Ратибор. Прах и пепел

Глава 4. Змейград

– Значит, в том походе крайнем ломанули вы с князем во главе некий караван заморский, убив в довесок ко всему наследного принца великой Ослямбской империи, у которой… Сколько ратников в войске-то? Десять раз по десять, если в тысячах? – правивший телегой Володий, весь помятый после ночной попойки, покосился на угрюмого Ратибора, неспешно ехавшего рядом по Степному тракту на своём вороном. Молодому богатырю так же явно было не очень хорошо после вчерашнего. Впрочем, куда лучше, чем дрыхнувшему мертвецким сном в повозке купца Емельяну, который с утра встал только потому, что обнаружил подле себя на столе, где и заснул, жбан с вином, тут же умудрившись осушить его да заказать себе ещё, то есть попросту говоря, шустро налакаться по новой. Благо на старые дрожжи разошедшемуся баламуту хмель лёг просто отлично.

Друзья гуляли почти всю ночь, задремав, лишь когда уже начало светать. Ясное дело, что рано утром, с петухами, как собирались, выдвинуться не получилось: товарищи выползли из «Лисьей норы» лишь к обеду, что очень разозлило Ратибора, обещавшего хозяйке убраться пораньше. Впрочем, та не особо осерчала, с пониманием отнесясь к случившемуся гульбищу; ну с кем не бывает. Тем более расплатились путники щедро, а могучий великан ещё ночью, после пары литров хмеля клятвенно заверил Смиляну, что гильдия воров да убийц точно её не побеспокоит, ибо владеет он даром убеждения, который и всенепременно применит к разбойникам по прибытии в Змеиный град. Что это за дар такой, Ратибор не стал уточнять, и лишь Емельян отлично его понял, но предпочёл с приятелем не спорить. «Авось пока доедем, ветерок в головушке и переменится…» – покумекал про себя лениво добро налакавшийся к тому времени непутёвый летописец.

– Ну да, где-то так… – тем временем пробурчал Володию в ответ рыжеволосый гигант, жадно отхлёбывая из бурдюка с прохладной водицей. – Около ста тысяч воителей у них. Ну и россыпь машин разных осадных диковинных. Про тараны уж молчу…

– М-дя-я-я-я… – протянул огорошенно Володий. – Не, народ, конечно, разное на базаре да в кабаках Мирграда балакает, но чтоб такое!.. И чего же вы собираетесь делать?

– Надавать им по шапке, вариантов-то не много… – фыркнул зло Ратибор. – Что нам ещё остаётся?..

– И как же, уж позволь полюбопытствовать, мы сдюжим ента осуществить?.. – Володий озадаченно крякнул. – Если не ошибаюсь, наше войско раз в десять меньше…

– Как, как… Понятия не имею, как сдюжим… – видно было, что Ратибору на эту тему размышлять приходилось не впервой. – Но сладить с ними надобно, иного выхода нет! Иначе… Карачун с серпом во плоти да наяву нам безобидным серым зайкой покажется!.. Я покамест лишь два способа вижу: надо теребить всех наших друзей да союзников и собирать такую же огромную рать… Хуже вариант, попробовать уморить ворога долгой осадой, дотянув до зимних морозов. Это ежели не срастётся объединить русичей…

– Хозяйка, вина!.. – раздался из телеги полусонный, полный страдания голос очнувшегося Емельяна. – И не трясите так харчевню, изверги, а то меня сейчас наизнанку вывернет…

***

Тихой сапой приятели, останавливаясь на ночлег в придорожных постоялых дворах, через три дня добрались-таки до цели своего путешествия. Население Змейграда насчитывало порядка двадцати девяти – тридцати тысяч человек, и это было самое крупное поселение русичей на юго-востоке, объединявшее вокруг себя ещё несколько городков поменьше; далее же простирались лишь бескрайние степи, принадлежавшие несметным диким кочевым племенам. В воинстве Змеиного княжества, одном из самых многочисленных в Древней Руси, состояло на постоянной основе не менее восемнадцати-двадцати тысяч витязей, и «змеи» достойно выступали последним рубежом, не позволяя наглым степнякам проникать через свои земли на территорию соседних государств.

Над массивными воротами, единственными в граде, уныло висел поникший под противно моросящим осенним дождём стяг «гадюк», изображавший прямоугольной формы щит, на котором возлежал меч, обвиваемый змеёй. Мирградские грамоты позволили беспрепятственно миновать пост охраны на входе Ратибору с Емельяном. Володий же слегка подзадержался, так как высланные ему покупателями, ожидающими свои товары, гостевые пригласительные бумаги оказались изрядно помятыми и подмокшими после первой встречи с разбойниками на Степном тракте. Но в конце концов бдительные стражники пропустили вовнутрь и юного купца из Мирграда, не забыв перед этим содрать с него двойную плату за проезд.

Погода на удивление наладилась, даже заставив странников скинуть плащи, чему способствовало выглянувшее из-за мутно-сизых туч солнышко, правда, едва уж греющее. Остановились трое путников в располагавшейся в полутора сотнях метров от входа в город таверне под названием «Клубок ужей», вскоре разделившись да отправившись каждый по своим делам: Володий потопал к первому из клиентов, а Ратибор с Емельяном – в кабак «Сброшенная чешуя», где им предстоял, по всей видимости, не самый лёгкий разговор с членами гильдии тамошней ячейки Ночного Братства. Предварительно приятели зашли к местному старьёвщику и сбагрили ему, не особо торгуясь, добытые ими на Степном тракте разбойничьи украшения да оружие. У соседнего барахольщика заодно прикупили и мошну под честно заработанное.

– Ты разузнал, о чём я тебя просил, Емеля? – сложив вырученные за трофеи кругляши в только что приобретённый, тут же изрядно растолстевший от монет кошель, Ратибор удовлетворённо подбросил его в воздух, затем повесил на пояс и, закинув секиру на плечо, покосился на вышедшего следом за ним от лавочника Емельяна. – Где хата Брадигоста?

– Да разузнал я, разузнал… Почапали, тут недалече, в Козьем проулке. Только не пойму я, чего ты там разведать хошь…

– Скоро расчухаешь… Веди давай! Да гляди не заплутай, оленёнок!

Время катилось к обеду, и на добротно мощённых булыжных мостовых Змейграда было вполне себе оживлённо, когда два друга подошли к неказистой избушке, при ближайшем рассмотрении оказавшейся давно уж не жилой. Печь в заброшенной халупе не чадила, зиявшие тёмными провалами окна оказались выбиты, садик был давно запущен, а металлический замок на входной двери проржавел чуть ли не насквозь и, совершенно явно, не открывался уж не один год. Товарищи обошли хибару по кругу и озадаченно переглянулись.

– Ты ничего не путаешь, Емеля? Мы точно пришлёпали по адресу?

– Конечно, Ратиборушка! Козий переулок, дом шесть… Ничего не понимаю… По идее, мы на месте! Но этого не может быть!..

– Вы чего тут трётесь, охальники?! – громко кряхтя, из соседнего домишки выполз древний старичок, сам уж, поди, забывший, в каком тысячелетии он на свет божий вылупился, и, потрясая гневно крепкой суховатой палкой, очевидно, используемой им как заместо клюки, так и дубинки, раздражённо возопил: – Переночевать негде, бродяги?! Аль место для попойки ищете?! А ну, пошли отсюда, тунеядцы, покудова я стражу городскую не кликнул! Они уж найдут, где вам прикорнуть, не сомневайтесь! Темница сырая по вам плачет! Не, ты глянь, рожи-то, рожи какие разбойничьи! Особенно эта, здоровенная рыжая морда!.. Ходят тутова всякие, колобродят, покоя не дают… Оставьте вы уже эту лачугу в уединении безмолвствовать; дайте постоять ей в тишине да отдохнуть от шума и гама!..

– Не ворчи, отец, мы же со всем уважением! – пробасил в ответ Ратибор. – Слышали, что тут дом славного воина Брадигоста расположен. Того самого, что как-то, в одну годину и на кулаках, и на топорах турнир княжий выиграл…

– Почему же в одну?! – обиженно прошамкал старик, и стало понятно, что дедок явно гордится своим соседством со столь именитым воителем. – Старый Хурум ещё помнит, что Брад сначала завоевал, а опосля минимум три года удерживал титул несокрушимого, и всё ради неё! Лучший боец нашего княжества в то время был, с этим не поспоришь!

– Ради неё… Ради Лютеги, что ль? – встрял в разговор любознательный Емельян, у которого явно проснулся интерес к происходящим событиям.

– Ну так ради кого же ещё?! – Хурум недовольно стукнул по мостовой своей палкой. – Брадигост в ней души не чаял! Да и она была к нему неравнодушна! Не одной пачкой писем страстных обменялись! Жаль, не судьба им вместе быть: Святославу отдал наш князь свою дочурку… Что, в общем-то, правильно: брак должен быть между равными по рождению, а несокрушимый, как ни крути, а простолюдин. Брад, правда, в Мирграде телохранителем при своей ненаглядной хаживает сейчас… Боюсь за него, дел бы не натворил! И как Таислав позволил, до сих пор диву даюсь! Горяч ведь наш чемпион и напорист!.. Чую, погубит его любовь к княгине!

– О как!.. – Ратибор хмуро обменялся удивлённым взором с Емельяном. – А не подскажешь, уважаемый Хурум, почему избуха известного воина в таком плачевном состоянии находится?

– Так знамо почему! Отец да старший брат Брадигоста, Данислав и Велимир, уж более десятка лет назад как пали в бою, угодив в засаду степняков на службе в Сизой заставе, на обходе… Ну а матушка Гасава, не осилив такого горя тяжкого, вскоре сама медленно зачахла, спустя год с небольшим… Брад и остался один! Посему его тут и не держало ничего, когда он решил вслед за Лютиком в Мирград отправиться… Как уехал, так и не возвращался более. А жилище его семьи теперь служит временным пристанищем для всякого разномастного сброда, любящего туды-сюды в окошки сигать, – дедуля вдруг осёкся и подслеповато прищурился, подойдя чуть ближе и попытавшись получше рассмотреть поражённо взирающих на него приятелей. – А вы, собственно, кто такие? Явно не местные, ибо эту историю все знают у нас… Так откель пожаловали, а? И чего тут разнюхиваете?! Топали бы отсюдова, лежебоки, пока я вам клюкой по башке не надавал! Сказано же, дайте домишке этому отдохнуть! Устал он! Как и я… Пойду-ка вздремну, а то опять разнервничался… Шляются тут всякие бездельники… – Хурум развернулся и, что-то бессвязно бормоча себе под нос, медленно потопал в избу, не обращая более внимания на замерших товарищей, тоже, впрочем, решивших за лучшее по-тихому ретироваться. Всё, что им было нужно, они узнали.

– Ну что, Емеля, – насмешливо зыркнул на поникшего княжьего племяша Ратибор, когда друзья отошли от покосившейся халупы, – говоришь, в Змейград Брадигост с год-полтора назад приезжал при первом отравлении? На похороны отца? Погибшего, как оказалось, с десяток лет назад!.. И грамоте он не обучен сызмала, но письмишко-другое, а то и целый ворох сердешный нацарапать обожаемой барышне, это справился, да? Эх ты, ищейка наш забубённый!..

– Прости, Ратиборушка! Кажись, я немножко ента, того, о…

– Обделался, и отнюдь не немножко!

– Я хотел сказать оконфузился! Но не могу не признать, скрепя сердце, что твоё словечко тоже подходит, медвежонок…

– Ещё бы! И получше твоего! – Ратибор ехидно осклабился. – Однако и взаправду, похоже, шуры-муры между Лютиком и её сторожевым псом могли завертеться под боком у нашего государя… Ладно, позже перетрём косточки змеиному чемпиону, а сейчас пошли уж извиняться да каяться пред ночными горшками. Послание Свята этим скоморохам при тебе? Вот и ладушки. Быстрее зайдём, быстрее выйдем…

– Скорее, чую я, чем живее зайдём, тем шустрее их вынесут… пятками вперёд!..

– Не бухти под лапу, Емеля! Я настроен вполне себе миролюбиво! Покамест…

Глава 5. Трактир «Сброшенная чешуя»

Послеобеденное время только-только закончилось, и честной люд в основной массе опять суетливо засеменил по своим неотложным делам, заполнив гомоном, шумом да гамом узкие извилистые улочки Змейграда, когда слегка перекошенная дубовая дверь в «Сброшенную чешую» протяжно скрипнула, впуская внутрь двух путников. Зайдя в кабак, Ратибор остановился у входа и внимательно огляделся, неодобрительно осматривая неопрятное помещение, представшее перед его очами. Давно не знавшее уборки, с валяющимися на полу обглоданными костями, загаженное какими-то непонятными пятнами и остатками трапезы, пропахшее мочой, перегаром и по́том, оно более походило на свинарник, чем на «приличное» заведение, коим его окрестил, саркастично скалясь, один из повстречавшихся странникам горожан. Выглянувший из-за могучей спины приятеля Емельян так и вовсе, брезгливо поморщившись, достал свой шёлковый, пропитанный ароматным нектаром платок да приложил к носу, пытаясь перебить стоявшую в харчевне вонь. Только теперь товарищам стала понятна ирония прохожего, у которого друзья поинтересовались, как пройти до сей расчудесной корчмы. Виной же царящему в кабаке беспорядку наверняка была гуляющая разношёрстная братия в количестве примерно двадцати пяти рыл, расположившаяся за тремя заставленными хмелем и яствами столиками, находящимися по центру единственного этажа «Сброшенной чешуи». Кутилы явно не просыхали вот уж какие сутки. Очень похоже, что такие попойки были нормой как для головной ячейки Ночного Братства в Змейграде, так и для их штаб-квартиры, то бишь таверны, в которой они сейчас и сиживали.

– Вы чего, полоумные, смерти ищете?! – от барной стойки на двух посетителей удивлённо уставился не совсем трезвый трактирщик, плюгавый мужичок лет тридцати пяти на вид, гнусновато проскрипевший: – Мы закрыты! Это балакаю вам я, Есислав! Так что пошли вон, прощелыги, пока кости целы!..

– Ратиборушка, прояви терпение, очень прошу… – Емельян ткнул в бок локтем своего друга, собравшегося было уже что-то обидное рявкнуть в ответ. – Мы же здесь по важному делу, помни! Примириться нам надобно с ними, а не полаяться ещё больше…

– Твоя правда, конопатик, твоя правда… – кое-как сдержавшись, насупленно буркнул дюжий ратник. – Надо бы сначала попробовать догутариться по-хорошему…

– Дерзай, топтыгин!.. Ежели что, то я рядом!..

– Здравствуйте! Меня зовут Ратибор! Я от Святослава, властителя Мирграда! – рыжебородый витязь сумрачно оглядел сидящих за столами лиходеев, на миг остановившись на масленых, довольно искрящихся очах Плавудира. Того самого ловкача, что успел унести ноги из «Тихой заводи», мирградского кабака, при последнем визите туда вспыльчивого воина. Парочка душегубов, удравших из «Лисьей норы», также тут уже ошивалась, сыто откинувшись на лавках да расслабленно потягивая винишко. Могучий исполин, приложив немалые усилия для того, чтобы не обращать на них внимания, в кои-то веки решил быть максимально вежливым, дабы добросовестно выполнить наказ князя, и продолжил толкать свою примирительную речь: – А позади меня Емельян, его племяшка! С посланием мы к вам! Туруз тут?

– Для тебя – господин Туруз! – противно пробулькал сидящий во главе застолья высокий, тощий, черноволосый разбойник средних лет, поглаживая свою клочковатую, по грудь, бородёнку. Его одутловатое, раскрасневшееся от многодневной пьянки лицо со стекающей из левого уголка рта слюной не вызывало ничего, кроме отвращения. Лениво оторвавшись от неспешно посасываемой им полуобгрызенной копчёной бараньей голяшки, вожак головорезов, одетый не менее богато, чем боярин какой знатный, громко рыгнул и не без интереса вылупился мутноватыми зенками на двоих гостей. – Вещай уж далее, чего там за весточку от Святослава притарабанил? Надеюсь, вы не думали, что мы бросим отдыхать да примемся сами разбирать те каракули, с которыми к нам пожаловали какие-то гонцы косолапые?.. Мы с ними можем разве что на нужник сходить… С ними, это с каракулями, а не с гонцами, не трухайте, бестолочи!.. Поясняю для глуподырых: хотели бы вас в выгребной яме притопить, сделали бы ента немедля!..

Сидящая за столами разномастная компания, включающая, что любопытно, даже городского стражника практически в полном облачении, раскатисто загоготала. Словесные испражнения их атамана явно показались бандитам очень удачными и смешными.

– Емеля, – Ратибор еле слышно скрипнул зубами, но опять сдержался, хоть и с трудом, – сделай милость, зачитай грамотку дяденьки своего дражайшего этим «законопослушным» горожанам!..

– Сейчас исполним, извольте обождать, махонькая заминка… – княжий племянник, недовольно сопя, чуть помешкался, но сорвал восковую печать в виде головы медведя с небольшого берестяного тубуса, извлечённого из походной сумки, вынул оттуда скрученное трубочкой письмо, развернул его да без особой охоты принялся озвучивать содержимое послания, забавно при этом тараторя; Емельян явно старался прочесть неприятную ему самому бумагу как можно быстрее.

– Здравия лихому народу! Я, Святослав, великий князь Мирградского княжества, приношу тебе, могущественный Туруз, всеуважаемый глава Ночного Братства, свои официальные извинения по поводу досадной оказии, приключившейся с ячейкой твоей гильдии в моём славном граде! Смею заверить, что подобного более не повторится, посему прошу принять мои искренние сожаления в связи с произошедшим недопониманием и не держать зла! Хочется надеяться, что сквозь мрачные тучи, нависшие над былыми, вполне себе доброжелательными отношениями, существовавшими между Мирградом и ночными братьями, вновь проглянет ясное солнышко, дабы скрепить светлыми лучиками наши незыблемые длани, сомкнувшиеся в крепком рукопожатии! В качестве возмещения ущерба прошу принять от моих служивых кошель с кругляшами златыми да отпустить их с миром!

Подпись:

Святослав, князь Мирграда.

Тугой мешочек с монетами из драгоценного металла с жёлтым отливом, небрежно брошенный Ратибором, звонко шлёпнулся на угол одного из столов.

– Не смеем вас более отвлекать от отдыха. Не хворайте, головотяпы! – могучий витязь развернулся вслед за Емельяном, не собираясь задерживаться в «Сброшенной чешуе» ни секундой более того, чем требовалось на зачитку унизительных княжьих раскаяний, и собрался уж споро топать на выход, но вновь раздавшийся скрипучий голос главаря Ночного Братства остановил его на полпути к двери.

– Эй, эй, а ну-ка, обожди, шатунишка! Экий шустряк, уже намылился восвояси! А я что, разве тебя отпускал? – мерзко прокаркал в угрюмую физиономию медленно к нему развернувшегося богатыря Туруз, на мошну с золотишком даже не взглянув.

– Чего тебе ещё надобно? – хмуро вопросил Ратибор, невзначай проведя кончиками пальцев по рукоятям двух чеканов за поясом. Секиру он оставил в комнате в «Клубке ужей». В кабаке, в замкнутом пространстве от компактных топоров толку куда как поболее при добром замесе, это дюжий ратник уяснил уже давно.

– Слышал я о тебе много, рыжий медведь! И не поверишь, страстно алкал и ждал нашей встречи!.. Аж пупырышками гусиными покрылся в местах непотребных, так мечтал свести знакомство!.. – зловеще ощерился атаман разбойников. – А всё потому, что людей ты моих в Мирном городе положил под землю похрапывать почём зря… Но это полбеды! За ента твой владыка нижайше покаялся и просил не трогать вас да отпустить… Но ты ведь умудрился уже и у нас нагадить! Убил почём зря Карбуса в «Лисьей норе», самого грозного моего бойца, между прочим, да пято́к его громил оприходовал довеском, внепланово отправив к богам на пирушку… Силён, ничего не скажешь! Но что ж ента такое делается-то, а?! Совсем, похоже, ты нас не уважаешь и не ставишь ни во что, правильно мне докладывали из медвежьей берлоги, то бишь из Мирграда! Да только там – это вам не здесь!..

– Ближе к делу, гусь пупырчатый! – Ратибор начал потихоньку заводиться. – Не тяни ослика за причиндалы, это бо-бо. Пред тобой извинился в письмишке сам государь, чего ещё треба Вашему Вашеству?!

– Для начала познакомься с Божеславом, правой рукой самого Звенимира, главы городской стражи Змейграда! Прошу любить и жаловать! – Туруз уважительно кивнул в сторону вальяжно восседавшего подле него тучного служителя закона лет сорока на вид, судя по раскрасневшейся ряхе, принявшего на грудь уже не один кувшинчик медовухи. – А представил я тебе нашего почтенного гостя для того, чтобы ты осознал, обормот бесшабашный: власть здесь нам принадлежит! В том числе и официальная! Посему не думай даже рыпаться, иначе не унесёшь из града ноги: вся княжеская дружина тебя искать будет! Это я так, на всякий случай предупреждаю, дабы ты ненароком не удумал тутова набедокурить, как давеча в Мирграде! Я ведь знал, что ты к нам двигаешь, оттого и собрал под эту долгожданную встречу четвертак наших! Правда, слыхивал я бредни, что ента не является особой преградой для знаменитого рыжего медведя… Привирают, да? Ну ещё бы, как без этого!.. Ведь не набрехав с три коробчонки, сказания не поведать… Но на всякий случай пригласил я ещё и Божеслава на парочку-другую жбанов с хмелем! Супротив стражи ты не посмеешь попереть!.. Чай, всё-таки башка на плечах, а не задница…

– Я спрашиваю в третий раз, что – Сварог не даст соврать – бывает у меня лишь в полнолуние, да и то не в каждое!.. – опять перебив Туруза, гаркнул раздражённо Ратибор. – Чего ещё надо от меня вожаку разбойников?! Долго будешь ходить вокруг да около, аки красна девица?! Утомили уже порядком эти хороводы!..

– Ишь, какой горячий! Не врут слухи-то! – обращаясь к сидящим за столом, главарь лиходеев прерывисто заклекотал, что, видимо, должно было означать смех. За своим вождём, подхалимно рыгая и улюлюкая, с готовностью разноголосо заржала и вся его полупьяная ватага. – Ну а что мне треба от тебя, так ясно чего… Твоих личных извинений, всего-то! Искренних, прошу заметить! Так, чтобы я уверовал, будто от самого сердца они идут, хе-хе! Посему, рыжебокий, падай-ка ты на колени да кайся от души! Ну и не забывай всё-таки называть меня господином! С первого раза не расслышал, так я напомню! Да, и не вздумай шутить со мной! – вдруг противно завизжал на весь кабак атаман шайки. – Ты хоть ведаешь, пред кем стоишь?! Я – Туруз, подо мной вся гильдия воров и душегубов ходит, так что перечить даже не смей, дроволом пустоголовый, а то из «Сброшенной чешуи» тебя по кускам вынесут в мешках для свинячьих потрохов!.. Ты всё понял, дубина?!

В кабаке настала мёртвая тишина, и лишь где-то за спиной неподвижно замершего Ратибора испуганно охнул Емельян, не проронивший ни слова после того, как зачитал грамоту Святослава. Расположившиеся за столами лиходеи выжидательно, с интересом уставились на недобро прищурившегося молодого богатыря. Пропитые рожи бандитов насмешливо скалились, предвкушая новую потеху. Ведь, по их мнению, выбора у пришлого воина не имелось. Кто же в своём уме попрёт против самого Туруза, главы Ночного Братства, которому, помимо двух с половиной десятков бойцов, вдобавок прикрывают спину городские ватажники Змейграда? Невдомёк только было нетрезвой братии головотяпов, что выбор есть практически всегда. По крайней мере, у рыжего берсерка.

– Ты уразумел, дрянь крепколобая, чего тебе сказал атаман?! – ядовито зашипел встрявший в разговор порядком налакавшийся к сему моменту Плавудир, нелепо размахивая обглоданной говяжьей голяшкой. – Хряпнись на карачки пред достопочтенными вельможами по-шустрому, холоп, не зли людей! Тогда, может быть, мы на тебя даже не помочимся… Но ента ещё не точно!

Воцарившееся в «Сброшенной чешуе» напряжённое безмолвие тут же разлетелось на мелкие осколки, сметённое очередным оглушительным хохотом. Не знали покатывающиеся от смеха лиходеи лишь одного: это были последние пьяные хихиканья в их беспутной жизни.

– Емеля, – раздавшийся громогласный рёв взбеленившегося «рыжего медведя» легко перекрыл разбойничье гоготание. – Скажи мне, я был вежлив с этими помойными псинами?!

– Ещё как, Ратиборушка, Велес не позволит солгать! – согласно пропищал в ответ княжий племянник.

– Я пришёл к ним с миром. Я не искал ссоры! Эти облезлые шакалы ведь сами напросились?!

– Так точно, Ратик! – Емельян отступил назад, прекрасно понимая, что сейчас будет, и не желая угодить под горячую лапу не на шутку разозлившегося приятеля. – Засвидетельствую хоть перед Сварогом с Перуном!

– Ну вот и славно! – молодой богатырь широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. Но эта улыбка не предвещала ничего хорошего ошарашенно на него вытаращившимся негодяям.

– Похоже, ты не разобрал, дылда рыжая, с кем тебе выпала честь познакомиться сегодня! – первым обрёл дар речи Божеслав, быстро вскочивший на ноги и шустро засеменивший к наглому гостю. – Ты кого псами да шакалами назвал, каланча тупоумная?! Да я тебя в городской темнице сгною за такие речи!.. – это было последнее, что успел произнести городской стражник, прежде чем могучий удар отправил его в пучину беспамятства. Ратибор, опасно сверкнув бездонными синими очами, прервал возмущённый трёп «правой руки» Звенимира, снеся полноватого оппонента левым боковым в голову. Чем-то это напоминало, как с досадой отмахиваются от надоедливого комарья, назойливо жужжащего около уха. Ватажник как стоял, так тут же шлёпнулся на пол, будто сбитая палкой цилиндрическая чурка.

– Пожалуй, что это вы, негораздки, не осознали до сих пор, с кем так дерзко сейчас балакали! – крякнул ехидно примостившийся в сторонке Емельян, приготовившийся с интересом наблюдать за разворачивающейся баталией. Сокрушённо покачав русой копной волос, он продолжил размышлять вслух, задав в пустоту риторический вопрос: – Разве так можно разговаривать с самим рыжегривым шатуном, а?!

– Чего расселись, дерьмоеды? Время подыхать! Идите сюда, собаки! – тем временем зычно рыкнул рассвирепевший Ратибор и, подлетев к ближайшему дубовому столу, сграбастал его за край да с силой опрокинул на восседающих на лавках потерявших дар речи разбойников, одним махом придавив парочку-другую. Переливчатый перезвон посыпавшейся на пол посуды не смог заглушить гневных чертыханий, тут же прокатившихся по корчме: бандиты, поражённые скорой расправой над Божеславом, наконец, вышли из ступора, принявшись с проклятиями вскакивать на ноги. Молодой богатырь, впрочем, был этому только рад. Выхватив из-за пояса оба своих топорика, он не стал дожидаться, когда его противники очухаются да построятся, и с диким рыком врубился в злобно брызжущих слюной душегубов. В глазах рассердившегося берсерка плясали холодные всполохи яростного голубого пламени.

Как это ни странно, но в начавшейся заварушке сыграл свою роль… фактор внезапности, ибо опешившие от такого развития событий не совсем трезвые лиходеи сквозь тягучую пелену хмеля в головах никак не могли поверить в реальность происходящего. В то, что на их грозную ватагу, одно название которой заставляло боязливо трепетать сердца подавляющего большинства обычных жителей, без оглядки ринулся всего один воин. Да, здоровый, да, умелый, но всего один, раздери его Перун на мелкие шкварки!

– Кисет с золотом тому, кто принесёт мне эту нахальную рыжую моську на блюде!.. – сквозь шум начавшейся драки негодующе проблеял Туруз, сам вытаскивая длинный, изогнутый тесак из-за пояса.

Между тем закружившаяся в шальном танце по единственному этажу «Сброшенной чешуи» скоротечная схватка походила скорее на умелый забой скота, чем на славную зарубу, каковой должна была стать, ибо полупьяные разбойники оказались явно неровней лучшему бойцу Мирграда. Два чекана споро замелькали в ставшем вдруг неимоверно тесным помещении, и вопли да предсмертные стоны оседающих одного за другим супостатов не заставили себя долго ждать. Крики, визги и ругань, вперемешку со знакомым чавкающим свистом погружающейся в телеса врагов доброй стали, ласкали слух соскучившемуся по хорошему бою Ратибору, принявшемуся могучими ударами играючи крушить растерявшегося неприятеля, до сих пор не верящего своим глазам.

Вот один из чеканов снёс, как серпом, голову очередному лиходею. Второму топорик вонзился прямо в лоб, раскроив ряху душегубу ровнёхонько пополам. Третий, обрюзгший детина, кинувшийся с коротким, с локоть длиной мечом на дюжего ратника, через миг, тяжело кряхтя от невероятной боли, осоловело разглядывал на своём пузе глубокую продолговатую рану, из которой начали вываливаться внутренности. Попытавшись судорожно запихнуть свои кишки назад, он с предсмертным стоном упал на колени, медленно заваливаясь на бок. Следующий оппонент молодого богатыря, выронив тонкий стилет, рухнул навзничь, как подкошенный; ему лезвие топора зарылось в грудь аж по обух, легко перерубая плоть и кости. Далее не повезло подкрадывающемуся со спины Плавудиру; молниеносно развернувшись, Ратибор, как косой, срезал полчерепушки неудачливому мерзавцу, на этот раз доделав то, что начал в «Тихой заводи», то есть отправив негодяя к праотцам. После, стремительно отпрянув в сторону, рыжебородый витязь ловко увернулся от летевшего в него ножа, вонзившегося затем заходящему сбоку Турузу под спутанную бороду. Глава разбойников, страшно харкая кровью, шмякнулся пятой точкой на пол, изумлённо уставившись на торчащий чуть ниже его ключицы набалдашник рукояти кинжала одного из собратьев. Что произошло и как так случилось, что он смертельно ранен своим же, вожак шайки, начинающий хрипло подвывать от накатывающих волнами нестерпимых болевых ощущений, похоже, не осознавал.

Ратибор тем временем, метнув незадачливому любителю бросаться стилетами свой нож в ответ, сразивший того наповал, принялся с удвоенной энергией добивать оставшихся головорезов, уже не шибко-то и помышлявших о каком-либо достойном сопротивлении. В конце концов могучий великан уложил спать вечным сном последнего из лихих людей, отрубив ему сначала кисть руки с дубинкой, а затем приложил в довесок супостата об угол стола башкой, проломив тому висок. Кровавая баня, устроенная членам очередной, на этот раз главной ячейки Ночного Братства, закончилась вполне себе предсказуемо: четвертак разбойников неравномерно устлал своими безжизненными телесами «Сброшенную чешую», споро отправившись на скорый и справедливый суд богов. И лишь одному везунчику удалось уйти: скрипнула входная дверь, и очухавшийся Божеслав шустрой сойкой, если такое сравнение вообще уместно с упитанным свиноподобным детиной, коим он и являлся, стремглав выскочил наружу. Его тревожный свисток из коры плакучей ивы заливисто заголосил на всю округу, спешно удаляясь прочь от таверны.

– Что за ерунда творится в последнее время? Почему хотя бы одной роже всегда удаётся ускользнуть?! Прям беда… Хоть на замок врата за собой запирай… – сам себя хмуро укорил Ратибор, переводя взор на потрясённо выглянувшего из-за барной стойки испуганного кабатчика. Всю спесь с него как ветром сдуло. – Эй, погань, чёрный ход ведь наверняка имеется в твоём хлеве, что ты по недоразумению харчевней величаешь? Где он? Отвечай шустро и честно, задница поросячья, покудова я тебя на кочан не укоротил!

– Т-там, – Есислав несколько раз суматошно мотнул куцей гривой в сторону подсобки, – лаз есть в погребке!.. За второй бочкой с вином, у левой стены!

– Я проверю! А то чую, скоро он нам пригодится, ведь этот хряк со свистулькой наверняка в ближайшее время воротится с подмогой… – Емельян тут же метнулся в подсобное помещение, не преминув перед этим строго погрозить трактирщику, собравшемуся было поползти вслед за Божеславом: – А ты сиди лучше тихо, не дёргайся! А то этот косолапыч тебе ноги двойным узлом завяжет и с невинным видом скажет опосля, что ты в таком непотребном виде на свет белый из яйца вылупился. Он может, я точно знаю!