Я опешил. Я не ожидал такого поворота, очень благоприятного для меня.
– Я, конечно, согласен, – ответил я. – Но как две недели могут окупить целых десять золотых монет?
– О, это будут очень веселые две недели, – улыбнулся кузнец. – Я же сказал – придется хорошо поработать. Добро пожаловать к Гаскойну, новоиспеченный подмастерье, – с этими словами он протянул мне свою толстую мускулистую руку.
Я принял его рукопожатие и следующие две недели прожил в кузнечной мастерской.
Кузнечных дел мастер Гаскойн оказался прав насчет хорошей работы. Ему ежедневно проступали заказы, он закупал кучу металлического мусора и железной руды, готовя самые разнообразные виды доспехов и оружия. Казалось, что его фантазия в выплавке металла была неиссякаемой. Самую главную работу он мне не доверял, но мне хватало и всего остального. Я без остановки таскал холодную воду для закалки клинков, ящики с рудой, перетаскивал готовые мечи на стойки. Я раздувал большие меха для горна, находясь настолько близко от пламени, что казалось, будто его языки уже лижут меня. Мне казалось, что я сильно загорел за время работы в кузнице, либо просто покрылся толстым слоем копоти. Гаскойн нагружал меня по полной программе, не давая практически ни минуты для передышки, и даже вечером, когда все остальные ремесленники закрывались и уходили к себе в комнаты отдыхать, он все равно сидел перед горном и мелкими щипцами выплавлял небольшие детали для механических игрушек. Собирать всю эту мелочь, кстати, он поручал мне. Это это не было чьим-то заказом, просто Гаскойн любил делать игрушки, и они редко, но регулярно покупались купцами или маленькими детьми.
– Ты здорово справился, Гавилан! – воскликнул Гаскойн по прошествии времени нашего договора. – Мы выполнили кучу заказов, как минимум в полтора раза больше обычного! Если бы ты был не против, я бы оставил тебя подмастерьем. С такими результатами ты бы очень скоро сам стал отличным кузнецом.
– Благодарю, мастер Гаскойн, – ответил я. – Но моя душа жаждет вернуться к жизни охотника.
Кузнец улыбнулся.
– Конечно, не буду тебя держать, – произнес он. По его лицу слегка промелькнула тень огорчения, которую можно было легко пропустить, потому мастер быстро вернулся к веселому и задорному настроению. – Каждому свое, и если уж ты выбрал путь охотника на чудищ, то значит, так тому и быть. Теперь остался твой заказ.
Той ночью Гаскойн так и не лег спать. До самого утра в кузнице горел огонь, шипел металл, трещали искры и раздавался яркий звон кувалды. Меня он не пустил, сказав, что это его личная работа, которую он хотел бы сделать самостоятельно, от начала до конца.
Наутро, когда я пришел в кузницу, я не увидел ничего. Гаскойн сидел на наковальне и дремал.
– Где же глефы? – спросил я кузнеца.
Тот моментально очнулся и, посмотрев на меня, ответил:
– Они еще не готовы. Это слишком тяжелая работа для одного вечера. Кстати, ты заслужил кое-что, – он встал, подошел к полке в углу кузницы и достал откуда-то пригоршню серебряных монет. – Это тебе. Здесь монет на две золотых. Ты заработал их сверх нашего договора, за счет игрушек. Сегодня рано утром у нас купили их на семь золотых, минус три на материалы… – он зевнул и продолжил: – Ну, ты понял меня. Кстати, я, конечно, не могу тебя заставлять, но я бы посоветовал тебе на эти деньги помыться и приодеться. Твоя старая одежда и так была не очень крепкой, а после кузницы на нее смотреть уже даже и не страшно – ее просто не видно за гарью. – Он опять зевнул и, опершись на наковальню отставленными назад руками, уселся обратно.
Гаскойн словно прочитал мои мысли, когда вручал монеты. Я давно хотел помыться, а подобрать себе одежду я собирался еще до того, как вообще пришел в город, поэтому этот день я провел с большой пользой.
Чистый и вымытый, я отправился на вещевой рынок. В итоге я выбрал себе одежду, похожую на ту, что была у меня раньше – плотные штаны и рубашку. Рубашку, однако, я взял без завязок, чтобы можно было одевать через голову, подобрав ее ровно под свой обхват груди. У кожевников я нашел замечательные ботильоны, обитые железными пластинами и с толстой ребристой подошвой из каучукового дерева. Еще я взял круглые латные наплечники, с ребрами для отвода удара от шеи, с обратной стороны которых находились крепления для ремней, проходящих снизу. Для меня такая вещь была подходящей, потому что раньше ремни могли соскользнуть с плеч и висеть где-нибудь на талии. В конце я выбрал себе перчатки, настолько тонкие, что они почти не ощущались на руке. Кисти плавно переходили в наручи, крепко оборачивая руку и надежно держа запястье.
Когда у меня осталась половина золотой монеты, я не удержался и пошел посмотреть на кожаную броню. Около одной из них я остановился. Это был дублет с тесемками для лучшего обхвата туловища и маленькими металлическими заклепками для увеличения плотности. Но главное, что меня в нем заинтересовало – это множество кармашков и ремешков, для хранения разных мелких приборов и инструментов. Поторговавшись с продавцом, я купил дублет ровно за оставшиеся деньги и, довольный, полностью экипированный, пошел обратно к Гаскойну.
В следующую ночь Гаскойн снова не пустил меня в кузницу, заперев дверь, и я остался в спальне. Но теперь я не сокрушался – я зажег масляную лампу и достал свои инструменты и очки для механических работ. Всю ночь, под долбящие звуки, доносящиеся из кузницы, я сидел со своей новой одеждой и подкручивал, подрезал и подбивал мелкие детали так, чтобы все сидело на мне ровно, и каждый сантиметр экипировки приносил пользу. В итоге я получил снаряжение, которое было идеально создано для охоты на чудищ. Все инструменты, бомбы, склянки и арбалет находились буквально под рукой, готовые в ту же секунду для использования. Я оделся, примерился и остался очень доволен. Счастливый, я лег спать и крепко проспал до самого утра.
Утром Гаскойн, хитро улыбаясь уставшими глазами, проводил меня в кузницу. Передо мной на верстаке, укрытые легким одеялом, лежали две небольшие металлические капли. Я сдернул одеяло и поразился. Передо мной сверкали новые стальные щитки, покрытые изогнутыми узорами, которые к тому же укрепляли форму щита.
– Можно взять? – спросил я.
– Конечно! – рассмеялся Гаскойн. – Это же твое! Ты сам за них заплатил, забыл, что ли?
Я потянулся к щиткам и взялся за рукояти, поставленные с внутренней стороны поперек щитов.
Я долго учился тренироваться мечом. Начав учебу еще подростком, мне было трудно привыкнуть к рукояти меча, тяжело было приноровиться к тому, чтобы держать меч, не задумываясь об этом. Еще труднее было научиться владеть мечом так, чтобы он был словно продолжение руки. Конечно, спустя годы тренировок у меня все начало получаться, но все же я никогда до конца не ощущал свой меч частью себя.
Когда я просунул руки через ремни и взялся за рукояти глеф, у меня возникло чувство, будто я всегда их носил на себе. Щиты ровно, словно по трафарету, обрамляли мои руки до локтей. Я повертел руками, покрутил немного кистью. Даже когда кисть выезжала с линии руки, щиты мягко скользили за ней, не задевая руку. Я специально дернул левой рукой – глефа даже и не думала вываливаться из моей хватки, она так же дернулась вслед за мной. Она была легкой и никак не давила на руку и не оттягивала ее.
– Попробуй клинки, – подсказал Гаскойн.
Я нащупал находящийся немного над пальцами пусковой рычажок и легонько дернул его. Глефы как будто только этого и ждали – с мягким свистом из щитов по обе стороны вылезли сверкающие стальные пластины, сначала одна, самая большая, потом, уже из этой пластины, другая, и так далее, пока клинок не стал целым. Все это произошло в доли секунды, без задержки. Каждый из клинков был чуть длиннее моей руки, немного изогнутый – он словно пытался повторить очертания моего биологического поля. Я никогда не чувствовал себя таким защищенным, как сейчас. Казалось, что я нахожусь в собственной крепости, созданной моими глефами, и никто никогда не сумеет потревожить меня. Радостное тепло разливалось по моему телу, тепло свободы и неприступности.
Я снова потряс глефы. Никакая пластина не люфтила, все держалось крепко и прочно. Я дотронулся одной рукой до поверхности клинка и провел по нему. Все было гладко, и, если бы не тонкие полосы в местах соединения пластин, невозможно было сказать, что клинок не являлся единым целым.
– Как тебе? – довольно спросил кузнец.
– Превосходно, – шепотом, с придыханием, ответил я. – Я никогда не ощущал такого благоговейного счастья от оружия.
Гаскойн улыбнулся.
– Ну, ты все-таки заслужил это оружие, – ответил он с гордостью за свое творение. – Теперь мы с тобой квиты.
Я обернулся к кузнецу.
– Я бы хотел спросить у тебя еще кое-что, – предложил я.
Гаскойн озадаченно спросил:
– Что же?
Я ответил:
– Я бы хотел поработать у тебя еще недельку. Но на полставки, – уточнил я. – Половину дня я буду продолжать работать у тебя подмастерьем, а другую половину я хочу посвятить тренировке боя с глефами.
– А ты никогда ими не дрался? – поразился Гаскойн. – Мда, тут я удивлен. Заказал такой дорогой товар, не умея им пользоваться…
– Я научусь, – уверил я мастера. – Я уверен, что глефы сослужат мне верную службу. Тем более, я сомневаюсь, что с ними может что-то случиться.
– Если ты их не утопишь, то ничего, – сказал кузнец. – Только не забывай время от времени затачивать лезвия да иногда смазывать маслом ходовые механизмы. Сталь в этих глефах я сделал очень хорошую, но заботы о себе она все же требует. Ладно, – он хлопнул себя по коленям, – можешь остаться у меня еще на неделю. Только я тогда не пойму, что ты все еще тут стоишь и не раздуваешь меха?!
Я радостно кивнул и надавил на пусковой рычажок. Клинки так же тихо собрались вместе и скрылись за толстым металлом щитов. Я расслабил ремни и побежал в спальню, спеша убрать глефы и взяться за работу подмастерья.
Так прошла еще неделя, в которую я проработал подмастерьем кузнеца. Работы у меня не убавилось – наоборот, казалось, что Гаскойн решил уложить дневную норму в первую половину дня, чтобы полностью, без остатка, занять меня. Я не сопротивлялся, тем более что я по-прежнему жил у кузнеца и ел за его же счет. Зато по вечерам я полностью отдавался занятиям с глефами, пропадая в тренировочном районе, устроенном на окраине Энтерберга с незапамятных времен мастерами-охотниками. Каждое мое движение чувствовалось всем телом, я отдавался воле своих мыслей, на ходу выдумывая пируэты и тут же исполняя их длинными клинками. Занятия на манекенах, однако, мне быстро наскучили, и я стал искать напарников на том же поле. Некоторые изъявляли желание выйти против меня, но быстро уставали – никто не понимал, как сражаться против глеф, которые сверкали перед ними. Я настолько быстро и яро охранял свое биополе, нагло разрушая чужие, что уже на третий день у меня закончились все соперники. Я понял, что мне нужен был кто-то достаточно опытный в сражениях, и вскоре догадался.
В конце недели Гаскойн оставил мне десяток серебряных монет, снова заработанных сверх меры, и снарядил меня в дорогу, дав недельный запас пищи и воды. Я чувствовал себя настоящим охотников на чудищ как никогда ранее – с жестко закрепленными ремнями, в кожаной броне с металлическими вставками и с двумя сложенными глефами за плечами. Если раньше я ощущал себя юным учеником, то теперь – молодым воином, готовым к любым опасностям в окружающем меня мире. С этим настроем я, простившись с талантливым кузнецом, покинул Энтерберг.
Я прошел защитную линию Энтерберга и углубился в чащу Энтеррского леса. Я понимал, что мне нужен превосходный боец для моей тренировки обращения с глефами, и не мог придумать никого лучше, чем Аурум Адамантис. К сожалению, я не знал, как его искать, поэтому я ходил бесцельно по лесу и изредка выкрикивал его имя.
Но никто не откликался на мой зов. Мои попытки были напрасны.
Вечерело, и я решил собрать хвороста и развести костер. Огонь весело горел во тьме чащи. Маленькая Падчерица перестала скромно прятаться на небе и размеренно входила во власть – скоро должна быть ее ночь. Я посидел немного, поужинав небольшой частью своих припасов, чтобы только уменьшить чувство голода, и лег спать, предварительно покричав имя Аурума в темноту склонившихся деревьев. Разочарованный, я уснул, придвинувшись ближе к костру.
Мой тревожный сон разбудило тихое подвывание. Резко вскочив, я увидел вокруг своего костра небольшую стаю молодых волков. Быстро оглядевшись, я насчитал около пяти особей, но я не был уверен, что это были все волки. Наверняка еще несколько хищников скрывались за деревьями. Я выхватил глефы, затягивать их ремнями не было времени, и нажал рычажок. Клинки послушно вышли, а волки, увидев мое оружие, немного опешили. Однако желание поживиться оказалось сильнее чувства безопасности, и ближайший ко мне волк выскочил с раскрытой пастью в молниеносном прыжке.
Правая рука резко ответила на прыжок хищника. Глефа твердо защищала биополе передо мной. Волк напоролся прямо на лезвие, не имея возможности отпрыгнуть. Обратным движением руки клинок рассек грудь волка, уронив бездыханное тело животного в полутора метрах передо мной.
Остальные волки осторожно ходили вокруг меня, угрожающе рыча, пытаясь напугать меня. Я встал в стойку, расставив полусогнутые руки в стороны и расположив глефы горизонтально. Я был готов к нападению и ежесекундно ожидал этого, стоя молча у костра.
Внезапно волки навострили уши, будто что-то услышали, и, последний раз рыкнув на меня, убежали в чащу. Я огляделся и увидел дриаду, тихо смотрящую на меня и на труп волка передо мной. Я опустил свое оружие, показывая, что не желаю ей зла. Дриада подошла к волку, наклонилась к нему и поцеловала в похолодевший лоб хищника. Сразу после поцелуя голову волка охватила зелень, буйно разрастаясь по всему телу и украшаясь маленькими белыми цветочками. Когда весь волк стал окутан цветами, дриада подхватила его на руки и, не обращая на меня внимания, умчалась далеко в лес.
– Ты не виноват, доних, – услышал я знакомый голос. – Ты лишь защищал себя. А волк просто хотел есть, поэтому он тоже не виноват. Все прошло согласно закону природы.
– Аурум? – удивленно спросил я. С ветки стоящего рядом со мной дерева на землю спустился эльф, бесшумно упав на ноги.
– Да, доних, – ответил Аурум. – Дриады услышали тебя и передали, что ты меня ищешь. Сказать по правде, орал ты на весь лес так, что тебя было трудно не услышать. Не очень похоже на охотника.
– Я действительно искал тебя, – сказал я. – У меня к тебе появилась большая просьба, и я надеялся, что ты мне поможешь.
– Что же это за просьба? – хитро взглянул на меня эльф.
Я показал ему глефы в своих руках.
– Мой меч сломался в схватке с элементалем, и я выковал себе новое оружие.
Аурум внимательно осмотрел глефы, пощупывая щитки и лезвия.
– Поразительно, – ответил он спустя время. – Ты сделал себе оружие, идеально защищающее твой битх'бал. Я видел, как волк напал на тебя. Не все животные могут защищать свой битх'бал, и волк в их числе, и эта разница в ваших способностях сразу же показала себя. Как ты себя чувствуешь? – эльф оглядел меня.
– Легко, – признался я. – С мечом я никогда себя так не чувствовал. Такое ощущение, будто я нахожусь дома, одетый в толстую броню… Не знаю, как выразить точнее, но таким защищенным я себя никогда не ощущал только лишь из-за того, что в руках у меня оружие.
Аурум усмехнулся.
– Вот что дает оружие, защищающее твой битх'бал, – ответил он. – С этими глефами ты даже уставать будешь намного меньше. Так все-таки, – спросил он, – что за просьбу ты хотел мне доверить?
Я спохватился и ответил:
– Аурум… Ты – один из самых искусных охотников и воинов, которых я знаю, – при моих словах эльф улыбнулся и сложил руки на груди. – Я раньше не учился драться на глефах, поэтому мне нужны тренировки. Пожалуйста, научи меня сражаться, помоги улучшить свои навыки.
– Судя по тому, что я видел, ты уже неплохо обращаешься с глефой, – ответил Аурум. – Я, конечно, не самый лучший охотник и уж тем более не воин, но так и быть, натренировать тебя я могу, доних. Встретимся утром на этом же месте, – с этими словами эльф запрыгнул на дерево и исчез из виду.
Утром эльф, как и обещал, появился с рассветом на том же самом месте в лесу, где я разбил свой лагерь. Он сразу же заявил мне, что не будет драться на близком расстоянии, а будет использовать свое любимое оружие – лук. Так мы и тренировались – он пускал в меня стрелу, а я ее отбивал. Сначала у меня получалось не очень хорошо, даже пару раз стрела с режущим ухо свистом пролетала в непосредственной близости от меня, от чего Аурум гневно кричал, что я не умею уворачиваться. Впрочем, он сам стрелял не в полную силу, и было видно, что он старался не целиться напрямую в меня.
На следующий день мы продолжили тренировки. Я стал лучше сбивать стрелы, чем у меня получалось вчера. Вскоре я стал понемногу замечать, что Аурум целится мне грудь, голову и другие мои конечности, таким образом наращивая сложность. Тем не менее, я с легкостью отбивал его стрелы, одну даже разрубил пополам в воздухе. После этого я услышал, что эльф прокричал что-то вроде: «К черту эти игры!», и в меня полетели сразу три стрелы. Одну я кое-как отбил от себя, а от второй мне пришлось отскочить. Третья же скользнула по моему наплечнику, оставив легкую бороздку на скате.
Спустя пару дней я стал отбивать и три стрелы, пущенные Аурумом. Эльф даже пытался стрелять вразнобой и в разные стороны, но я специально устремлялся к улетающей стреле и в круговом прыжке перерубал древко. Аурум немного ругался, говоря, что я перевожу стрелы, но я перестал воспринимать его ворчание после того, как он сказал, что сами стрелы – природные. Они даны ему самим лесом в несметных количествах и потом принимаются обратно. Действительно, упавшие стрелы через некоторое время опускались под землю или же разлагались на мелкие корешки и травки.
Потом мы устроили игру – Аурум пускал в меня залпы стрел, а я подходил к нему до тех пор, пока не оказывался на расстоянии битх'бал эльфа. Это было довольно забавно, но на близких расстояниях мне было сложно сконцентрироваться на отдельных снарядах, поэтому я придумал хорошую механику для защиты, крутя перед собой непрекращающимся вихрем клинков. Стрелы разлетались в щепки, и в конце Аурум признал, что я хорошо овладел мастерством боя с глефами.
– Давай попробуем стрелы с природным огнем? – спросил я эльфа.
– Нет, – наотрез отказался Аурум. – Амвитен создан природой не для игр. Это слишком опасное оружие, и ты не сможешь от него уклониться – он прожжет твои глефы и взорвется у тебя в руках. Ты и так уже умеешь драться против стрел, доних, большее тебе не нужно. Ты же не собираешься воевать против природы, чтобы мне пришлось использовать амвитен? – он многозначительно посмотрел на меня исподлобья, приподняв край шляпы.
Я решительно покачал головой.
– Никогда, – ответил я.
– Надеюсь, – вздохнул Аурум. – Теперь тебе, наверное, стоит попробовать ближний бой с глефами. Что ж, я знаю, кто может тебе в этом помочь. Но это будет завтра, на сегодня хватит. Счастливо, доних!
Наутро я намного загодя встал и ждал эльфа с глефами наготове. Мне было интересно, кого приведет Аурум для занятий ближнего боя. Может, это будет дриада? Хотя вряд ли, дриады обычно используют метательные копья и дротики и стараются не подходить слишком близко.
Наконец, Аурум спустился с полумерзлой лианы, свисающей с вековой осины. Вслед за ним на землю спрыгнула другая фигура в капюшоне.
– Доброе утро, доних! – поприветствовал меня эльф. – Теперь ты будешь драться в ближнем бою, как я и обещал.
– Но кто мой оппонент? – спросил я. – Можешь меня познакомить?
Аурум удивленно вскинул свою длинную светлую бровь.
– Я думал, что ты ее знаешь, – сказал он.
Фигура скинула капюшон назад, и я увидел изумрудно-зеленые волосы.
– Алесия? – удивился я. Аурум пораженно посмотрел на меня и рассмеялся.
– Доних, иногда ты мне кажешься чересчур забавным, – сказал он, поправляя шляпу, съехавшую с ушей. – Конечно, кто еще может быть лучшим соперником в тренировке, как не моя сестра. Она – очень умелый селххет, немногие могут с ней потягаться. Давай же, готовься!
– Но я не могу драться с девушкой! – пытался сопротивляться я.
– Сейчас я в первую очередь селххет, а не девушка! – ответила за себя Алесия. Она скинула плащ, и я увидел, что она была одета в жилет, похожий на тот, что был на Ауруме, только насыщенного темно-зеленого цвета, словно буйная зелень посреди лета. Внизу, помимо обтягивающих штанов, на ней была короткая юбка такого же цвета, похожая на соединенные друг с другом широкие травяные листы. На бедрах у нее висели два меча, которые она схватила за рукояти.
– Мечи? – поразился я. – Но они же не могут защитить битх'бал!
Аурум укоризненно покачал головой.
– Ты как-то плохо разбираешься в оружии, доних, – сказал он. – Это не мечи. Алесия хорошо владеет скимитарами. В отличие от обычных прямых мечей, которые действительно никак не могут защитить битх'бал, скимитар имеет изогнутый хитрым образом клинок и нестандартно заточенное лезвие. Так, ты не сможешь напрямую бить своей глефой – скимитар будет отводить удар в сторону, туда, куда удобно Алесии. Она изменяет направление движения ударов, заставляя врага двигаться по ее воле, и может сделать даже так, что противник будет избивать сам себя. Скимитар отлично позволяет контролировать свой битх'бал. Более того – он подчиняет себе битх'бал врага.
Я смотрел, как Алесия вынимала свое оружие из поясных ремешков. Скимитары и правда выглядели грозно. Лезвие шло будто невпопад, больше всего напоминая вилку, на зубья которой несколько раз падал тяжелый камень. Клинок разветвлялся в нескольких местах, уходя то вбок, то вдоль основной части, словно должен был с одной стороны распарывать жертву, а с другой – проходить сквозь рану как по маслу, нигде не застревая.
– Тренируйтесь! – торжественно воскликнул Аурум. – Я покину вас на сегодня.
Алесия бросилась навстречу мне, но остановилась чуть дальше места, с которого я мог бы ее достать, намекая, чтобы я сам напал на нее. Я взмахнул левой глефой, но навстречу ей взлетел правый скимитар Алесии. Лезвие глефы вошло точно в сопряжение зубцов лезвия скимитара, и эльфийка не преминула этим воспользоваться, отведя оружие в сторону и занося левый скимитар для удара. Я защитился свободной глефой, но скимитар зацепил изогнутым концом край моего клинка и завел его в другую сторону. Мой центр остался свободным, и Алесия быстро вскинула ногу и со всей силы ударила меня в грудь.
Мой кожаный дублет жалобно скрипнул, а я отлетел назад. Я не ожидал такой силы от казавшейся хрупкой эльфийки. В полете я невзначай отпустил руки, и хорошо, что глефы были прочно закреплены на запястье и руке, иначе они бы улетели далеко от меня. Я собрался с мыслями и быстро вскочил на ноги, зажав оружие в руках.
Бой для меня шел очень плохо, Алесия уводила все мои атаки в сторону, делая биополе беззащитным. Каждый раз я отлетал назад, падая на спину. Алесия же терпеливо ждала, когда я встану, непринужденно взмахивая скимитарами по большой дуге, от чего в воздухе слышался тугой и громкий вой.
– Ты плохо приноравливаешься к бою, человек, – сухо говорила она, копируя стиль речи брата. От той нежности, с которой она выхаживала меня в Дадал'Треваре, казалось, не осталось и следа. – Охотник должен уметь выбирать правильный способ победы, а не переть каждый раз напролом с одной и той же атакой.
Я прислушался к ее словам, стараясь подобрать атаку, которую эльфийка не будет ожидать. Однако все мои старания уходили впустую – размашистые удары уходили дальше, провожаемые изгибами скимитаров, а точечные подхватывали зазубренные лезвия, которые двигали глефами как хотели – и каждый раз я улетал назад, ударяясь спиной об утоптанный снег. Уже поздно вечером Алесия остановила тренировку и попрощалась со мной.
На следующий день эльфийка пришла одна и мы сразу же продолжили нашу схватку. Всю ночь я почти не спал, думая о том, как можно использовать силу скимитаров в свою пользу, и не мог ничего придумать, поэтому я решил пробовать все известные мне методы боя, надеясь, что какой-нибудь из них поможет.
Когда Алесия, захватив мои глефы, приготовилась пнуть меня, я сам поднял ногу и пнул ее в ответ. Моя ступня ударилась об ее ступню. Нога задрожала от резонанса, и я снова упал. Алесия же кое-как удержалась, но все же в итоге именно она устояла и поднесла конец клинка к моему горлу.
– Неплохо в этот раз, – сказала она, – однако победа все равно за мной. Ты не в полную силу использовал свое преимущество, так что оно превратилось в недостаток.
Она протянула мне руку, и я поднялся с ее помощью.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Но как же мне тебя победить, если мои атаки все время отводятся? Может, подскажешь мне?
Алесия улыбнулась.
– Ты должен сам догадаться, – ответила она. – Я думаю, ни одно чудище не будет рассказывать тебе, как его победить.
Хоть ее слова и были мне понятны, для победы над эльфийкой они ничего не значили. Я по-прежнему не мог ей ничего сделать, все мои движения предугадывались движениями Алесии и ее скимитарами. Вся моя энергия уходила впустую, когда ее встречал скимитар.
Следующий день тренировок снова не приносил ничего нового. Я ощущал себя манекеном, хотя в том же Энтерберге все было с точностью до наоборот. Я ничего не мог противопоставить Алесии.
Она снова спокойным жестом завела мою глефу в сторону, и тут мне пришло в голову последовать за ней. Я ушел вместе с глефой и сдвинул вторую прямо под ведущий скимитар. Клинок Алесии отбился, а я быстро ударил первой глефой в грудь эльфийки. Второй скимитар поспешил отвести клинок, но мне это было и не нужно. Ударом ноги я сбил Алесию с ног, опрокинув ее на землю.
– Отлично, – сказала она, поднимаясь с помощью моей руки. – Ты, похоже, нашел слабость скимитаров.
– Скимитары могут уводить удары, – подытожил я, – но не могут следить за уводимым ударом дальше.
Алесия хихикнула.
– Это только моя слабость, – ответила она. – Да, дальше уводимого удара я не могу следить, но это не значит, что я не могу этому научиться. В этом смысл тренировок – совершенствоваться в бою, используя разные возможности своего оружия и себя самого. Идеальная тренировка бывает именно тогда, когда оба противника учатся чему-то новому.
С этого момента наши бои стали проходить примерно с одинаковым счетом: иногда побеждал я, а иногда – Алесия. Я тренировался избегать отвода ударов, делая фальшивые движения или позволяя увести себя для контратаки, а Алесия старалась контролировать уводимые удары, переключая скимитары по очереди в одном большом сложном маневре.
Так прошла еще пара дней. Мы с Алесией наловчились сражаться друг против друга и во время сражения иногда проводили стандартные, простые атаки, чтобы расслабиться и отдохнуть между напряженными схватками.
– Алесия, скажи мне, а как вы перемещаетесь по деревьям? – спросил я эльфийку в один из таких моментов.
– А что такого? – спросила она меня, бесстрастно парируя мою боковую атаку.
– Просто мне было интересно, как вы так высоко прыгаете и сразу же исчезаете из глаз, – глефа дернулась в сторону, съехав с ожидаемой траектории.
– Ничего удивительного тут нет, – улыбнулась Алесия, заводя глефу наверх и назад, за спину мне. – Просто мы живем в единстве с природой, чтим ее и благословляем. Сам лес – наш покровитель. Помнишь Сердце леса? Лес доверил нам самую сокровенную свою часть, а мы, в свою очередь, доверяем ему свои жизни. Поэтому тебе кажется, что мы сами по себе скачем по деревьям, но это сам лес помогает нам двигаться так легко. То же и с дриадами. Они – дети леса, любимые его дети, и мы дружим с ними, как вы, люди, дружите семьями.
– Кстати, – улыбнулась Алесия, рассекая скимитарами воздух перед моим прямым ударом, – Йеллити рассказывала нам, как ты с ее помощью добирался до Лесного Убежища. Это должно было быть весело, судя по тому, что она говорила. И сыр ей понравился, ничего такого в лесу не растет.
Я вспомнил дриаду, которая несла меня через Энтеррский лес на своем крупе и покраснел. Алесия рассмеялась.
– Дриады очень любят пошутить, и любят, когда к ним и к лесу проявляют заботу, – пояснила она. – Ты не браконьер, и ты вежливо обратился к Йеллити, и потому она помогла тебе.
На другой день Алесия пришла вместе с Аурумом.
– Доних, Алесия сказала мне, что ты преуспел в своих тренировках, – сказал Аурум. – Поэтому я думаю, что наша задача выполнена.
– Алесия тоже не зря тренировалась, – ответил я, – и многому научилась.
– Я знаю, – улыбнулся Аурум. – Сестра все мне рассказала. Теперь твой битх'бал и ты сам будете в безопасности. Конечно, если ты не встретишься бою с опытным эльфети.
– Что ты теперь будешь делать? – спросила меня Алесия.
– Я хочу вернуться в церковный приход, где в прошлый раз встретился с элементалем, – ответил я. – Мне кажется, что его специально натравили. Надо навестить монахов и заодно проверить, все ли у них в порядке.
– Элементали сами по себе не нападают, – согласился Аурум. – Но натравливать чудище на церковь… Что-то я сильно сомневаюсь.
– Тогда откуда он мог взяться? – спросил я удивленно. – Остается только вариант, что какой-то монах просто нашел место обитания элементаля и случайно потревожил его. В любом случае надо туда отправиться. К тому же одному послушнику я обещал привезти пару книг взамен сгоревших.
– Может, ты и прав, – ответил Аурум. – Однако ты помнишь пещеру, в которой тебя чуть не спалило огнем? Позже я обыскал ту поляну. Пещера к тому времени пропала.
Я знал это, но промолчал, чтобы не злить эльфа. Аурум тем временем продолжал:
– Я боюсь, что мы с тобой, и в первую очередь ты, кого-то разгневали в той пещере. Возможно, что элементаля натравили не на церковь, а на тебя, просто церковь оказалась в непосредственной близости от тебя, вот гнев элементаля распространился и на нее.
Я вспомнил, как элементаль понесся на меня, едва заметив, и предположение Аурума показалось мне не таким уж и беспочвенным.
– Но раз уж ты хочешь в церковь, я знаю, кто тебе поможет, – улыбнулся эльф. Алесия захихикала.
Из леса вышла стройная дриада. Внешне она мне никого особо не напомнила, но приглядевшись, мне показалось, что это была та самая, что несла меня до Энтерберга. Аурум подтвердил мои слова:
– Йеллити отнесет тебя до церкви за пару дней. Она сама вызвалась тебе помочь. У тебя же есть немного сыра? – и тут он сам не удержался и рассмеялся вслед за сестрой.