Жизнь длиною в жизнь

Брат Николая Александр не зря поднял этот вопрос. Мальчик учился в гимназии и хотел стать офицером. А тут возникало много сложностей.

III

Между тем, мужчины продолжали говорить о политике, сегодня эта была главная тема в стране. Темнело, зашла жена Елизавета в кабинет мужа и всех пригласила за рождественский стол. Предстоял ужин. Спустя много лет, про это Рождество Федор расскажет своему внуку Александру, но это будет все гораздо позже. И как поется в песне, Задули вихри враждебные. Ужин подходил к концу. Александр кинул салфетку.

– Все было очень вкусно, а главное по-русски, без излишеств. Завтра утром я уезжаю в полк. У меня в доме остановился подполковник Каппель, настоящий русский офицер, Георгиевский кавалер. Его вызвали в ставку. Мы, утром с ним уезжаем на фронт. Я бы хотел, что бы меня провели мои племянники.

Первым ответил Борис.

– Дорогой мой дядя, я бы с огромным удовольствием встретился со столь почтенным офицером, но на рассвете за мной придет катер и я должен быть на своем корабле.

Федор сказал, что думает.

– У меня увольнительная и я проведу Вас дядя. Мне хочется увидеть героя. Я утром буду на вокзале.

Александр с женой и детьми уехал, затем ушли и сослуживцы Николая, семья осталась в полном сборе. Давно они вместе не были. Да, пожалуй, и не придется им больше быть всем вместе.

Федору очень хотелось познакомиться с Георгиевским кавалером. Хотя брат его и был таковым, но это брат, а вот что бы познакомиться с Георгиевским кавалером, для этого надо было и самому быть рядом. Утром поехал не на вокзал, а прямо домой к дяде. Там шли сборы в дорогу.

– А, Федор, это ты, проходи. Ты же хотел на вокзал приехать.

– Не терпелось познакомиться с подполковником и какое знакомство на вокзале, там провожать надо.

– Тогда, знакомятся, вот так выглядят Георгиевские кавалеры. Они на войне заметные люди, а в жизни, очень скромны. Владимир Оскарович, разреши представить тебе моего племянника, Федора. В скором времени будет морским офицером. Человек надежный во всех отношениях. Каппель и Федор пожали друг другу руки.

– Раз ваш дядя так вас представил, значит, так оно и есть. Не знаю, какой я герой, а вот Александр совершенно бесстрашен. Если бы вы видели, как он недавно поднял свой полк, в штыковую атаку. Немцы разбежались, кто куда. Мне уже и не пришлось напрягаться, что бы занять их окопы. Я получил Георгия, а вся заслуга вашего дяди.

– Владимир, не надо. Все по заслугам.

Они еще немного побеседовали и отправились на вокзал. Больше Федор своего дядю в живых не видел. Как рассказали потом Федору, полк Каппеля нес большие потери и для того, что бы спасти людей, штабс-капитан Александр (?) ударил во фланг немцам, подняв свой полк, в штыковую атаку. Пуля попала ему в грудь и пробила сердце. За мужество и героизм ему было присвоено звание полковника лейб-гвардии Измайловского полка, посмертно.

Так ушел из жизни еще один человек долга. Русский столбовой дворянин, офицер и Георгиевский кавалер. Он выполнил главную привилегию русского дворянина, он первым пошел и умер за свою Родину. Слава русскому дворянству.

IV

Наступила весна. Весна это не только обновление жизни, весна в Петербурге, это еще и выпускные балы. Выпускные балы пансионов благородных девиц. В этот день в свет выпускают сотни красивейших девушек России и кто опоздает к этому празднику, тому не найти свою прекрасную половину. Жаль, что это весна тысяча девятьсот семнадцатого года. И тут дело не только в войне с Германией и февральской революции, весь ужас заключался в том, что царь Всея Руси Николай II отрекся от Престола. Если бы на трон взошел его приемник, не было бы такого хаоса в стране, а это уже было предательством со стороны Дома Романовых. Царь батюшка для России, это отец, мать и вся родня. Россия без царя жить не умела. Гардемарины Петербургского морского корпуса самые последние присягнули временному правительству. У них еще в памяти не остыла недавняя присяга на верность России, которую они принесли Николаю II. Они были молоды, и горячи, они самозабвенно любили своё Отечество и желали всем своим юношеским сердцем заслужить ответную любовь Родины. Гардемарины долго сомневались, надо ли это делать, но их командиры убедили сделать им такой шаг. Шла война, и надо было присягать правительству, хоть оно и было временным. Дисциплина в училище несколько упала, хотя все гарды и учились превосходно. Был выходной день, в увольнение ни кого не отпустили, но старший класс гардемарин на сегодня был приглашен на выпускной бал в пансион благородных девиц. Прошу не путать с институтом благородных девиц, который находился в Смольном. Большевики еще его не заняли под свою штаб квартиру, большевики еще сидели в засаде, что бы потом учинить государственный переворот в России, который приведет к гражданской войне, голоду и разрухи, и который унесет многие и многие миллионы жизней. Сколько людей не долюбили и не дожили, трудно сосчитать, а сколько людей не родилось на этом прекрасном свете, и представить себе не возможно.

Федор лежал на своей койке. В другое время ему бы ни кто не разрешил сделать это в полуденный час, но сегодня было можно все, или почти все. На бал он идти не собирался, и невеста была ему не нужна. У него были свои понятия о жизни. Он читал рассказы своего любимого писателя Константина Станюковича о море и службе и на сегодня его больше ни чего не интересовало. В кубрике появился его закадычный друг Георгий и начал готовится к балу. Надо было до блеска начистить пуговицы мундира и бляху ремня. Отгладить рубаху и мундир. Денщик гардемаринам не полагался по штату, и все приходилось делать самим. Ничего не сказав Федору, заодно и его вещи он привел в порядок. Они подружились с Федором с самого первого дня, когда Федор появился в корпусе. Георгий прозанимался два года в младших гардемаринских классах, а вот Федора приняли сразу в старший класс. Их образования здорово разнились, и на то была причина.

Георгий грузинский князь, но это только название, что князь. Его княжество состояло из маленькой горной деревеньки с виноградниками, пожилой его бабушки и сотней овец, которые паслись на ничейных лугах Кавказских гор. Таких княжеств как Георгия в имении матери Федора уместилось бы с сотню, если не больше. Из его окна дома, в этой деревушке, открывался великолепный пейзаж на просторы Черного моря. Родители отца Георгия долгое время собирали деньги на учебу сына. Они и сами работали трудно наравне с крестьянами. Торговали овцами, лошадьми и вином. Трудно понять, чем эти князья отличались от простых крестьян, но они были потомками древнего грузинского рода и все свои силы отдавали, что бы вывести в люди своего сына. Потому он и был один в семье. Вся ставка жизни была сделана его отцом на Вано, что по-русски означало Иван. Ему дали сносное образование, но, ни о каком Петербурге речи быть не могло. Попросту, у них не было таких денег, и отец Вано подобрал ему прекрасное кавалерийское училище в Ростове. Единственное, что мог делать превосходно и великолепно Вано, так это управлять лошадью. Вот тут ему равных сыскать было трудно. С детства он полюбил лошадей и с этой любовью он ни расставался, ни на день, только, после своей успешной женитьбы. Но об этом чуть позже. В училище Вано приняли с огромным трудом, но князю не отказали. Он прилежно грыз гранит науки, прекрасно понимая, что его родители из кожи вон лезут, что бы он мог выбиться в люди. Он не играл в азартные игры, боясь проиграться, а для того, чтобы не соблазниться этим злом, еще и перестал пить вино. Родители часто ему присылали с оказией прекрасные грузинские вина, но он все раздавал своим однокашникам. Если сначала над ним подтрунивали кадеты, то потом они его полюбили. Теперь они один или два раза в месяц могли напиться прекрасного грузинского вина. Ему стали помогать в учебе. Но если сильно разобраться, в общем, он был чужой для большей части кадетов и крепкой дружбы у него, ни с кем не было. А в жизни любой мужчина, тем более, такой горный и горячий, всегда хочет иметь настоящего друга. Так прошло несколько лет в училище. В начале третьего курса к ним в училище, переводом из Петербурга, поступил кадет, граф Михаил Ермолов. За какой неблаговидный поступок его перевели в Ростов, ни кто толком не знал. Он был родовитее всех ростовских кадетов, вел себя, несколько заносчиво, и его не приняли в свою среду кадеты. Как-то само собой получилось, но Вано и Михаил подружились. По началу, и у них были натянутые отношения, но два одиноких молодых человека, постепенно сближались и через год они уже были не разлучными друзьями. Летний отпуск Михаил решил провести не в Петербурге, там бы его не очень хорошо приняли, а в имении Вано. Там их дружба переросла во взаимную мужскую уважительную любовь. Михаил не был испорченным мальчишкой. Так его воспитали, и когда он остался один на один с собой он здорово переменился. Рядом с ним больше не было графских и баронских сыночков, и он стал нормальным человеком. У Вано в гостях он и рассказал, что произошло с ним в Петербурге. Он познакомился с малолетней особой, очень красивой девушкой. Как и положено, воспылал к ней любовью, скорее страстью, если правильно сказать. Отец девушки из обедневших дворян и работал инженером на одном из заводов Петербурга. Человек он был не глупый, сделал изобретение и запатентовал его. Появились лишние деньги. По делам завода, он достаточно часто ездил в Екатеринбург на Урал. Там он познакомился с очень интересным человеком и тот ему посоветовал вложить все деньги в одну из веток уральской железной дороги. Должен был разрабатываться один перспективный рудник на Урале. Ни кто в эту затею не верил, думали, что это очередная афера, потому и акции стоили копейки. А вот инженер поверил и еще долгие два года скупал акции. Над ним, даже, начали посмеиваться. Но в один прекрасный день рудник заработал, началось бурное строительство железной дороги. Акции взлетели в цене до небес. За несколько дней инженер стал богатым человеком. Нет, он не стал миллионером, но, все, же был достаточно богат. Мать девушки умерла от чахотки. Из всех умирающих людей Петербурга от этой болезни умирал каждый седьмой человек, ни взирая, ни на положение, ни на звания. Инженер был не от мира сего и продолжал заниматься наукой, работать на заводе, теперь ему было ни к чему. Дочкой занималась нанятая им француженка – гувернантка. Но ей, по большому счету, было глубоко наплевать на нравственность молодой особы. К пятнадцати годам девчонка прекрасно созрела, у неё был лукавый взгляд, а выглядела она, просто, великолепно. В деньгах она не нуждалась, и с деньгами у нее появилось множество взрослых подруг. Вот на одном приеме Михаил и познакомился с Татьяной. Она ему состроила глазки, тот и воспылал страстью. Сначала они гуляли в парке, у всех на виду и ничего плохого в этом не было, их всегда сопровождала гувернантка. Но как-то Михаил выпил с друзьями шампанского, и ему в голову пришла потрясающая мысль, забраться к Татьяне ночью по водосточной трубе в окно. В общем-то, глупая выходка, да и только. Парень он был сильный, занимался гимнастикой и фехтованием. Труба оказалась крепкой, и он проник в спальню к Татьяне. Татьяна недолго сопротивлялась, делала она это очень тихо, чтобы не дай Бог не разбудить отца. В общем, этой же ночью она из девицы превратилась в великолепную любовницу. Ей сразу все понравилось. Она получала от процесса любви дикое удовольствие, не часто такое можно встретить в столь юном возрасте. Оргазм она испытывала, просто, сумасшедший. Теперь Михаил проводил с ней, почти, каждую ночь, если мог тайком вырваться из казармы. Эта безумная любовь продолжалась несколько месяцев. Не знаю, кто их сдал, возможно, Татьяна сама и рассказала все своему отцу, желая выйти замуж за Михаила. Михаил граф и ей такая партия сулила огромное преимущество в жизни. Под утро ее отец появился внезапно в спальне, когда они обнаженные занимались любовью. Скандала еще не было. Отец Татьяны, в тот же день, отправился к родителям Михаила. Татьяна была не совершеннолетней девицей, и ее отец хотел принудить родителей Михаила к свадьбе с его дочерью. Наверное, возражений бы не последовало. Но тогда Михаилу нужно было оставить службу и училище. До получения офицерских погон, об этом и речи быть не могло. Кадет не имел право жениться по уставу. И по-тихому, это сделать не возможно. Слишком громкая фамилия. Только обручение, но какие тут обязательства. Завтра Михаил мог влюбиться в другую особу и прощай и девственность и свадьба. В любом случае девица проигрывала во всем. Будет скандал или нет, не имело значения. Выслушали и Михаила. Тот не возражал, но оставлять службу категорически отказался. Жениться, так жениться, но чуть позже. Разразился скандал. Другого бы уволили из училища, и забрили бы в солдаты, но Михаил свой поступок совершил не по злому умыслу, а по не пониманию последствий, в общем, его батюшке удалось уговорить Великого князя Михаила Михайловича, который был попечителем этого корпуса, и Михаила перевели в Ростов. Как уладил дело отец Михаила с отцом девицы, Михаил не знал. Но гроза прошла, слегка подмочив репутацию Михаила. Михаил и Вано продолжали учиться и дружить. Все свое свободное время они проводили вместе. Вот и скоро окончание училища, для Вано встал вопрос, а что дальше, куда он поедет служить? Тут понятно. Вано ожидала служба в средней полосе России, в лучшем случае его могли послать на Кавказ, как местного жителя. Ни каких перспектив в жизни. Найдет себе провинциальную красотку, хорошо бы богатого помещика, прослужит пару лет и в отставку, ни какой войны на горизонте жизни не было. Будет жить в имении, ходить на охоту и гоняться за местными девками. Вот и вся перспектива в жизни, все равно, это лучше, чем пасти коз в горах. Зато, перед Михаилом открывалось прекрасное будущее. Да, век гусарства прошел, на дворе конец девятнадцатого века, а вот кавалергарды, с их красивейшей формой еще остались. Труден путь в кавалергардский полк, но с титулами Михаила ему доступно все. Михаил не хотел расставаться с другом и уговорил его, что бы и он написал рапорт на вступление в полк. Михаила зачислили в полк сразу, а вот Вано получил отказ. Но тут постарался Михаила отец, отставной генерал, после того как получил письмо от сына.

– Отец, у меня есть друг Вано, я писал тебе о нем. Он князь, хоть и бедный, но он достоин кавалергардского полка. Прошу тебя, помоги ему, без него я ни куда не поеду, а останусь там, куда назначат его. Твой сын Михаил.

Отец Михаила поехал к полковому командиру кавалергардов, они были давнишними друзьями, и вопрос был снят с повестки дня. Так Иван Тариэлович Корнели стал прапорщиком кавалергардского полка. Михаил же получил звание на ступень выше, он стал подпоручиком. Когда Вано впервые увидел Петербург, он был шокирован. Он и представить себе не мог, что могут существовать такие огромные и прекрасные города. На первое время он поселился у Михаила. Нужно было прийти в себя, обустроится на новом месте. Но его шок на этом не закончился. Все его чаянья о карьере были перечеркнуты мгновенно, когда он понял, сколько будет стоить его парадный мундир, я уже не говорю о денщике, лошади и прочих атрибутов кавалергарда. Но и это оказалось не самым страшным, он мог рассчитывать на приличное жалованье кавалергарда, и при сильной экономии средств, можно было выжить в этих условиях, но весь ужас заключался в том, что кавалергарды никогда не получали жалованья в полковой кассе, за все время существования полка. Ни один офицер полка, даже и не думал об этом, они, и полученные ими ордена изготовляли за свой счет. Вот с этими мыслями Вано и отправился в комнату Михаила.

– Все Михаил, я пишу рапорт, с просьбой о переводе меня на Кавказ.

Когда Вано волновался, его кавказский акцент был чудовищен. За время своей учебы он справился с акцентом и сносно говорил по-русски. А сейчас и не все слова его можно было разобрать.

– Ваня, ты не волнуйся. Говори внятно.

– А, что тут не понятного? Когда я подсчитал все свои расходы по службе, то понял, что у меня есть только два пути. Первый, это пустить себе пулю в лоб, но я, ни чего плохого в жизни не сделал, что бы совершить такой поступок. И второй, надо перевестись в другой полк. Я там, хоть смогу получать свое офицерское жалованье. Даже, если мои родители продадут свои земли с виноградниками и весь скот с частью Кавказского хребта, мне этих денег хватит, только, что бы рассчитаться за парадный мундир.

– Это для меня не новость. Я знал, что так будет. Если бы я тебе в Ростове сообщил об этом и предложил бы деньги, ты бы меня послал, куда подальше. Знаю твою щепетильность и горячность.

– Так ты думаешь, что я тут возьму у тебя деньги? Ошибаетесь подпоручик.

Вано впервые назвал Михаила не по имени, а по званию. Ничего хорошего это не предвещало. Могла возникнуть ссора.

– Ваня не горячись. Я твой друг, выслушай меня, внимательно, не перебивая. Да, я знал, что так и будет. И ничего страшного в этом нет. Не ты первый, и беднее тебя служили, и все было нормально. Нам бы до парада дотянуть. На параде будут молодые дамы из хороших семей. Когда ты на лошади проедешь и покажешь все свои трюки, половина дамочек будет у твоих ног. Мы тебя женим на княжне или графине. И все будет в порядке. И вот тебе деньги. Горячиться не надо. Если хочешь, можешь расписку написать. Женишься, отдашь. Да, и лошадь твоя стоит на конюшне, вороной конь, ахалтикинец, Агдам. Вот иди на конюшню и знакомься с ним. Там вы найдете общий язык быстро.

Вано еще немного посопел, но слово конь, его возбудило в другую сторону. Стреляться он больше не хотел и побежал увидеть друга. По-другому он к лошадям не обращался. На конюшне стоял прекрасный конь, через пять минут, они уже были «не разлей вода». Мирная жизнь. Служба в полку не обременительна. Полк готовился к параду. То, что на лошади умел делать Вано, не мог повторить ни один кавалергард, и Вано должен был показать все это Императору. Ясный солнечный день. Император со всей своей свитой принимает парад. Маршем прошел Семеновский полк, за ним и Измайловский, настал черед кавалергардов. От их мундиров расшитых серебром и золотом исходило сияние. Казалось, что включили тысячи ламп на плацу. Проскакали они перед главной трибуной великолепно. Потом выехал Вано на своем красавце коне. Сначала конь встал на дыбы и заржал, затем очень смирно поклонился Императору, согнув, при этом переднюю левую ногу, и стал на колено. Вано вытащил саблю из ножен, что он вытворял потом на своем коне, такого зрители давно не видели. Затем строем прошли и другие полки. Царь был в восторге от увиденного им. Александр III рукой подозвал к себе адъютанта.

– Что за молодец на лошади показывал мне джигитовку, спросил он. Пусть подъедет к трибуне, я хочу с ним познакомиться.

Через минуту Вано подъехал к Александру III.

– Как звать тебя молодец?

– Прапорщик князь Корнели, Ваше Величество.

– А еще лучше сможешь?

– Как прикажете Ваше Величество.

– Ладно, иди, служи Отечеству.

– Слушаюсь Ваше Величество.

И Вано ускакал. Теперь Вано думал, что любые двери для него открыты, и он сможет сделать для себя отличную партию. Но все оказалось гораздо сложнее.

Князь, то он князь, но такими князьями, как он, можно было выложить всю мостовую Невского проспекта. Если бы он был в Москве, или на худой конец в Париже, возможно там бы его и приняли в лучших домах, но это Петербург, столица Мира, тут для него двери, ни кто не открыл. Да, его принимали у себя знатные вельможи, но только с Михаилом, прием был холоден и без рукопожатий. Вано отчаялся. Пора покидать Петербург. Как-то осенним днем перед ним проехала коляска, в ней сидела очень красивая женщина. Как только Вано ее увидел, его поразила стрела Амура в самое сердце. Он влюбился сразу и готов был умереть за свою любовь. Он начал ходить за ней повсюду. Около десяти утра дама выезжала в парк и около часа гуляла со своей болонкой. Встречалась с подругами в кафе, после обеда. По вечерам посещала театры, но все время была одна. Вано узнал, где она живет, но не представлял себе, как с ней познакомиться. С этим он и явился к Михаилу.

– Михаил, я влюблен. Эта самая прекрасная женщина, которую я видел в своей жизни. Ты у нас человек знатный, поехали к ней, и ты, мня, представишь ей. Если она меня отвергнет, то я тот же час уеду из Петербурга.

– Я не против. Но кто эта дама, как, хоть, звать-то её?

– Я не знаю ее имени. Она живет на Фонтанке, у моста, в пятиэтажном доме. Занимает весь второй этаж.

Михаил задумался.

– Ваня, друг мой. А случайно не Татьяной ее звать?

– Не знаю Миша, но красоты она необыкновенной. Поехали, я не могу ждать.

Они сели в коляску и покатили по мостовой. Подъехали к дому. Теперь Михаил все понял. В этом доме жила Татьяна. После скандала Михаил Татьяну не видел больше. Даже, когда вернулся в Петербург, не нанес свой визит к ней. Между ними все было кончено. Хотя, может Татьяна и съехала с этой квартиры, на это и надеялся Михаил. Они вышли из коляски у парадного подъезда. У входа их встретил бородатый швейцар.

– Любезный, кто живет на втором этаже, спросил Михаил.

– Барыня Татьяна Гавриловна Бородина со своим батюшкой.

Михаил взял Вано за руку.

– Теперь и не знаю, что делать Ваня. Это Татьяна, та о которой я тебе рассказывал.

– Мне все равно. Знакомь. Я влюблен и хочу на ней жениться.

– Иван, побойся Бога. Тогда, сначала ты должен убить меня, потом просить ее руки.

– Ничего это меня не интересует. Она была молодая и дурная, ты был молод и глуп. Мне все равно, что было вчера. Меня интересует, что будет сегодня и завтра. Пошли к ней.

Они поднялись на второй этаж. Дверь им открыл лакей.

– Чего изволите господа?

– Барыня дома?

– Да. Только что пообедала, собирается в город.

– Мы к ней. Проведи нас.

– Как вас представить?

– Граф Михаил Ермолов.

– А второго барина как звать-то.

– Это тебя ни касается, назови только меня одного.

Они зашли в приемную и стали ждать. Как только лакей сказал, кто пришел, Татьяну охватило жуткое волнение. Неужели вспомнил, подумала она. Столько лет прошло. Ладно, поговорим, узнаю, чего он хочет. Потом и думать буду.

– Пригласи графа в зал. Сейчас я выйду к нему.

Михаил приказал Вано ожидать его в приемной.

– Когда будешь нужен, позову, а так сиди тихо, как мышь, и ушел.

Через некоторое время появилась и Татьяна. Она встретила Михаила прохладно. Но если бы Михаил обнял ее, она бы ответила ему взаимностью. Таков был ее не хитрый план. Сама вешаться ему на шею, она не желала. Если обнимет, то сразу под венец, в постель больше она просто так с ним не ляжет.

– Здравствуйте сударь, чему обязана Вашим визитом. Вы уже давно в Петербурге, но так и не соизволили нанести мне визит. Несколько лет назад, Вы бурно признавались мне в любви. Теперь я нормально и замуж выйти не могу. Так, чем обязана?

– Здравствуй Татьяна. Не надо так холодно и жеманно меня принимать. Я к тебе по делу.

– Так я Вас и слушаю. Говорите граф.

– Давай без сцен и сантиментов. Любил ли я тебя? Наверно, любил. Давно это было. Забудем об этом. У меня есть друг, он влюблен в тебя. Просит, что бы я представил его тебе. Это достойный человек.

– Ну, конечно. Надкусил яблочко и теперь хочешь сбыть меня с рук, и с глаз долой. Вы в своем уме граф?

– Вот опять ты за свое. Еще неизвестно, кто кого совратил. Наверняка, это ты все и рассказала своему отцу, что бы женить меня на себе. Не надо строить невинность. Повторяю, я не затем пришел, что бы ворошить старое. Я князю все рассказал о нас с тобой. Он настаивает на встрече. Ему все равно, что было раньше, он влюблен. Я не хотел этого делать, но повторяю, он настаивает. Он человек не обычный. Он грузинский князь и если он прощает все наши прегрешения, то он, действительно влюблен. А тебе и решать, нужен ли тебе такой супруг или нет. Естественно, я на свадьбе присутствовать не смогу, но если, хоть кто-то плохим словом обмолвится о тебе и о нем, я вызову того негодяя на дуэль. Пусть это будет стоить мне жизни или карьеры. Надо всегда платить по счетам. Я еже не тот повеса, которого ты знала несколько лет назад. Я здорово изменился. Жизнь научила.

– Да, он еще и князь. Ладно, зови своего князька, будем чай пить. Сейчас я распоряжусь.

Представление Ивана Татьяне, на удивление прошло спокойно. Они мирно беседовали. Татьяна не рвалась замуж, но и такое ее положение в обществе не устраивало. Поживем, увидим, подумала она. Мужчина он симпатичный, сделает предложение, я ему не откажу. В Петербурге нас не примут, а вот на периферии и за границей княжну примут везде. Слава Богу, не бедная. Окажется плохим мужем, будет ходить с рогами, а если и разведемся, то, хоть титул у меня останется. Кому какое дело, что грузинский, все одно князь. Михаил их оставил, а они еще долго беседовали между собой. Теперь Вано все время пропадал с Татьяной. Молва его не волновала. Он появлялся с ней в театре и на приемах. Через месяц Вано сделал предложение Татьяне, она согласилась и тут же уложила его в свою кровать. Она истосковалась по мужчине. Вано оказался девственником, но Татьяну он полностью удовлетворил, как женщину, а как муж, Татьяна узнает об этом позже. Они счастливые венчались в церкви. Михаил был приглашен на венчания, но в церкви так и не появился. Через год Вано вышел в отставку в звании подпоручика, и они уехали в имение отца Татьяны, которое он выкупил специально для молодоженов. Еще через год родился их сын Георгий. Больше Татьяна детей иметь не хотела. Они много путешествовали по Европе, но жили скромно и денег им хватало. Вано на деньги жены отстроил, и свое родовое гнездо и они в летние месяцы проводили в горах или у Черного моря. Георгия они оставили в Грузии, на попечение бабки с дедом. Тот рос как простой крестьянин. В горы он не пошел, а спустился вниз к морю. Как подрос, начал ходить с рыбаками в море. Море он полюбил на всю свою жизнь. Он был физически крепок, не большого роста, слегка кривоног, сказалось кавалерийское прошлое его отца. Ему дали образование, какое смогли, и в шестнадцать лет он отправился в Петербург, искать свое счастье.

Мой рассказ был бы не полон. Хочу забежать несколько вперед и окончить рассказ о родителях Георгия. В восемнадцатом году, когда Георгий думал, что его родители в Париже, они были в своем грузинском имении. О революции в России они толком ни чего не знали. Их все сбережения находились в кредитном банке Петербурга и когда они перестали получать положенные им деньги, то только тогда поняли, что в России случилось несчастье. Ох, как они ошибались, что Грузию минет бунт, но смута пришла и туда. Сначала запылал Тифлис, а потом и вся Грузия была в огне. К ним в имение прискакали какие-то люди в оборванных шкурах с винтовками за плечами. Крестьяне забились по своим углам. Кто были эти люди красными или просто бандитами, ни кто уже об этом не скажет. Сделали обыск в доме, разрушили и поломали все. Никаких ценностей не нашли, кроме украшений Татьяны. Их обоих связали и на ночь кинули в сарай. Тут и призналась в любви Татьяна своему мужу.

– Ты знаешь Ванечка, я ни когда не признавалась тебе в своей любви. Теперь хочу это сделать. Когда мы с тобой поженились, ты полностью удовлетворял меня как мужчина. После Михаила, у меня было несколько любовников, чего греха таить. Так, что мужчин я знала. Но они по сравнению с тобой меркнут. Любила ли я тебя тогда, наверно, нет. Просто, мне было с тобой хорошо и спокойно. Я думала, что ты будешь меня ревновать к каждому фонарному столбу и сделаешь мою жизнь невыносимой, но ты, ни разу не попрекнул меня за мою молодость, за ошибки молодости, так будет вернее. Ты меня боготворил, я видела это. В Ницце, когда я ушибла ногу, ты меня на руках отнес в отель, вот тогда я поняла, что люблю тебя. Я не знала, как тебе в этом признаться. Я так отдалась тебе той ночью, что и сама испытала блаженство. После этого я больше не посмотрела ни на одного мужчину. Теперь ты стал мой и навсегда мой. Если нас убьют, мне не страшно умирать, ты рядом со мной, мой единственный мужчина. Я люблю тебя Ваня.

Татьяна перекатила свое тело и как змея, скорее, как гусеница очень медленно подползла в Вано. Их губы сомкнулись в долгом поцелуе. Утром появились их мучители. Они долго били Вано, требуя у него золота и денег, потом принялись и за Татьяну. Ударили ее несколько раз по щекам, потом разорвали на ней платье. Татьяне не было еще и сорока лет, и выглядела она прекрасно. На глазах у Вано, они начали насиловать его жену. Вано мог стерпеть свои побои, но этого стерпеть он уже не смог. Где только взялись у него силы. Он разорвал веревки, которыми были связаны его руки. Одного он убил сразу, заколов его рогатиной, другого задушил своими руками. Выскочил из сарая и устремился в свой дом. Там он схватил свою кавалерийскую шашку, которой ни разу не пользовался в жизни. Попросту, некого было ему убивать раньше. Выбегая из дома, он заколол еще одного врага. Больше убить он ни кого не смог, пуля, пущенная из винтовки, пробила ему грудь и сердце. Татьяну, опять связали и оставили в сарае. Когда бандиты уезжали, они подожгли дом и сарай. Вот так окончилась жизнь родителей Георгия.

V

Первая встреча Георгия и Федора произошла в экипаже, в начале учебного года, когда Федора представили, как курсанта, которого приняли в старший класс. После занятий, когда гардемарины возвращались к себе в кубрик барон фон Штольц глупо и подло пошутил.

– Вы посмотрите на этого грузинского князька. Его так и перевели в старший класс с его-то знаниями. Ему не на боевом корабле надо служить, ему надо сесть на лошадь, а лучше на мерина, его кривые ножки позволяют такое сделать и скакать по горам. Чего ему в море делать?

У Георгия загорелись глаза. Его руки по привычке потянулись к ремню, за кинжалом, но он был одет в форму гардемарина, а там кинжал на ремне не висел. Он попытался ринуться в бой и набить морду обидчику. Но тут кто-то взял его за плечо и сказал.

– Не торопись Георгий, не ломай дров.

Он повернул голову в сторону говорящего, это был Федор, который продолжал говорить.

– Барон, вы, наверное, хотите, что бы Георгий полез в драку и его отчислили бы из училища. Или, что бы он вас вызвал на дуэль. Наверняка, вы прекрасный фехтовальщик и лихо разделаетесь с ним. Так вот барон, вы обидели моего лучшего друга, хотя Федор впервые видел и барона и Георгия, так вот, я хорошо знаю дуэльный кодекс, там сказано, что на дуэль может вызвать вас и друг, оскорбленного вами человека. Так вот, я вас вызываю. Я прекрасно знаю, что дуэли запрещены, и я понимаю, что кто-то обязательно доложит по начальству об этом эпизоде, в противном случае накажут всех присутствующих. Раз на шпагах нельзя, я предлагаю вам сделать это на палках. Все будут живы, но один из нас будет сильно избит и покинет стены училища. Если вы боитесь, покиньте кубрик и никогда больше не возвращайтесь сюда.