Buch lesen: «Мой холодный парфюмейстер», Seite 3

Глава 5. Дежурный

– Вы соизволите сами лечь в постель или мне снова наказать вас? – спрашивает он.

– Сама, – бурчу я.

Выключаю планшет и кладу его на тумбочку рядом с настольной лампой, забираюсь под одеяло, натягивая его до самого подбородка. Смотрю на Локнеста, жду, когда он уйдет.

– Фрау Вангальм, вы спите в одежде? – осведомляется он.

– Угу, – хмыкаю я.

– Всё же я прошу вас раздеться, – строго говорит он.

– Но тогда я замерзну, – возражаю я.

– Не замерзните, у вас в комнате тепло, – спокойно отвечает он.

– Я не хочу, – бурчу я.

– Всё же я настаиваю, – холодно отзывается Локнест. – Иначе я буду вынужден вновь наказать вас, – с угрозой в голосе добавляет он.

– Это уже вмешательство в мою личную жизнь, – бурчу я.

– Я жду, – твердым голосом говорит он, и его руки снова дотрагиваются до пряжки ремня.

– Ладно, – сдаюсь я.

Ныряю под одеяло и там стягиваю с себя брючки и худи, оставаясь в футболке и трусиках, выползаю на воздух и кидаю свою одежду на кресло.

– Вы довольны, герр Локнест? – осведомляюсь я.

– Вполне, – отвечает он. – Как ваша попа после моего наказания, сильно болит? Признаюсь, я слишком переусердствовал в наказании, но вы сами довели меня до этого.

Непроизвольно хватаюсь рукой за свою попку, провожу по ягодице через трусики, и морщусь от боли.

– Совсем не болит, – вру я.

– Давайте я смажу ваши ягодицы, чтобы ночью боль не беспокоила вас, и вы хорошо выспались, – предлагает он, вынимая из кармана мантии стеклянный пузырек.

– Не нужно, – надменно произношу я. – У меня всё отлично.

– Всё же прошу фрау самой показать мне вашу попку, – настаивает он. – Иначе я буду вынужден сам насильно стянуть с вас трусики.

Судорожно сглатываю.

– У меня, правда, всё уже зажило, герр Локнест, – жалобно произношу я, – не нужно смазывать.

Мне стыдно снимать трусики и показывать ему свою попу, хотя он её уже сегодня видел, но всё же – я приличная девушка из древнего рода с хорошим воспитанием. В нашей семье считается, что показывать оголенные участки своего тела чужому мужчине могут только падшие женщины.

Он нагибается и рывком сдергивает с меня одеяло, я не ожидала от него такого, не успеваю перехватить, и со страхом сажусь на постели, прижимая попку ближе к подушке, натягиваю полу футболки, чтобы прикрыть трусики.

– Ложитесь на живот и спустите трусики, или я сам сделаю это, – с нажимом произносит он. – Но тогда я ещё добавлю ремня вашей попке. Вы этого добиваетесь, фрау Вангальм?

Молчу, хмуро на него смотрю.

– Я считаю до трех, фрау Вангальм, – говорит он, садясь ко мне на постель.

Я испугано отползаю от него на подушки.

– Раз! – громко считает он, и с этими словами стальной хваткой цепляет мою лодыжку и резко тянет на себя. Моя попка соскальзывает с подушек, и я опрокидываюсь навзничь. – Два!

– Я сама, – чуть не плача, быстро произношу я.

– Хорошо, – кивает он и отпускает мою ногу.

Я переворачиваюсь на живот и, сгорая от стыда, немного приспускаю трусики, оголяя верхнюю часть ягодиц. Он хватается за резинку и рывком стягивает их ниже, обнажая полностью мою попку. Утыкаюсь носом в подушку и зажмуриваюсь.

– Зря вы отказывались, фрау Вангальм, у вас распухла кожа, – говорит Локнест, слегка касаясь пальцем болезненных полос. – Нужно обязательно смазать, – цокает он языком.

Он откупоривает колпачок, и в воздухе появляется сильный аромат эфирных масел. Я чувствую, как на мои горячие ягодицы падают капли холодного геля. Вздрагиваю, сильнее зажмуриваюсь. Он начинает ладонями размазывать гель по моей попе, его пальцы порой попадают в мою щелочку между ягодицами, и я снова вздрагиваю. Прикусываю нижнюю губу и терпеливо жду конца его манипуляций. Надеюсь, что он скоро закончит и уйдет из моей комнаты.

– Это гель моего собственного производства, – гордо сообщает он, продолжая мазать мою попку, – охлаждает и заживляет кожу именно после порки.

Надо же, даже гель придумал, чтобы лечить тех, кого выпорет. От лекарства, и правда, становится легче, но я бы предпочла, чтобы Локнест не прикасался ко мне.

Вдруг он двумя пальцами прощупывает косточку на моем копчике, ведет вниз, затем по щелочке, чуть углубляясь, но не достигая анальной дырочки. От этого у меня внизу живота разливается какая-то непонятная волна, сжимаются пальцы на ногах, и я непроизвольно сдвигаю вместе колени. Он ведет ещё ниже, пока не выскальзывает возле уже женской щелочки, не лезет туда, но всё же подушечки его пальцев слегка касаются её. Я вздрагиваю, изгибаюсь, выскальзываю из-под его рук, хочу натянуть обратно свои трусики, но он мне не дает – сильным рывком он стаскивает их ниже коленей.

– Фрау Вангальм, из-за нарушения вами режима я вынужден принять кое-какие меры, – суровым голосом произносит он, переворачивая меня на бок, попой к себе. – Лежите и не двигайтесь, иначе занесу в журнал, как прямое неподчинение.

Испуганно смотрю на него, прикрывая ладонями пах. Мне до ужаса стыдно лежать перед ним со спущенными трусиками, слезы выкатываются из моих глаз. Но теперь я страшусь оказывать ему сопротивление не только из-за возможного исключения, а ещё из-за того, что начинаю бояться его самого, что на уме у этого жестокого человека?

Он хватает мою ягодичку, оттягивает, второй рукой лезет в щелочку в попе, я чувствую его горячие пальцы и что-то ещё: твердое и холодное. Он быстро просовывает это в мою анальную дырочку. Я вскрикиваю и изгибаюсь, больно, когда проходит через сфинктер.

– Тише-тише, – успокаивающе говорит он. Вынимает свою руку и похлопывает по моей ягодичке. – Это всего лишь свеча, чтобы ты успокоилась и спокойно заснула. Ночью нужно спать. А больно, потому что ты вся в напряжении. Вот если бы расслабилась…

Всхлипываю, вытираю одной рукой с лица слезы, вторую так и держу на своем паху, чтобы он не смотрел туда. В попе уже не больно, свеча проскользнула в анус и стала там быстро таять, я уже не чувствую её холодного твердого тела, а наоборот, там теперь горячая кашица.

– Значит, любишь нарушать порядки? – вдруг говорит он, поглаживая мой бок, ведет по футболке от ребер и опускается ниже, гладит обнаженное бедро. – Но знай, я не приемлю этого. В следующий раз я накажу тебя намного суровее, чем сегодня.

Ничего ему не отвечаю, снова всхлипываю, прикрываю ладонью глаза, чтобы не видеть его. В попке чуть-чуть жжет. Я отчаянно хочу, чтобы Локнест наконец ушел, тогда я убегу в ванную и промою свою попку. Но он не уходит. Ему будто нравится сидеть на моей постели и смотреть на мою голую попу.

– Фрау Вангальм, надеюсь, вы усвоили этот урок? – строго спрашивает он, снова переходя на «вы», легонько шлепает меня по ягодице. – Нужно соблюдать режим дня, обязательно ходить в столовую в положенное время и ложиться спать сразу после отбоя. Это ясно?

Хочу ему ответить, что да, чтобы он отстал, но язык словно немеет, не могу им пошевелить, в ушах нарастает непонятный шум, голос Локнеста будто бы отдаляется от меня, и я проваливаюсь в темноту.

Удар колокола вырывает меня из сна. Я несколько секунд тупо таращусь в темноту, мне кажется, что я мгновение назад только провалилась в сон, и что Локнест всё ещё здесь, сидит на моей постели, я до сих пор ощущаю его шершавые руки на своих ягодицах и чувствую тонкий шлейф его горьковатых духов. Я вздрагиваю, тянусь к настольной лампе и врубаю свет – в комнате никого нет, если не считать Марко, который, широко зевнув, снова занавешивается шторкой. Удар колокола повторяется вновь, я смотрю на время – 7 утра – пора вставать.

Я отбрасываю одеяло и тут вдруг вспоминаю, что уснула я со спущенными трусиками, а сейчас они на моей попе. Неужели Локнест натянул их на меня? Смотрел ли он туда, трогал ли меня, когда усыпил своей свечой? От этой мысли у меня вспыхивают щеки.

Я выбираюсь из постели и топаю в ванную. Там снимаю трусики и осматриваю себя в зеркало. Практически не видно следов от порки, так немного розоватые и припухлые полосы, его гель помог, даже не больно прикасаться, хотя чешется. Сначала избил, а потом пришел предложить свои услуги по скорому излечению. Недовольно фыркаю. В его услугах никто и не нуждался! Как он вообще мог, придворный, который никогда не станет аристократом, даже если женится на аристократке, то он так и останется консортом, Праматерь Рода не позволит, как он мог поднять на меня руку? Я ему этого не прощу!

С остервенением стаскиваю футболку и залажу в душ, после чищу зубы, расчесываю волосы, по-прежнему укладывая их на правую сторону. Надеваю форму Колледжа и иду в столовую, переполненную заспанными и зевающими студентами.

Сажусь на свое обычное место, беру кофе и намазываю бутерброд с креветочным сыром, мой взгляд случайно попадает на столы преподавателей, и я вижу Локнеста. Он о чем-то важно разговаривает с фрау Когль. Это суровая женщина с длинными темными волосами, которые она всегда собирает в пучок. Фрау Когль примерно лет сорок, она преподает нам историю духо́в, нумерологию, рунологию, астрологию и ещё является нашим куратором. Всегда строга и сдержанна, но сейчас, беседуя с Локнестом, она словно сияет, одаряя его улыбкой. И он тоже улыбается ей в ответ. Вижу его ненавистную слащавую рожу, вспоминаю, как я лежала перед ним со спущенными трусиками, и у меня всё холодеет изнутри, сразу пропадает аппетит, хотя я очень сильно хотела есть, когда шла на завтрак. С трудом дожевываю бутерброд, допиваю кофе и выхожу из столовой, топаю в учебный корпус.

Первая пара – история духо́в, проходит в той же аудитории-лаборатории, что и прикладная аромаграфия. Занимаем свои места, ждем фрау Когль. Недалеко от меня о чем-то шепчутся Тея и Алуна, до меня доносится фамилия придворного мага, и я вся обращаюсь в слух – между собой они решают, что было бы здорово, если бы Локнест вел и историю духо́в, всё же это один из основных предметов по парфюмерии. Недовольно фыркаю, втюрились эти клуши что ли? Они ещё не знают, на какие жестокости он способен, и что о нем шепчутся в Королевстве.

Звенит звонок, открывается дверь из лаборантской, и в класс заходит Локнест, у меня тут же ойкает сердце. Нет, этого не может быть, зачем он здесь? Локнест идет к своему месту, озаряя нас всех своей холодной улыбкой.

– Здравствуйте, ребята, – говорит он.

– Здравствуйте, герр Локнест, – хором отзываются ребята.

А я молчу, хмуро на него смотрю исподлобья.

– С этого дня я буду у вас преподавать историю духо́в, – сообщает он и ставит на учительский стол свой черный сундучок.

– А как же фрау Когль? – удивленно спрашивает Свен.

– У фрау Когль и так много предметов, она решила отдать историю духо́в мне, а самой больше сконцентрироваться на эзотерических предметах, – с легкой улыбкой отвечает Локнест, – к тому же она предложила мне взять кураторство вашей группы, и я согласился.

С этими словами его взгляд скользит по классу, останавливается на мне, и его глаза не по-доброму сверкают. Я судорожно сглатываю, и мои ягодицы сами собой сжимаются в нехорошем предчувствии.

Глава 6. "Слеза персидской розы"

Я не могу вынести его холодного пристального взгляда и опускаю голову, чувствую, как мороз ползет по моей коже. Не нравится мне эта его идея с кураторством. Что от него можно ожидать?

– Признано считать, что история создания духо́в берет свое начало с двенадцатого века до нашей эры, когда дворцовая смотрительница Таппути Белатекаллим сотворила первые духи, – между тем спокойно начинает рассказывать Локнест. – В своих растворах она использовала мирру. Кто знает, что это такое?

Ребята молча переглядываются, пожимая плечами.

– Фрау Вангальм, может быть, вы знаете? – вдруг он обращается ко мне.

Робко поднимаю на него глаза, и ежусь под его холодным взглядом.

– Нет, – отвечаю ему, – этого я не знаю.

– Мирра или смирна – это камедистая смола, которую получают из Коммифоры, – говорит Локнест. – А вы знаете, что такое Коммифора? – снова спрашивает он меня.

– И этого я не знаю, – зло бросаю ему.

– Коммифора – это род растений семейства Бурзеровых, – сообщает он. – Фрау Вангальм, вам должно быть стыдно этого не знать.

– Нет, мне не стыдно, герр Локнест, – выпаливаю я, глядя ему в лицо. По классу раздается тихий смешок. – Мы ещё этого не проходили, – добавляю я.

– Тогда открывайте тетради и записывайте, – велит Локнест. И начинает диктовать, прохаживаясь по классу: – Бурзеровые семейства, это двудольные цветковые растения. Клада: Эвдикоты; клада: Суперрозиды; клада: Розиды; клада: Мальвиды; Порядок: Сапиноцветные. Это ценные для парфюмерии деревья и кустарники, потому что обладают ароматической корой и смолами – такие как мирра, ладан и другие. Все виды произрастают в тропиках Азии, Африки, Аравии, Индии, Пакистане и Америки. Существует 18 родов и около 650 видов этих растений. Подробный список я вышлю каждому из вас на ваш учебный аккаунт, и прошу подробнейшим образом ознакомиться с ним, буду спрашивать, – грозит он. – Всё ясно, фрау Вангальм?

– Ну, у нас же не урок ботаники, – возражаю ему.

– Значит, буду спрашивать на уроке ботаники, – холодно отвечает он.

– Вы будете у нас и ботанику преподавать? – удивленно и с нотками радости спрашивает Алуна.

– Разумеется, фрау Лехен, – отвечает он, переводя на неё взгляд. – Я буду преподавать все предметы из парфюмерной области, – добавляет он, снова смотря на меня.

Опускаю глаза и ежусь: получается он будет преподавать все основные предметы, и я буду каждый день терпеть его мерзкую слащавую рожу. Тяжело вздыхаю – отнюдь не радужная перспектива.

– Итак, Таппути Белатекаллим жила в Месопотамии, – продолжает он. – Между тем три тысячи лет до нашей эры в цивилизации Инда тоже имелось несколько выдающихся магов, сведующих в парфюмерной области…

Локнест начинает рассказывать нам об великих колдунах древних Индии и Пакистана, в это время он расхаживает по классу, двигаясь между рядами. Он несколько раз проходит мимо меня, я также не поднимаю на него глаза, лишь ощущаю тонкий шлейф его горьковатых духов с примесью свежескошенной травы, в которую вплелись мятные нотки. Возможно, он экспериментировал с аккордами и эти запахи впитались в его мантию.

Звенит звонок на короткую перемену между уроками в паре, и ребята с радостью покидают немного душную аудиторию, стремятся побыстрее натянуть курточки и выскочить в открытую галерею на свежий воздух. Я тоже хочу пойти, но путь мне перегораживает Локнест.

– Фрау Вальгам, секундочку, – говорит он.

– Что? – Я поднимаю на него глаза.

– После пары будьте любезны задержаться в классе, мне необходимо с вами поговорить, – холодно информирует он, и не дожидаясь от меня ответа, быстрым шагом направляется к своему столу.

Наш разговор длится всего пару секунд, и никто из одноклассников, к счастью, не заметил этого. Я надеваю куртку и выхожу в коридор, уединяюсь возле арочного окна чуть подальше от всех, сейчас мне не хочется ни с кем разговаривать. Эдмунд, Питер и Мелисса видят, что я не в духе и благоразумно предпочитают не тревожить меня. Всё мое тело пробивает мелкая дрожь – что Локнесту опять понадобилось от меня? Чтобы успокоиться, я смотрю на замерший фьорд. С высоты замка Хордаланн уже виден краешек поднимающегося солнца, когда как для людей на земле всё ещё царит ночь.

Со звонком возвращаемся в класс, снимаем куртки и усаживаемся по местам. Локнест продолжает лекцию, рассказывает уже об персидском колдуне и алхимике Абу Бакр Мухаммаде ар-Рази, придумавшему аламбик, которым до сих пор пользуются парфюмейстеры для дистилляции. Я немного нервничаю, ожидая и боясь предстоящего разговора с Локнестом. Чуть осмелившись, я поднимаю на него глаза, но он не смотрит больше на меня, не удостаивает даже и мимолетным взглядом.

– Четыре года назад на раскопках древнего арабского города Эль-Куфа была найдена лаборатория с полностью сохранившимся оборудованием, и с уцелевшими флаконами духов, – рассказывает Локнест. – Представляете – обнаруженным ароматом было больше пяти тысячи лет! Мне повезло, я смог прочувствовать аромат одного из старинных экземпляров, – чуть поморщившись, говорит он, – и потом я несколько лет подбирал аккорды, но всё же смог воссоздать в точности древние духи. Я назвал их – «Слеза персидской розы» и презентовал нашей Короле в день её рождения.

– Вау! – восхищенно произносят Алуна и Тея.

– Вот это да, – прицокивает языком Свен.

Эта история никого не оставляет равнодушным. Даан громко говорит, что слышал об этих духах, как о новинке, и что они безумно дорогие и по карману только аристократам, поэтому в обычной продаже их нет, и он очень удивлен тому, что, оказывается, их создал наш учитель. Питер хвастается, что уже нюхал их. Михаэль Бараль (темноволосый высокий мальчишка с умным взглядом) сообщает, что уже как год мечтает почувствовать этот запах.

– Сейчас я вам раздам тестовые полоски с ароматом «Слезы персидской розы», – довольный произведенной реакцией на класс, говорит Локнест.

– Правда? – не верит своему счастью Михаэль.

Локнест усмехается и открывает свой черный кожаный сундучок, вынимает оттуда белые бумажки и идет по классу, раздавая каждому. Ребята ерзают от нетерпения, получают заветные полоски, принюхиваются и начинают возбужденно переговариваться. Наконец, Локнест доходит и до моей последней парты, кладет тест на раскрытую тетрадь. Я беру бумажку и нюхаю запах. Сразу ощущаются нотки востока, интересно, почему? И я уже где-то вдыхала этот аромат. Чуть зажмуриваюсь, чтобы прочувствовать сердце духов, и вдруг вспоминаю, что однажды на званном вечере у нас в замке Шванштайн от одной фрау из королевского двора шел именно этот аромат. Помню, что он мне тогда очень понравился.

– Какие ноты вы чувствуете, фрау Вангальм? – спрашивает Локнест.

Вздрагиваю и открываю глаза. Локнест так и стоит возле моей парты.

– Цветочные, – тихо отвечаю я. – В основном роза.

– Опишите мне ольфакторную пирамиду, если сможете, конечно, – с издевкой требует он.

– Кроме розы в первых нотках ещё ощущается легкий сладковато-ягодный оттенок. В сердце я также чувствую розу, ещё цветочную ваниль, мускус и сандал, – отвечаю я. Снова нюхаю полоску, затем добавляю: – Немного присутствует фруктовая кислинка. В шлейфе нежная роза, прозрачная роса и совсем чуточку цветочной горчинки.

– Откуда вы знаете, что в шлейфе будет нежная роза, роса и слегка горчинка? – удивленно спрашивает Локнест. – У вас не было времени это прочувствовать.

– Я уже нюхала этот аромат, – отвечаю я, возвращая Локнесту полоску.

– Где? – спрашивает он. – «Слезы персидской розы» нет в свободной продаже.

– На одной фрау из Королевского Дома, – честно признаюсь я.

После моего ответа он заметно бледнеет и его губы сжимаются. Я поднимаю глаза и замечаю, что на меня уставился почти весь класс.

– Вот это да, – кажется, что одними губами произносит Даан. Наверное, для него это в новинку, слышать от кого-то, что кто-то знаком с королевскими особами или с теми, кто часто обитает в Королевском Доме.

– И вы запомнили шлейф? – тихо спрашивает Локнест, но в замершем классе его слова разносятся достаточно громко.

– Да, – киваю я.

– Ну, что же, фрау Вангальм, вы верно назвали все ноты, – теперь уже громче говорит Локнест. – В награду можете оставить себе тест.

И он кладет бумажную полоску обратно на мою тетрадь. Хмуро смотрю на неё. Вот так бы взять и разорвать её у него на глазах и выкинуть, посмотреть на его реакцию. Но я удерживаю себя от такого действия.

– Вы все можете оставить себе тесты, – вдруг говорит он. – Урок закончен, можете идти.

После этих слов он молча идет к своему столу. Все с радостным возгласом начинают собираться. Эдмунд намекает Питеру что можно заглянуть в буфет и слопать по бутерброду с кофе, устроить себе типа второй завтрак. Я смотрю на часы в планшете – Локнест отпустил нас на десять минут раньше конца пары.

Я захлопываю тетрадку вместе с тестом, убираю её в сумку и учебник. Ребята живо покидают аудиторию, спеша разумно потратить вдруг так удачно появившиеся несколько лишних минут перемены, никто не замечает, что я остаюсь в классе. За последним студентом захлопывается дверь, и я вновь слышу щелчок срабатываемого замка. Наверху, как и в прошлый раз, гаснет свет.

Локнест, кажется, забыл про меня, уселся за стол и что-то листает в своем планшете, нахмурив брови. Может быть, стоить сбежать? Но вдруг потом я получу за самовольство? Я тяжело вздыхаю, оставляю сумку на своей парте и подхожу к нему.

– Вы хотели поговорить со мной, герр Локнест, – набрав полные легкие воздуха, на одном дыхании выпаливаю я.

Он поднимает на меня глаза.

– Я приятно удивлен, фрау Вангальм, что вы так верно назвали все ноты, – говорит он, и кончики его губ слегка поддергиваются, словно он хочет улыбнуться.

Пожимаю плечами и молчу. Жду. Он ведь не для этого меня оставил после пары.

– Вы очень мало поели за завтраком. Почему? – вдруг спрашивает он.

Снова пожимаю плечами.

– Вы должны хорошо питаться, фрау Вангальм, – говорит Локнест. – Помните, что я вам вчера говорил? Нужно ходить в столовую вовремя, ложиться спать сразу после отбоя, – напоминает он. – На правах куратора я теперь буду следить, как вы соблюдаете режим.

Опять молчу. Надеюсь, что на этом всё, и он меня отпустит.

– Как вы спали эту ночь, фрау Вангальм? – вдруг интересуется он.

– Хорошо спала, герр Локнест, – глухо отзываюсь я. И морщусь, вспомнив свечу в своей попке.

– Как ваши высеченные ягодицы, не беспокоят вас? – сухо осведомляется он.

– Не беспокоят, – с металлом в голосе отвечаю я.

– Думаю, стоит снова смазать, – говорит Локнест. Раскрывает опять свой сундук и достает оттуда уже знакомый полупрозрачный пузырек. – Этот обезболивающий и ранозаживляющий гель моего собственного изобретения на основе трав. Вы, наверняка, по достоинству оценили его действие, – добавляет он, откупоривая колпачок.

–Вы вчера это говорили. Я оценила, у меня всё зажило, большое спасибо, не нужно больше смазывать, – поспешно отвечаю я, отходя от него на шаг.

Локнест ставит пузырек и колпачок на столешницу, чуть отъезжает от стола вместе со стулом и показывает на свои черные брюки.

– Фрау Вангальм, спустите ваши трусики и ложитесь на мои колени, я вас смажу, – ледяным тоном произносит он, подняв на меня стальной взгляд холодных глаз. – Ещё не всё у вас зажило.

– Пожалуйста, не нужно, – уже жалобно прошу я. От одной мысли об этом унижении у меня уже сводит желудок.

– Фрау Вангальм, я настаиваю, иначе вы получите в журнале запись о прямом неподчинении, – грозит он.

Судорожно сглатываю, залажу под юбку и немного спускаю трусики с колготками. Иду к нему и ложусь на его колени – вниз головой и к верху попкой. В нос опять забирается горьковатый запах травы. Локнест задирает мою юбку и ещё ниже стаскивает мои трусики с колготками. Вздрагиваю и зажмуриваюсь, сводя вместе колени, сжимая от страха ягодицы.

– Ну-ну, расслабьтесь, фрау Вангальм, – велит он, легонько шлепая меня по попке.

Слегка расслабляю мышцы, но сердце отчаянно бьется. Он капает холодный гель на мои ягодицы, и я снова вздрагиваю. Одна его рука лежит на моей спине, я чувствую её тяжесть, словно он хочет удержать меня на своих коленях, если я вдруг вздумаю вырваться, а другой он размазывает гель по моим полушариям. Целебное снадобье приятно холодит кожу, уже не чешутся воспаленные участки. Но я всё равно предпочла бы лучше терпеть боль, чем лежать на его коленях со спущенными трусиками.

– Вполне хорошо заживает, – констатирует он, перестав размазывать гель.

Хочу приподняться, но он крепко держит меня вниз головой.

– Не нужно пока подниматься, фрау Вангальм, – говорит он, – необходимо подождать, когда впитается гель.

Судорожно сглатываю и всхлипываю. Лежать вот так, чтобы он разглядывал мою задницу? Зажмуриваюсь, и стараюсь унять дрожь. Он снова поглаживает мою попку, чувствую его горячую шершавую ладонь, опять сжимаю ягодицы.

– Практически всё уже зажило, – мягко говорит он. – На ночь нужно будет ещё раз тебя смазать и поставить свечу, чтобы хорошо спалось.

– Герр Локнест, может быть, не нужно? – чуть всхлипывая, жалобно прошу я. – Вы же видите, что всё и так хорошо заживает.

От одной мысли о том, что он опять намеревается прийти ночью в мою комнату, засунуть мне в попку свечу и смотреть на меня со спущенными трусиками пока я не усну, меня передергивает.

– Это необходимо, – холодно отзывается он. – Иначе вы плохо проведете эту ночь и придете на уроки не выспавшейся. Я не хочу чувствовать за это свою вину.

С этими словами он резким движением ставит меня на ноги, поворачивает лицом к стеллажу, придерживая задранную юбку, чтобы она не опала на мою голую попку.

– Стойте так и держите юбку, пока впитывается лекарство, – велит он, кладя мою руку на задранную юбку. – Если смажете на одежду, мне придется снова нанести вам гель.

Судорожно сглатываю, но стою, как велено, потому что не хочу снова ложиться к нему на колени, чтобы он трогал мои ягодицы. Одной рукой я придерживаю на пояснице задранную юбку, а второй прикрываю пах. Гляжу на стеллаж, заставленный пыльными колбами и квадратными бутылями, когда как моя голая попка повернута к нему. Робко оборачиваюсь, но он не смотрит на меня, снова открыл свой сундук и вынимает оттуда крошечные прозрачные пузырьки, наполненные золотистой жидкостью разного оттенка, откручивает по очереди блестящие колпачки и слегка машет ладонью у горлышка, чтобы приблизить к себе аромат. Кивает сам себе и что-то записывает в планшет.

Отворачиваюсь от него и снова смотрю на стеллаж, наблюдаю, как маленький черный паучок перебирается по своей липкой паутине от одной гладкой стеклянной бутыли до другой. Слышу шаги Локнеста по направлению ко мне и напрягаюсь, сами собой сжимаются мои ягодицы, судорожно сглатываю, боясь, что он будет трогать мою попу.

– Понюхайте этот аромат, фрау Вангальм, – вдруг говорит он.

Удивленно поворачиваюсь к нему. Он протягивает мне пузырек с темно-коричневой жидкостью и водит ладонью, чтобы до меня долетел аромат.

– Какие ноты вы чувствуете? – спрашивает он.

Это так странно – стоять с голой попой и вдыхать аромат духов, да ещё и отвечать на вопросы.

– Я чувствую осень, – глухим голосом отвечаю я. – Ноты холодного дождя, увядших прелых листьев, сырых грибов и заплесневелого мха.

Локнест озадаченно на меня смотрит, словно пытается что-то разгадать во мне, он подносит пузырек к своему носу, и его глаза сверкают стальным блеском. В этот момент звенит звонок, оглашая конец первой пары.