Buch lesen: «Фамильяры Смерти»

Пролог

Высокий, немного худощавый мужчина среднего возраста в черном плаще и с тростью в руках стоял на холме, задумчиво наблюдая картину рушащегося города. Его некрасивое лицо было настолько необычно, что не давало возможности отвести от него взгляд. Темные волосы, длинный, сильно выдающийся вперед нос с горбинкой придавали ему схожесть со старым вороном. Но самыми невероятными были глаза. Мало кто решился бы заглянуть в эти два темно-карих, почти черных, бездонных омута. На их дне плескалась невероятная мощь, способная разрушать звезды и снова создавать их по малейшему желанию владельца. Казалось, одно неосторожное прикосновение к ней безвозвратно сметет саму сущность дерзнувшего совершить столь опрометчивый поступок. Цепкий взор мужчины пристально наблюдал за тысячами жнецов, упокаивавших души погибших людей. Вне всяких сомнений, безоговорочная победа в этой битве осталась за ними, но и она имела свою цену. Задействованную в последней самоубийственной атаке акалетов волну не удалось остановить и теперь почти по всему миру многочисленные города, поселения и их жители превращались в пыль. Выжить в этом кошмаре удастся далеко не многим и работы жнецам будет не на одну неделю. На его глазах таяла очередная цивилизация, еще один мир, погибающий перед ним… Вскоре он положит начало новому, для того чтобы тот развивался и крепнул, достигал невероятных вершин, а затем вновь рухнул столбом пыли в очередном сражении. И так будет до тех пор, пока не прекратится эта безумная война.

– Не самая приятная картина, как ни покрути, – сказал подошедший к мужчине жнец. Его длинные ядовито-красные, завязанные когда-то в хвост волосы были растрепаны, на суровом лице сквозь разводы сажи виднелись многочисленные уже начинающие заживать ссадины и царапины и лишь зеленые, будто подсвеченные изнутри глаза оставались невозмутимыми.

– В этот раз погибло очень много жнецов. Вы были созданы фамильярами, и каждая такая смерть отдает отвратительным ознобом по коже.

– Если бы мы могли отправить все сражение в междумирье, можно было бы избежать гибели этой цивилизации… да и моей тоже, – в голосе собеседника прозвучал легкий укор, но, к счастью, самый первый и самый могущественный жнец мог позволить себе немного бесцеремонности.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Каденция, – кивнул мужчина. – Но сам ведь знаешь, я не мог этого сделать. Даже сейчас мне ничего не стоит одним усилием мысли уничтожить всех акалетов, не то что отправить вас в междумирье. Но это убьет не только цивилизацию, это сотрет в порошок все сущее здесь. Структура нашего мира такова, что столь небрежное мое вмешательство не оставит ему шансов на выживание, слишком большое количество силы и жизненной энергии будет при этом бесконтрольно высвобождено. Так что, если не хочешь умереть раньше времени, придется вам обходиться своими силами.

– Ну, в некотором роде, я и так мертв, – кисло пошутил Каденция, – целых три раза, если быть точным.

– Не ерничай, прекрасно же понимаешь, о чем я. Я и так помогаю вам по мере возможностей.

Жнец лишь кивнул, на мгновение вспомнив, как его Шеф шел по одному из множества городов, где кипела схватка, и превращал акалетов в пыль. Безумные существа, видя его, инстинктивно разбегались в бесполезных попытках укрыться, но его не волновало подобное. Где бы они не спрятались, все равно неминуемо исчезали с лица земли. Силе, которая их пожирала, были нипочем ни замки, ни расстояние.

– К тому же, – продолжил мужчина, – несмотря ни на что, в происходящем есть некоторая закономерность развития. Вполне возможно, что, если бы не тот случай, ни человечество, ни жнецы никогда не смогли бы достигнуть того, что еще будет когда-то достигнуто.

– Карму бы утешили Ваши слова, если бы она помнила.

– Хоть в этот раз демоны и остались в стороне от сражения, но все идет так, как должно идти, и пока Карме ни к чему помнить о произошедшем. А теперь за работу.

Мужчина, взглянул на пасмурное небо, вот-вот готовое разразиться нешуточным дождем, и быстрым шагом направился прочь с холма, дабы помочь своим подопечным. Каденция коротко кивнул и отправился вслед за ним.

* * *

Денек выдался солнечным, даже в доме было слышно веселый гомон детворы. Последние теплые дни этой осенью, как казалось Ярославе. Внешне спокойная девушка все утро занималась домашними делами, хотя внутри вся сгорала от нетерпения, ведь сегодня должен был вернуться Александр. Уже полтора месяца прошло с тех пор, как брат уехал сопровождать очередной обоз и вот теперь он должен был вернуться домой. Ярослава взяла метлу и отправилась на задний двор, чтобы привести в порядок небольшую могилку, расположившуюся у самого края забора под раскидистой яблоней. Уже все было прибрано и готово встречать уставшего путника, оставалось лишь место, где покоилась их приемная мать ведунья Златоцвета, которую они отказались хоронить на общем погосте. Будучи еще просто пожилой женщиной, Златоцвета нашла Яру и Александра на дороге, ведущей из столицы, рядом с разбитым обозом, на который напали разбойники. Ведунья пожалела маленьких детей и забрала к себе в деревню, чтобы воспитать как своих. В деревне Златоцвету побаивались из-за того, что она не признавала христианство и поклонялась своим языческим богам, от которых простые обыватели давно отреклись. Но страх и уважение это две совершенно разные вещи. Ведунья лечила своими заговорами и травами почти все болезни, которые когда-либо нападали на жителей деревни. Когда Златоцвета умерла, Ярослава заняла ее место сельской лекарки. Заметив однажды, что близнецы с первого раза запоминают абсолютно все, чтоб она ни сказала или сделала, ведунья заявила:

– Вы особенные, я давно это заметила, но сейчас окончательно утвердилась в этой мысли. Я научу вас своему искусству, и после меня вы сможете помогать людям.

Закончив с уборкой, девушка собралась заняться сортировкой трав, но до дома так и не дошла, заслышав стук копыт и гомон соседей. Выбежав к небольшим воротам, она увидела брата, заводящего лошадь во двор, и тут же бросив метлу, повисла у него на шее.

– Ох! Осторожно, так ведь и задушить недолго, – весело засмеялся юноша, подхватывая сестру на руки.

– Я так скучала! – всхлипнула Ярослава.

– Ну, теперь я дома, сестрица.

– Как оно там, в столице? – поинтересовалась Ярослава, когда они зашли в дом.

– Здорово. Народу, правда, тьма была. Хозяин обоза меня пригласил на пир в честь подписания какого-то там торгового уговора между ними, как лучшего охранника, так я и купцов заморских видел. Один из них все время так непривычно имя мое сокращал, что я за хмелем только с пятого раза понял, что он ко мне обращается.

– И как же звал? – спросила девушка, насыпая им обоим по большой миске горячего обеда.

– Алексом звал, представь только.

– Алекс? Действительно непривычно как-то. Это тебе не Сашей звать. Может мне тебя тоже так называть теперь? – усмехнулась Ярослава.

– Да называй, как хочешь, только в тарелку побольше сыпь.

Всю следующую неделю Александр помогал сестре собирать урожай и травы на зиму, ведь за такое долгое время многое могло произойти и запасаться лекарствами нужно было до самой весны. Погода начала понемногу ухудшаться и Ярослава еще больше торопилась, неясное чувство тревоги гнало ее на рассвете в лес за нужными травами, корешками и прочими непременными атрибутами ведуньи. Александра тоже мучило странное беспокойство, а когда подобное происходило с ними обоими, ничего хорошего ждать не приходилось. Несчастье случилось на второй день новой недели, когда утром в ворота к ведунам постучался соседский мальчуган Тимофей.

– Тетя Яра, помогите, пожалуйста! – с порога залепетал парнишка.

– Что случилось? – обеспокоено спросила Ярослава, впуская ребенка во двор.

– Папа заболел, горячка его страшная бьет, мама за лекарством послала.

– И давно он так?

– Со вчерашнего вечера плохо ему, но мы думали, может просто заболел, или еще что, но сейчас ему совсем худо стало, – испуганно протараторил ребенок.

– Иди домой, мы сейчас догоним, – сказал вышедший из-за угла Александр и паренек, послушно кивнув, опрометью бросился обратно.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – задумчиво произнесла Ярослава.

– У нас двоих никогда просто так не бывает плохих предчувствий, что-то здесь не то, – ответил ей брат.

– Тогда нам стоит поторопиться.

Отец семейства Владимир лежал на скамье без сознания и тихо стонал. Мария, беспомощно заламывая руки, сидела около мужа, а Тимофей, подобрав под себя ноги, устроился на печи. Ярослава молча подошла к больному мужчине и начала осмотр. Александр тем временем начал расспрашивать несчастную мать о подробностях состояния ее супруга.

– Я не знаю, что думать. Решила сначала, что он простыл, хотя такое мало, когда бывало. А он после работы как вернулся, так и сидит, есть не хочет, ничего не хочет, озноб его бьет. Съел хлеба кусок и обратно выдал. Надеялись, что само пройдет до утра, а оно только хуже стало. Ох, чует мое сердце, не простая это хворь.

– Саш, иди, помоги мне, – позвала Яра и Александр, отослав Марию посидеть с сыном, подошел к больному. – Подержи ему голову, хочу язык его посмотреть, а то разбудить никак не выходит.

Юноша взял голову соседа руками с обеих сторон и осторожно надавил большими пальцами на челюсть, открывая ему рот. Ярослава долго рассматривала его язык, а затем, все больше мрачнея, спросила у жены:

– Он в последнее время, пока туши свежевал, резался, кололся?

– Да, было дело дня четыре назад, – недоуменно ответила Мария. – Иваныч на охоте лису словил, здоровую такую, да еще говорил-выхвалялся, какая она хорошая была, и попросил шкуру аккуратно снять, чтоб с нее какие-то поделки Лада делать могла. Так Володя тогда руку порезал, но мы обработали рану и вроде обошлось. А к чему ты спрашиваешь?

– Лиса, говоришь…– задумчиво пробормотала Ярослава, трогая покрытый испариной лоб соседа, жар от него шел неимоверный. – И еду назад вывернул… Страшно говорить даже вслух, но, боюсь, это чума.

Александр выругался. Мария охнула и, смертельно побледнев, покрепче прижала испуганного сына.

– Что же теперь делать? – с трудом сдерживая слезы, спросила она.

– Я знаю одно лекарство, мать рассказывала, но оно работает только на ранних порах, а тут уже пятый день пошел. Да и чтоб приготовить отвар, время нужно.

– С другой стороны, если он заболел не сразу, то может организм справляется пока, – предположил Александр.

– Да, но надолго ли его хватит? – ответила девушка и, поднявшись с колен, деловито произнесла: – Так, Тимофея к нам пока отряди, нечего ребенка опасности подвергать, мы с братом сейчас займемся отваром, а ты иди к Иванычу и скажи, ему, что случилось, если они эту лису ели, то вся семья уже больна.

– Но как такое могло случиться? – всхлипнула женщина.

– Просто, на самом деле. Животина могла крысу больную где-нибудь съесть или блохи зараженные покусали.

– Но ведь на вид с ней все нормально было…

– С мужем твоим тоже четыре дня все в порядке было и вот на, что выплыло.

Через несколько дней заболела вся семья Иваныча и еще несколько человек. Чума в маленькой деревеньке расползалась катастрофически быстро и в один момент Ярослава с братом просто перестали успевать следить за всеми. На сельском совете было решено, что здоровые сельчане будут помогать ведунам собирать травы и готовить отвар, который мог спасти жителей деревни. Жить хотелось всем, поэтому брат с сестрой раздавали день ото дня подробные инструкции о том, что и как делать. Две недели прошли для девушки как в тумане. Она беспрестанно ухаживала за больными, рассказывала, людям что нужно собирать и сколько раз пить отвар, Александр раздал всем здоровым плотные повязки на лица с травами внутри, чтобы хоть как-то обезопасить их от нагрянувшего недуга. Всю здоровую скотину пришлось изолировать, иначе деревня рисковала остаться без возможности существования зимой, а ухаживать за ней отрядили детей. Вылечить удавалось далеко не всех и на окраине деревни пришлось выкопать огромную яму, в которой палили тела. Поначалу сельчане возмутились, мол, как это так, негоже такое с людьми делать, но Александр быстро и доходчиво объяснил особо непонятливым, почему нужно делать, как они с сестрой говорят и не перечить. Входить и выходить из деревни было строго-настрого запрещено и вскоре разум некоторых людей начала затмевать паника.

Ярослава как раз ухаживала за очередным больным, когда в комнату ввалился закутанный в шерстяное одеяло Александр. Лицо его было ужасающе бледно, под глазами залегли глубокие фиолетовые тени, а некогда густые вьющиеся черные волосы слипшимися сосульками падали на плечи. Страшная болезнь высасывала из юноши всю красоту и силу с каждым часом. И все потому, что он решил отдавать положенную себе порцию отвара Тимофею, который наотрез отказался уходить со здоровыми детьми и постоянно крутился возле отца, несмотря на все угрозы.

– Саша, зачем ты встал? Тебе же может стать хуже! – яростно прошипела девушка – несмотря на все ее усилия, брату не становилось лучше даже немного.

– Тимофей приходил, – хриплым голосом ответил юноша, – сказал, будто мать шепталась с соседкой, что батюшка наш церковный с ума сошел. Говорят, согнал под церковь всех служивых и напуганных и указания раздает, собирается зло из деревни изгонять.

– Только этого нам не хватало, – обреченно вздохнула ведунья, но занятия своего, тем не менее, не бросила.

К полудню свита священника начала сгонять сельчан на площадь. Оставив больных и впавшего в беспамятство брата, девушка отправилась послушать речь батюшки. По дороге она встретила Тимофея и осторожно подозвала его к себе.

– Тимош, можно я тебя об одолжении попрошу?

– Конечно, тетя Яра, – ответил мальчишка.

– Побеги ко мне домой и забери все, что сможешь из сундука, что стоит между стеной и печью. Вот тебе ключ от него, как унесешь что получится, спрячь понадежней, и не говори никому.

– А что случилось?

– Так ведь батюшка со свитой обходить все дома собрались. А он на нас братом давно зуб точит. Ведь таких как мы, солнышко, много где на кострах жгут. А в сундуке много всего полезного и важного лежит. Как отвары разные варит да мази с настойками, как наговоры делать и обереги, и много принадлежностей всяких нужных. Бабушка Злата тебя ведь грамоте обучала?

Мальчуган согласно кивнул и спросил:

– То есть, в сундуке сокровища, которые нас спасти могут? Колдовство ваше там?

– Можно и так сказать, – улыбнулась та, – а раз ты грамоте обучен, то, случись что, разобраться с ними сможешь. Только поторопись и будь осторожен, чтоб тебя не видел никто.

– А можно я Катю с собой возьму? Она сбежала от остальных ребят, вызнать, как сестра ее старшая.

– Ох ты ж горе луковое, хоть повязка на лицо у нее есть?

– Есть, я ей дал, – гордо ответил ребенок и резонно заметил, – в четыре руки-то сподручней будет.

– Ладно, только не попадитесь.

Когда Ярослава дошла до площади, священник уже вовсю вещал свои проповеди, рассказывая о божьих карах и необходимости круглосуточных молитв. Девушка посильней ссутулилась и опустила голову, чтобы никто не заметил гримасу неприязни, которая упорно не хотела покидать ее лицо. По окончанию проповеди батюшка заявил, что они, слуги божьи, начнут обходить все дворы, дабы помолиться о здравии больных и изгнать злых духов, захвативших деревню. В тот момент девушка обрадовалась, что их с братом дом стоял на самом отшибе, теперь у нее было время помочь детям понадежнее упрятать содержимое сундука, прежде чем до них дойдут. Несмотря на то, что большинство больных находилось в ее доме и доме Марии по соседству, батюшка начал обход с другого конца деревни. Обрызгивая все, до чего можно было дотянуться, свяченой водой, он призывал людей снять повязки с лиц и обратиться к господу, но его мало кто слушал. Когда делегация добралась до дома ведуньи, девушка уже хлопотала над больными. Священник брезгливо поморщился, глядя на чумных, и принялся читать молитву, брызгая на всех святой водой. Когда холодные капли долетели до сына кузнеца, заболевшего неделю назад, юноша, который, в отличие от своего отца, был довольно хлипок сложением и здоровьем, тяжело застонал. Батюшка прервал песнопения и переглянулся с подчиненными. Те быстро схватили ведро со святой водой и направились к нему. Сообразив, что они хотят сделать, Ярослава бросилась наперерез.

– Стойте, этого нельзя ни в коем случае делать!

– Что ты сказала, девочка? – недоуменно приподнял бровь священник.

– Нельзя поливать его холодной водой! Его организм ослаблен, да и к тому же Святослав всегда отличался слабым здоровьем, а сейчас у него страшный жар. Я боюсь, если полить его холодной водой, резкого перепада температуры он может не выдержать!

– В его теле поселился злой бес болезни. Ты слышала, как он отреагировал на молитву? Мы должны изгнать из него это зло.

– Ему просто плохо! Если вы вдруг забыли, в деревне бушует чума, здесь все стонут!

– Вы слышали? Девчонка противится воле Господа и церкви, препятствуя изгнанию зла! – воскликнул батюшка и Ярослава обреченно поникла. Ей конец, нелегкая лишила священника последних крупиц ясномыслия.

– Я беспокоюсь за здоровье людей, я ведь лекарка, – процедила девушка, предприняв последнюю попытку отбиться, но она не увенчалась успехом.

– А может это ты наслала на деревню чуму? Твое потакание демонам вызывает опасения, поганая язычница!

– Батюшка, скажите честно, вы скудны умом, что ли? Не первую весну ведь меня знаете! – возмущенно воскликнула опешившая от такого заявления Ярослава и тут же прикусила язык.

– Слышали?! – взвопил священник, – хватайте ведьму!

Помочь было некому и подручные ненормального батюшки мигом связали ведунью и потащили на площадь.

– Ну хоть больных в покое оставили, и на том спасибо, – подумала та, пока ее бесцеремонно волокли на площадь. Собравшиеся вокруг батюшки перепуганные безумцы выслушали распоряжения и начали споро сооружать небольшой помост, таскать солому и хворост с поленьями, а вскоре, несколько человек притащили один из деревянных столбов с межи деревни, и Ярослава с ужасом осознала, что ее собираются сжечь, как самую что ни на есть неугодную языческую ведьму. Сельчане попытались взбунтоваться и отбить ведунью, но соратники батюшки быстренько оголили мечи да вилы и отогнали толпу, не давая людям буйствовать. Сошли с ума или нет, а на своих же бросаться как-то не хотелось.

– Успокойтесь, люди! Вы находитесь во власти ведьмы! Мы освободим вас, с ее смертью исчезнет и чума! – вещал священник, пока Ярославу привязывали к столбу.

Из небытия Александра вывело активное тормошение и отчаянный детский голос.

– Дядя Саша, очнитесь, я вас умоляю!

Юноша с трудом разлепил глаза и закашлялся.

– Тимофей? Что ты тут делаешь? Заболеть ведь можешь.

– Батюшка собрался тетю Яру сжечь! Сказал, что она ведьма и наслала на деревню чуму, – затараторил мальчик. – И не дали ее отбить, стоят теперь его помощники с вилами наголо, чтоб никто не лез, но нельзя же все так оставить!

Александр хрипло выругался и свалился на пол, пытаясь встать с лавки. Тимофей помог ему подняться и юноша, пошатываясь, направился к выходу из дома.

– Можешь мне помочь? – дождавшись согласного кивка, парень продолжил, – принеси со стола мой охотничий нож, сил нет идти до него.

Солому поджигали с двух сторон. Огонь разгорался медленно и неохотно, будто не хотел забирать Ярославу в свои объятья. Девушка прекрасно понимала, что спасти ее некому и лишь молила богов о быстрой смерти. Помутненным от ужаса взглядом она заметила какое-то странное оживление среди толпы, но не придала этому никакого значения, правда ровно до тех пор, пока не увидела изнеможенно упавшего на колени перед кострищем брата.

– А ты еще кто такой? – недоуменно спросил священник, глядя на чумного. – А-а-а-а, Саша, надо же, как из тебя демоны жизнь то пьют. Не переживай, и до тебя очередь дойдет.

– Я? – переспросил Александр, будто услышав лишь первые слова батюшки. С трудом поднявшись с колен и направляясь шатающейся походкой к святоше, он яростно произнес: – Сегодня я стану тем, кто заберет твою черную душонку на тот свет!

Увы, но желанию Алекса не суждено было сбыться. Юноша был слишком ослаблен болезнью и нож, который он держал в руке, лишь слабо поранил церковника. Священник заорал, как свинья на бойне и схватился за живот, но в следующий миг его скулеж заглушил истошный вопль Ярославы, до которой добрался огонь. Александр рванулся, было, к сестре, но не дошел несколько шагов – его глаза внезапно закатились, и юноша рухнул на землю, чтобы уже не встать. Ведунья заорала еще громче и провалилась в темноту.

Очнулся Александр в невероятно хорошем состоянии. Все его тело переполняла необычайная легкость и сила, парень даже не сразу понял, что происходит. Но картины недавних событий не заставили себя ждать, и Алекс резко дернулся в сторону костра, собираясь залезть в огонь и вытащить сестру, но его остановил незнакомый голос.

– В этом нет необходимости.

Парень удивленно оглянулся и, не веря своим глазам, уставился на живую – здоровую Ярославу, стоявшую в компании крайне необычно одетого мужчины неопределенного возраста с тростью в руках. Его цепкий взор внимательно изучил Александра, после чего он заговорил.

– Итак, повторю для тебя. Вы оба мертвы, но от рождения вы не были обычными людьми, а потому отправлять вас на упокоение нет необходимости. Вы достойно прошли Испытание и у меня есть для вас работа. Идемте со мной, я введу вас в курс дела по пути.

– Простите, – осторожно произнес Алекс, а Вы…

– По дороге расскажу, – просто ответил мужчина и, развернувшись, зашагал в сторону выхода из деревни. Брату и сестре ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Чума, так и не распространившись дальше, оставила деревню через месяц. Обезумевший священник, уверявший, что со смертью ведьмы зараза уйдет, умер через неделю после сожжения ведуньи. Его прихвостни, оставшись без покровителя, образумились и приняли участие в спасении деревни при помощи целебного отвара. Спрятанные вещи Ярославы и Александра раскопали на опушке леса и, уважив желание покойных, оставили у Тимофея, как их хорошего друга и знающего грамоту человека. Сидя однажды на огромном стоге сена вместе с Катей, мальчишка сказал:

– Знаешь, Катька, я думаю, они все еще где-то есть.

– О ком ты? – не поняла девочка.

– О тете Яре и дяде Саше. Я думаю, Бог забрал их, чтоб они могли помогать людям не только здесь, в нашей деревне, и их ждет большая судьба.

– Ну ты и выдумщик, – засмеялась в ответ Катя, даже не подозревая, насколько может быть прав ее друг. Денек тогда выдался солнечным.

* * *

– Поздравляем с выпиской! – улыбнулся врач, передавая ребенка матери.

– Спасибо. Скажите, а это ничего, что у нее глаза разноцветные? – принимая маленькую дочку, спросила Наташа.

– Ну, бывают случаи, когда приобретенная разноцветность глаз свидетельствует о некоторых болезнях, но девочка такой родилась и по нашим данным абсолютно здорова, так что это не более чем особенность организма.

Счастливые родители, удовлетворившись ответом, уехали домой. А спустя десять лет никто уже не обращал внимания на цвет глаз маленькой Геллы, так как нашлись у нее еще более интересные странности. Или особенности, это уж кто как смотрел.

– Ведьма! Ведьма! На тебе, получай!

– Что, упырь можешь обижать девочек только когда с тобой дружки твои? – язвительно спросила Гелла, подбирая с земли выбитый из рук рюкзак. – Что ж ты не говоришь им, откуда у тебя синяк под глазом? Что ж ты не рассказываешь, как я тебя вчера смачно отлупила?

– Вован, о чем это она? – спросили друзья малолетнего задиры.

– Неважно. Говорю же вам, она ведьма, – продолжил пацан. – Ее сегодня на контрольной годовой к ведь к директору вызывали.

– Откуда ты знаешь?

– Подслушал ее разговор с Юлькой. Видать, директриса тоже догадалась, что она ведьма, так что скоро кто-то вылетит из школы.

– Обломайся, дурак! Никто меня не исключит. И вообще, – неожиданно вкрадчивым голосом заговорила Гелла, – раз я ведьма, то возьму и превращу вас в земляных червяков, а еще лучше, призову демона какого-нибудь, чтоб он вас съел, и никто никогда не узнает, куда вы пропали.

– Мы твоих демонов не боимся, – уже гораздо менее уверенно ответил Вова.

– Да? Ну, тогда я его зову, пусть съест вас, а то вы мне так надоели, сил нет, – замогильным тоном заявила девочка и, в надежде на то, что к середине ее речи пацаны сбегут, начала нести чушь, которая могла бы сойти за страшное заклинание. – О, великий и ужасный демон темного королевства, явись на мой зов!

Как ни странно, обидчики не спешили убегать, более того, они замерли на месте и расширившимися глазами смотрели Гелле за спину. Девочка тоже обернулась и увидела перед собой высокого парня лет двадцати пяти, одетого в черные джинсы и рубашку. Он был атлетически сложен и невероятно, просто дьявольски красив, а мальчишкам мерещилось, будто из его глаз вырывается адское пламя. Юноша медленно опустился на одно колено и церемонно произнес:

– О, моя Темная Госпожа, я пришел на твой зов. Что ты хотела, о, великая?

Гелла ошалело уставилась на парня, но, увидев, как он ей незаметно подмигивает, быстро сообразила, что говорить.

– Я хочу, чтобы ты съел моих обидчиков.

– Этих-то что ли? – приподнял бровь юноша. – Но, хозяйка, они же такие маленькие и костлявые, я ни чуточки не наемся! Когда ты меня уже покормишь кем-нибудь большим? Посмотри, как я исхудал, уже крылья под рубашку помещаются. Еще немного и я не смогу больше нагонять ужас на твоих врагов, как прежде.

Гелла сделала вид, что задумалась, а сама краем глаза наблюдала за своими обидчиками. Все трое дрожали от страха, как осиновый лист и, кажется, готовы были коллективно наложить в штаны.

– Тогда давай ты заберешь их в темное королевство на вечные муки, а потом мы займемся твоим откармливанием.

– Нет! Не надо на вечные муки! И вообще, что-то времени много, нам домой пора, – нестройным хором пролепетали пареньки и сорвались с места.

– Бегите, бегите! – крикнула вдогонку Геля, – Иначе испепелю!

Поднявшийся с колен неожиданный спаситель весело рассмеялся.

– Здорово мы их, правда?

– Ага. А вы, дяденька, правда, что ли, демон?

– Неее, – не прекращая улыбаться, протянул юноша, – я не демон, я жнец.

– Это тот, который души забирает? Мне что, уже умирать пора? – настороженно поинтересовалась девчушка.

– Нет-нет, я просто шел мимо на работу и, услышав перепалку, решил тебе подыграть, просто не смог устоять против такого веселья. Меня, кстати, Александр зовут, – сказал жнец, вновь опускаясь уже на корточки, чтобы его собеседнице не приходилось задирать голову.

– А меня Гелла, – девочка осторожно протянула руку к жнецу, – можно я…?

– Можно, почему бы и нет, – засмеялся Александр. – Признаться честно, если бы мне вот так бы какой-то человек на улице сказал такое, я бы не поверил, так что дерзай. Хотя на ощупь я от обычного человека мало чем отличаюсь.

Гелла осторожно притронулась к голове жнеца, так как тыкать пальцем в лицо ей показалось ну вовсе уж некультурным. Просить у чужого человека разрешения к себе прикоснуться, чтобы убедиться в его материальности, и так было странно, поэтому нужно было быть максимально вежливой с этим загадочным парнем. Его черные, как смоль вьющиеся волосы, падавшие до самых плеч, были удивительно мягкими, какими они, наверное, бывают в рекламах дорогих шампуней. Девочка намотала на палец длинный локон и тут же отпустила, вспомнив о приличиях.

– Какие мягонькие. Я, если честно, всегда думала, что жнецы должны быть старше и не такими красивыми.

– Ну, так не только ты думаешь, это весьма распространенное заблуждение, усмехнулся юноша, заводя за ухо выбившуюся прядь, – на самом деле мы все красивые, так задумано создателем, чтобы люди не пугались нас, когда умирают. А чего тебя к директору вызывали?

– Ой, да мне на контрольной учительница случайно дала лист с заданием для семиклассников, а я их решила правильно. Вот меня и повели к директрисе выяснять, не смухлевала ли я. Заставили еще несколько задач решить, а потом сказали, что я теперь могу больше не писать годовые контрольные по математике, если успеваемость хорошая будет. А если и по другим предметам такое будет, то по ним тоже смогу не писать, – похвасталась девчушка. – Вот только мне все равно придется изображать обычную успеваемость и писать контрольные, иначе в Департамент заберут, так родители говорят.

– Ну, раз говорят, значит стоит их послушать. Нечего тебе в Департаменте внутренних расследований делать.

– А вам почем знать, вы будущее видите?

– Нет, будущего я не вижу, но знаю, что ты особенная.

Внезапно парень уставился на свои странные наручные часы и сказал:

– Ладно, пойду я, работа не ждет.

– До свиданья, – ответила ему Гелла и тут же спросила, – Я вас еще когда-нибудь увижу? Ну, я имею в виду, до того, как вы придете за душой моей.

– Уверен, мы с тобой еще обязательно встретимся, – улыбнулся юноша и, помахав рукой, зашагал прочь. Геля еще некоторое время постояла на месте, а затем, кивнув каким-то своим мыслям, побежала домой.