«Эту повесть нужно читать не мужчинам, нет! Мужчины и так все это знают и понимают. По крайней мере, я надеюсь, что понимают. Ее нужно читать женщинам.

Тут просто окошко в мужской мир, которого мы, дорогие сестренки, чаше всего не разумеем.

Это – про мужчин в условиях, приближенных к боевым. Алкоголь, соленые шуточки, кассеты с порнухой (ну да, это было время кассет), оружие, бронники, перестрелки, разборки между азербайджанцами и армянами, роскошные застолья и банки с тушенкой. А также смешные прозвища – прозвища в армии вообще тема для докторской диссертации. В общем, мир без женщин. Вот так оно и было в Карабахе…

Одна женщина, впрочем, там есть. Она – за кадром, а любовь между ней и главным героем – в кадре. Это Валентина, жена автора. Настоящая офицерская жена! Похоже, из тех, что умели налаживать быт даже в самом зачуханном и живущем без цивилизации где-то на краю географии гарнизоне.

Главный герой, он же автор, гордо носит прозвище "Наука". Компьютерщик на войне в 1989-м, представляете? Нет, не представляете, потому что тех компов и тех игольчатых принтеров никогда не видели. И те программки остались в далеком прошлом.

За спиной у этого компьютерщика стоят три поколения предков и родни, и все – боевые офицеры. Воспоминания участника гражданской просто включены в текст практически без правки – там такой портрет эпохи, что в правке не нуждается.

Часто ли мы взахлеб читаем об офицерских династиях? О настоящих – а не о придуманных, обитающих в фантастических мирах? Такие книги, разумеется, есть – но наши мужчины, увы, чаще предпочитают американские боевики или вовсе компьютерные стрелялки. Жизнь реальной армии с ее реальными проблемами тому, кто не служил, кажется неинтересной. И что с этой бедой, с этим жалким эскапизмом, делать – я не знаю.

«Диванные войска» – это наша реальная беда. Особенно теперь… Я знаю только один случай, когда «диванные войска» принесли армии пользу, они программное обеспечение для дронов писали.

Так что, дорогие читательницы, сравните стратегов в шлепанцах с настоящими мужчинами – и делайте выводы. Где смешно – громко смейтесь, как хохотала я, читая о трагической попытке разогреть банку с гречневой кашей. Где непонятно – проскакивайте мимо всех этих воинских званий. Для мужчин, впрочем, они имеют огромное значение. В мужском обществе очень важна иерархия, о чем большинство женщин и не подозревает.

Перед нами фактически – начало исторического романа. Будем ждать продолжения!»

Писатель Д. Трускиновская г. Рига, 2022 г.

Вступление

Я полковник внутренних войск в отставке, служил с 1974 по 1998 год. Принимал участие в работе войсковых оперативных групп (ВОГ) в Карабахе и Чечне. Решил написать воспоминания об этих поездках. Полное название "Карабах – 89 или с улыбкой о грустном.» Война вещь тяжелая и грязная. Но даже в самое трудное время на передовой выступают артисты, солдаты смеются и шутят, когда обстановка к тому располагает. Поэтому я решил в своей книге не зацикливаться на тяжелом, а описать те веселые моменты, которые там имеют место быть. По жанру книгу можно отнести к военным мемуарам.

1989 год в моей жизни

Я крещен в православие. Морозным декабрьским днем 1949 года, воспользовавшись тем, что отец был в командировке, мать с бабушкой пригласили священника домой и окрестили меня. Крестик этот матушка сохранила и, когда я в 95 году уезжал в Чечню, повесила его мне на шею. Позже, жена купила в церкви недорогой, серебряный.

Так вот, я крещенный. А вот по-настоящему верующий или нет судить не мне. В церковь хожу редко, не пощусь, не причащаюсь и не исповедуюсь.

Это я к тому, что верю в судьбу, в какое-то особое предзнаменование, особые приметы и так далее. Как это соотносится с православием, не знаю.

Безусловно, 1989 год был особым в моей жизни. Судите сами. Год сорокалетия, в январе мы покупаем автомобиль, я получаю права и начинаю ездить, (Это была такая эпопея, но как-нибудь в другой раз). Летом я еду с сыном отдыхать в Сухуми, попадаю в первую сухумскую войну (об этом тоже в другой раз, вы не думайте, я еще много книжек напишу, НО ЭТО ПЕРВАЯ) и когда я, наконец, получаю возможность позвонить в Москву, жена сообщает, что умер мой дед – Чернов Михаил Дмитриевич. И, наконец, осенью 1989 года я впервые поехал в «горячую точку».

Дорога в Карабах.

Самолет в Баку улетал из Внуково в 6 утра. Я долго пытался заказать такси (не забывайте, 89 год, это сейчас спрашивают – какой марки машину вам подать). Кончилось тем, что я позвонил начальнику (Евгений Владимирович Калинкин – ныне покойный, царствие ему небесное), разорался, что не на юг отдыхать еду, и за мной прислали машину.

Сейчас, по прошествии стольких лет, я прекрасно понимаю, что я ужасно мандражировал, отсюда мой крик и излишняя разговорчивость и общительность (правда, по-моему, это черты моего характера.).

В Бакинском аэропорту меня встречал Андрей Новиков. Со своим напарником (не помню, как его звали, он служил в Московском округе) они работали в Бакинской ВОГ (войсковая оперативная группа) и повезли в Бакинское МВД, где эта самая ВОГ располагалась. Помню, что перед отлетом мне позвонила мама Андрея и попросила захватить для него рубашки с коротким рукавом, т.к., несмотря на осень, там стояла страшная жара.

Самолет в Степанакерт улетал только на следующий день (летали мы только регулярными рейсами) и весь день был посвящен разным бытовым мелочам – оформлением в местном полку проездных документов, устройством в гостиницу, пересказом местных и московских новостей.

Показал я некоторые свои программы, которые вез с собой. Местному лейтенанту – азербайджанцу, который устраивал мои бытовые дела, очень понравилась программка, которая печатала разные смешные знаки и надписи (помните знак, запрещающий курить – в кругу перечеркнутая сигарета) и я ему их распечатал, что привело его просто в детский восторг (Дикие люди эти горцы – шутка!).

Питались члены ВОГ в расположенном неподалеку ресторане по талонам, и вечером был ужин в мою честь. Прилично выпили. Кстати, должен заметить, что в книге будет много застольных сцен («Что-то много вы пьете», – сказал на встрече «ментам» тогдашний министр МВД Рушайло. Что делать, таковая Российская жизнь. Как будто сам опером не пил).

Поздно вечером был доставлен в гостиницу, я не помню, как она называлась. Одна из двух высотных стекляшек, расположенных неподалеку от центральной площади Баку. Поселили меня в двухместном номере и, поскольку оперативная обстановка в городе была сложной, посоветовали из номера никуда не выходить. Ночью в номер ввалился мой сосед – толи геодезист, толи кто-то в этом роде из России и заставил меня выпить еще. Протрепались полночи.

Кстати, много лет спустя, я нашел телефон и позвонил своему орловскому другу детства – Юрию Митрофановичу Терникову. И выяснилось, что Юра, в то время майор Орловского ГАИ был комендантом той самой гостиницы. Надеюсь скоро с ним встретиться и выпить по три капли (больше возраст не позволяет) за те времена.

Что мне еще запомнилось в Баку?

Утром следующего дня впервые услышал муэдзина, который пел на расположенном рядом минарете. Да какая-то маленькая демонстрация молодежи под зданием МВД с зелеными исламскими флагами. Чего-то они там хотели. Для меня это все было впервые.

В середине дня меня отвезли в аэропорт и посадили на отлетающий в Степанакерт ЯК-40. Ребята провожали меня как на войну.

В «отстойнике» было много армян-беженцев из Баку с огромным количеством вещей. По доброте душевной я помог им загрузить все это в самолет.

Два часа лета и мы опустились на Степанакертсткий аэродром, который со всех сторон был окружен горами, что делало посадку очень сложным делом, да к тому же с этих гор он был, как на ладони и легко мог быть обстрелян. Вот почему наши (ввешные) самолеты практически на нем не садились (смотри главу «Как я встречал Шаталина»). Оставил вещи на борту я первым слетел по трапу и попал в объятия Кости Питонова, которого я прилетел сменять. Кстати, сменщиков в ВОГах всегда очень тепло встречают.

Поскольку я им обещал беженцам, что помогу разгрузить вещи, а объятия наши затянулись, на борту раздавались негодующие крики армянских женщин – «Куда делся этот чертов майор?» (С женщинами всегда так – как только окажешь им какую-то услугу, они считают, что ты им обязан все). Характерная деталь, на борту находился мвдэшный капитан – азербайджанец, который даже пальцем не шевельнул, когда я таскал узлы. Но тут было полно своих ребят, и я быстро организовал солдат на разгрузку.

Костя усадил меня в «Волгу» и мы поехали в город.

Корни 1

Как мой дед чуть было Котовского не застрелил.

В нашем роду Черновых три поколения служили во Внутренних Войсках.

То, что много служивших в двух поколениях, я знаю, вот о трех что-то не слыхал.

(Ко времени выхода второго издания появилось еще семья мое подчиненной Людмилы Андреенко, сын которой стал лейтенантом внутренних войск, а ее тесть, полковник Андреенко начинал службу в послевоенные годы).

Вот об этих-то поколениях и будут мои лирические отступления «Корни».

Мой дед – Чернов Михаил Дмитриевич, 1901 года рождения, уроженец деревни Удеревка, Колпнянского района Орловской области.

В 1920 году его призвали на действительную воинскую службу, и он попал в 348 полк конвойной стражи, который выполнял задачи, аналогичные оперативным частям ВВ в настоящее время.

У отца сохранилась его красноармейская книжка. Когда я об этом рассказал в нашем Центральном музее ВВ, у меня, ее долго выцыганивали, но мы не отдали.

Когда началось восстание в Тамбовской губернии, они несли там караульную службу – охраняли важные объекты. Дед был вторым номером пулеметного расчета, охранявшего водонапорную башню, стоящую на берегу реки.

Лежат они как-то с напарником за пулеметом, вдруг на противоположный берег выскочили какие-то всадники. Ну какие, у наших конницы не было, значит – антоновцы. Они по ним из пулемета. Всадники скрылись за увалом, а на пригорок выскакивает всадник на белом коне, снимает фуражку и кричит: «Прекратить сопротивление, Я Котовский, иначе будете уничтожены!». Они ведь тоже не знали, кто там на том берегу. Оказывается, бригаду Котовского спешно перебросили на Тамбовщину. Ну, тут обрадовались – «Наши пришли!».

Просто как в анекдоте про Чапаева. «А, правда дедушка, что вы последним видели Чапаева?». «Правда, внучки. Лежу за пулеметом, он плывет. Я дал очередь. Больше Чапаева никто не видел».

Первые шаги

Итак, мы сели в белую «Волгу» и поехали в город. Я беспрерывно крутил головой. Блок – посты повсюду, палаточный военный городок возле вокзала. Словом, алягер ком алягер.

Проехали центральную площадь города с величественным зданием обкома партии в сталинском стиле и остановились у гостиницы «Карабах». Первое армейское правило по отношению к гостям – накормить, второе – разместить. Мы начали со второго. Константин договорился, что меня пропишут в двухместный номер с ванной, что было большой удачей по местным меркам. Кстати о ванной. Когда я звонил Константину перед отъездом и спрашивал, что с собой привести, он сказал: «Привези затычку от ванны». «Да», – подумал я, – «крепко мужику досталась, совсем крыша поехала». И, как часто со мной бывает, был не прав. Дело в том, что в Степанакерте проблемы с водой, ее могут давать днем на несколько часов, когда мы на службе. Но, имея затычку в ванной, можно попросить горничную заполнить днем ванну водой.

Гостиница «Карабах». Наша комната – первый, слева от входа балкон на 3-м этаже)

Разместившись, пошли в Комендатуру. Она располагалась в двух кварталах от гостиницы, на Красноармейской улице, в здании областного УВД. Это был комплекс из двух зданий – УВД и областного управления КГБ, с общим двором, обнесенным высоким глухим забором. Там же располагалась внутренняя тюрьма, куда мы помещали пойманных боевиков (независимо от национальности). На входе – все по взрослому: двое часовых в "сферах" и бронниках, с примкнутыми штыками на автоматах. ВОГ было на втором этаже, а на первом продолжало функционировать УВД.

Сложив вещи в своей комнате и, познакомившись со своим замом – майором Борисом Камакиным из Кемерово, пошел представляться непосредственному начальнику – начальнику штаба полковнику Воронину из Горького. И уже вместе с ним к Коменданту Нагорно-Карабахской АО и района Агдама Азербайджанской ССР, генерал-майору Сафонову.

Он поздравил с благополучным прибытием и сказал: "Принимай дела, время на раскачку не даю, оперативная обстановка сложная, в 19-00 совещание, завтра утром жду сводку". И добавил: "Не урони планку, при Косте она была на высоте". Я тут же нашелся: "Не уроню, товарищ генерал. Когда майоры старшим лейтенантам уступали?" Он улыбнулся: "Сработаемся!". Так оно и вышло.

Костя Питонов, несмотря на свою "жуковатость" в бытовых вопросах (имел свою машину "Волгу", снабжая водилу ночными пропусками. Я это дело, конечно, " похерил», ездил поочередно с доктором на нашем газике), программистам был классным. Он написал неплохой комплекс для сбора оперативной информации о результатах СБД (служебно-боевой деятельности), мне ничего менять не пришлось, только добавил небольшой блочок обработки статистики и анализа. Комнату ВЦ с нами (мной и помощником) делил помощник Коменданта по работе с местным населением. В то время ее занимал капитан Володя Василевский – начальник курса Минской Высшей школы милиции, курсанты которого несли ППС в Степанакерте. Высокий черноволосый парень. Мы с ним подружились и общались после. Он ко мне в Москву с дочкой приезжал, но об этом потом.

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?

Карабах 89 или с улыбкой о грустном

Andere haben auch gelesen: