Казаки. Осознание себя. Казачий трагический век

4. БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ВАРИАНТ КАЗАЧЬЕГО ГОСУДАРСТВА НА ДОНУ

Опыт отнюдь не мешает нам повторить прежнюю глупость, но мешает получить от неё прежнее удовольствие.

Тристан Бернар,

французский писатель и журналист.

Этот рассказ о событиях начала ХХ века я начну с дней недавних, поскольку ситуация, сложившаяся на востоке Украины с 2014 года в некоторой степени схожа с той, что сложилась на Дону в начале 1918 года. А именно: и в первом и во втором случаях центральная власть была довольно слабой, положение на местах неопределённым и ход дальнейших событий неясным. В обоих случаях имелись только проекты будущего устройства и организации жизни территорий, которые могли быть различными у непосредственно вовлечённых в события заинтересованных людей. И в обоих случаях, поскольку события разворачивались на исконных казачьих территориях, нельзя было не учитывать казачий интерес.

Уже к России был присоединён Крым, уже началась вакханалия по захвату зданий украинских административных и силовых ведомств в Луганской и Донецкой областях Украины, уже были организованы волнения в других областях, наиболее громкое из которых произошло в Одессе 2 мая, когда в огне погибло множество людей…

В начале мая 2014 года в интернете был выложен ролик, запечатлевший прибытие в вечерний город Антрацит, что в Луганской области, казаков с Дона. Они заняли здание городской администрации и водрузили над ним флаги – донской казачий и Ростовской области. Это была так называемая Казачья Национальная Гвардия атамана Н. И. Козицына, который широко озвучивал свою цель – создать на занятых его Гвардией территориях суверенное казачье государство – Донскую Республику. К чему и я поначалу отнёсся с симпатией. Прямо по А. С. Пушкину: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»…

Судя по свободному проходу принадлежащей ему техники через границу и по наличию у казаков оружия, приезд казаков на Юго-Восток Украины был согласован и санкционирован в Кремле. Очевидно, там пришли к решению разыграть «казачью карту» в своих интересах.

Тем не менее, ещё не убедившись, что Козицын на сегодня является агентом спецслужб России и допуская возможность самостийности и стихийности его похода на Антрацит (в пользу оправдания моей доверчивости говорил знаменитый договор с лидером Чечни Джохаром Дудаевым, заключённый Козицыным в 1994 году), я 19 мая 2014 года, пытаясь хоть как-то повлиять на негативно складывающуюся для казачьего и неказачьего населения Донбасса ситуацию, обратился в спецслужбы России со своим предложением. Ведь в любом случае, если бы даже Козицын не работал на ФСБ, а был искренен в своих намерениях создать Казачью Республику, он вряд ли мог бы создать одними только казачьими силами что-то дельное и жизнеспособное без переговоров и договорённостей с гораздо более сильными сторонами разворачивавшегося вооружённого конфликта – Россией и Украиной.

Итак, встретившись с сотрудником Обнинского отдела Управления ФСБ по Калужской области и переговорив с ним, я вручил подготовленный текст с просьбой передать его лицам, курирующим в руководстве РФ украинский Юго-Восток. Естественно, заявлять только об интересах Казачьего Народа было совершенно бессмысленно, поскольку весь советский период мы видели в отношении власти к казакам исключительно её, власти, собственный интерес. Поэтому я попытался представить выгоды, которые могли бы получить кремлёвские стратеги от заключения союза с казаками и удовлетворения казачьих желаний на появление своей государственности.

Сотрудник ФСБ пообещал мне обязательно сообщить через пару дней о принятом по Предложению решении, однако дни шли, а ответа так и не было. Позже стало понятно почему: основную ставку в Кремле уже сделали на полностью лояльного и совершенно подконтрольного атамана Н. И. Козицына. Но, ещё не зная этого, в конце концов я 29 мая 2014 года решил повторить свой визит в ФСБ к тому же сотруднику и подготовил для этого новый документ – «Обращение к политическому руководству России», а также проект обращения к казакам на тот случай, если «Предложение» всё же будет одобрено. Но и на сей раз моё обращение зависло в пустоте, как глас вопиющего в пустыне. Сам собою напрашивался вывод: в Кремле не были заинтересованы ни в прекращении военного конфликта на Украине, ни в заключении каких-либо союзов и договорённостей с казаками, имеющими собственные виды на территорию Донбасса.

А Казачья Национальная Гвардия Козицына, контролировавшая к декабрю 2014 года 80% территории Луганской области, вскоре была силовым путём лишена всех боеспособных командиров (они были взорваны или расстреляны «зелёными человечками», а сам Козицын благополучно удалился домой в Ростовскую область). Рядовой состав либо рассажен по подвалам (тюрьмам), либо отстрелян, либо сбежал за пределы «Новороссии». Тут невольно возникает аналогия с козлом (это я о Козицыне), который в качестве вожака ведёт стадо баранов на скотобойню, а потом козла отводят в сторону, поскольку на забой нужна только баранина.

* * *

А теперь, после столь длинного вступления, мы обратимся к началу 1918 года, а точнее к событиям на Дону, где большевиками создавалось тогда нечто подобное Донской Республике Козицына.

С момента большевистского переворота, совершённого ими в конце октября 1917 года в Петрограде, на Дону события развивались по своему особому руслу. Тут были и свои большевики, были и свои антибольшевистские партизаны, сюда бежали многие русские генералы и офицеры, смотревшие на казаков как на промонархический, патриархально-консервативный слой населения павшей Российской империи, который, как они были уверены, даст им под начало массу опытных, дисциплинированных и не задающих лишних вопросов солдат.

Но тут они просчитались, поскольку оказалось, что у казаков имелись свои национальные интересы и ожидания от происходивших перемен. И этими интересами и ожиданиями большевики умело пользовались, обещая всё что угодно, но что, как впоследствии выяснилось, было просто обманом. Однако на первых порах этот обман казаки принимали за чистую монету и никакого серьёзного сопротивления большевики на Дону не встретили, сильные казачьи части, возвращавшиеся с фронта, без особого недовольства разоружались и казаки расходились по своим куреням.

Отдельные дикие выходки с массовыми оргиями, изнасилованиями, бессудными расстрелами, изуверскими убийствами, грабежами, осквернениями церквей, которые устраивали «победители и покорители Дона», не становились известными большому кругу казаков ввиду отсутствия не только обычных для нас сегодня телефонов-интернетов, но даже и газет, которые за пределы больших городов практически не выходили.

Таким образом, во второй половине февраля 1918 года на Дону вся власть оказалась в руках большевиков и их сторонников. Во главе казачьего региона встал Донской областной военно-революционный комитет (ВРК). 23 марта Донской ВРК издал обращение, в котором говорилось о том, что до созыва полномочного Съезда Советов Областной ВРК, «как высшая власть на Дону, объявляет самостоятельную Донскую Советскую Республику в кровной связи с Российской Советской Республикой и выделяет Совет Народных Комиссаров». То есть, создавался первый вариант будущей козицынской Донской Республики.

Председателем Донского Совета Народных Комиссаров (Совнаркома) стал активный участник борьбы с А. М. Калединым, подхорунжий Ф. Г. Подтёлков, вошедший в историю Дона как предатель Казачьего Народа. Его заместителем был назначен один из лидеров донских большевиков С. И. Сырцов. 30 марта Ростовский Совет рабочих депутатов, заслушав доклад Сырцова о создании Донской Республики, признал мотивы её образования, «продиктованные политическими и военными соображениями, вполне правильными».

Следует отметить, что инициатива создания Донской Республики исходила не от центральных, а от местных большевиков. И тут мы на сегодня не знаем, также ли было в ситуации с Козицыным, но, вполне возможно, что да. Поскольку, что ни говори, а в активности Козицыну не откажешь.

В марте 1918 года войска Германии и Австро-Венгрии начали наступление на Украине для оказания помощи Центральной Раде Украины. Возникла опасность продвижения немецких войск и далее, на Дон. Вот казаки-большевики и использовали ситуацию по-своему. На заседании Ростовского Совета заместитель председателя Донского СНК С. И. Сырцов, мотивируя образование казачьей большевистской государственности, заявил: «Донская Республика необходима для того, чтобы выбить у германцев и австрийцев ту платформу и основания, что они со своими войсками идут на помощь к самоопределению. Мы должны им сказать: мы самоопределились и вам у нас делать нечего». И, конечно, центральная большевистская власть против такой аргументации ничего возразить не могла. Тут донские казаки-большевики сыграли блестящую дипломатическую партию.

Правда, ещё до объявления Донской Республики – 28 февраля 1918 года – в телеграмме главнокомандующему войсками Южного фронта В. А. Антонову-Овсеенко председатель СНК В. И. Ленин сообщил: «Против автономии Донской Области ничего не имеем». И всё же решение об объявлении Донской Советской Республики принимали казаки-большевики в Ростове. А Москву лишь поставили перед свершившимся фактом.

Среди причин создания Донской Советской Республики необходимо учитывать и то, что во главе Донского ВРК были не только пришлые большевики и местные иногородние, но и немало донских казаков, которые выступали за казачью автономию в вопросе о будущем Донской Области. Они рассчитывали, воспользовавшись начинавшейся Гражданской войной и ослаблением власти Москвы, добиться широкого местного самоуправления и заставить центр считаться с казачьей самостоятельностью.

После объявления Донской Советской Республики её инициаторы приступили к формированию своей управленческой вертикали. Уже 31 марта вышел Приказ №1 СНК Республики, предписывавший упразднить во всех станицах и хуторах прежние казачьи органы управления, заменив их Советами. При этом сообщалось, что избирательного права при выборах этих Советов лишались «лица, не стоящие на защите прав трудового народа, например, попы, купцы, старые полицейские, жандармские чины и офицеры, не состоящие в рядах революционной армии». То есть, исключались из числа выборщиков возможные противники создания донской советской государственности.

* * *

8 апреля 1918 года в Ростове открылся I Съезд Советов Донской Области. Его главной задачей являлось окончательное определение органов власти Донской Республики, определение её правового статуса, формулирование направлений внутренней и внешней политики.

Наиболее острые споры развернулись относительно ратификации Брестского мирного договора. Большевики выступали за его ратификацию. Левые эсеры выступали против. Кроме того, левые эсеры выступали за заключение военного союза с Украиной и за организацию всеобщего восстания против наступавших германцев. Их фактически поддержали левые коммунисты, которых возглавлял Сырцов. Они отмечали, что задача упрочения советской власти на Дону «связана с организацией отпора разбойникам международного капитала» и призывали организовать защиту новоявленной Донской Советской Республики «в союзе с другими южными республиками». Однако, как сообщал чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе, «казаки слишком боялись, как бы немцы не влезли на Дон», и потому казаки-делегаты поддержали большевистский вариант резолюции, который гласил, что Съезд «считает для себя Брестский мирный договор обязательным».

Съезд провозгласил Советы единственными полномочными органами власти на всех уровнях. Долгие споры вызвал вопрос организации выборов в высший орган власти Донской Советской Республики – Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК). В конце концов, согласились выбирать в него представителей от округов, но по партийным спискам. Большевики получили на выборах в ЦИК 284 голоса и провели в него 26 представителей; левые эсеры – 271 голос и 24 места. Таким образом, между большевиками и левыми эсерами получилось фактически равновесие. Председателем Донского ЦИК избрали большевика В. С. Ковалёва, а председателем Совета Народных Комиссаров – избранного по списку левых эсеров Ф. Г. Подтёлкова.

* * *

31 марта 1918 года СНК Донской Советской Республики издал распоряжение о формировании постоянной Донской Красной армии. К середине апреля в её ряды вступили около 25.000 человек, в основном иногородних уроженцев городов и рабочих посёлков. Казаки практически поголовно, а также большая часть крестьян распоряжение большевиков проигнорировали.

Несмотря на успешное, как казалось, рождение «красноказачьей» Донской Республики, довольно быстро обнаружилась крайне низкая эффективность работы практически всех её органов власти. Нежелание казаков менять веками сложившиеся устои общественной жизни и их упорное стремление почти во всех станицах и хуторах Дона сохранить старые органы казачьего самоуправления стало причиной того, что создание Советов в них шло со скрипом. Новая власть оказалась не в состоянии наладить эффективное управление экономикой. К земельному переделу из-за яростного сопротивления казаков, не желавших отдавать свою землю иногородним, не удалось даже приступить. Из-за отказа казаков продавать выращенный ими хлеб по директивно установленным низким ценам окончилась неудачей и попытка наладить его поставки в Россию. Зато в самом скором времени этот вопрос будет успешно решаем администрацией атамана П. Н. Краснова, но только продовольственный поток будет уже направлен в другую сторону – к немцам. Фактически вся работа большинства наркоматов (то есть министерств) Донской Советской Республики свелась к изданию время от времени деклараций и обращений.

В конце апреля 1918 года из-за отсутствия достаточного количества сырья и топлива, что усугубилось саботажем служащих, недовольных своим положением и условиями жизни в Советской Республике, приостановилась работа ряда национализированных предприятий. Во многих городах Дона из-за проводившейся большевиками экономической политики, направленной на удушение свободной торговли, резко ухудшилось продовольственное положение.

Большую роль в падении популярности большевистских властей Донской Республики сыграла их неспособность справиться с уголовным беспределом и бандитизмом, обеспечить хотя бы минимальный общественный порядок и безопасность людей. К тому же внутри самой власти «революционеры» начали грызню между собой за более весомые и более пухлые должностные портфели, обострявшиеся межпартийными разногласия между большевиками, с одной стороны, и левыми эсерами с левыми коммунистами – с другой. Также возникли новые угрозы – с правого фланга со стороны меньшевиков и правых эсеров, которые усиливали своё влияние на рабочих; с левого фланга – со стороны анархистов, которые стали создавать свои вооружённые отряды. На улицах и площадях Ростова неоднократно стали происходить кровавые столкновения между отрядами анархистов и отрядами милиции Донской Республики.

Итогом всех провалов и неуспехов донской советской власти стал рост протестных настроений, охвативший значительную часть казаков, которые начали поднимать восстания. 16 апреля 1918 года складывавшаяся неблагоприятная для «революционеров» ситуация заставила Донской ЦИК создать Чрезвычайный штаб обороны. Его возглавил представитель большевистской власти в Москве Г. К. Орджоникидзе. Фактически это было объявлением Дона на осадном положении. Орджоникидзе была предоставлена неограниченная власть на территории Донской Советской Республики, хотя при этом номинально продолжали работать ЦИК и СНК, нередко издававшие противоположные приказы. Но власти на местах на них уже обращали мало внимания. Резюмируем вышесказанное: выстроить работоспособную «властную вертикаль» на Дону большевикам так и не удалось.

* * *

Между тем 26 – 27 апреля 1918 года случилось то, чего так боялись большевики и Дона и Москвы: немецкие войска вошли в пределы Дона. ЦИК опубликовал воззвание «ко всем трудящимся», призвав их встать «на защиту революции и Дона», однако лозунг сочувствия не нашёл.

Сознавая свою слабость и непопулярность среди волнующегося населения, власти Донской Советской Республики попытались вступить в переговоры с немцами. В ночь с 26 на 27 апреля 1918 года на фронт по поручению Донского ЦИК выехала группа членов Таганрогского Совета с предложением к германскому командованию «по-хорошему» вывести немецкие войска из пределов Донской Республики. Однако немецкое командование, прекрасно зная о положении большевиков, не стало обращать внимания на такое заманчивое предложение.

30 апреля в северные районы Донской Советской Республики выехала возглавляемая казаком-большевиком Подтёлковым и его соратником коллегия с чрезвычайными полномочиями для проведения мобилизации и поддержания советской власти на местах. Однако ей не удалось добраться даже до места назначения: в начале мая эта красная коллегия была захвачена восставшими казаками и физически ликвидирована.

2 мая в Таганрог, куда накануне вступили немцы, прибыла полномочная делегация Донской Советской Республики, возглавляемая Г. К. Орджоникидзе и В. С. Ковалёвым. Они выразили протест по поводу нарушения границ Донской Советской Республики, являющейся составной частью России. Переговоры, однако, успехом не увенчались, поскольку немцы просто не считали бессильную Донскую Советскую Республику равновесным им переговорщиком.

* * *

Приход немцев на Дон вызвал определённые надежды в лагере противников советской власти. 6 мая 1918 года поднявшиеся на восстание казаки захватили донскую столицу Новочеркасск, а 8 мая советские войска оставили главный иногородний город Дона – Ростов. После падения Ростова и фактического развала фронта началась последняя стадия агонии Донской Советской Республики. В конце мая 1918 года ещё на что-то надеявшиеся члены Донского СНК и ЦИК съехались в Царицын для своей бесперспективной работы. Но уже 11 июня они должны были переехать в станицу Великокняжескую Сальского округа. Новым председателем правительства вместо убитого ранее восставшими казаками Подтёлкова стал И. А. Дорошев. Но под его контролем находились лишь узкая полоса вдоль железной дороги от Батайска через Торговую и часть северных округов Дона, всё ещё сохранявших верность советской власти.

Донская Советская Республика не имела ни денег, ни экономической базы. У неё было крайне мало боеспособных и дисциплинированных войск. И без того невысокая популярность Донской Советской Республики в народных массах стремительно падала. Да и сам факт существования Донской Республики не был официально признан центральными российскими властями. И вот тут опять напрашивается сравнение с днём сегодняшним – с организованными в 2014 году на Донбассе Луганской Народной и Донецкой Народной республиками (ЛНР и ДНР): несмотря на всемерную поддержку их из Москвы, официально Москва их так и не признала!

Думается, в 1918 году это было связано с тем, что Москва изначально не предполагала наделять Дон особым статусом и рассматривала провозглашение Донской Советской Республики лишь как временную уступку региональным элитам. А что лежит под непризнанием Москвой нынешних ЛНР и ДНР – тут можно выстраивать любые версии, вплоть и до той, что лежала в основе непризнания Донской Республики 1918 года.

В конце июня 1918 года был ликвидирован штаб главнокомандующего войсками Донской Советской Республики. Предложение передать Донскому СНК командование красными казачьими полками, то есть заиметь собственную армию, встретило категорический отказ Москвы и осталось нереализованным. В этой связи можно вспомнить одно умное высказывание. Создатель социалистического Китая Мао Цзедун говорил о роли вооружённых сил для жизнеспособности любого государства или режима: «Винтовка рождает власть!».

28 июня 1918 года белые захватили станицу Великокняжескую – последнюю «столицу» Республики. Эвакуировавшись в Царицын, Донской СНК окончательно утратил связь с округами Донской Республики, территория которой продолжала неумолимо сжиматься. 12 августа 1918 года, не просуществовав даже полных 5 месяцев, Донской СНК принял решение ликвидировать все дела к 1 сентября, о чём сообщил в Москву. 30 сентября 1918 года Президиум ВЦИК постановил считать его деятельность ликвидированной. Донская Советская Республика, как говорится в народе, приказала долго жить.

* * *

Подобный исход был предопределён заранее. Слишком много сил не было заинтересовано в существовании казачьей республики на Дону – хоть красной, хоть белой. Сами донские казаки видели в ней «заразу большевизма», против которой они восстали весной 1918 года и которую им нужно было ради собственного спасения ликвидировать. Большевики Москвы с подозрением относились к донским казакам-большевикам с их идеями казачьей автономии. К тому же Москва не признавала за казаками права на национальное самоопределение. В качестве вынужденного исключения она согласна была временно смириться с существованием самопровозглашённой Донской Советской Республики. Но только временно, до более благоприятных к её ликвидации времён, и потому официально признавать её статус Москва так и не удосужилась. Хотя и такое признание ни от чего не гарантировало бы, как, опять же, мы можем видеть на примере нынешней Украины: в 1994 году Москва подписала официальный Будапештский меморандум о нерушимости границ этой республики, а спустя 20 лет в одностороннем порядке переступила через этот документ, как через дохлого осла.

Радикальные социальные преобразования, попытки к которым предпринимались донскими советскими властями, настроили против них значительную часть населения, а экономический кризис и разгул преступности окончательно перечеркнули благостную картину светлого будущего, рисовавшуюся вождями Донской Советской Республики.