Buch lesen: «СУПЕРКЛЕТКА: НАЧАЛО»
1
Пронзительная солнечная погода и раскованная суета оживленных улиц не могли заглушить напряженное настроение, которое испытывал руководитель научного биомедицинского центра Антон Белогоров, подъезжая к офису «Банка цифровых инвестиций».
Сегодня его, определенно, раздражало все: и суета куда-то снующих деловых посетителей, и короткая нудная очередь за электронным пропуском, и бдительные охранники, и даже встретивший внимательный менеджер, предложивший проводить в переговорную комнату, тоже его не понятно чем раздражал. Как только он сел, словно заботливая пчела, вошла сотрудница и предложила на выбор чай или кофе. Белогоров не хотел пить и вежливо отмахнулся, и этот отказ, его проблемное настроение передалось услужливой сотруднице, передалось так, что она еще раз, видимо, желая подчеркнуть свою преданность делу, переспросила, не хочет ли гость, в таком случае, выпить стакан минеральной воды.
Белогоров опять отказался, зато не отказался от чашки чая стремительно вошедший в переговорную комнату работник банка Белецкий, успевший на ходу, как будто сотрудница могла его не заметить, сказать про чай, казалось, такой необходимый ему в эту минуту. Едва он опустился в кресло, как начал произносить хорошо выученные банковские шаблоны, где вместе с формальным представлением и артистической улыбкой, перед коротким «нет» всегда стояла стена хорошо уложенных смысловых оборотов банковской речи.
– Антон Семенович, кредитный комитет нашего банка внимательно рассмотрел Ваше обращение о предоставлении кредита и, к сожалению, мы вынуждены Вам отказать. Но сразу должен заметить, что мы могли бы вполне ограничиться простым формальным отказом. Однако руководство банка сочло возможным еще раз с Вами переговорить, – сказал Белецкий, поспешив изобразить на лице и деятельное участие и сострадание одновременно.
– К чему дополнительные переговоры, если вы приняли решение отказать! – вздохнул Белогоров, с горечью понимая, что плохое предчувствие его и на этот раз не подвело.
– У вас прорывная научная идея создать геном роста, и у нас есть венчурный фонд для кредитования таких разработок, но опять, – развел руками Белецкий, – досадное но! У вас нет никаких залогов, и вы не даете или, – здесь Белецкий успел бросить снисходительный взгляд, – не хотите представить банку более веские доказательства сделанного открытия. Я предлагаю вам хорошо подумать и дать нам научные формулы и представить нам реально вылеченных больных. Всего двух- трех человек.
– Мы раскроем вам секрет открытия, и банку мы не нужны. Это ведь так очевидно! – усмехнулся Белогоров. Однако пассаж не стал оскорбительным, и диалог продолжился в том же деловом тоне.
– Ну зачем так обострять! – как можно мягче и участливее сказал Белецкий. – Поймите и нас, мы не можем взваливать на себя непомерные риски. Мы, банкиры, любим повторять, что финансовое учреждение не является благотворительным обществом. Наши цели куда скромнее и во всех смыслах полезнее. Мы не даем деньги в никуда. Только предельно точно выданные деньги могут дань максимальный эффект.
– Я это понимаю не хуже вас. Однако на этапе исследований генома и клеточных структур наши цели расходятся. Вы видите свою деятельность, чтобы увеличивать капитал, а мы занимаемся открытием нового, то, что сможет поднять человека на новый уровень развития, – сказал Белогоров, выбирая момент закончить бессмысленный разговор.
Напротив, Белецкий для того и пришел на переговоры, чтобы в наибольшей степени раскрутить клиента, понять, на сколько далеко и куда зашли исследования в этом частном биомедицинском центре, в котором, судя по документам, трудились полтора десятка молодых людей. А это была научная прорывная сила. Задиристая молодость всегда способна на отчаянные поступки, на те, что не способная понять старая научная гвардия, сравнимая с творческим пенсионным фондом. Разговор не получался, не складывался, клиент был настолько тверд, что складывалось впечатление о его пустой научной одержимости, переходящей в безудержный фанатизм, а это был путь в никуда.
Белецкого не могла подвести интуиция. Он чувствовал деньги во времени и на расстоянии. И сейчас он ясно ощущал сидящего напротив него человека, как дорассветный паук всегда чуял приближение утренней влаги, и эти ни как не передаваемые впечатления заставляли его делать шаги, в конечном итоге всегда возвращающие к деньгам.
– В любом случае, мы рассчитываем на дальнейшее плодотворное сотрудничество с вашим научным центром, – в завершение официальной части сказал Белецкий и постарался встать одновременно с клиентом банка, чтобы меньше всего походить на начальника, который, закончив совещание, первым поднимается из-за стола.
2
Белогоров медленно вышел через центральный подъезд высотного здания и готов был звонить, вызывая ожидавшую где-то недалеко машину, как к нему подошел Белецкий и таким же радостным тоном, каким минуту назад провожал гостя, обратился к нему с предложением.
– Извините, Антон Семенович. Я хотел бы еще на минуту задержать ваше внимание.
– Внимательно слушаю Вас, – ответил Белогоров, прекрасно видя, что именно сейчас состоится та важная часть разговора, ради которого этот, похожий на масленый пирожок банкир с веселой улыбкой пригласил его на встречу.
– Вы понимаете, там, – Белецкий заговорщически аккуратно махнул головой в сторону банка, – ни о чем серьезном не поговоришь. Кругом могут слушать, а это не всегда входит в наши планы, хотя я действую в интересах банка.
«Вот хитрый жук, – подумал Белогоров, – хочет сказать что-то, чтобы банковская служба контроля не слышала, но тут же (на всякий случай) делает оговорку что действует в интересах банка. Ловкие эти ребята банкиры, – сделал вывод Белогоров и уже вслух, глядя в глаза Белецкому, твердо сказал:
– Можете говорить прямо, я все понимаю, – сказал Белогоров, давая понять, что готов слушать любую информацию и говорившему не надо опасаться скверной реакции.
– А как вы посмотрите на мое предложение, если я вам в частном порядке найду деньги на ваш проект. При всех внешних минусах мне лично он очень нравится. И мы сможем получить огромный финансовый успех.
– Для меня не имеет значения, чьи это будут деньги, – сказал Белогоров и поспешил добавить. – Здесь важнее понять, на каких условиях дадут эти деньги. Сейчас никто не будет давать на благотворительность, как вы совершенно справедливо и точно заметили во время переговоров. Я готов выслушать любое ваше предложение.
– Для бизнеса наступили хорошие времена, если сравнивать их с прошлыми днями, – начал рассуждать Белецкий. По его заходу было понятно, что он хочет сказать значительно больше. – Широкие возможности предоставляют человеку право выбора. Деньги, я должен объективно заметить, не всегда бывают прозрачными.
– Говорите открыто. Я готов услышать любые предложения, – сухо сказал Белогоров.
– Человек, координаты которого я вам дам, бизнесмен со сложной судьбой. Еще недавно он крепко махал кулаками, а сейчас стремится, и вы это заметите, выглядеть человеком европейского типа. Пусть вас не пугает, если его начнёт заносить. Но это тот редкий экземпляр, который готов давать деньги под такие проекты, которые могут закончиться ни чем.
– Должен заметить вам, – сказал Белогоров, – что я все эти годы не прятался за границей и не жил в отрыве от нашей любимой родины. Мне приходилось не только видеть этих людей, но и работать с ними. Ничего страшного или удивительного они не представляют, если оставаться на позициях реализма. Других бизнесменов общество создать не могло, поэтому оставалось работать с тем человеческим материалом, который у нас был в наличии. Надеюсь, я достаточно ясно ответил на ваши опасения.
– Вот и прекрасно, что мы нашли полное понимание, – обрадованно сказал Белецкий. – Сейчас по понятным причинам я не могу вам назвать все условия. Мне надо переговорить с людьми и убедить их инвестировать в большую науку, – быстро говорил Белецкий, при этом успевая тщательно подбирать нужные и важные для партнера слова. Слова про важную масштабную науку попали в самую точку, и это не могло не быть им замечено, поэтому он с каждым словом наращивал тон разговора. – Такие проекты нуждаются в тщательной проработке, но, думаю, я смогу убедить партнеров.
Прощаясь, Белецкий пообещал позвонить через два-три дня, после чего предложил встретиться снова. При этом он напомнил о нежелательности каких-либо разговоров по телефону, и даже всяким разговорам через сетевые мессенджеры предложил не доверять.
После ухода Белогорова Белецкий некоторое время стоял около входа, пытаясь понять, в какую машину сядет его партнер. Пока ждал картинки приезда машины, он нажал важную кнопку на телефоне и после коротких гудков сказал: «Василий, это я. Надо срочно встретиться, – и после секундной паузы добавил еще: – Хорошо, приеду».
3
В подъехавшей за Белогоровым машине сидели два сотрудника научной лаборатории. За рулем был начальник службы безопасности, одновременно исполнявший обязанности водителя Виктор Дыбов. Научный коллектив был небольшой, каждому сотруднику приходилось делать самую разную работу. А быть водителем и отвечать за безопасность было удобно. В машине один на один можно было многое обсуждать. И сама машина регулярно и добросовестно Дыбовым проверялось на предмет не санкционированной установки прослушивающих устройств. Жизнь требовала принятия сложных решений, и Дыбов с его опытом службы в полиции был самым верным человеком, которому Белогоров полностью доверял.
В машине на заднем сидении была Роза. В каждой конторе есть красивые женщины, которые обладают самыми разными полезными качествами. Роза была умна, как и все сотрудники, занималась научной работой и была всеми любима за редкую красоту и умение ни с кем не испортить отношения – даже с теми, кому вынуждена была отказывать.
– По одному твоему виду можно догадаться, что нам отказали, – сказал Дыбов, срывая с места машину. – У меня было предчувствие, что нам ничего не дадут. Эти банки умеют хитро построить работу, удерживая на крючке клиентуру и всем отказывая.
– Они хотят гарантии, не понимая, что наука вообще не дает гарантий во времени. Сегодня ничего не идет, а завтра ученый делает открытие – кипятился Белогоров, что было не в его манере вести дела. Он тоже понимал, что на подобные проекты банки идут не охотно, а если так, то банки на подобные, плохо пахнущие деньгами сделки вообще не идут.
– Обычная позиция банка: искать самое вкусное и ничего не давать – сказал Дыбов, имевший печальный личный опыт взаимодействия с банками.
– Куда едем? – спросила Роза. Она предпочитала молчать, присутствуя при важном разговоре двух руководителей; но не удержалась, ей не хотелось быть пустым местом в машине,, поэтому и спросила.
– В лабораторию, – сказал Белогоров. Ему хотелось рассказать Дыбову про разговор с банкиром на улице. Но это была закрытая часть разговора, и в присутствии Розы про банкира, предложившего неожиданный финансовый ход, говорить он не хотел.
4
Лаборатория, построенная Белогоровым располагалась в мансардной части двухэтажного здания. Он гордился этой лабораторией, игравшей роль мини научного центра. На достаточно небольшой площади ему удалось разместить все: мощные компьютеры и микроскопы, научные и медицинские приборы для изучения различных биологических структур, основной из которых он считал человека, и у него все работало.
Белогоров прошел в комнату для совещаний, стены и двери которой были сделаны из стекла, и попросил Розу пригласить восьмерых сотрудников лаборатории. Все собрались мгновенно, сели на стильные стулья и молча сидели.
– У нас сложная ситуация, мы не можем преодолеть инерцию генов. Цепочка роста не складывается, на узлах блокираторы, и меня не покидает ощущение, что выход будет буквально скоро, – спокойно в той степени, чтобы присутствующие поняли важность обсуждаемого вопроса, произнес Белогоров. – Но нам крайне нужны деньги на последний этап исследований. Сейчас мы были в банке и нам в очередной раз отказали.
Все сидели молча. Никаких предложений по поиску денег молодые ученые внести не могли.
– Мне пришлось внести свои последние деньги. Я не могу вам задерживать зарплату, – сказал Белогоров. – И даже Виктор Дыбов внес свои.
– Я почти ничего не внес. Мелочь, – махнул рукой Дыбов.
– А я все считаю, и мы все после завершения исследований всем отдадим. Но сейчас сложилась сложная ситуация: мы близко подошли к решению важной научной задачи, а деньги буквально на подходе закончились.
Белогоров внимательно посмотрел на сидевших за столов сотрудников, пытаясь понять их настроение.
– Нам крайне важно продолжить исследования, сказал он. – Какие будут предложения?
– Я всегда говорил, что надо опираться на государственные научные институты и там искать информацию, сказал Дыбов, игравший в лаборатории еще и роль первого заместителя научного руководителя. – У Давида есть родственник, который занимает серьезную должность в государственном институте.
– Он заведующий лабораторией, – вмешалась Роза, которой очень хотелось играть важную роль в этой научной игре. Она не упускала случая показать свое мнение при обсуждении любого вопроса.
– Давид, тебе дают слово, а ты молчишь, сказал Дыбов.
Давид был щуплым на вид молодым человеком, с худощавым лицом, на нос которого были надеты несуразно большие очки. Такие парни или вырастали до докторов и академиков, или оставались в науке ни кем, но посередине таким парням удержать не удавалось. Неуспех их бил и косил. В свои 26 лет он не был женат, как и все в лаборатории косился на Розу, а сейчас пожимал плечами и явно отвечать не хотел.
После завершения совещания Белогоров попросил Давида остаться и в присутствии Дыбова еще раз с ним переговорить.
– Пойми, Давид, нам очень нужен выход на этот институт, – по дружески сказал Белогоров. – Ты видишь, мы все это время работали самостоятельно. Но в науке так не бывает. Ученые всегда обмениваются информацией. Без этого в науке нельзя. Что тебя смущает в нашем контакте с твоим родственником?
– А что он сможет нам дать? – с наивными нотками в голосе сказал Давид. – У него закрытая тематика. Они сейчас работают, как и при старом режиме, в условиях полной секретности. Я даже не знаю, как к нему подступиться.
– Нам не нужны секретные папки института, – сказал Дыбов. – Мы не собираемся выведывать закрытую научную информацию. Пусть подскажет направление работы. И мы заплатим, и уж тем более отдадим все сполна, когда получим окончательный результат.
– Давид, здесь надо что-то придумать, сказал Белогоров. – У нас все сделано, нам нужно замкнуть две цепи, и нам нужен последний толчок. Твой дальний родственник для нас сейчас единственная зацепка. Я тебе лично обещаю, что ни к чему противоправному мы твоего родственника склонять не будем.
– Нам и самим не нужны неприятности, – сказал Дыбов. – твоя задача позвонить ему и договориться о встрече нашего научного руководителя и твоего родственника. И больше ничего.
5
Василий Филатов после звонка банкира Белецкого почувствовал вкусный проект заработать деньги. Белецкий редко подбрасывал интересные темы, но всегда, когда он приносил новые предложения, Филатов несколько дней был на подъеме. Филатов разбогател на сомнительных бандитских делах в девяностые, и хотя характер бизнеса полностью изменился, он в душе оставался авантюристом. «Да, я -авантюрист, – говорил он себе, рассматривая вопрос по очередному бизнес-проекту. – Но бизнес, особенно в нашей стране нельзя строить на формальном финансовом расчете. Всегда должен присутствовать порыв, дерзкий, ни с чем не согласованный рисковый шаг. Иначе удачи не будет! – убеждал он себя и принимал окончательное решение.
Филатов любил принимать гостей. К приезду Белецкого он распорядился поставить обеденный стол на террасе, перед прудом, что придавало встрече и светский шик, и загородное неспешное очарование. На стол поставили закуски и французский коньяк. Пить модное виски Филатов не научился. Коньяк любил и пил фужерами.
– Давно ты ко мне не приезжал, – укоризненно сказал Филатов, обнимая Белецкого.
Обнимались два разных и по возрасту (да и по всему остальному) человека. И каждый из них был рад встрече, которая сулила интересные перспективы.
– Люблю у тебя, Василий Алексеевич, бывать, – сказал Белецкий, с не скрываемым удовольствием оглядывая богато накрытый стол. – Ты всегда умеешь принимать гостей. Всегда предлагаешь что-то вкусное.
– И сегодня готов тебе предложить запеченной осетрины, – улыбаясь, сказал Филатов. – Но уверен, что ты ел только запеченную в духовке, а у меня повар сделает на углях. Обычно такое не делают.
Выпив по рюмке, перешли к разговору. Начали в текущих вопросов, которые уже были в работе.
– С покупкой пакета акций важно не опоздать. Я прошу тебя, – сказал Белецкий, еще раз делая акцент на необходимости правильно выдержать сроки, – сделать все так, как и договорились.
– Ильюша, я тебя когда-нибудь подводил! – сказал Филатов, в знак согласия поднимая свой коньячный фужер.
– Это особый случай. Здесь такие силы завязаны…
– Договорились, можешь не повторяться, – сказал Филатов, который не любил разговоры или даже ссылки на больших начальников. За прошедшие годы он понял им цену. Он понял, что все покупается и продается. А свою долю средств он в проект внес, и поэтому теперь ждал результат.
Как гостеприимный хозяин, Филатов не хотел торопить Белецкого с разговором о новом проекте. Они пили, закусывали, и Филатов ждал, как опытный старый охотник на номере ждет своего кабана.
– Я к тебе, собственно, по новому важному делу приехал.
– Говори, ты знаешь меня, я готов слушать.
– Есть один частный научный центр, который у нас просил деньги.
– А вы не дали! – с добродушной издевкой сказал Филатов.
– На подобные рискованные проекты банк деньги никогда не дает.
– Даже не сомневался.
– Мы можем финансировать венчурные проекты, но только на определенном этапе. А здесь банк интереса не разглядел. А вот я чувствую, что дело не просто может выгореть, а это крайне масштабный проект.
– Чем занимаются? – коротко, в самую точку ударил Филатов.
– Они ищут код, который позволит расшифровать содержание человеческой клетки. А это позволит выйти на настоящие способы лечения самых тяжелых заболеваний.
– Не совсем понимаю, – откровенно сказал Филатов.
Несмотря на возраст Филатов никогда не болел и медициной никогда не интересовался. В середине девяностых в перестрелке он получил ранение, которое оказалось не страшным. Поэтому от медицины он остался далек.
– Сейчас поясню на конкретных примерах. Эта лаборатория ищет биотехнологию роста спинного мозга. Когда они ее найдут, то смогут заставить разорванные части спинного мозга расти и снова соединиться. После чего сидящий в инвалидном кресле человек снова начнет ходить. И вот здесь и кроется вся суть вопроса, – сказал Белецкий, и у него светились глаза, что не осталось не замеченным Филатовым, который и сам уже все больше понимал свой интерес.
Филатов встал, посмотрел на гладь рукотворного озера, по которой мерно плавали вполне настоящие утки, и, засунув руки в карманы, спросил:
– А что представляет из себя сам этот центр? Он далеко расположен?
– Работают молодые ученые. Центр по размерам маленький, но весь забит дорогим оборудованием. Там есть микроскопы, которые себе государственные центры позволить не могут.
– И как им удалось это все оснастить? – все больше погружаясь в тему, с нескрываемой заинтересованностью, спрашивал Филатов.
Филатов не верил в большие государственные заводы и учреждения. Он верил в конкретных людей и небольшие эффективные коллективы. В этот, невидимый центр, он начинал верить.
– Не знаю, где они доставали раньше деньги, могу только догадываться. Но сейчас деньги у них заканчиваются. И сейчас самый удачный момент им с деньгами помочь.
– Сколько они хотят?
Получив ответ, Филатов довольно улыбнулся. Он готов был к перспективному разговору.
6
Через несколько дней Давид договорился о встрече с дядей. Договариваясь о встрече, Белогоров по рекомендации Дыбова выбрал удобное место, которое располагалось недалеко от дома родственника Давида. При выборе места важно было не столько ближе к дому главного действующего лица, сколько подальше от института, который оказывал негативное влияние на саму атмосферу встречи.
В кафе было мало народа, и оно удачно было выбрано Дыбовым, который специально в один из вечеров приезжал посмотреть, чтобы не было очень шумно. Белогоров занял столик в самом углу и сел так. Чтобы хорошо просматривать всех входящих. Он ждал человека пожилого возраста с видом научного руководителя. В назначенное время в кафе вошел мужчина 60 лет, который с порога начал крутить головой, явно ожидая кого-то увидеть. «Это точно он», – сказал себе Белогорови поднялся, чтобы встретить важного гостя.
– Яков Михайлович, здравствуйте, – подчеркнуто вежливо сказал Белогоров. – Это я вам звонил. Можете звать меня Антон. Прошу Вас, я здесь занял столик.
Мужчина в ответ сказал приличествующие моменту слова и сел на предложенное место. Начальника отдела научного института звали Коренфельд Яков Михайлович. Почти всю жизнь ему удалось проработать в этом институте, в котором он состарился и из которого, несмотря на пенсионный возраст, его никто увольнять не хотел. Молодые у науку не шли, а те, что заходили, приходили совсем не на долго. Поэтому он спокойно работал и даже успешно руководил отделом.
– Давид попросил встретиться с Вами, сказав, что Вы ученый. Чем занимаетесь, молодой человек?
– Мы занимаемся практически тем же, чем и ваш институт, – ответил Белогоров.
– Ну тогда мы коллеги, и нас ждет большой разговор, – оживился Коренфельд, не ожидавший, несмотря на предупреждение Давида, увидеть перед собой молодого ученого, работающего в той же области знаний.
– Если Вы разрешите, то я перейду сразу к делу, – сказал Белогоров и быстро стал излагать суть вопроса. – Меня интересует ген роста. Это предмет нашего разговора.
– Такого гена не существует. Есть геном человека, содержащий более тридцати тысяч генов, – сказал Коренфельд.
– До 25 тысяч, – поспешил уточнить Белогоров, давая понять собеседнику свой уровень знания в этом вопросе. – Под геном роста я понимаю такую последовательность 3 миллиардов нуклеотидов, содержащихся в гаплоидном человеческом геноме, которая дает рост клетки.
– На что направлены Ваши исследования?
– Мы хотим найти генетический код роста клетки спинного мозга, – как можно спокойнее сказал Белогоров. – Надо решить эту научную задачу и дать возможность сотням тысяч инвалидов колясочников встать и продолжить полноценную жизнь.
– Это очень важная во всех отношениях государственная задача, – с некоторой досадой сказал Коренфельд. – Мы все ищем, ищем научные истины. А что вы от меня хотите?
– Дайте мне посмотреть последние разработки вашего института по ДНК.
– Ну это невозможно. Это закрытая тематика. Если бы Вы были иностранным специалистом, то я бы вынужден вести разговор с вами в стенах нашего института с разрешения руководства. Таковы инструкции, и я не могу их нарушать. Прошу меня понять правильно.
– Мы вам хорошо заплатим. Не хочу показаться циничным, что в России сейчас все продается, – развел руками Белогоров, начиная понимать, что за одним не очень удачным ходом в разговоре он начинает делать другой еще мене правильный. – Назовите, сколько будет стоить ознакомление с результатами последних исследований.
«Боится дать. Мне не надо было торопиться и сразу говорить , чтобы дал посмотреть, – мысленно ругал себя Белогоров. – Конечно, никто ничего не даст».
– Я понимаю, мой родственник Давид у вас работает, но мне 60 лет, и я не хочу под конец своей жизни иметь неприятности.
– Вы меня неправильно поняли. Еще раз прошу извинить, – сказал Белогоров. – Я не пытаюсь получить государственные секреты. Я предлагаю реализовать некоторую модель государственно-частного партнерства. Ответьте мне на вопрос, кто сейчас в мире лидирует в изучении гаплоидного человеческого генома?
– Конечно, США! – неожиданно оживился Коренфельд.
Было видно, как при упоминании США собеседник словно расцвел.
– Разрешите спросить, почему вы сказали слово «конечно»?
– Потому что, молодой человек, – назидательно сказал Коренфельд, – Это государство лидирует во всем.
– А Китай?
– И китайцы, – уже безо всякого энтузиазма в голосе сказал Коренфельд, – но у них нет серьезных публикаций по этим разработкам. Эти хитрые китайцы всюду лезут, а сами все прячут. Тогда бы не лезли. Но ведь лезут и к нам.
– А вы, Яков Михайлович, не задумывались над тем, почему США являются лидером?
– Они во всем лидеры. Здесь сложно что-то добавить.
– Потому что у них наряду с государственными институтами, работают частные центры, различные исследовательские лаборатории, университеты. И они тоже частные. И это дает толчки научной мысли. Не хочу Вас оскорбить, но сидеть в государственной конторе и вести плановые исследования это замедляет научную мысль. Поэтому я готов сделать решительный шаг.
Белогоров достал из портфеля папку с документами и передадал их собеседнику.
– Что это?
– Это результаты наших исследований по ДНК, – ответил Белогоров и внимательно посмотрел на Коренфельда, надеясь на его лице увидеть сияющую улыбку. Вместо этого он увидел совершенно не заинтересованный взгляд человека, которому новая научная мысль если не мешает, то и не нужна.
– Что я должен делать?
– Я прошу вас изучить наши материалы и высказать свое мнение, сказал Белогоров.– И я был бы вам очень признателен, если бы вы показали мне ваши последние разработки. И сразу скажу: не надо официально показывать это в институте.
– Почему, что вас беспокоит?
– На официальный обмен информацией мы не пойдем. У нас нет подобной практики. В результате нас начнут проверять, засветимся, и итогом станет закрытие нашей лаборатории. А я столько сил и денег вложил в исследования, поэтому не имею права все потерять. Еще раз прошу Вас понять, что мы с Вами делаем большое и общее дело, и ради сотен тысяч несчастных людей, прикованных к инвалидным коляскам, надо сделать решительный шаг, а не оглядываться на запретительные инструкции, написанные чиновниками, которым на все наплевать.
– Хорошо, я посмотрю. Но наши разработки пока не обещаю, – сказал Коренфельд, допивая чай.
