнувшая прямо в лоб. В глазах потемнело, но несмотря на это Василий не рухнул как подкошенный, а остался стоять в коленно-локтевой позе.
Через минуту боль из бомбической превратилась в пульсирующую, стукая по черепу с каждым ударом сердца. Ещё через минуту Василий понял, что это можно терпеть, во всяком случае какое-то время.
С трудом, опираясь на кровать, и далее по стеночке, он встал. Комната всё не хотела останавливаться и покачивалась в такт отрывающемуся палачу, засевшему в черепе Василия. Какое-то время Василий боролся с желанием оттолкнуться от стенки и рухнуть обратно, но мысль о том, что вставать всё равно придётся, его удержала. Отдышавшись, он начал обшаривать мутным взглядом комнату. В метре от него на тумбочке стояла бутылка минералки. Рядом лежала пачка цитрамона. «Это шанс», – подумал Василий и потянулся к живительной влаге. Для этого пришлось оторвать от стены одну руку, и его качнуло в сторону кровати. Испугавшись падения, Василий вернул руку на место, обретя потерянную точку опоры.
«Придётся садиться», – мелькнула в голове здравая мысль. Аккуратно, не делая резких движений, Василий с трудом приземлил свою пятую точку на кровать. Выпив одним глотком половину бутылки, он с удивлением заметил, что руки почти не трясутся. Решив воспользоваться такой удачей, он незамедлительно отправил в рот три таблетки цитрамона, запив их остатками минералки. Через десять минут голова начала проясняться. Палач в голове, ехидно хихикая, отложил свои молоточки и начал легонько давить на виски. Желание лёгкой смерти куда-то улетучилось, уступив место тошноте. Василий, довольный достигнутым эффектом, начал одеваться. Машинально он посмотрел на запястье, но не обнаружил привычного циферблата. Часы нашлись в кармане джинсов. Этот факт сначала очень обрадовал Василия. Памятный механизм до сих пор работал. Вглядевшись, он на мгновение перестал дышать.
12:30
«Ещё можно успеть!» – мелькнуло в голове.
Не обращая теперь никакого внимания на остатки головной боли и нарастающую тошноту, Василий бросил себя в сторону ванной.
В это день всё было против него. Лифт почему-то не работал, и пришлось спускаться по провонявшей мусором и бомжами лестнице, пытаясь уберечь начищенные до блеска ботинки. Вывалившись из подъезда, он сразу же утонул по пояс в сугробе. Двор, всегда кишащий в такое время людьми, был похож на снежную пустыню. Ветер, добавляя ощущений, сразу бросил в лицо пригоршню снега. Думать о такси в такую погоду было бесполезно. Поглядев на снежную стену пурги, он зло улыбнулся и, резко выдохнув, шагнул вперёд.
Первые десять шагов дались относительно легко, если не учитывать того, что он мгновенно вспотел. С трудом продираясь через метровые сугробы, Василий представлял себя атомным ледоколом, идущим на спасение далёкой арктической экспедиции. «Выплыв» из двора, он с облегчением ступил на твёрдую землю. Дорога оказалась почищенной. Иногда на глаза даже попадались следы машин, что вселяло в сердце призрачную надежду. Решив не дожидаться счастливого случая, Василий зашагал по колее, пробиваясь через редкие сугробы, которые уже успело намести. Через час за спиной послышался рёв мотора. Пурга не унималась, и видимость была не более десяти метров. Опасаясь того, что его могут просто не заметить, Василий сошёл с колеи, сразу же утонув в снегу. Без особой надежды он поднял руку, пытаясь привлечь к себе внимание. Машиной оказался трактор «Беларусь», летящий по дороге с поднятым ковшом. Обдав Василия снежной пылью, трактор, даже не попытавшись остановиться, скрылся в снежной пелене.
«Может, просто не заметил?» – подумал Василий. Но легче от этого почему-то не стало. Обида подкатила к горлу, и он заплакал. Тихо всхлипывая, он стоял, опустив голову, как будто боялся, что в этой пурге кто-то заметит его слёзы. Через минуту, успокоившись, он взглянул на часы.
03:15
«Уже начали!» – промелькнула мысль, заставившая опустить руки. А ещё через секунду он шагнул на дорогу. И побежал.
«Врёшь! Не возьмёшь!» – кричал он про себя этой пурге, этому городу и этому трактористу, уехавшему вперёд вместе с последней надеждой. Он бежал и бежал. Задыхался от ветра и снега в лицо. Выбросил промокшую насквозь шапку. Бежал не останавливаясь, не обращая внимания на боль в боку и разрывающиеся лёгкие. Из последних сил.
В подъезд он ввалился уже затемно.
20:20
Шатаясь, добрёл до лифта. Лифт не работал. Это его совсем не удивило, и он, преодолевая ломоту во всём теле, побрёл на девятый этаж. Немного отдышавшись у двери, он вытер вспотевшее лицо и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла ненавистная женщина.
– Припёрся всё-таки, – сказала она, как будто плюнув в самую душу.
Пропуская его в квартиру, она что-то ещё говорила, но Василий её уже не слышал. По комнате застучали маленькие босые ножки.
– Папка! – закричала Счастье и прыгнула к нему в объятья.
Обвив его вспотевшую шею своими тоненькими ручками, она прижималась к его щеке и шептала в самое ухо:
– Я думала, что ты уже не придёшь. Мама сказала, что ты забыл.
– Как же я мог забыть? Я никогда не забуду! – шептал в ответ Василий, прижимая Счастье к самому сердцу. – С днём рождения, милая!
