Buch lesen: «Перетяг»
– Как же надоели мне эти дачные пятницы! – чертыхнулся Генка и от усталости, и от безысходности.
На привычную по времени электричку он не успел.
– Успеть бы хоть на эту… – надеялся он теперь. – Минут двадцать осталось, а следующая-то – около полночи. И что скажешь толстомордому? Хозяин – барин! Не доделаешь сегодня, придёшь завтра. Это же не советское время, когда за пять-десять минут до конца рабочего дня народ перед проходной уже толпился, поскольку раньше срока не выпускали.
Правда, в советское время Генка не работал – мал был, но хорошо знал, что так и было тогда.
– А если в субботу выходить, так дача сорвётся. А жена без продуктов там с ума сойдёт! Вон сколько заданий надавала, будто я на полуторке, а не в электричке!
Он перехватил в другую руку несколько объемных и тяжелых пакетов, больно врезавшихся в ладонь, и на всякий случай стал вспоминать, что ещё ему надлежало купить. Просто так, чтобы чем-то заняться. Чтобы возвращаться обратно в «Магнит» времени, конечно, не оставалось, да и не вернулся бы он всё равно, но какое-то напряжение не оставляло Генку и заставляло вспоминать:
– Вермишель тоненькую я купил; спирали от комаров сделал; сахара и полкило хватит! Была бы мука поменьше, а то ведь по два кило! Надрывайся теперь! Ладно! Что ещё забыл? Помидоры, огурцы, картошка – всё купил! И зачем такая дача? Конфеты взял. Опять, конечно, окажутся не те, что надо! Зато носки ей купил, походя. Угадал бы с размером, да с резинкой, которая вечно ей где-то врезается и давит. Сайру купил, две банки. Хотя, как будто, просила не сайру, а горбушу для рыбного супа. Только, кто же эти подробности в голове удержит? Как узрел первую наклейку, так всё в памяти и перемешалось! Соду и кетчуп тоже купил. Остался хлеб! Но столько его надо, хоть в мешок набивай!
Генка вспомнил инструктаж жены по телефону:
– Бородинский не бери! Он в последний раз чересчур чёрным оказался. Возьми пеклеванного. Но сначала только половинку возьми, погляди на разрез. Чтобы мелкозернистым был… И чтобы корочка не каменная! И не пригорелая. Сам смотри, не стесняйся, не воруешь! А если пеклеванного не будет, так возьми солодовый. Того и другого две булки. И ещё половинку, иначе нам не хватит. Но не кирпичиком, а круглый возьми. Кирпичиком совсем есть невозможно. Хотя – всё равно на второй день он любой в рот не полезет! Его теперь не из муки пекут, конечно, а из чего-то залежалого да размельченного! А если солодовый плохой будет, то возьми дарницкий…
– Маш! Кончай свою комедию! – не сдержался Генка. – Какой будет, такого и наберу! Какой наберу – такой и съедите!
– Ну, ты что? Совсем не понимаешь, что ли? И захвати два маленьких батона. Большой не бери – он в последнее время совсем плохим стал. К тому же и сладкий почему-то. Не промешанный, но распухший, словно на дрожжах! А где теперь те дрожжи? Одна химия! Смотри, чтобы корочка хрустела, а иначе он несвежий!
– Да как он может быть несвежим? Там у станции любой за час сметают – не залеживается никогда!
– Много ты знаешь? Они с других точек чёрствый собирают, а потом… В общем, не отвлекай меня! И булочки какие-нибудь… Смотри сам! Можешь взять слойки или плюшки. А если не будет, то веснушки. Если плюшки, то шесть штук! Не забудь! А если веснушки, то бери десять. Они по две штучки в упаковке. Смотри там, чтобы не подгоревшие и хорошо пропеченные! И не придавленные, будто на них сидели, как в прошлый раз привёз! И печенье обязательно возьми! Но не в полиэтиленовых пакетах, не насыпное бери, а в пачках! Да погляди, чтобы посвежее было, рассыпчатое. У него теперь срок хранения полвека! А ты всё равно присмотрись! Возьми свежее. И чтобы всяких «Е» было поменьше! Куда ни глянь, всюду эти ГМО и пищевые добавки! Лучше, конечно, «Суворовское», если попадётся, но оно дорогое, а ты уже забыл, когда зарплату нормальную приносил!
– Ну, хватит тебе! Сколько можно долбить, будто я хлебокомбинатом заведую! Будешь долбить, я сорвусь и обязательно запью! Тогда и инструктаж твой не поможет!
– Я те запью! – взорвалась жена. – Я те запью! Ты у меня не то, что б на даче, ты у меня тогда и в городе не появишься!
– Ладно тебе! Пошутить нельзя!
– Смотри у меня! Дошутишься! И со своими шуточками не забудь хотя бы литр молока купить! Лучше два!
Теперь Генка вспомнил это, и его как кипятком обожгло:
– Черт побери! Молоко-то я и забыл! – но продолжил двигаться к станции. Там, в будке, что на полпути, он обычно покупал хлеб. Там он посвежее, поскольку разбирают враз, да и всё равно ближе ничего не найти. – А молоко уж потом, если успею…
Разреженная коронавирусом очередь растянулась, будто в мавзолей. Генка пристроился в ее конце.
– Соблюдайте социальную дистанцию, гражданин! Полтора метра! – обернулась к нему последняя в очереди женщина.
– Чего-чего? Это ты ночью своему мужу посоветуй! – огрызнулся Генка. Он давно взял за правило с незнакомцами говорить грубо и нагло, хотя это противоречило его натуре. Но в таком случае люди обычно осекались и больше не приставали, а иначе с чего-то ощущали своё превосходство и принимались воспитывать.
На резкость женщина демонстративно зажала нос пальцами, давая понять, что от Генки дурно пахнет. И он сразу догадался, что последующее время в этой очереди ему окажется не в радость, потому убедительно посоветовал ей, будто отрезал:
– Нечего тебе, бабка, пролетариат носом пробовать! Смотри, по активному носу можно и схлопотать!
– Вы еще и без маски! – ужаснулась женщина. – И какая я вам бабка?
– Откуда же я могу знать, что ты девушка, если сквозь намордник этого не видать! А во-вторых, лично я нормальных людей не кусаю, не то, что ты! Потому мне разрешается ходить без намордника! Ясно тебе, старая?
– Вы что себе позволяете? – не унималась женщина, видимо, рассчитывая на поддержку очереди. – Я сейчас на вас милицию позову!
Очередь молчала.
– Не дозовёшься! – хамовато предупредил Генка. – Её давно в помине нет, твоей родной милиции! Теперь, как при оккупантах, полиция хозяйничает! А полиции твои запросы, бабка, глубоко по фигу! Ей бы митинги разгонять да демонстрации! Полиция ведь не тебе служит! И не мне! Она знает, кому надо служить!
– Хам! – заключила женщина и продвинулась вперёд как можно дальше, но тут же услышала от более пожилой женщины, за которой в очереди и стояла:
– Вы сами-то ко мне, дамочка, не приближайтесь, пожалуйста! Всяко ведь случается?
– А что случается? – поинтересовался толстый мужчина в лиловых штанах до половины икры, в красной тенниске навыпуск и в чёрной маске с кружевами.
Ему никто не ответил, потому он опять подтвердил свой интерес:
– А что случается всё-таки? Неужели вас кто-то «макароном» наградит?
– Ну, вы уж хоть этим не шутите! – предостерегла молодая женщина в ослепительно белой масочке и с черной татуировкой на плече. – Сколько людей пострадало по всему миру! Ужас! А вам всё нипочём! Даже странно!
– А вы пострадавших видели? – засмеялся кто-то спереди. – Будто кто-то знает, чем они действительно болели! Они наверняка все от старости умерли, а уж наши добросовестные врачи им от всей души понаписали! А еще и журнашлюшки страхов добавили! Они теперь нос строго по ветру держат! Для них теперь эта жила основная!
– Да хватит вам, наконец, собачиться! – решил приструнить всех сразу мужчина уважаемого вида, но тут же получил в ответ от той первой женщины:
– А ты кто такой, чтобы здесь всем рты затыкать? Если ты начальник какой, так почему на электричке ездишь? Начальники на мерседесах ездят или на этих… Как их? На ландкрузерах!
– А если ему собственную электричку подадут? – хохотнул кто-то.
– Если так, то всегда, пожалуйста! – поддержал кто-то шутку. – Тогда милости просим всем рты затыкать!
Очередь продвигалась мучительно. Хлеба всякого здесь покупали помногу, а в одной-единственной амбразуре едва справлялась с обслуживанием, всегда как белка в колесе, единственная женщина-продавец.
Генка, управляясь одной рукой, достал свой телефон из тесного кармана джинсов, будь они трижды не ладны, ругался он всегда на их тесноту, чтобы оценить оставшееся время, но телефон кувыркнулся в неловких пальцах, выскользнул из руки, упал на асфальт и разлетелся на части. Генка чертыхнулся, с трудом из-за пакетов наклонился и стал собирать воедино корпус, отлетевшую далеко в сторону крышку, аккумулятор. Настройки, разумеется, сбились. Оставил на потом. Одной рукой проделать это мог лишь фокусник, но отпускать пакеты наземь, чтобы освободить другую руку, ему не хотелось – того гляди что-то опять посыплется.
Никто Генке в его непростом деле не помог, хотя на помощь он и сам не рассчитывал. Давно знал, где и в какое время живёт! Впрочем, сам-то он помог бы любому непременно. Так воспитали. Но именно потому он и оценивал себя сейчас иначе, чем это случайное среднестатистическое сборище, выстроившееся длинной вереницей.
После конфуза с телефоном Генка уже плохо представлял, сколько времени осталось до прихода электрички, и потому слегка заволновался, ибо очень уж медленно продвигался он к заветной амбразуре.
Временами возле неё кипели нешуточные страсти. Кого-то очень не устраивала мнимая медлительность продавщицы, выбивающейся из сил. Кто-то ворчал на покупательницу, вертевшую носом на всё и вся и возвращавшую обратно уже третий батон, оказавшийся не по вкусу. Она никак не отходила от амбразуры. А потом ещё и миловидная девушка чересчур долго выбирала тортик, и его пришлось нестандартно упаковывать, задерживая нервных покупателей. Правда, девушка выглядела столь скромным ангелочком, что никто не осмелился ее обругать хоть за что-то, как поступили бы с кем угодно из этой напряженной людской струи…
Генка смирился с ситуацией и молчал, полагаясь на свою удачу. При самом плохом раскладе, уже при приближении электрички, он мог рвануть прямо отсюда и в последнюю минуту запрыгнуть в любой вагон. Если, конечно, никто не помешает по пути. Но жена останется без хлеба. И ещё без молока! А Генка из-за ее упрёков на два дня лишится покоя и, главное, смысла долгожданных выходных. Он ведь так надеялся по-тихому, еще до восхода, часика в три-четыре, удрать на рыбалку… Но если ни хлеба, ни молока… Тогда – держись, Генка! Тогда самого на крючок!
– Не мой вариант! – думал он, незаметно для остальных нервничая.
Пакеты давно оттянули и изрезали руки, но Генка терпел, поскольку так и не придумал, куда их пристроить. Удачного места по близости просто не нашлось.
Между тем, народ опять стал разогреваться после небольшой перепалки. Собственно говоря, она и не затихала ни на минутку, лишь проявлялась с разной силой то там, то здесь по всей длине очереди.
Минут через пятнадцать Генка вышел, наконец, на финишную прямую. Казалось, ещё несколько человек отоварятся, и он будет у цели!
Увы! Генке крупно не повезло! В последний момент подкатил газон с оборудованной под хлеб будкой. Амбразура сразу захлопнулась, на ней появилась картонная табличка «Приём товара», а очередь замерла то ли в отчаянии, то ли от возмущения.
