Гавилан, охотник на чудищ

Я поковырялся в сумке и достал половину головки энтербергского сыра. Йеллити взглянула на него жадными глазами и срезала с верхушки толстый кусок, который тут же незамедлительно съела.

Я собрал все свои вещи, сложил глефы за спиной, закинул за плечо сумку и залез на дриаду.

– Счастливо тебе, доних! – Аурум, уходя, помахал рукой в развороте. – Будь осторожен!

– До встречи, Гавилан, – сказала, улыбаясь, Алесия.

Эльфы умчались вдаль по верхушкам деревьев, а Йеллити не дожидаясь от меня подтверждения, когда я буду готов, помчалась вдоль деревьев в сторону церковного прихода.

Казалось, мы неслись еще быстрее, чем в прошлый раз, потому что уже на исходе следующего дня мы оказались в знакомых мне местах. Недалеко от новой церкви дриада скинула меня, забрав в качестве оплаты остаток от сырной головки. Впрочем, я не был против, тем более что дриаде сыр очень понравился. Убегая в лес, она повернулась ко мне и, хихикая, подмигнула.

В церкви меня встретили очень дружелюбно. Приход уже был полностью восстановлен, поэтому отец Лоуренс дал мне отдельную келью для проживания, благо таких было достаточно много. Церковь крестоворота всегда была гостеприимной, каждому страннику в любое время суток монахи всегда были готовы выделить место.

Мое новое обмундирование поразило многих, но больше всего священников удивили мои глефы. Отец Лоуренс по достоинству оценил мое новое оружие.

– Необычное и очень полезное в умелых руках, – сказал он. – Не все могут драться против глеф, мало кто может это делать. Главное – уметь драться с ними самому.

– Я так и знал, что их сделаешь, – радостно восклицал Клемм. – Точь-в-точь по тем рисункам, что ты чертил. Удивительно, как они искусно выплавлены!..

Я смущенно принимал слова восхищения, заодно спрашивая, не случалось ли чего за время моего отсутствия. Как оказалось, пока меня не было, ничего не происходило, церковь восстанавливалась в спокойствии, поэтому я зря волновался.

Я решил долго не задерживаться и, переночевав, продолжить свое путешествие по миру. Монахи не стали мне противиться, они понимали, что я в приходе лишний рот, к тому же негоже мешать человеку на его жизненном пути – так учит вера. Я подготовил вещи в поход, выкупил немного еды про запас (брать ее за просто так у меня не хватило смелости, ведь наверняка приход сейчас испытывал небольшие проблемы в деньгах и пропитании) и лег спать.

Ночью меня разбудил такой жуткий вой, что в окне задребезжали тонкие стекла, жалобно стуча в своих пазах. Я выглянул наружу и увидел игристое пламя, танцующее в воздухе.

Неужели снова элементаль? Я не мог поверить. Похоже на правду, что этих чудищ натравливали именно на меня, а не на церковь, как говорил Аурум. Но кто? Кому я мог переступить дорогу? Не могли же гноллы, которых прежде я убивал десятками, собраться против меня и строить мне козни! Я снова вспомнил пещеру и огонь из нее. Неужели я действительно пробудил там нечто страшное, что теперь желает моей смерти? Мать Аурума, с его слов, говорила что-то про чудовище… Что это за создание и зачем ему нужен я? В чем я мог ему помешать?

У меня не было времени раздумывать над этим, потому что над недавно построенной церковью летал разъяренный элементаль, грозящий спалить весь приход заново. Я быстро оделся, закрепил глефы и побежал к выходу.

Элементаль словно ждал меня, камнем рухнув вниз на землю. Дыра в земле, которую он образовал, раскалилась докрасна, и оттуда вылезло магмовое чудище, покрытое искрящими кусками земли. Элементаль, рыча и шлепая горящими лапами по направлению ко мне, готовился ударить ошпаренными кулаками по моей голове.

Я не стал ждать момента, когда чудище подберется ко мне, и понесся навстречу ему. Скользнув в прыжке над горящим кулаком элементаля, я прокрутился в воздухе, пройдя левой глефой по руке монстра, и приземлился за его спиной. Прямыми точными выпадами я ударил в расплавленное тело элементаля и кончиками клинков нащупал твердый кристалл средоточия стихий. Элементаль испуганно зарокотал и превратился в воду, окунувшись в снег подо мной, после чего он встал ледяной глыбой вокруг моих ног. Я отклонился назад, снял с пояса бомбу и бросил ее под основание глыбы, а сам согнулся вперед. Бомба рванула, освободив меня от ледяных оков и еще сильнее раззадорив элементаля.

Монстр превратился в большой вихрь и стал пускать в меня сильные порывы ветра, чтобы уронить меня. Я с легкостью отбивал их вертикальными ударами глеф, и ветер лишь мягко трепал меня с двух сторон по щекам. Наконец, элементаль подлетел почти вплотную, и я резко закрутился вокруг своей оси вместе с глефами, рассекши тело чудища пополам. Что-то звякнуло, и на землю свалилось средоточие стихий, которое я незамедлительно схватил в руки.

Остатки элементаля испуганно пытались отобрать у меня кристалл, постепенно растворяясь в воздухе, но я крепко держал его и отходил дальше от монстра, пока тот совсем не исчез. Кристалл выпал у меня из рук, и я ошалело огляделся по сторонам, не веря, что так быстро расправился с чудищем, которое в прошлый раз доставило мне немало хлопот. Из церкви я видел бегущих ко мне монахов – Тарайля, Клемма и других. Они подхватили меня под руки, осматривая наличие ранений, и повели обратно в келью. На полпути к церкви я очнулся и освободился от объятий церковных братьев.

– Со мной все в порядке! – рявкул я, чтобы все удостоверились в этом и перестали лезть ко мне с помощью.

– Мы видели чудище, – сказал подошедший отец Лоуренс. – В прошлый раз ты был довольно сильно побит. С тобой точно все хорошо?

– Да, – утвердительно ответил я. – Я удивлен не меньше вашего, но это так. Элементаль повержен.

Монахи пожали плечами и, не имея больше никаких забот, отправились спать обратно в кельи. Я же от сильного возбуждения не мог уснуть до самого утра. Я никак не мог поверить, что глефы так облегчат мне бой… Или это тренировки с эльфами так дали о себе знать? Хотя, возможно, все дело в совокупности этих причин… Как бы то ни было, теперь элементали не будут для меня серьезной помехой.

Утром за завтраком все только и делали, что обсуждали мой ночной бой с элементалем. Клемм, увидев меня в столовой, сразу же занял место рядом со мной и стал увлеченно расспрашивать меня о прошедшей битве.

– Я тебе, кстати, книг привез, – опомнился я.

– Да? – удивился послушник, тотчас переключив внимание на новую тему. – Что это за книги?

– Еще парочка бестиариев от охотников на чудищ, – ответил я. – Я думаю, тебе будет интересно почитать, что творится в нашем мире в дикой природе. И вдобавок еще одна книга по рукопашному и оружейному бою, хотя, – я подумал о стойке с шестоперами, – не очень уверен, что она тебе пригодится, ведь вокруг тебя полно более опытных учителей.

Клемм вздохнул.

– Эх, добрый Гавилан! – воскликнул он. – Ты зажег во мне искру приключений! Сначала я хотел быть охотником, потом монахом, но теперь я знаю – я хочу помогать людям, будучи охотником на чудищ!

– Звучит забавно, – улыбнулся я. – По крайней мере, ты будешь первым охотником-священником на моей памяти. Правда, профессия охотника на чудищ требует большого умения и сноровки, больших знаний и широкого кругозора, хорошей физической подготовки и твердого характера.

– У него даже заикание пропало, как только он стал болтать про охоту на чудищ! – рассмеялся сидящий рядом священник Зирзан. – Характер у него твердеет что надо!

Клемм зарделся.

– Даже отец Лоуренс не возражает, – сказал он. – Я уже спрашивал его об этом. Еще он говорит, что скоро меня переведут из послушников в священники.

– Поздравляю, – сказал я. – Но я говорю не менее серьезно – это опасное занятие, и нужно быть готовым ко всему.

– У нас везде опасно, – ответил Зирзан. – Монах ли, охотник на чудищ – любой подвержен опасности почти одинаково. Там, где охотника не съедят, съедят монаха или крестьянина. Так что, Гавилан, не надо так говорить. Мы живем в Телехии, а это сам по себе опасный мир, и да поможет нам бог в нашей нелегкой жизни, – перекрестился он.

Провожать меня собралось не так уж и много народу – зима скоро подходила к концу, надо было готовиться к весне и лету. Отец Лоуренс перекрестил меня на дорогу и благословил мой путь, Клемм счастливо пожал мне руку, держа книги под мышкой, а Тарайль, как и в прошлый раз, проводил меня до окраины леса.

– Удачи тебе, Гавилан, – сказал он. – Да хранят тебя боги. Все, которые у нас есть.

Глава 4. Падший ангел

Я сидел в высокой белоснежной башне в гостинице Ланира и заполнял свой собственный бестиарий. Последние дни зимы и начало весны, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я провел в Энтеррском лесу, сталкиваясь со странными существами. На вид они были как маленькие летающие глаза. В первый раз я встретился с ними, когда они облепили труп косули и обсасывали ее со всех сторон.

Сами по себе эти чудища были безобидны, однако по сути являлись хищниками и безжалостными трупоедами. Они не атаковали свою жертву. Вместо этого они находили ближайшего хищника и приводили его к цели. Хищник убивал несчастное животное и трапезничал. Обычно он съедал немного, после чего наступал пир чудищ. Они опускались на еще теплый труп, протыкали его своими игольчатыми присосками и вводили разжижающий яд. Внутренности жертвы превращались в мягкую кашицу, которую чудища высасывали через те же присоски до самого конца, пока от трупа не оставалась лишь пустая оболочка. За способность охотиться с помощью хищника я назвал этих чудищ аттрами, что в переводе с древнего телехского языка означало «привлекать».

Второй раз я встретил аттру абсолютно случайно, выслеживая бешеного вепря, заразившего половину домашних животных одной из лесных деревень. Сначала я не уделил особого внимания на парящий в воздухе глаз, даже когда тот скрылся за толстыми стволами. Однако буквально через пару минут ко мне, размеренно покачивая толстыми бедрами, из чащи вывалился огромный медведь. Сам аттра при этом находился чуть поодаль, ожидая окончания схватки, так как ему было, в принципе, все равно, кто из нас с медведем победит. Было похоже, что косолапый не первый раз пользовался «услугами» аттры, так как мишка довольно вальяжно направлялся ко мне. Чувствовалось, что он не вынюхивал меня специально. К несчастью для медведя, у меня была с собой слезоточивая бомба, которая незамедлительно полетела прямо в морду зверя. Сам аттра не смог насладиться пищей, так как со следующим взмахом арбалета к нему полетел болт, который прошиб монстра насквозь, прибив к дереву. Пока медведь оттирал заслезившиеся глаза, я быстро схватил тушку аттры и убежал в сторону деревни, где надеялся провести вскрытие неопознанного чудища.

В ходе исследований я многое узнал об аттрах. Например, внутри них находится мешок, наполненный легким газом, давление которого постоянно меняется, отчего аттры могут летать по воздуху на нужной им высоте. Также я нашел в теле чудища зоб с кислотой, растворяющей внутренности жертвы, и простую пищеварительную систему, без желудка и с одной тонкой кишкой.

Последние очерки об аттрах я записал уже в ходе наблюдения за их популяцией, благо в той части леса, в которой я находился, этих чудищ было невообразимо много. Конечно, по возможности я старался убивать их, но общее количество аттр не особо уменьшалось.

Теперь, уже в Ланире, я компоновал все записи воедино. Я жил в местной гостинице пару дней и пока что почти не высовывался из своей комнаты, спускаясь вниз только чтобы позавтракать и пообедать.

Ланир был древним портовым городом на северном побережье Телехии, откуда многочисленные корабли, ладьи и лодки отправлялись вдоль берегов материка к другим, более мелким портам и рыбацким деревушкам. Но Ланир вырос таким большим не только поэтому – отсюда также шел большой торговый путь к Телехским островам, знаменитым своими крайне плодородными землями и теплым климатом, при котором почти не было зимы, так что местные жители могли выращивать фрукты и овощи круглый год.

Когда-то давно в Ланире процветала незаконная торговля, почти повсюду продавались контрабандные товары, от которых многие травились, заражались тропическими болезнями и умирали. Однажды здесь разразилась самая настоящая эпидемия, унесшая жизни половины жителей города. После нее прошел большой переворот, в ходе которого во главе Ланира встал Парламент – группа уважаемых в городе людей, пользовавшихся огромным авторитетом и обладающих жестким и несгибаемым характером, во главе с мэром. Парламент принял множество законов, особенно касательно пиратов и контрабандистов, с суровыми наказаниями за их нарушение. Для слежения за порядком в городе была основана Полиция Ланира, в которую набирали только тех людей, которые проходили долгую тщательную проверку на беспристрастность и преданность порядку. После этого преступность стала угасать, пока совсем не исчезла. Конечно, контрабандисты могли сбывать свои товары в других, соседних с городом местах, но это было абсолютно невыгодно, ведь главные торговые пути шли прямиком в Ланир, избегая другие села и деревни.

Когда порядок в полисе был установлен, Парламент принял решение изменить облик города. Все низенькие деревянные и глиняные дома были снесены, и на их месте были возведены высоченные башни из белоснежного камня. Таким образом Парламент хотел решить две проблемы – огромное количество жителей в городе и узкие дороги, недостаточные для прохода торговых караванов. После перестройки в Ланире появились широкие проспекты и просторные площади, среди которых возвышались небоскребы, как жилые и гостиничные, так и деловые или торговые.

С тех пор Ланир стал сказкой наяву. Сюда из Верселлии потянулись изобретатели, добавляющие в город особое очарование современности и ближайшего будущего. Например, здесь были созданы лифты – грандиозные сооружения, встраиваемые в дома, которые служили людям, поднимая их на верхние этажи башен. Это в других городах количество этажей зачастую не превышало пять, и то лишь в отдельных зданиях, в Ланире же этажи небоскребов исчислялись десятками. К сожалению, я не успел опробовать лифты, так как в гостинице, где я жил, было всего лишь двенадцать этажей, и мне приходилось подниматься на свой одиннадцатый по широкой мраморной лестнице.

Все время пребывания в полисе я был поглощен своей работой. В принципе, Ланир интересовал меня по двум причинам – как большой музей с кучей достопримечательностей и как единственное место, откуда я мог отправиться на Телехские острова, где, как можно было судить по многочисленным бестиариям, жили разнообразные чудища, которые не водились на материке.

Я уже завершал свою книгу, как вдруг что-то промелькнуло мимо моего высокого и широкого окна, на секунду загородив мне яркий солнечный свет, льющийся с чистого голубого неба, которое в Ланире редко застилалось тучами. Мгновение позже снизу донеслись ужасные вопли, которые я не смог бы перепутать – это были предсмертные крики. Я бросил записи, захватил лежащее рядом оружие, и понесся вниз по лестнице, на ходу затягивая дублет.

Когда я выбежал на площадь рядом с гостиницей, там уже образовалась толпа зевак, местных торговок и случайных прохожих. Осторожно проходя меж людей, я зашел в центр толпы.

– Какой молоденький! – заголосила толстая мужиковатая баба с корзиной рыбы под рукой. – И кому он мог только дорогу перейти?!

На лужайке рядом с площадью лежал совсем молодой парень, даже младше меня. У него и бородка только-только начала расти, вернее, это был лишь мягкий жиденький пушок на подбородке и скулах. Лицо его было мертвенно-бледное – он умер мгновенно от сильного удара в голову, и кровь, вытекающая из дыры на затылке, только подтверждала это.

Я попытался взять тело за плечи и перевернуть, чтобы лучше рассмотреть дыру и определить, было ли это дело рук какого-то определенного чудища или кого-то еще, как вдруг услышал за своей спиной громкий и четкий женский голос:

– Не трогать! Именем Полиции, я повелеваю разойтись!

Я обернулся и увидел женщину, стоящую прямо надо мной. Она была высокой и худощавой, но вместе с тем в ней чувствовалась сила, намекающая, что она способна повалить даже крепкого мужика. Она была одета в длинный, до самой земли, белый двубортный плащ с высоким воротником, под которым еле заметно выглядывала такая же белоснежная рубашка и темный галстук. Лицо ее выглядело сурово – нахмуренные брови и тонкие губы могли бы прибавить ей год-другой, хотя в целом она выглядела лет на тридцать. Интереснее всего выглядели волосы женщины. Похоже, что она не очень любила за ними ухаживать, потому что спереди они были коротко подстриженными и торчали ровно вверх, и лишь сзади, с затылка, на плечи опускались длинные темно-фиолетовые пряди, которые напоминали о том, какого пола человек стоит перед тобой.

– Ты что уставился?! – закричала женщина на меня. – Уйди отсюда, не мешай следствию работать!

– Я охотник на чудищ, – ответил я как можно более спокойно, хотя меня уже начинал понемногу раздражать повышенный тон моей собеседницы. – Я хотел только проверить, нет ли на трупе следов какого-либо известного мне монстра.

Женщина порылась в одном из карманов своего белого плаща и достала удостоверение, которое незамедлительно раскрыла и показала мне.

– Начальник отдела следствий Полиции Ланира Ингресс, – заявила она жестким голосом, который, хоть и звучал теперь тише, все равно раздражал слух. – Здесь я занимаюсь убийствами и всем, что с ними связано. Никакие самопальные охотники мне тут не нужны.

Я открыл рот, чтобы поспорить, но тут, растолкав толпу, к женщине-полицейской вышли два бугая в серых мундирах и знаками отличия городской Полиции на плечах и оторочках.

– Леди Ингресс, есть проблема? – спросили они женщину.

– Пока не знаю, – ответила она. – Но если этот молодой выскочка не уберется сию же минуту с места преступления, то проблема появится. У него.

– Ладно-ладно, я ухожу, – сказал я, поднимаясь и отходя к толпе, которая, почувствовав мое поражение, радостно заулюлюкала, но тут же замолкла, поймав грозный взгляд начальницы отдела следствий.

– Кто-нибудь видел, что произошло? – спросила она окружающих, при этом не сводя своих карих глаз с меня, ожидая, чтобы я скрылся из виду. Я вздохнул про себя и заторопился выйти из плотного кольца людей, придерживая свои глефы, чтобы те не сорвались. Баба с рыбой выдалась вперед и сказала:

– Конечно, леди Ингресс, видели! Иду я, значит, на рынок рыбу продавать, как обычно, и вдруг смотрю – тень большая на земле движется. Я наверх смотрю, а там этот парень летит вниз, прямо на меня! Я от неожиданности вскрикнула и отпрянула, а он летел совсем тихо, даже не кричал. Только когда стукнулся головой, только тогда вскрикнул и распростерся! Вот и все, – баба рьяно жестикулировала, размахивая корзиной с рыбой и обдавая всю толпу соответствующим запахом, точно священник церкви крестоворота с кадилом, – потом вот тот паренек с мечами подошел, пощупать труп хотел зачем-то, а тут и вы подоспели!..

Я уже вышел из толпы и плохо слышал рассказ. Думая, что за мной по-прежнему следят, я плюнул на все и пошел в гостиницу. Надо было дописывать бестиарий. Пускай Полиция сама разбирается, если ей не нужна помощь.

Вечером я сидел за барной стойкой на первом этаже гостиницы и попивал кислое ревеневое пиво. У стойки больше никого не было, лишь несколько человек сидели с ужином за столиками.

– Что там произошло, сегодня днем? – спросил меня бармен, седой бородатый старичок, муж хозяйки гостиницы. – Народ выбежал смотреть, и никто так ничего и не рассказал, все молчат.

– Парень упал с высоты, расколол себе затылок, – ответил я. – Больше ничего не знаю, меня самого прогнали оттуда. Какая-то женщина в белом…

– Леди Ингресс? – переспросил бармен, ехидно улыбаясь. – Конечно, она ведь начальник следствия всей Полиции Ланира. Она не любит, когда мешаются у нее под ногами.

– Но я-то не мешался! – возразил я, отхлебнув еще глоток пива. – Я охотник на чудищ! Может, это было какое-нибудь известное мне чудище, которое можно было бы быстро поймать по горячим следам. А теперь уже неизвестно, где оно находится.

Бармен отмахнулся полотенцем, которым он вытирал тарелки.

– Какие чудища, скажешь тоже, – сказал он. – У нас тут такие отродясь не водятся. За городом – да, там полно чудищ, а здесь все люди – люди и творят преступления. Вот Полиция и не дает никому мешаться, особенно Леония Ингресс.

– Кто это вообще за Ингресс такая? – спросил я. – Я смотрю, все очень благоговейно, а то и со страхом, относятся к ней.

Бармен притих, оглянулся вокруг и наклонился ко мне.

– У-у, не стоит так легко и дерзко говорить о ней, – сказал он. – Это действительно великий человек. Благодаря ей преступность в Ланире заметно снизилась со времен самого основания Полиции.

– А разве преступность не исчезла совсем при основании Полиции, собственно? – удивился я.

– О нет, – покачал головой старик. – Тогда исчезли контрабандисты, они же и стали первыми настоящими преступниками – убийцами, ворами, вымогателями. Полиция пыталась с ними бороться, но на место одного вставали другие. Днем Ланир был замечательным местом, а ночью по его улицам было не только страшно, но и опасно ходить.

Леония Ингресс лишилась родителей еще в детстве. Тогда наши газеты писали о загадочном маньяке, орудовавшем в западной части города. Была там и статья про маленькую девочку, которую нашли около тел взрослой пары. Маньяк не убил ее, он сделал много хуже. У девочки не было даже сил плакать после того, что произошло, горе буквально парализовало ее. Многие жители смилостивились и собрали ей денег на тихую жизнь в приюте. Наверное, когда-то тогда в ней и стали происходить перемены.

Леония росла совсем не как обычная девочка. Обычно она занималась тем, чем обычно в ее возрасте занимаются мальчики – дралась, мастерила какие-то деревянные фигурки, стреляла из рогатки по воробьям. У нее не было друзей, она от всех отгораживалась. Когда Леония подросла, она пошла в школу, которую закончила на отлично. Больше всего она мечтала пойти в Полицию Ланира, чтобы отомстить за своих родителей, и ее мечта сбылась – она стала первой женщиной, служащей в Полиции.

Несмотря на то, что она была молодой девушкой, Леония легко догнала и перегнала сослуживцев не только в мастерстве рукопашного боя и стрельбы из пистолей, но и в умении раскрывать всевозможные преступления. Ее определили в отдел следствий, где она быстро поднималась по карьерной лестнице. Единственным ее недостатком была неудержимая ярость по отношению к нарушителям закона.

– Я пару раз видел, как она обращалась с пойманными преступниками, – продолжал свой рассказал бармен. – Я даже удивился, как ее не взяли в отдел пыток, потому что даже самые отъявленные мерзавцы рыдали и умоляли о прощении, стоя перед ней на коленях – представляешь, насколько жестокой с ними была Леония? Но у нее, похоже, всегда перед глазами стояли ее родители, оставившие ее много лет назад. Тем не менее, несмотря ни на что, с приходом Леонии количество нарушителей порядка стало редеть, и вскоре настал день, когда ее назначили начальником отдела.

Почти сразу же – может специально, а может по чистой случайности – Полиции удалось поймать того самого маньяка, что убил родителей Леонии и надругался над ней самой. Наверное, даже это было не так страшно, как то, что Ингресс сделала с ним тогда. Я присутствовал на публичной казни, одной из тех, что Полиция время от времени устраивала в назидание будущим преступникам. Когда двери штаба Полиции открылись и Леония выволокла маньяка, народ ужаснулся. На нем живого места не было, кожа клочьями свисала с тех конечностей, которые не были обуглены или оторваны. Взойдя на помост, Ингресс прокричала, что так будет с каждым убийцей, который посягнет на жизнь или честь жителей ее города. После этого маньяка потащили к гильотине. Представляешь, он умолял о смерти! Многие отвернулись, лишь некоторое остались смотреть, что будет дальше, и я в том числе. Лучше бы я этого не видел! Леония остановила палача и приказала перевернуть лезвие гильотины острием вверх. Бедный преступник с ужасом смотрел вокруг, губами произнося слова о прощении, пока гильотина не раздробила позвонки на его оголенной до жил и костей шее.

– Это было ужасно… Правда, стоит признать, что после этого случая количество преступлений значительно уменьшилось, – закончил историю бармен. – Лет пять назад убийства случались не реже раза в неделю, а теперь этот паренек, которого ты видел сегодня – первый за полгода.

– Но это же неправильно! – воскликнул я. – По сути, весь город держится в страхе перед одним отделом Полиции.

Бармен многозначительно посмотрел на меня и ответил:

– Знаешь, что я скажу тебе? Лучше пусть будет так, как есть сейчас, зато я всегда уверен, что мои дети дойдут от школы до дома в безопасности. Ингресс многое сделала для нас, и она взаправду любит город, в котором живет. Да, ее немного побаиваются, но и почитают. Единственное, чего стоит бояться – кто ее заменит, когда самой Леонии не станет.

Я ничего не смог ответить бармену на это. Мое пиво в кружке закончилось, и я медленно побрел по лестнице наверх, в свой номер. Мои мысли, вкупе с тем, что рассказал старик в баре, перемешались, и мне не хотелось ни о чем думать. Так я и уснул, взволнованный и неспокойный, и мой сон был таким же.

На другой день я забросил все свои планы и решил прогуляться по городу. У меня не было какого-то определенного маршрута, я просто ходил по улицам и осматривал разные достопримечательности, благо после грандиозной перестройки Ланир стал словно бы музеем, большим и красивым.

Сами улицы были похожи одна на другую – широкие, мощеные бело-розовым мрамором, с аккуратными зелеными лужайками по краям, на которых, соблюдая расстояние, росли ухоженные кусты. Улицы соединяли площади разной величины, но сделанные по одной схеме – с центрическими клумбами и статуей посередине. Я видел статуи первых членов Парламента, статую рыбака, посвященную главной, изначальной, профессии города, статую памяти чумы, которая когда-то давно выкосила чуть ли не все население города. Так, шаг за шагом, я пришел на широкую светлую площадь, на которой возвышалась статуя сурового мужчины, одетого в красиво убранный мундир с множеством наград и медалей. Я подошел ближе и прочитал надпись «Статуя первого главы Полиции». Я огляделся и увидел рядом небольшой деревянный помост с покосившейся стойкой, на которой, наверное, раньше была установлена гильотина. Помост обветшал и кое-где покрылся паутиной. Похоже, что им давно не пользовались, хотя и убирать его никто не спешил. Правда, могли бы хотя бы прибраться, но, наверное, чего-то боялись. На краю площади возвышался штаб Полиции. Он отличался от других зданий, хотя бы тем, что состоял из двух соединенных между собой во множестве мест квадратных башен. Башни возносились высоко к небесам, я не мог сосчитать количество этажей из-за слепящего солнца. Интересно, если даже сверху штаб такой высокий, то сколько же этажей еще было внизу, в его подвалах и подземельях?

Я ушел с площади и заметил, что дорога начинает спускаться вниз. Я решил, что, наверное, она ведет в знаменитый порт Ланира, и не ошибся, когда мне в нос ударил терпкий смешанный запах морской воды, рыбы и соли, а сверху стали доноситься крики многочисленных чаек. Я спустился дальше и уже вскоре был у причала.

Недалеко я обратил внимание на нескольких людей, столпившихся в одном месте. Проходившие мимо моряки оглядывались на них, некоторые останавливались, чем-то заинтересовавшись. Мне самому стало интересно, и я подошел к ним.

Крики из толпы становились все более различимыми по мере того, как я приближался. Пока что я слышал что-то про моряка, который только вернулся из плавания на острова. Подойдя вплотную, я увидел, что толпа окружала труп взрослого человека в судовой форме, а рядом стояла леди Ингресс в том же белом плаще, что и вчера.

– Мы только утром с ним разговаривали, а теперь вот он, упал с портовой стены, – возмущался другой моряк, наверное, товарищ погибшего. – Он и слова не говорил о самоубийстве.

– Может, недавно случилось что-то такое, что могло бы натолкнуть его на такие мысли? – спрашивала Ингресс.

– Нет, ничего не происходило. Все как всегда… Хотя, – моряк почесал голову, – он всю дорогу говорил, что в прошлый раз нашел тут на окраине какие-то яйца большие, с трещинами. Одно яйцо он даже взял – яичницу приготовить. Говорил, гадость несусветнейшая, как будто сахару пересыпал. Больше ничего особенного не было.

Заслушавшись, я подошел совсем близко, и мог разглядеть труп. Он поразительно напоминал вчерашний труп бледностью лица, а на затылке зияла точно такая же дыра, из которой сочилась смешанная с мозгом кровь.

– Опять ты?! – Ингресс заметила меня. – Хватит ошиваться рядом!

– А что такого в том, что я проходил мимо? – ощетинился я. – Вон сколько людей стоит рядом и ничего.

Леония Ингресс посмотрела на меня немигающим взглядом, в котором читалась бесконечная злоба. У меня закралась мысль, что в этот момент она записала меня в главные подозреваемые.

– Смотри, – прошипела она сквозь зубы, – я за тобой слежу. В этом городе никакой преступник не уйдет безнаказанным.

– Он второй день подряд уходит, – парировал я, и совершенно зря, потому что сзади меня появился полицейский с дубиной, которую он незамедлительно применил к моей спине. От неожиданности я вскрикнул и присел на корточки.

– Не сметь пререкаться с леди Ингресс! – закричал полицейский надо мной.

– Оставь этого мальчишку, рядовой Гвинтс, – сказала равнодушно Леония. – Лучше возьми труп и отнеси в морг. Там его найдут родственники. А ты, – она наклонилась ко мне, и я почувствовал холод, исходящий от ее дыхания, – больше не смей появляться там, где идет следствие. А свои детские игры про чудищ оставь при себе и даже не вспоминай о них. Ишь, чего выдумал, – добавила она, уходя, – вообразил себя невесть каким охотником на чудищ и считает, что может теперь раскрыть любое преступление!

Зеваки вокруг меня рассмеялись. Я не выдержал этого и, превозмогая боль в лопатках, встал и побежал в сторону своей гостиницы.

Мне очень сильно не хотелось оставаться в городе, но тайна смерти двух человек за прошедшие дни интересовала меня еще сильнее, поэтому я все еще сидел в гостинице и размышлял. Вряд ли оба раза убийцы были разные, скорее всего это дело рук одного человека. Это подтверждал способ убийства – скидывание с большой высоты. Но если моряка сбросили со стены, то откуда тогда был выброшен парень? Неужели его вытолкнули из окна? И почему оба раза жертвы упали затылком вниз? Это было не слишком похоже на простую случайность.