Последние семь дней Земли

Пролог

Жизнь на нашей планете уникальна. Мы уникальны. Люди, животные, насекомые и прочие её формы.

Жизнь. Она есть в каждом из нас, как минимум на физическом уровне. Мы всегда воспринимаем её как что-то само собой разумеющееся, и часто от этого теряем её вкус. И зря мы это делаем, зря превращаем свое ежедневное пребывание в нашем чудесном и ярком, многогранном, мире во всего лишь монохромное существование. Однако, есть такие индивидуумы, что фонтанируют жизнью на многие метры вокруг себя, даря те же ощущения жизни и счастья попавшим под волшебные лучи случайным и специальным окружающим. И те, в свою очередь, становятся добрее и счастливее, и в них тоже становится больше жизни. Жизнь равно счастье.

Как хорошо, что есть среди нас такие человеки, неунывающие хомо сапиенс, очень часто даже не догадывающиеся о своей священной миссии – нести людям Счастье и Жизнь, обогащать их чёрно-белый быт и разбавлять его ощущением смысла происходящего. И тогда мы, те, которые другие, монохромные, наполняясь благодаря таким людям позитивными эмоциями и познавая мир через их цветную призму восприятия действительности, постигаем еще одну, высшую, форму Жизни – Любовь. Да-да, ту самую, бескорыстную, всеобъемлющую, всепрощающую и всепоглощающую. Во имя Любви было всякое – создание самых великолепных произведений искусства и беспощадные кровопролитные войны, истина подменялась ложью и наоборот, а ещё любовь знает удивительные примеры благородного коварства и сомнительного самопожертвования. Пожалуй, единственное, чего не знает Любовь – это абсолютное равнодушие. И именно Любовь мне жаль более всего.

22 марта 2034 года человечество узнало, что скоро погибнет без надежды на какое-либо спасение. Новый космический телескоп НАСА «Гордон Уиллис», запущенный в октябре 2028 года, передал на Землю зашифрованное послание, в котором сообщил о только что замеченном на огромном расстоянии от нашей голубой планеты гигантском астероиде. Сие космическое тело было размером с Берлин и направлялось в нашу сторону на немыслимой скорости. Это произошло еще в феврале, но данные после расшифровки, изучения и подтверждения были зашифрованы обратно. И, возможно, никто бы никогда об этом не узнал, однако 22 марта на мировой арене появился, как после его назовет пресса, «нулевой пациент глобальной истерии» – сотрудник секретного отдела НАСА Оскар Лившиц, который не справился с внутренним напряжением, слил все секретные данные в сеть и в ту же минуту застрелился прямо на рабочем месте.

Власти всех стран сначала пытались выдать всплывшие данные за искусно сделанную липу, утку и подделку, однако никто им не поверил, и по планете прокатилась первая глобальная волна протестов и массовых беспорядков, которые пришлось подавлять армией. А за ней была вторая волна, в ходе которой протестующие уже не просто громили всё, что попадалось под руку, а предприняли попытки вооруженного государственного переворота в ряде стран с не слишком крепкой экономикой. Где-то им даже это удалось. И были затем и третья, и четвёртая волна, и пятая, и каждая следующая лишь все сильнее давали понять, как сильно люди хотят жить. Не лучше и богаче, чем раньше, нет. Просто жить. Водить детей в сады и школы. Плескаться в море и фотографировать закаты. И даже просто громко ругаться на кухне и бить посуду.

Тем временем завершились точные расчёты Дня «Х». Срок, отведённый населению планеты, а исходя из размеров астероида и его гигантской скорости, то и самой планете, составил 10 лет. В эфире американского канала CNN глава аналитического отдела НАСА Говард Джонсон вскрыл конверт с данными своего подразделения и объявил точную дату апокалипсиса – 11 апреля 2044 года. Данные эти неоднократно проверялись астрофизиками всех стран, да и вообще всеми, кому было не лень. И все светлые учёные головы дату эту подтвердили. И выходила совсем безрадостная картина – современная наука ничего поделать не может, а 10 лет – это ничтожный срок для изобретения какого-либо способа спасения.

И тогда правители всех стран, собравшись на внеочередное собрание ООН, постановили из всех зол выбрать меньшее, а именно:

– отныне и до самого Конца вести пропаганду «сохранности человеческого достоинства», то есть упорно и настойчиво объяснять подданным, что тяжело всем и конец будет един для всех, и единственный выход в сложившейся ситуации – во всём и всегда оставаться человеком в самом гуманном смысле этого слова;

– отменить налогообложение для физических лиц и малого бизнеса, оставив его только для крупных производств, освободить всех граждан от обязательных платежей, как то коммуналка, страховка, связь и тд;

– в связи с предыдущим пунктом, объединить финансовые резервы всех без исключения стран мира и создать «Единый Фонд Благосостояния Человечества», который по своему функционалу взял на себя содержание обречённых землян. Если вдруг тебе без обязательных расходов всё равно не хватает денег – просто обратись в любой местный филиал «Фонда» с письменным заявлением и тебе дадут столько, сколько нужно;

– система образования также терпит изменения. Теперь всем детям, которые уже посещают образовательные учреждения, а также тем, кому это только предстоит в ближайшее время, или тем, кто даже просто родится в заключительный для людей период, необходимо говорить правду и объяснять неизбежность скорого конца;

– поддержка тех, кто до сих пор работает,

и так далее.

Конечно, все эти меры вызвали шквал мнений и споров, однако уже очень скоро мир изменился. Во-первых, стали появляться шутки на тему конца света. Робкие интернет-мемы очень скоро преобразились, окрепли, и спустя короткое время вылезли на различные юмористические подмостки городов и мегаполисов. Юмор в этих шутках тоже преображался, принимая разные формы – от позитивно-обречённой, типа, «ну слава богу, что до пенсии работать не придётся», до тяжелых образов чёрного, циничного юмора. Затем отреагировал бизнес. Бизнес, в точности как и юмор, исследовал тему конца света со всех сторон, заполняя рынок предложениями, выведенными из спроса – от брелочков для ключей в виде знака бесконечности до многотонных бункеров «под ключ» для всё ещё надеющихся.

А во-вторых, люди и правда быстро привыкли к этой мысли и сделали то, что на протяжении всей истории хомо-сапиенс делали лучше всего – адаптировались. Понимание неизбежного прочно вошло в нашу жизнь. Повсеместно стали стихать народные волнения и насилие стало сходить на нет. Вместо этого, словно грибы после дождя, стали открываться разного рода волонтёрские и благотворительные организации. Люди бросали престижные работы и должности, чтобы помогать остальным справляться с наступившими психически тяжёлыми временами. Церкви не видели такого количества прихожан со Средневековья. И начала расцветать Любовь. Но и этот период закончился и начался следующий.

И снова пришёл быт. Вдруг стало казаться, что так было всегда. Будто мы всегда жили с оглядкой на астероид. И жить нужно каждый день, а не откладывать на 10 лет вперёд. А чтобы жить, нужны те же самые ресурсы, что и раньше – деньги, то есть работа, по возможности, попрестижнее, жильё, по возможности, попросторнее и в хорошем районе, и так далее. А бытовуха, как известно, в состоянии даже Любовь убить, не то что какое-то там чувство страха отсроченной смерти. «Единый Фонд…» вещь, конечно, хорошая, но обеспечить тебе каждодневный кусок хлеба с икрой он всё же не может. Просто кусок хлеба – пожалуйста, но без икры, сыра, колбасы и даже масла.

Настала пора новых социальных взаимодействий. Стали появляться клубы любителей конца света, клубы самоубийц (объединения людей, не желающих ждать судьбы, а предпочитающих обеспечить свой уход самостоятельно), клубы тайных желаний и тд. И у каждого такого объединения появилась целая философия. Например, суицидники чётко отвечали на вопрос, зачем это им надо и почему именно так. Клуб тайных желаний, на фоне приближающихся событий, оправдывал любого своего члена, если тот воплощал какое-либо из своих тайных, и как правило, незаконных, желаний в ущерб кому-нибудь.

Правительства же стран честно исполняли свою роль гаранта хоть какой-то законности и безопасности своих граждан, время от времени подавляя митинги непонятно чего хотящих инакомыслящих, коих пока ещё тоже было достаточно. Свобод всего и вся действительно стало больше, и люди с удовольствием пользовались этими свободами: наркотики больше не преследовались законом практически нигде, дома быстрых свиданий расцвели, как никогда, а в странах с ультра-правыми векторами развития даже упразднили уголовное преследование за тунеядство. Сами же правительства повсеместно уходили в отставку по причинам, совершенно не связанным с политикой – многим просто хотелось больше времени проводить с близкими. Министрами и президентами становились новые люди, которые тоже задерживались не слишком надолго.

И вот минуло 10 лет. Люди подошли к последнему мало-мальски значимому временному отрезку в своей жизни в следующем состоянии и настроении: финансовая свобода, несомненно, скрасила эти годы, человечество, в целом, стало добрее и внимательнее друг к другу. Благотворительность и волонтёрство помогали чувствовать себя нужнее и дарили надежду на спасение души, если бог всё-таки есть.

Количество самоубийств с января по апрель 2044 года выросло в 200 раз по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а если взять период, не входящий в последнюю десятилетку, то разница будет составлять уже четырёхзначное число.

Парадокс, или всеобщая социальная глупость, но и количество тех же новорожденных за аналогичный период выросло в 34 раза, браков стало больше, чем разводов, в 25 раз, а из детских домов по всему миру разобрали всех детей. Интересно, что сначала эта тенденция была прямо противоположной. Стало очевидно, что человек перед страхом неизбежного предпочитает держаться в группе близких себе людей, и если такой группы нет, он ее старается спешно создать.

Мародёрство искоренить не удалось. По новостям то и дело говорили о нападении на самые незащищённые, в физическом смысле, группы населения – на стариков. Полицейские, врачи, спасатели и пожарные, надо отдать им должное, в большинстве своём, честно оставались верны своему долгу до конца. Однако и преступлений, в целом, стало гораздо меньше – статистика по всему миру радовала глаз и заставляла петь сердца неравнодушных.

Но вот настала последняя неделя, отведённая нам всем умным компьютером и не менее умными учёными людьми, рассчитавшими дату прилёта астероида. В мире теперь постоянно что-то происходило, кто-то в чём-то признавался, каялся и делал громкие заявления. Новостные блоки первым делом докладывали о нахождении астероида и скорости его движения, при этом грустно констатируя, что расстояние неумолимо сокращается согласно расчётам учёных мужей, и немыслимая для человеческого понимания скорость полёта космического убийцы сохраняется, как и прежде.

Люди ждали смерти. Они даже уже устали от этого долгого ожидания. Кто-то принимал всё, что принимается. Кто-то пил огненную воду и трахал всех, до кого мог дотянуться. Кто-то спешно закрывал гештальты, пытаясь в последнюю неделю, к примеру, помириться с родственниками, или, наконец, объясниться в любви. Было любопытно наблюдать, что многие хотят уйти понятыми, объяснившимися и услышанными.

И вот ты стоишь на кухне в своей квартире на втором этаже в доме по Штайнбекер Марктштрассе в Бильштедте, Гамбург. Тебе всегда до безумия нравился вид из окна на старинную церковь и небольшое кладбище вокруг неё. На самом деле церковь эта была сильно повреждена в годы Второй мировой и заново отстроена в 1952-м, но вообще на этом месте она стоит ещё с 12-го века.

Ты только что проснулся, пьёшь растворимый кофе из любимой кружки с логотипом твоей рок-группы, смотришь на всегда восхищавшую тебя в архитектурном и культовом смыслах Кирхштайнбек и думаешь, чем заняться сегодня. Прогноз погоды радовал, солнышко весело выглядывало из-за высокого шпиля церкви. Ваша, хоть и поредевшая, но всё ещё достаточно большая, компания последние полгода часто собирается вечерами у кого-нибудь из вас дома. Но сейчас ещё только утро. Часы показывают 9 утра…

1. Вторник, 5 апреля 2044 года.

Часы показывали 9 утра. Я проснулся совсем недавно и теперь стоял в одних трусах перед окном с кружкой хренового растворимого кофе в руках и пялился на церковь. Она была восхитительна. Удивительное по своим формам здание из тёмно-красного кирпича, с остроконечными башенками, высокими продолговатыми окнами, закруглёнными сверху, и высоченным серым шпилем с чёрным циферблатом и золотыми римскими цифрами под высоким острым декоративным козырьком. Каждое утро я смотрел на неё и наполнялся чувством прекрасного. Мне всегда хотелось жить рядом с каким-нибудь таким местом, которое будет меня постоянно вдохновлять, и вот 3 года назад подвернулась эта замечательная квартира. Вообще-то я вырос в Бильштедте, это мой родной район, и от этого было ещё приятней. Какое-то время, по неудавшемуся короткому студенчеству, я проживал в Лурупе. Тоже вполне себе зелёный райончик, но выбираться из дома, например, в центр, было тем ещё квестом.

Погода вроде как радовала – солнышко весело выглядывало из-за шпиля церкви, лишь изредка скрываясь в жидких сероватых облаках-тучках. Кофе же и вправду был дрянным. Магазины пустели с каждым днём, новых товаров уже несколько дней не привозили. Люди говорят, что то, что есть на полках сейчас, это уже всё, и больше ничего не будет. Кофе этот я взял вчера с полки как единственный представленный. Пластиковый пакет с зип-локом, какое-то незнакомое, труднопроизносимое название, слова «первый сорт» на лицевой стороне… Одно радует – упаковка аж 650 граммов, хватит до самого Конца.

На улице было пустынно. Лишь пара-тройка очевидно голодных бездомных собак перебегали улицу, а следом за ними по ветру прошелестел чёрный целлофановый пакет. Бездомные собаки стали появляться не так давно. Это питомцы тех, кто был приверженцем философии гордого самостоятельного ухода и ушёл гордо и самостоятельно. Таких очень много. Один мой знакомый входит в клуб таких вот гордецов. Лично мне слишком себя жалко и я слишком боюсь боли, чтобы что-то с собой делать.

В нашем подъезде трёхэтажного дома мы остались вдвоем – я и сосед-сириец Мустафа. Ему уже за шестьдесят, он живет в Германии больше сорока лет. Он очень хороший человек сам по себе, не злобный, и пьяным я его не видел ни разу. Остальные соседи делись кто куда – кто уехал к родственникам, бросив всё, кто волонтёрит в странах третьего мира, а кто и самоликвидировался, о них я уже рассказывал.

Я поставил пустую кружку рядом с раковиной. Гора грязной посуды недвусмысленно указала, чем я займусь сегодня в первую очередь, а то уже перед самим собой стыдно, ей-богу…

Итак, меня зовут Антон Ланге, мне 22 года и я живу в славном Свободном Ганзейском Городе Гамбурге. Я не получил никакого образования, кроме школьного, потому что люди моего возраста не видели в этом никакого смысла. Деньги на жизнь я зарабатываю музыкой – ещё в старших классах мы с парой приятелей собрали первую нашу рок-группу, в которой я начал осваивать бас-гитару. С тех пор так и пошло. И здорово, и грустно, но сейчас всем музыкантам прекрасно платят и все мы очень востребованы, так как помогаем людям забыться в эти тяжелые времена. Наша нынешняя группа достаточно известна на региональном уровне: мы регулярно принимали участие в местных рок-фестивалях, играли в барах Гамбурга, Киля и Любека, и даже имеем интервью на местной радиостанции. В данный момент мы взяли паузу в творчестве из-за внутреннего кризиса участников группы. Но в субботу, девятого, в одном из баров родного города, пройдёт наш последний концерт. Ну а деньги… А что деньги? У кого их сейчас мало или нет совсем? Я не плачу ни за что, кроме еды и одежды. С прошлого года даже товары для хобби и праздников стали бесплатными. Все финансируется государством, лишь бы люди смеялись, а не шли мародёрствовать или поддаваться панике и лишаться рассудка. Бундес-правительство решило понести расходы, а не допускать ещё большего накала и без того накалённой ситуации. Из двух зол, как говорится…

Я коснулся кнопки на сенсорном пульте от телевизора. Чёрный экран ожил и из динамиков раздалось следующее:

– В эфире новости, в студии Ана Фишер. И сразу о главном. Астероид, ожидаемый ровно через неделю, сегодня в 08:47 по Центральной Европе вошёл в Солнечную систему. К сегодняшнему вечеру он полностью пройдёт Пояс Койпера и к утру пересечёт орбиту малой планеты Плутон. Как и рассчитали учёные, расположение планет сейчас выглядит таким образом, что ничто не помешает «Космическому Убийце», как астероид уже давно прозвали журналисты, врезаться в Землю прямым ударом. А другие мелкие тела Солнечной системы не смогут ему в этом помешать из-за его гигантских размеров и гигантской скорости. «Человечество отсчитывает свои последние семь дней», заявил сегодня бундесканцлер Герхард Хорст. И добавил, что счастлив провести эту неделю со своим народом. К другим новостям…

Я встал к раковине и пустил воду. Сегодня только и будет разговоров, что об этой знаменательной дате. Обратный отсчёт, чтоб его…

– В столице Чили, Сантьяго, прошёл ежегодный заезд на ламах, – продолжала очень красивая блондинка в голубой блузке и крупными белыми бусами на шее, – так же, как и в прошлом году, победу одержали ламы из президентского питомника Педро Лакуэрте.

Я старательно орудовал вспененной губкой. Гора грязной керамики таяла на глазах. Интересно, как я еще не обзавёлся посудомоечной машиной? Взять её, что ли, напоследок? Шучу-шучу, у меня принцип – если не купил что-то до сих пор, значит, оно мне, в действительности, не нужно.

– Куба стала первой страной в мире, которая наравне с отменой стоимости продуктов питания и средств гигиены, с сегодняшнего дня отменяет ещё и стоимость на производимые в стране ром и сигары. И то, и другое кубинского производства теперь можно абсолютно бесплатно получить в любом месте в Кубинской Республике, будь то магазин или алкомаркет. – Красавица Ана Фишер продолжала вводить сограждан в курс мировых событий. Её профессиональный прохладный повествовательный тон уже около пяти лет докладывал с экранов ультратонких и сверхпрозрачных современных телевизоров о ситуации в мире, рассказывал о возможностях волонтёрской программы и призывал быть спокойными и рассудительными в это сумасшедшее время и не терять голову. Она мне очень нравилась, как и всем парням, кого я знаю. Белые локоны, строгие голубые глаза, острый нос и подбородок… М-м-м…

– Новостями спорта с вами поделится мой коллега Маттиас Кульман. Маттиас?

– Моин, Ана! – в кадре появился темноволосый спортивно-подтянутый молодой человек с ослепительной улыбкой. – А начну я с турнирного расклада первой Бундес-Лиги. Боруссия из Мёнхенгладбаха имеет все шансы на статус последнего чемпиона…

В дверь постучали. Я смыл с рук пену, выключил воду и отправился открывать. На пороге стоял сосед Мустафа с самым несчастным выражением лица на свете. Старые карие глаза грустно смотрели из-под длинных ресниц, седая щетина пробивалась из кожи на щеках и подбородке, а правую щёку подпирала правая ладонь.

– Привет, – немного удивился я.

– Привет, – ответил сосед. – Антон, спаси меня, пожалуйста. Зуб болит, сил моих больше нет. Никак шайтан послал мне испытания на мою седую голову. Я не сплю вторую ночь уже. Антон, помоги!

Да, новости… Где же я ему сейчас найду стоматолога? Но не бросать же человека в беде, и я кивком пригласил его войти. Мустафа вошёл и разулся на пороге. Тапочек я ему не предложил за их отсутствием, и он прошлёпал в гостиную босиком и плюхнулся в мягкое кресло рядом с журнальным столиком. Я прошёл следом и стал одеваться, Мустафа же в этот момент разглядывал комнату, полки с книгами, бас на подставке и небольшую домашнюю студию, которую я с большой любовью собирал последние шесть лет. Надев трико и футболку, я уселся в соседнее с ним кресло и стал листать свой такой же, как и мой телевизор, ультратонкий и ультрапрозрачный смартфон последнего поколения от вечного производителя с укушенным фруктом. Я искал номер своего дантиста.

– А что с твоим праксисом? – спросил я соседа.

– Закрыто, – с видимой болью произнес он. – Там Мохаммед принимал, земляк. Я только к нему ходил. Других не знаю.

– Ладно, сейчас попробуем, – ответил ему я и нажал набор.

– Вы позвонили в праксис доктора Кристиана Бергмана. Мы находимся в бессрочном отпуске. Если вам нужна помощь, позвоните в Термин-сервис, там вам помогут. Ну а мы желаем вам оставаться здоровыми. Пока!

«Надо было сразу в Термин-Сервис звонить», подумал я и набрал короткий номер. Там долго не отвечали. Играла музыка и голос робота время от времени напоминал, что на мой звонок обязательно ответят, нужно лишь ещё подождать.

– Слушаю, Абт, – вдруг ожила трубка.

– Эмм, здравствуйте! – спохватился я. – Моему другу нужна срочная помощь стоматолога.

– А друг что? Несовершеннолетний? Почему он сам не звонит? – спросила Госпожа Абт.

– Ему трудно говорить – щёку разнесло.

– Ладно, сейчас посмотрим, – сдалась собеседница и в трубке стали слышны постукивания пальцев по клавиатуре.

У Мустафы в глазах зажглась надежда.

– В Альтоне ближайший могу предложить. Доктор Лучко. На 12:45. Записываю?

Мустафа бешено закивал головой.

– Да.

– Итак, Доктор Лучко, 12:45, на 24-е апреля. Фамилия больного?

– Подождите, подождите! – не понял я. – Какое ещё 24-е апреля?! Вы что, про астероид ничего не слышали там в своей диспетчерской?

– Уважаемый, успокойтесь, – вздохнула трубка. – У нас стоит задача записывать людей на термины к врачам. Вот мы и записываем! Базу ведём, электронную рассылку делаем. Работаем, понимаете?

– Понимаю, – сник я.

– А вы отвлекаете ненужными спорами от работы. Вас записывать или нет?

– Ланге. Просто по приколу, пожалуйста.

– Не забудьте взять с собой страховую карту и хорошее настроение! – пропела Фрау Абт и бросила трубку.

– Ну ты всё слышал, – сказал я.

– Что же делать, сосед? – взвыл сириец. – Болит же гад, чёрт бы его побрал!

– Подожди, есть ещё мысль, – задумчиво протянул я и вбил в строку поиска еще одну фамилию.

– Алло! – радостно отозвалась трубка.

– Мартин, привет! Это Антон Ланге, сосед твой снизу.

– Да-да, конечно, я узнал, – подтвердила идентификацию трубка. Это был Мартин Фрост, наш сосед сверху, тоже дантист. Я знал, что он уехал куда-то в Азию «волонтёром-без-границ» примерно год назад. Может, он подскажет чего или кого…

– Как ты вообще? Как твоя врачебная деятельность в Азии?

– Все хорошо, Антон. У меня во Вьетнаме свой кабинет, принимаю бесплатно бедняков. Здесь ещё есть бедняки, представь?

– Кошмар, – без особых эмоций ужаснулся я. – Я тебе вот чего звоню. Мустафа, сосед мой по этажу, пришел сегодня ко мне с жалобой на страшную зубную боль, но я не смог его записать к какому-либо врачу, так как праксисы закрыты. Посоветуй пожалуйста, что нам делать в этой ситуации. Бедный человек уже близок к помешательству.

Трубка задумалась. Было слышно, как кто-то что-то говорил фоном на непонятном языке, в котором много букв «я» и «ё».

– Антон, ты тут ещё? – спросила трубка после минутного размышления.

– Да-да, конечно, – отозвался я.

– Ну либо через термин-сервис попробуй, либо я не знаю… Понимаешь, из знакомых уехали все, кто куда. Да и сам я год уже дома не был, не знаю всей ситуации.

– Ладно, поняли тебя, – я посмотрел на полное скорби и разочарования смуглое лицо сирийца. – Извини за беспокойство.

– Да перестань, какое еще беспокойство? – весело отозвалась трубка. – Я хоть на родном языке немного поговорил, а то от английского все время ощущение, как будто я чей-то хрен во рту жую. Однако есть ещё один вариант.

Я привстал на кресле, Мустафа тоже сделал охотничью стойку.

– У меня в квартире остался хороший инструмент. Ты можешь подняться и взять всё, что тебе нужно, чтобы помочь ближнему.

– Но я не уверен, что смогу… – засомневался опешивший я.

– Не переживай, – ободряюще веселился Мартин, – главное, что ты должен помнить – челюсть не твоя! Анестезии у меня, кстати, нет, так что…

Я вопросительно посмотрел на своего восточного гостя. Он спешно закивал и уронил пару слезинок, видимо, для разгрузки нервной системы.

– Мы согласны. Спасибо тебе большое!

– Не за что! До встречи на том свете! – засмеялась в ответ трубка.

– Ты медик, Мартин. Ты не веришь в тот свет, – попытался уколоть знакомого я.

– Я и в бога раньше не верил, – абсолютно в этот раз серьезно сказал дантист. – Но сейчас очень хочу верить, что он вмешается и съест этот проклятый астероид, не дав ему долететь даже до Урана. И пусть он вас всех благословит и простит. Не только тебя то есть, а и соседа твоего тоже, что в чалме и с пульпитом.

Мустафа, наверное, был очень занят баюканьем в ладошках больной щеки и потому религиозного хамства не заметил.

– Спасибо за помощь, Мартин! – решил закругляться я, пока он не ляпнул ещё что-нибудь. – Был очень рад тебя слышать.

– Это взаимно! Пока. – И телемост Германия – Вьетнам отключился. Мустафа поднял на меня глаза:

– Пойдём?

– Да ты здесь сиди. Чего мы вместе попрёмся? – резонно решил я, и, оставив его за старшего, отправился в квартиру Мартина. Я знал, где он хранит запасной ключ. Открыв дверь, я вошёл в тёмное помещение и нашарил справа на стене выключатель. Зажёгся свет, я прошёл внутрь квартиры и огляделся, пытаясь представить, где бы он мог хранить свой рабочий инструмент. Выбор пал на гостиную и комод в ней, стоявший вдоль правой стены. Я решительно подошёл к нему и открыл первый ящик. В нём лежала разная мелочёвка, какие-то проводки, пара старых батареек, ремешок от наручных часов, четыре монетки по одному евроценту и много ещё чего. Я задвинул его обратно и вытащил следующий. Ого! Во втором ящике лежало сложенным какое-то бельё и какие-то вещи. А сверху на всём этом лежал огромный силиконовый дилдо голубого цвета, с вибратором и кожаными ремешками. Мартин, Мартин… Ладно, бог с ним. Я аккуратно задвинул ящичек обратно, стараясь ничего лишний раз руками не касаться. А вот в третьем меня ждала удача. Среди нескольких пар носков, скрученных в чёрные колобки, стояла заветная оцинкованная коробочка, внутри которой находились мини-орудия пыток, не иначе. Изогнутые клещи, старый скальпель, крохотное зеркальце на длинной стальной ножке, и много ещё чего страшного для простого обывателя с нормальной психикой.

Честно говоря, очень хотелось задержаться и как следует пошарить по закромам и шкафчикам покинутого соседского жилища. Один мой прошлый приятель говорил, что это явление называется «блуждающий мародёр». Якобы даже у самого приличного и благочестивого человека в свете сложившейся ситуации и при определённых обстоятельствах может возникнуть гнусное желание завладеть чем-то чужим и в долгосрочной перспективе бесполезным. В явлении этом, конечно же, нет ничего страшного. А вот поддаваться ли ему – личное дело каждого. И я выбрал светлую сторону. Ха! Всегда хотел это сказать.

Спустившись к себе, я застал Мустафу на том же месте, где и оставил. Зрительно ничего не изменилось, разве что и без того грустные восточные глаза стали еще печальней. Он, не говоря ни слова, всё своё ожидание чуда вложил в вопросительный взгляд.

– Нашёл, – понял я его, – сейчас дёрнем.

– М-м-м, – вроде как радостно промычал он.

Я открыл коробочку и ещё раз заглянул внутрь. Так, ну, пожалуй, вот эти широкие, изогнутые клещи должны идеально справиться с его, судя по положению ладони, шестёрочкой снизу. Взял их в руки – держать удобно.

– Давай я их сейчас вискарём протру для дезинфекции и начнём, – предложил я, но Мустафа снова замычал и отрицательно замотал головой.

– Харам, – сглотнув и поморщившись, пояснил он.

– О, блин… А как быть тогда? Они ж у него неизвестно сколько там лежали и когда в последний раз дезинфекцию видели.

– С мылом пойди помой, – подсказал сириец.

А что? И правда. Почему бы и нет. И я отправился в ванную.

А у вас тоже бывает такое, что вы вспоминаете о чём-то закончившимся только тогда, когда это что-то становится нужно? Вот и сейчас я стоял и хлопал глазами на пустую мыльницу, вспоминая, что я снова забыл купить мыло. Но мозг очень быстро подсказал новое решение – средство для мытья посуды. Какая разница, ведь правда? Давайте нарушать правила уже более масштабно. И вообще, я сейчас настолько бунтарь, что вот-вот на ноль делить начну.

Тщательно отдраив клещи губкой с дешёвым моющим с ароматом яблока и заглянув той же губкой во все интимные бороздки, я остался доволен результатом. Держись, мой ближневосточный друг, я иду!

– Ну давай, открывай рот и покажи, где вава, – сказал я соседу, когда вернулся в гостиную. Он подчинился. Мои расчеты меня не подвели – шестёрка. Крупный потемневший зуб рос из воспалившейся и раздувшейся пунцовой десны, а из основания зуба виднелась полоска бледного гноя. Бедный мужик. Понятно, чего он две ночи не спал.

– Вот дерьмо, Мустафа! А чего ты раньше не пришел?

– Так не болело сильно! – обиженно возопил сосед и снова выпустил пару слезинок, которые скатились по худым морщинистым щекам и разбились где-то внизу о седую щетину. Глаза его были уже близки к помешательству.

– Сделаем так. Я сначала его просто придавлю и попробую покачать из стороны в сторону, попробуем как крепко он сидит. Хорошо? – Мустафа закивал, его глаза вдруг наполнились ужасом и в воздухе запахло адреналином. Или ещё чем.

Ну-с, начнём. Я постарался максимально аккуратно зажать потемневший зуб в клещи. Вроде получилось, клещи не скользили. Теперь я попробовал его покачать. Зуб качался слабо, но качался! И тогда я решил покачать его сильнее. Я сосредоточился и стал медленно давить на зуб с разных сторон и вроде начало получаться, как вдруг случилось что-то ужасное и непредвиденное – клещи сорвались с зуба, страшно клацнув сталью и ударив Мустафу в воспаленную десну напоследок. Бедный мужик взвился пустынным вихрем из под моих рук, снова схватился за щеку и быстро-быстро забормотал, мешая немецкую речь с арабскими ругательствами. Пришлось подождать какое-то время, пока сириец снова не начал мне доверять и не подпустил к себе. Я же в свою очередь пообещал, что впредь буду аккуратнее. Он снова открыл рот.

Новая попытка. Я опять зажал зуб в клещи, начинаю раскачивать. Мустафа сморщился. Я качаю сильнее, сосед стонет, а зуб, гад, не поддаётся. Окей, думаю я, и начинаю качать зуб с ещё большей амплитудой. Из десны потек гной, Мустафа обхватил мою ногу своими коленями и тоже больно сжал, орошая параллельно мои руки своими горючими слезами. И тут я вспомнил, что мне говорил Мартин насчет чужой челюсти, и резко взял зуб клещами на излом. Кость издала характерный треск, рот не забывающего поливать мои руки слезами сирийца наполнился гноем, кровью и слюной. Он скулил раненым питбулем не прерываясь, на одной ноте, в «до» второй октавы. И тогда я сделал резкий рывок вверх. Мустафа резко вскрикнул и застыл, вытаращив на меня выпученные от ужаса, злости и адской боли глаза. Я держал в руках клещи, между изогнутых дужек которых был безжизненно зажат потемневший и испортившийся мучитель моего замечательного геройского соседа. Сириец перевёл свой выпученный, обезумевший взгляд на зуб, сфокусировался на нём на мгновение, а затем обмяк на кресле, отпуская мою ногу. Синяк вокруг коленки точно будет. Хорошо, хоть не сломал.