А вот из кого смешивалось новое северное «вавилонское столпотворение»31 будет позднее весьма замысловато изложено в «Повести временных лет»: «По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Xaм, Иaфeт… Иафету же достались северные страны и западные.... В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги… Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие.... Иафетовы же сыновья приняли запад и северные страны. От этих же семидесяти и двух народов произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики32, которые и есть славяне.»
Тут, как говорится, понимай как хочешь. Кого занесло, тот и мог стать русом.
Но, как бы то ни было, в 810-840 годы через эти земли успешно наладилась сезонная, но чрезвычайно выгодная торговля между Балтийский регионом и Персией (Халифатом Аббасидов).
Постоянно прибывающие норманы, частью более известные нам как варяги33 (в отличие от норманов-русов), всё больше стали объединяться с земледельцами и мастеровыми из местных славян и пришлых беженцев венедов (которые быстро стали становиться большинством) и немногочисленными охотниками финно-уграми, формируя самостоятельное сообщество34. И уже к 840-му году это сообщество прочно «оседлало» сначала сверхвыгодный Волжский торговый путь, включая «из варяг в арабы», а затем, значительно позднее, и более короткий, но не менее трудоёмкий Варяжский путь35, более известный как путь «из варяг в греки»36.
Забегая немного вперёд, просто необходимо зрительно представить оперативность и масштабы реализации норманами и венедами (составившими костяк) только одной «восточной части» столь откровенно наглой, но действительно грандиозной экспансии37 по малозаселённым землям.
Которая подтвердила избитую истину: «Торговля – двигатель прогресса».
Так вот. Торговля приносила просто неслыханную прибыль. А потому прошло совсем немного времени и назрел вполне естественный «передел собственности».
Основную причину уже не узнать. То ли новые норманы возжелали отодвинуть старых и самим «покрышевать» столь «лакомый кусок». То ли беженцы-венеды, постепенно ставшие большинством населения этих земель, сами решили подвинуть норманнов, которые (в свою очередь) попытались вернуть себе главенство своих бывших факториях.
Вариантов много.
Но только вот с 840 года на Северо-Запад, достаточно разбогатевший на Волжском торговом пути, по рекам Невы и Волхова стало прибывать большое количество новых норманов (как приглашённых, так и в поисках поживы) из перенаселенной и откровенно бедствующей Скандинавии, наиболее пострадавшей от климатического пессимума (общего похолодания климата в Европе). Они грабили и сжигали форпосты. Попытались навязать полный контроль над столь доходной торговой территорией.
Такая участь не миновала и Старую Ладогу.
Норманы-старожилы русы и [пока ещё] варяги, совместно с венедами и финно-уграми ответили встречными акциями устрашения, что полностью парализовало всю торговлю между странами Балтики и богатым побережьем Каспийского моря. Это привело к тому, что уже к 860 году полностью иссякло поступление серебра в Скандинавию.
И, предположительно, в том же 860 году враждующие стороны посчитали потери, убытки и упущенную выгоду. Ужаснулись и «забили стрелку» (провели переговоры на высшем уровне). Договорились облагать данью (грабить) исключительно третьи стороны.
Это стало символичным жестом объединения.
Был избран (будущий новгородский князь) Рюрик, как общий князь-воевода. Согласованы ряды (соглашения о взаимоотношениях княжеской дружины и племён). Именно тогда и последовал знаменитый «объединённый» поход руси на Царьград38.
А далее племенная верхушка кривичей-псковичей, венедов-новгородских и венедов-ростовских посредством замысловатых «династических» браков породнилась с верхушкой скандинавских норманов и «своих» варягов и русов. Тем самым было сформировано и документально оформлено сословие39 «князей40», подтвердивших свои «права» на участки торговых путей. А заодно за ними были закреплены «свои» территории (земли) «окормления».
После этого норманы (скандинавы), венеды (словене) и финно-угры стали активно взаимодействовать, что подтверждено археологическими находками ІХ-Х веков. В 862 году (по Нестору) или в 865 году (по археологическим данным), началось восстановление Старой Ладоги.
Так начиналась история государства Руси.
Из «Повести временных лет»: «В год 6370 (862). И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: «Поищем сами себе князя, который бы владел нами и рядил по ряду и по закону». Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные – норманны и англы, а еще иные готы – вот так и эти. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам. И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой – Синеус, – на Белом озере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик и пришел к Ильменю, и поставил город над Волховом, и назвал его Новгород, и сел тут княжить, и стал раздавать мужам своим волости и города ставить – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренные жители в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.»
К 870 году поступление серебра в Скандинавию восстановилось в полном объеме. В обратном направлении потянулись наемники.
Это сподвигло князей, водоошевлённые «царьградским походом», на «расширение», сиречь откровенный захват территорий, по которым пролегали (или могли пролегать) наиболее прибыльные торговые маршруты.
Забегая вперёд, стоит сообщить, что в 870-890-х были покорены сначала кривичи Полотска (с варяжским и литовским субстратом41), которые недальновидно «самоустранились» от участия в имевших место кровавых «разборках», а затем и земли дулепского племенного союза42 (включая Киев), до того находившихся в полном подчинении Хазарского каганата43.
Только что образовавшаяся Русь моментально расправила плечи и сразу начала осматриваться вокруг себя в поисках «против кого дружить».
Да, мы такие.
Но пока поподробней осветим некоторые другие важные детали.
Немного о венедах и норманах
Скандинавские племена (даны, готы, свеи) в то время были отчаянными мореплавателями-пиратами-торговцами (нужное выделить, но зачастую как фишка в пути ляжет), не имевшими недостатка в металлах и оружии44.
Славянские племена из венедов, являлись выходцами из междуречья Одры и Вислы (современного Поморья/Померании). Они были обособлены от основного славянского массива и более близки к балтийским пруссам культурно и генетически.
Все эти скандинавские и венедские племена, зачастую без разбора, назывались норманами или «людьми севера». Скандинавы и венеды действительно долгое время являлись соседями и достаточно активно взаимодействовали.
Венеды были свободными крестьянами в бедном регионе (зоне рискованного земледелия), и, начиная с эпохи Рима, активно нанимались на вспомогательную военную-торговую-морскую службу (ауксилиарии45) к технически более продвинутым (развитым) соседям. Самые удачливые вербовались и в римские легионы (о чём свидетельствует большое количество найденных в Поморье фибул46); в русы – речных торговцев-пиратов; и в викинги – морских торговцев-пиратов.
Их деятельность весьма прозаично описывается в «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли»: «Затем Хакон-конунг поплыл на восток вдоль берегов Сканей и разорял страну, брал выкупы и подати, и убивал викингов, где он их только находил, как датчан, так и вендов».
Венеды Поморья (как самостоятельное королевство) были разгромлены армиями империи франков в начале VIII века, что и являлось основной причиной их миграции. С последующим становления самым массововым племенем северо-запада будущей Руси.
Другие славянские племенные союзы были почти полностью истреблены объединенной армией Карла І Великого в ходе Вендского крестового похода (Крестового похода против славян) 1147 года, а их остатки постепенно растворились47 в восточно-германском и датском этносах.
Не удивительно, что, к примеру, до 1540 года титул короля Дании и до 1973 года титул короля Швеции звучал как Svears, Götes och Wendes Konung, или на латыни Suecorum, Gothorum, Vandalorum Reх. (Царь шведов, готов, вандалов).
В латинском варианте венеды/венды = вандалы. Не надо морщиться, многие из нас являются чуть ли не прямыми их потомками.
Это интересно ещё и потому, что к ХІХ веку в России появились две конкурирующие теории происхождения русских (норманская и славянская), которые искусственно отделили норманов от славян. Обоснование – в связи с полным отсутствием соединявшего их звена. Ведь славяне междуречье Одры и Вислы, ранее известные под собирательным именем венеды, были уничтоженны ещё в эпоху Древней Руси и не могли оказать никакого влияния. А ни о каких славянских вандалах48 никто и слыхом не слыхивал.
Именно так под «требованиями времени» обычно и конструируется очередная «правильная» история.
Теперь немного о русах
Корабельные команды, сформированные из скандинавов и венедов, называли русами – «плавающими по лесным пустошам».
Русы – изначально не этнос49, а сословие свободных речных торговцев, произошедшее от скандинавского слова Róþskarlar или Róþsmenn. Слово róþs, в свою очередь, восходит к латинским rus/ruris и означает невозделанную чащу (которая потом превращается в ruralis – возделанный сельский край), а skarlar – корабельная команда или menn – отряд.
Потому Пруссия и Боруссия50 означают не родственность пруссов русам – их объединяет лишь одно – все эти территории были когда-то расположены в местах с непроходимыми чащами (лесами).
В условиях племенного строя люди межплеменных профессиональных навыков обычно теряли свою связь с племенем и предпочитали объединяться «по профессиям». Есть очень большое подозрение, что варяги (как наёмники) изначально лишь временно набирались в состав корабельных команд русов.
Яркое описание поведения русов дано арабскими путешественниками Ибн Фадлана в 922 году и аль-Масуди в 940-х: «Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атиль. Я никого не видал более совершенного телом. Они стройны, белокуры, краснолицы и белотелы. Не носят курток и кафтанов, но их мужчины носят кису, которой охватывают один бок, так что одна рука остаётся снаружи. Каждый из них имеет топор, меч и нож, и со всем этим он не расстаётся. Мечи их плоские, бороздчатые, франкские. Иные из них изрисованы от края ногтей и до шеи деревьями и всякими изображениями…
Дирхемы русов [деньги] – серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи… Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывезти, так что их отдают за товар, весов там не имеют, а только стандартные бруски металла…
Собирается их в одном доме десять или двадцать, меньше или больше. У каждого скамья, на которой он сидит, и с ним девушки-красавицы для купцов. И вот один совокупляется со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. И иногда собирается группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет её, пока не удовлетворит своего желания…
В обычае царя русов, что вместе с ним в его высоком замке всегда находятся четыреста мужей из его витязей, к нему приближённых… С каждым из них девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, которой он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста сидят, а ночью спят у подножья его ложа…
Если двое ссорятся и спорят, и их царь не может их примирить, он решает, чтобы они сражались друг с другом на мечах, и тот, кто победит, тот и прав».
«Что касается язычников в [хазарском] государстве, то среди них есть сакалиба и русы, которые живут на одном конце этого города [Итиля]. Они сжигают своих мертвецов вместе с их конями [букв.: животными], утварью и украшениями. Когда умирает мужчина, его жену заживо сжигают вместе с ним, но если умирает женщина, то мужа не сжигают. Если кто-нибудь умирает холостым, его женят посмертно, и женщины горячо желают быть сожжёнными, чтобы с душами мужей войти в рай. […] Русы и саклабы, которые, как мы уже говорили, язычники, [также] служат в войске царя [хазар] и являются его слугами. […] Русы – громадное племя; они не подчиняются никакому царю и никакому закону. […] Русы состоят из многочисленных племён разного рода. Среди них находятся ал-лудзгана, которые наиболее многочисленны и с торговыми целями постоянно посещают страны Андалус, Рим, Константинополь и страну хазар».
Вот и получается, что русский – это вообще никакая не прерогатива славян. Современными русами/русскими по праву являлись, являются и будут являться только те, предки которых последнюю тысячу лет «держали слово» и были верны Руси-России, а наше формальное приобщение к ним символизировал «серпасто-молоткастый» (до недавнего времени), а теперь вновь «орлово-двухголовый». Вне зависимости от того, какие гены им были получены по наследству.
И надо уже перестать воспринимать за «братские народы» тех, кто официально отвергает такую историческую связь.
Княжеское правление
Типичная схема княжеского правления была вполне схожа для всех европейских языческих [племенных] образований того времени. Свободные мужчины родового союза, от нескольких или даже от нескольких десятков поселений, выбирали князя-воеводу (как бы он не назывался), который руководил их защитой и военными походами.
Князя могли призвать, или он мог прийти сам и обложить «свободную» (неспособную защищаться) территорию данью51.
Князь и его личная дружина фактически являлись исполнительной властью. Они становились надплеменной нейтральной силой, которая взаимодействовала с поселениями-родами, давала им относительную безопасность и даже некоторое благосостояние. Собранные во время разорительных походов «трофеи» большей частью реализовывались, а полученное «от реализации» зачастую потреблялось или использовалось своей же общиной.
Мирные поселения являлись источником поживы и рабов для конкурирующих дружин (таких же откровенных банд) князей. Только вот в северных условиях разграбленное поселение неизбежно становилось мёртвым поселением.
Оттого и сформировался особый «северный» менталитет, где основой выживания было умение либо худо-бедно поладить с соседями, либо начинать боевые действия на полное истребление. Что вполне понятно и объяснимо.
Судебной и законодательной властью в общинах ведали жрецы-волхвы. Волхвы судили (правили) по рядам (договорам между племенами и сословиями), хранили традиции и передавали родовую память. Могли, по «мирскому», то бишь народному пожеланию (или даже по своему единоличному решению), казнить хоть раба, хоть князя. Была бы причина, а эти уж повод точно найдут и правильно разъяснят.
Влияние волхвов было чрезвычайно велико. Только через много-много лет именно христианство начнёт беспощадное наступление на волхвов и их языческие обряды. Чем окажет просто неоценимую помощь в последующем установлении княжеской (а затем и царской) судебной и административной ветвей власти, и новой схемы передачи правления [преимущественно] по наследству.
Вот так отзывался о русах Ибн Русте (930): «Они имеют царя, который зовётся хакан-Рус. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян.
Когда у кого из них родится сын, то он берёт обнажённый меч, кладёт его пред новорождённым и говорит: «Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретёшь себе этим мечом». Они не имеют ни оседлости, ни городов, ни пашен; единственный промысел их – торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим; плату же, получаемую деньгами, завязывают накрепко в пояса свои…
Есть у них знахари, из коих иные повелевают царю, как будто они начальники их [русов]. Случается, что приказывают они приносить в жертву их божеству, что ни вздумается им: женщин, мужчин и лошадей, а уж когда приказывают знахари, не исполнить их приказание нельзя никоим образом. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему петлю на шею, вешает жертву на бревно и ждёт, пока она не задохнётся, и говорит, что это жертва богу…
Они храбры и дерзки. Когда нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его весь. Женщинами побеждённых сами пользуются, а мужчин обращают в рабство. Они высокорослы, имеют хороший вид и смелость в нападениях; но смелости этой на коне не обнаруживают, а все свои набеги и походы совершают на кораблях. Шаровары носят они широкие: сто локтей материи идёт на каждые. Надевая такие шаровары, собирают они их в сборки у колен, к которым затем и привязывают.»52
Структура княжеского правления
Зачастую трудно поверить, как изначально малочисленные и откровенно разношёрстные княжеские дружины, связанные между собой весьма запутанными, а зачастую лишь краткосрочными союзами, смогли (после провозглашения племенного союза Руси) буквально в считанные года объединиться и создать чрезвычайно мощный «северный» военный кулак.
Чтобы в этом убедиться, необходимо понять структуру, права и обязанности княжеской «вертикали власти» и схему их «ручного управления».
Князья разных рангов имели собственные разновеликие дружины, которые (на основании рядов или по праву силы) собирали налоги (дань) на своё содержание на «подконтрольных» им территориях.
Недостаточно сильных нарушителей «конвенции», которые «залезали» на чужие территории, ждала исключительно печальная участь – уже тогда за «крысятничество» показательно наказывали. Зрелище явно было не для слабонервных.
Старшинство князей больше определялось даже не их выдающимися полководческими качествами, а зажиточностью подконтрольных мест, отданных им «под руку» на кормление. Размер собираемой дани определял реальную величину содержания и уровень вооружения для максимального количества ратников (воинов).
Все князья изначально считались братьями, независимо от того были ли они единокровными или принятыми. Достойный и авторитетный боярич (старший дружинник) или простой дружинник мог жениться на сестре князя и стать признанным братом. А если на дочери, то признанным сыном князя.
Многоженство и достаточная простота принятия/отсечения семейных ветвей обеспечивала социальную мобильность и гарантировала достаточно высокую компетентность княжеской власти.
Князья ранжировались по старшинству согласно «лествичному праву» (родовому принципу наследования – лестнице), где первенствовал старший брат, потом младшие братья (по порядку), потом сыновья старшего брата по старшинству, потом сыновья следующих братьев по старшинству и т.д.
Дочери не наследовали, но их [принятые] мужья сразу включались в наследный список.
Положения князей как командиров дружин53, позволяли им поддерживать строгий порядок в «семье» и, при необходимости, отсекать «поганые» ветви.
Старшие, как самые авторитетные, командовали наиболее мощными отрядами и почти всегда могли сурово приструнить54 зарвавшихся55 младших. Как старшие, они получали особую (дополнительную) дань со своих младших56, позволяющую им иметь дружину больше, чем позволяли возможности земель, которые они «держали». Практически, тем самым они вполне откровенно и преднамеренно ослабляли младших. Кого больше, а кого меньше. Исходя из своих собственных стратегических или тактических соображений57.
Младшие должны были расти постепенно, набираясь необходимого боевого и управленческого опыта. Но слишком медленно растущие младшие (либо из-за своей некомпетентности, либо из-за чрезмерных поборов старших) постепенно обгонялись (оттеснялись) единокровными или принятыми родственниками и теряли своё княжеское положение. А если «не понимали» этого, то достаточно быстро заканчивали свой земной путь.
Конкуренция в своём первозданном виде.
Не последнюю роль тут играл также и языческий обычай иметь «представительский» десяток-другой наложниц-рабынь. Сыновья которых получали уже вполне законные права наследования.
Обычно младшие направлялись княжить в небольшие регионы, собирая «под собой» малые дружины. А затем им постепенно доверяли всё более «тучные» места. Там они наращивали и усиливали свои дружины, обрастали связями и роднились (как и их дружинники) с ключевыми игроками региона. Многоженство не только разрешалось, но и всячески поощрялось. Так местные элиты с каждым поколением всё сильнее и сильнее привязывались к сообществу князей.
Именно важность такого кровного родства в родоплеменном обществе а, по сути, сама подоплёка выборности многих князей, зачастую приводила к появлению «изгоев». Если князь-отец не успевал покняжить в каком-то регионе, то, соответственно, он не имел никакого кровного родства с местными элитами, а его сыновей там «не знали» и не стремились приглашать (выбирать) на княжение.
Такие сыновья выпадали из претендентов, теряли свой статус и их могли «разжаловать» до уровня рядовых дружинников, показательно превращая в отверженных.
Бояре (старшие дружинники) и дружинники были привязаны к князю и переходили с ним от одной вотчины к другой. Их семейства также следовали за ними. А аниболее верные и полезные бояре могли быть повышены до родичей князя.
После смерти князя дружинники (обычно) оставались с его наследником, как кровным, так и принятым.
При этом также существовала и достаточно определённая горизонтальная мобильность. Из дружинников в тиуны (княжеских или боярских управителей, а фактически сельских старост), в волхвы (языческих жрецов, осуществлявших богослужения и жертвоприношения; позднее назначаемых уже священниками) или в поселян. Это создавало ротацию населения через отряды и возвращало в ключевые поселения людей, уже лояльных к конкретной княжеской власти.
Было и социальное движение вниз в смерды (земледельцы), в рядовичи (свободные смерды, заключившие особый ряд (договор), по которому они становились рядовичами, которые в свою очередь делились на вдачей и закупов) или в холопы (рабов).
Торговые пути
Как упоминалось ранее, Арабский халифат уже в период правления ранних Аббасидов (750-833) прославился своей торгово-экономической активностью.
Халифат представлял собой не только единое культурное, но и торговое пространство с достаточно упорядоченными рыночными отношениями.
Только перепродажа товаров из Индии на Ближний Восток и на Запад таких ценных товаров, как рис, хлопок, сахарный тростник, специи – приносила купцам огромную прибыль58. А ещё был Китай, связанный с халифатом сухопутными и морскими путями, поставлявший свои традиционные товары – шелк, фарфор, бумагу, изделия из слоновой кости и многое другое.
Торговля в Средиземноморье велась арабами в основном с Византией, откуда к ним прибывали ремесленники разных профессий и заимствовались технологии производства.
Кроме того, в Аббасидском халифате процветала работорговля. Причём особое значение экспорта рабов из других стран проявилось именно в правление династии Аббасидов, потому что арабские завоевания к этому времени уже прекратились, а потому иссяк источник пополнения невольников за счет военнопленных.
Как раз тогда и появилась информация о торговцах-русах, добиравшихся по Дону и Волге (сквозь владения народов Поволжья и Хазарского каганата) через Каспийское море на юг.
А спрос всегда рождает предложение.
Волжский торговый путь, он же «из варяг в арабы», который стал постепенно всё больше и больше контролироваться Русью, являлся альтернативой древнему средиземноморскому морскому маршруту с Востока в Балтику. Который, к тому же, становился всё более опасным из-за засилия пиратов.
Тем более, что новый путь «из варяг в арабы» не только пролегал из Балтики на Каспий и обратно, но и имел, считающееся сейчас мифическим, отдельное «ответвление» из Каспия в Северный Ледовитый океан. Через Северную Двину, используя систему волоков.
Но это к историкам.
А тогдашний Каспий не чета нынешнему. Просто так издревле сложилось, что на Южном Каспии были расположены арабские порты, связывающие морскую и сухопутную (караванную) торговлю северной части «шелкового пути»59. Оттуда можно было доставить товар в любую точку Европы по воде. Из Каспийского моря, поднявшись по Волге и перевалив суда в Дон, купцы попадали через Азовское море в Крым. А это древний торговый центр. Дальше путь лежал через Византию-Константинополь и Средиземное море в Южную Европу или Северную Африку. Раньше можно было попасть и в Центральную Европу по судоходному Дунаю. Но в описываемое время этот путь был наглухо перекрыт кочевниками.
Кроме того, с середины VIII века началось возрождение Византийской империи. Той самой империи, которую постоянно атаковали со всех сторон Арабский халифат, кочевники и германские королевства. Но империя смогла не просто устоять, а окрепнуть. А с конца ІХ века под властью Македонской династии там были сформированы торговые гильдии, которые показали невиданный экономический рост, более известный как Византийский ренессанс (867-1056).
Рост промышленности и, соответственно, значительное расширение торговли, позволили сосредоточить там большие богатства. Особенно товарные партии шелков и пряностей.
А это уже послужило настоящим вызовом и следующей весьма ценной «приманкой» для северных князей. «Оседлать» ещё и более рентабельный торговый путь «из варяг в греки» разведанный во второй половине VIII века Эйриком Путешественником (Eiriks saga vióforla).
Потому русов более интересовала полная монополизация «арабской» (а потом и «греческой») торговли с Северной и Восточной Европой. Тем более, что имелось ещё несколько «местных» конкурирующих вариантов, где главным торговым путём признавался60 «скандинавский» Двино-Днепрский водный путь с удобным волоком из Западной Двины до Днепра (недалеко от Смоленска).
И с этим надо было что-то делать.
Тем более, что перспективы открывались совершенно заоблачные. Кто контролировал эти пути, тот получал законное право «стричь купоны» не только на «кружной» персидской торговле, но и «прямой» – византийской.
И если с севера к востоку у князей всё было более-менее «схвачено» племенным союзом русов-венедов-финно-угров, то более южные земли, по которым проходили торговые пути, были заняты Хазарским каганатом и подданными каганата – склавенами из дулепского племенного союза.
А там постоянно возникали неразрешимые проблемы. Если с различными племенами зачастую можно было договорится «по понятиям», но хазары (каганат) в принципе на такое не были способны. У них главенствовал культ исключительного этнического превосходства. А потому хазары откровенно и цинично «кидали» каждого, кто обладал ценностями, но не обладал достаточными силами для их защиты.
Отсюда следовало, что ради получения возможности контроля над более коротким путём «из варяг в греки», северным князьям предстояло пробивать себе дорогу сквозь поселения южных кочевников. И отнюдь не для освобождения «братских» южных славян.
Предстояло захватить если не всё, то хотя бы ключевые места. Назло врагам иметь защиту. Слишком уж немалый «профит» светил. Да и имеющийся на тех землях в больших количествах «человеческий товар» на заморских рынках постоянно рос в цене.
Чтобы яснее понять дальнейшие действия северных князей, необходимо обрисовать сложившуюся обстановку и имевшиеся на то время расклады.
К VIII веку имелось три основных группы славянских племён – венедов/вендов на берегах Балтийского моря между Эльбой и Вислой, склавен в середине, и антов – на берегу Черного моря между Днестром и Днепром.
Самыми воинственными были венеды. Они рано отделились от основного славянского массива, активно взаимодействовали со скандинавами. Мечом и кровью отстояли свои права и стали составной частью движения викингов и русов. Венеды/венды были более известны в античности и раннем средневековье под латинским названием vandalorum – именно они являлись составной частью тех вандалов61, которые в 455 году разграбили Рим.
Но после разгрома Империей франков62, с начала VIII века венеды стали массово мигрировать на северо-восток.
Собственно они, совместно с другими норманами, иногда обобщённо называлисъ варягами, и составляли основную боевую силу северных князей.
Второй группой славянских племён являлись склавены, часть которых формировала дулебский племенный союз с центром в Киеве. Они были известны с античных времён как трудолюбивые и неприхотливые рабы, а их национальность sclavus стала в латыни, а потом и и в большинстве языков Западной Европы синонимом слова «раб».
В описываемое время большая часть склавен находилась под властью жестоких и чрезвычайно этноцентричных кочевников. И, как уже издревле повелось, на привычном положении бесправных рабов63. Без возможностей вообще к какой-либо социальной мобильности.
Ну и третья группа – анты. Они являлись вассалами Византийской империи и защищали её северную границу от кочевников. Пока не были полностью уничтожены в начале VII века (602 год), а остатки постепенно слились со склавенами. Вот этих действительно жаль.
А теперь попробуем описать их территориальное расположение к средине ІХ века.
Если подходить достаточно условно, то на северных рубежах только создаваемого союза Руси располагались земли будущих Новгородских и Ростовских княжеств, которые контролировались [старыми, т.е. принятыми] русами-варягами и смешанным земледельческо-собирательско-ремесленным населением племенных союзов из венедов и финно-угров.
Дальше шли Полоцкие и Смоленские земли, контролируемые [старыми] русами-варягами и смешанным земледельческо-собирательско-ремесленным населением племенных союзов из венедов и литовских племен (в случае Полоцка) и из венедов и финно-угров в случае Смоленска.