* * *
Для Борнаса время не остановилось. Оно металось: то ускоряясь, то замедляясь, и теперь он уже сам не понимал, как оказался меж двух огней. Меж двух молотов. Его тело онемело в ступоре, и он способен был лишь с вытаращенными глазами вертеть головой: то в сторону стражей, то в сторону Айзека.
Хватило бы всего нескольких шагов, чтобы убрать себя с пути грохочущей массы. Но организм не слушался. Его сил хватило только для того, чтобы обхватить голову руками и завыть.
В этот самый миг, словно услышав его вопль, пол под ногами Борнаса заискрился паутиной трещин, а вслед за ними открылся круговорот портала.
Впрочем, он схлопнулся так же стремительно, как и открылся, успев затянуть в себя лишь троих, оказавшихся в тот момент в радиусе его действия.
* * *
Засыпая, ты никогда не можешь знать наверняка, что ожидает тебя, когда откроешь глаза. Ты можешь только предполагать. Ты можешь даже быть уверенным на все сто процентов, что проснёшься в своей кровати. Что будешь делать то-то и то-то после пробуждения.
Однако… уверен ли ты, что именно так и будет на самом деле?
Уверен ли ты, что вообще проснёшься?
Как ты можешь быть хоть в чём-то уверенным в мире, который создан не тобой?
Айзек – поломавшийся и выпавший из огромного механизма винтик, не желающий более этой роли.
Эклипсо и Эйко – разделённое напополам сознание, живущее в тени своего мёртвого отца.
Борнас – «низший», чей разум оказался изувечен ещё больше, чем тело.
Безымянный страж – самозабвенно исполняющий свою функцию, молот правосудия.
Каждый из этих четверых и подумать не мог, что на самом деле приготовил для них этот новый день.
Каждый только предполагал. Только верил.
Быть может, даже был уверен в чём-то… на все сто процентов. И засыпая со своей уверенностью, знатно повеселил вселенную.
Глава 8: Сны
– Кого ты искала там, – раздался во тьме мужской голос, – в том иллюзорном мире?
– Каждый из нас кого-то ищет. Каждый кого-то… своего, – ответил женский.
– Ты не ответила.
– Да.
– Тогда какой смысл в нашей коммуникации? Какой смысл этого взаимодействия?
– Я не знаю. Может быть… ты знаешь?
Айзек промолчал. Он не знал, но в глубине своего существа чувствовал некую связующую их нить. Это было, словно давно забытая мелодия, внезапно услышанная спустя много лет. С удивлением ты понимаешь, что давным-давно утратил воспоминание о ней, будто её никогда и не существовало, но с первыми же нотами, с первыми же струнами память об этом возвращается снова.
Ещё он чувствовал некоторое раздражение по этому поводу. Он ощущал себя скованным, зажатым в медленно смыкающиеся тиски. Айзек прекрасно осознавал, что все эти ощущения навязаны ему извне. Искусственны. Только вот, навязаны кем? Для чего? Ответа он найти не мог, и это выводило из себя.
Он помнил, с какого момента всё это началось. С какого момента его сердце начало биться в другом, неизведанном до этого, ритме. Но при чём здесь была Эйко, ведь это случилось задолго до их встречи? Тогда почему именно она? Какую роль играла в этом всём она?
Чем больше вопросов он задавал себе, тем больше новых вопросов порождалось из этих размышлений. Но была одна мысль, всё больше и больше укрепляющаяся в нём с каждым разом – он был пешкой в чьей-то игре. И это ему совершенно не нравилось.
– Это всё какая-то игра для вас?!
– Что? – удивилась Эклипсо.
Айзек вновь промолчал, это адресовалось не ей. В общем-то, он и сам не знал, кому именно это адресовалось.
Он посмотрел на свою ладонь, и ничего не увидев, обратился в пустоту:
– Множество раз предполагая, что может оказаться за завесой бытия, я вовсе не предполагал, что за ней будет… вот это.
– И что же здесь странного? – голос Эклипсо звучал, словно растягивающееся эхо, неспешно отражающееся от невидимых, отдаляющихся стен. – За завесой бытия – небытие, только и всего.
– Только и всего, – задумчиво повторил Айзек. – Я полагал, что для каждого из нас это что-то своё, что-то индивидуальное. И тебя в этом небытие я уж точно не предполагал встретить.
– Это вовсе не «небытие», Айзек.
– Как ты можешь быть уверенна в этом?
– Вообще-то это благодаря мне мы здесь. И говоря «здесь», я прекрасно знаю, где именно. И это место, вовсе не то, что ты думаешь.
– Ты понятия не имеешь, о чём я думаю.
– Возможно. А возможно и нет. А вообще, у тебя, конечно, довольно странный способ благодарить за своё спасение.
– Моё спасение? – Айзек удивлённо приподнял несуществующую бровь. – С чего ты взяла, что я нуждался в спасении?
– Выглядело всё так, словно нуждался.
– Иногда всё совершенно не так, как выглядит, – Айзек качнул головой.
– Разве ты хотел умереть? – настаивала на своём Эйко.
– Конечно же нет, – пожал плечами Айзек, – не хотел. Но я с любопытством ждал этой смерти, и был готов к ней.
– Как можно ждать смерти с любопытством? Что в ней любопытного?
– Разве тебе не любопытно?
– Нет.
Айзек улыбнулся и прикрыл глаза, хотя это ничего не изменило в этой пустоте:
– Так что же это за место?
– Скоро увидишь. Мой отец научил меня этому.
– Твой отец? – удивлённая бровь Айзека вновь поползла вверх.
– Да, мой отец. Здесь мы будем в безопасности, по крайней мере некоторое время.
– Откуда ты знаешь своего отца?
– Это долгая история.
– Понятно. Кстати, здесь с нами должны быть как минимум ещё двое, но я не слышу их.
– И не услышишь, – теперь уже Эклипсо пожала плечами, которых здесь не существовало. – Стражник мёртв, а «низший» не способен говорить, в данный момент.
– Они оба были вполне здоровы при входе в портал.
– Видимо что-то произошло при выходе.
– Погоди, – Айзек озадаченно нахмурился, – что-то я не припомню, чтобы мы выходили из портала. Разве в данный момент мы не совершаем переход?
– Ну, как бы это объяснить, – Эклипсо попыталась задумчиво прикусить губу. – Конечная точка портала, не совсем обычное место, и поэтому время там идёт тоже не совсем обычно. «Низший» и Страж первыми вышли… выйдут из портала, поэтому я и увидела это искажение времени. Да и, насколько я понимаю, «входя» сюда, мы в то же самое время и «выходим», словно никогда здесь и не были, ведь этого места не существует. Ох… лучше сам всё увидишь своими глазами, я не знаю, как объяснить словами.
Сперва во тьме мигнула слабая искра, затем замигало ещё несколько, и вскоре мир вокруг них начал прорисовываться. Он буквально создавался на их глазах, с помощью снующих повсюду искр. Словно маленькие кометы, они рисовали своими светящимися хвостами формы этого нового мира.
Айзек вновь посмотрел на свою ладонь и на этот раз увидел её. Вначале это были лишь схематичные, искрящиеся очертания, которые в скором времени превратились в кости и сухожилия, обрастающие мясом и кожей. Если до этого он был лишь бестелесным сгустком разума, то теперь этот разум обрастал плотью.
Теперь он понял, где находится, хотя ни разу не бывал в подобных местах лично.
* * *
– Твоих рук дело? – кивнув в сторону Стража, Айзек немного склонил голову набок, разглядывая получившуюся композицию. – Держу пари, даже в таком состоянии единственное, что его заботило, это нащупать свой молот и размозжить мне голову.
Эклипсо промолчала, едва сдерживая рвотные позывы. Да, это было дело её рук, однако это было случайностью, а если ещё точнее – её недочётом.
Тело Стража как будто срослось с камнем, будучи перед этим вывернутым наизнанку. Какое-то короткое время он скорее всего даже был в сознании, судя по незамысловатым, кровавым узорам на поверхности камня, оставленным его агонизирующими конечностями.
С одной стороны, Эклипсо оказала Айзеку услугу, избавив того от неизбежной схватки. С другой, на месте Стража мог оказаться любой из них, ведь она просто немного ошиблась в своих расчётах, при создании этого мира.
– Время от времени все делают ошибки на своём Пути, – услышала она родной, спокойный голос. – Особенно те, кто идут по этому Пути настойчивей и решительней всех остальных. Воспримешь ты эти неизбежные ошибки как уроки, и используешь для оттачивания своих навыков, или воспримешь их как повод для самокопания, и погрязнешь в мути самобичевания – зависит только от тебя самой.
– Ты здесь? Где ты? – с надеждой в голосе, произнесла Эклипсо.
Айзек повернул голову и недоумённо взглянул на неё. Но она даже не смотрела в его сторону, и он понял, что эти вопросы были направлены кому-то другому.
«Его здесь нет, ты же знаешь», – ласково прошептала Эйко.
– Знаю, – грустно ответила Эклипсо, пряча покатившуюся слезинку, сверкнувшую в лучах голубоватого солнца. – Знаю.
Слегка прищурив глаза, Айзек наблюдал за суккубом, пытаясь определить степень её безумия. В том, что она была безумна, он уже не сомневался. Теперь он лишь хотел знать, кто из них двоих был безумнее. Впрочем, это было всего лишь спортивным интересом, не более того, и не имело какого-либо значения для него. Поэтому вскоре он начал оглядываться по сторонам, рассматривая окружающую местность.
Светлое, фиолетово-розоватое небо, прорезали редкие облака. В них отражалось голубое свечение местной, далёкой звезды, освещающей пустынную поверхность искусственно созданного мира. Паутина трещин на дне этого высохшего океана, тут и там утыканного валунами различной формы и величины, простиралась до самого горизонта.
«Низший» обнаружился невдалеке от одного из валунов. Он судорожно елозил руками по земле, поднимая в воздух облачка пыли, и что-то бормотал себе под нос, недовольно качая головой.
– Мне нужно избавиться от этих оков, – сказал Айзек, потеряв интерес к окружающему миру и взглянув на браслеты, всё ещё сжимающиеся на его запястьях. – Для творца миров это не должно составить труда, так ведь?
Он пристально посмотрел на Эйко и в её ответном взгляде промелькнула едва уловимая растерянность. Однако она быстро взяла себя в руки.
– В этом есть определённые риски, как ты уже мог заметить, – кивнула она в сторону Стража.
– Я готов рискнуть, – спокойно ответил Айзек, продолжая сверлить её взглядом.
В окружающем пространстве возникло тягучее напряжение, вдруг возникшее между ними. И причины этому были вполне закономерны, хоть пока ещё и не высказаны.
– Я могу убрать только наручные браслеты, – ответила Эклипсо немного погодя. – Браслеты, сковывающие твои крылья так просто убрать не выйдет, это слишком рискованно.
– Разберусь с этим потом. Пока достаточно будет и освобождённых рук, – кивнул Айзек.
Эклипсо кивнула в ответ и закрыла глаза. Она представила, будто Айзек является частью этого иллюзорного мира. Представила, будто он создан ею точно так же, как и всё остальное вокруг. Это требовало огромной концентрации и являлось некоторой уловкой, потому что он всё равно являлся формой жизни, пришедшей в этот мир извне. Так же и его браслеты являли собой инородные тела для этого мира. Впрочем, именно это и было зацепкой, с помощью которой её план мог быть осуществлён.
Она не могла разрушить или уничтожить инородные тела в этом мире. Но она могла изменить их расположение относительно друг друга. Его оковы она разрушить не могла, но это и не требовалось, Эклипсо просто отделила два эти инородных тела друг от друга: Айзека и сковывающие его браслеты. В итоге оковы никуда не исчезли, с бряканьем ударившись о землю, и всё так же оставаясь закрытыми, но теперь уже отделёнными от плоти. Представив и Айзека, и браслеты, одинаковыми, бездушными объектами, она просто расположила эти объекты отдельно друг от друга в этом искусственном пространстве.
С оковами, сплетающими его крылья, такой фокус трудно было повторить, в силу особенностей их конструкции. Они, словно нити, окутывали эти крылья не только в материальном плане, но и в духовном, будто окутывая сознание. Поэтому снять их пока не представлялось возможным, даже для «творца миров».
Испустив вздох облегчения, Айзек размял кисти рук, сжимая и разжимая пальцы:
– Спасибо.
– Да не за что, – ответила Эклипсо после некоторой паузы, поняв наконец, что за этим сухим «Спасибо» больше ничего не последует. В глубине души она, видимо, ожидала немного более глубокого выражения благодарности.
– Сколько у нас времени? – не оборачиваясь, спросил Айзек.
– В каком смысле? – не поняла Эклипсо.
– Прежде чем мы растворимся в этом фиолетовом небе, – ответил Айзек, наконец взглянув на неё.
Этот взгляд не выражал какого-либо осуждения или гнева, скорее усталость.
«Прекрати, я всё знаю», – читалось в этом взгляде. «Незачем прикидываться дурой».
– Как долго ты собираешься поддерживать «жизнь» этого мира? На сколько хватит твоих сил, прежде чем эта иллюзия, вне времени и пространства, начнёт пожирать своего творца? Начнёт пожирать тебя. И меня.
– Причина была вовсе не в этом, – начала было Эйко, но Айзек не обращал внимания.
– Энергия четверых распределилась бы достаточно незаметно. Практически без потерь для «творца», не так ли? – одним ртом улыбнулся Айзек, при этом глаза его не выражали улыбки. – Разве не для этого тебе понадобилось моё «спасение»?
– Ты не совсем прав, – ответила Эклипсо, начиная закипать. – Дело не только в этом.
– Но теперь нас только трое, – продолжал он, игнорируя её слова. – И теперь находиться здесь достаточно опасно. Если, конечно же, ты не планируешь принять на себя весь удар, и пожертвовать собой, своим телом и сознанием, ради поддержания функционирования этого иллюзорного мира и его обитателей.
– Мы здесь ненадолго, пока не решим, что делать дальше, – насупилась Эйко. – Ты слишком сгущаешь краски.
– Этот «низший», этот Страж, этот скованный демон – все мы, всего лишь батарейки для твоего побега из города. Батарейки для перехода через этот мир иллюзий, созданный тобой. Скажи, что я не прав.
– Ты не прав.
– Прекрати лгать хотя бы самой себе.
На этом их беседа закончилась. Айзек принялся разглядывать линию горизонта, погрузившись в свои размышления. Эклипсо отвернулась, уселась на землю, скрестив ноги, и принялась дискутировать с Эйко о его словах. Борнас, тем временем, продолжал искать свои рассыпавшиеся угольки, бормоча проклятия.
* * *
Когда Эклипсо открыла первый небольшой портал в зале Судилища, она осталась незамеченной в суматохе, и тогда ей в голову пришла идея с другим порталом, который можно было бы открыть прямо под ногами демонов. Так она и сделала, и в итоге план сработал.
Технически, Айзек был прав в своих предположениях об этом мире, постепенно высасывающем энергию из своего творца, для поддержания своей работоспособности. И чем больше в нём было гостей, пришедших извне, тем меньше требовалось этой энергии, равномерно извлекаемой из всех. Однако творец мог перенаправить всю свою энергию, если был достаточно силён для этого, чтобы другие не тратили свои силы. Именно так и произошло с маленькой Эклипсо и пожертвовавшим собой, Риманатой.
С другой стороны, Эклипсо и правда захотела спасти Айзека, обнаружив его в незавидном положении. Поэтому его слова, и сухая благодарность, были очень обидны для неё. В то же время Эйко восприняла всё это не слишком близко к сердцу, ведь отчасти она даже была согласна с Айзеком по поводу «батареек», но вот Эклипсо всё-таки испытывала отвратительное чувство несправедливости.
«Да какого хрена!?», – безмолвно воскликнула Эклипсо, удивив сестру. «Вот, блять, и помогай теперь другим после такого!».
«Да ладно, ты и правда благодарности какой-то ждала что ли? От демона?», – ответила Эйко.
«Я ждала хотя бы понимания».
«Давай сконцентрируемся лучше на более насущных вопросах».
«Ладно, и правда».
* * *
– Угольки! Уголёчки мои! – причитал Борнас, ковыряясь в рыхлой земле. – Как же так, порвался мешочек! Мешочек порвался! Я не виноват, не виноват.
И в этот момент он думал именно о том, о чём и говорил. Среди этих троих, возможно, он был наиболее честен с самим собой. Его не интересовало ничего, кроме маленьких угольков, покрытых ритуальными рисунками.
* * *
Вглядываясь в горизонт, Айзек прикидывал различные варианты своих дальнейших действий. Этот мир был довольно красив – огромные, пустые пространства, простирающиеся до линии, соединяющей небо с землёй. Но растворятся вместе с этим миром и отдавать ему свою энергию Айзеку, тем не менее, совершенно не хотелось.
Он гулял в закоулках своей памяти, выискивая крупицы информации о подобных искусственных мирах. Из того, что ему пока удалось найти, он выделил только две важные детали. Первое – самому ему отсюда не выбраться. Из этого следовало второе – он так или иначе зависел в данный момент от Эйко.
«Если убить её, этот мир, со всей вероятностью, погибнет вместе с ней. Но непонятно только, в какой точке пространства я окажусь после этого», – думал он. «Хм… оставлю это на самый крайний случай, если она окажется слишком нестабильной и несговорчивой».
Казалось бы, что Айзек противоречит сам себе, ища любые способы выбраться из этого места, в попытке выжить. Ведь совсем недавно он сам искал смерти. Всё дело было в том, что если он и искал её, то по своим правилам. Словно осознанное намерение. Но оказавшись в этом иллюзорном мире, будучи буквально выдернутым из зала Судилища, Айзек ощущал себя безвольной марионеткой в руках судьбы.
Его злило, что кто-то или что-то смеет вмешиваться и управлять его жизнью вместо него самого. Делалось это с благими намерениями, или плохими, совершенно не имело значения. Ведь в обоих случаях эти решения принимались не им самим.
Он буквально чувствовал себя какой-то тряпичной куклой, которой играет сумасшедший ребёнок. В один момент этот ребёнок захотел одно, в другой момент другое. Вот он захотел спасти куклу от смерти, а в другой момент захотел сам же оторвать этой кукле конечности. И желания куклы его не интересовали. В общем-то, у него и в мыслях не было, что у его игрушек могут быть какие-то там желания и своё собственное мнение по поводу всего этого.
Но Айзек не собирался быть чьей-то куклой, чьей-то игрушкой. В его планы совершенно не входил этот искусственный мир, созданный безумным суккубом – такой же куклой в чьих-то руках.
Его вдруг разразил смех. Перед его глазами возник образ ребёнка со спутанными волосами и совершенно безумными глазами. Он сидел на какой-то свалке сломанных игрушек и сжимал в одной руке куклу демона, а в другой куклу суккуба.
– А теперь, целуйтесь! – воскликнул детёныш, с треском соединяя куклы.
* * *
Вода озера была полна тепла, и обволакивающей нежности. Раскинув руки и покачиваясь на его зеркальной глади, словно на огромной, мягкой постели, Эклипсо закрыла глаза и мгновенно провалилась в царство снов.
– Ты так выросла, – тихий голос Риманаты звучал откуда-то издалека. – Такая взрослая.
– Где ты?! – оглядывалась по сторонам Эклипсо, но вокруг неё были лишь медленно извивающиеся водоросли.
Эти подводные растения сверкали точечками огоньков, оставляя за собой светящийся след.
– Ты продолжаешь цепляться за прошлое. Пытаешься его вернуть. Изменить.
– Я так скучаю по тебе, – заплакала Эклипсо.
– Прошлое прошло, Эклипсо. Его не вернуть, не изменить.
– Что мне делать, отец? Я уже просто не знаю, что мне делать.
– Делай то, что считаешь нужным. То, что считаешь правильным. Всё остальное не имеет никакого значения.
– Но как мне понять, что правильно, а что нет? Иногда разница совершенно не заметна.
– Правильно или неправильно – должна решать только ты сама, потому что у каждого своя правда. И каждый прав в своей правоте, даже если заблуждается.
Эклипсо грустно улыбнулась:
– Опять твои противоречивые загадки, отец.
– Эклипсо, милая моя Эклипсо. Неуклонно продолжай следовать своему Пути, и все противоречия исчезнут сами собой. Всё лишнее отсеется само собой.
* * *
Айзек сидел за пишущим столом и царапал на плотной бумаге письмо, предназначавшееся существу, которое он никогда в глаза не видел. Его пишущий инструмент представлял из себя крупное перо бежевого цвета, испещрённое красными прожилками, а на пушистом кончике красовалось красное пятно настолько ровной формы, будто этот круг был нарисован на пере искусственно. Глядя на это перо, можно было только представить, насколько красиво выглядела птица, пожертвовавшая его.
Чернильницей служила человеческая голова. Верхняя часть этой головы отсутствовала, открывая доступ к тёмной, красной жидкости, заменяющей чернила. Пламя настенных свечей играло на поверхности этих натуральных чернил каждый раз, когда Айзек макал в эту «чернильницу» своё перо, создавая маленькие, кольцеобразные волны на поверхности этого причудливого озера. При этом лицо человека-чернильницы выражало лёгкую озадаченность, и только молча следило глазами за движениями руки демона.
«Дорогой Иисус, Сын Божий и всё такое прочее,
Мы не знакомы с тобой лично, и сказать по правде, заводить такие знакомства у меня нет особого желания, как, уверен, и у тебя тоже. Однако же у меня нет другого выхода, поэтому обстоятельства вынуждают обратиться за помощью к такому существу, как ты.
В конце концов, ты ведь сам всегда учил помогать ближним и не оставлять в беде. И разве имеет значение, является этот ближний человеком или кем-то другим? Поэтому с твоей стороны было бы не тактично, оставлять в беде обращающегося к тебе за помощью, кто бы это ни был. Разве нет? Разве не этому учил тебя твой Отец?
Учитывая то, что ты до сих пор продолжаешь читать это письмо, смею предположить, что если не сострадание, то хотя бы обычное любопытство тебе всё же присуще. Но, кто не без греха, а?
Тогда перейду сразу к сути.
Однажды ты пожертвовал своим телом ради людей. А готов ли ты пожертвовать ради них своей бессмертной душой, которая, в отличие от тела, вряд ли воскреснет?
Если заинтересовался, к чему я веду, то напиши мне, и мы обсудим подробности. Если не заинтересовался, то и чёрт с тобой.
С наилучшими пожеланиями,
Айзек, демон третьего круга и всё такое прочее
P.S. Ты знаешь, всегда было интересно, какой путь ты выбрал бы на самом деле, если бы не был безвольной марионеткой своего Отца».
* * *
Борнас летал среди облаков. Паря с закрытыми глазами он даже не придавал значения возможному столкновению с кем-либо или чем-либо. Ему было настолько всё равно, что ничто, кроме ветра в ушах, не имело никакого значения.
– Ты забыл о своём долге, друг? – раздался голос, откуда-то со стороны.
– Твой долг! Твоя судьба! – вторил другой голос.
Не открывая глаз, Борнас качнул головой, будто пытаясь стряхнуть незваных гостей. Однако гости не торопились покидать его.
– Разве ты забыл о своей службе? Разве ты забыл о своём месте?
– Моё место? – задумчиво пробормотал Борнас.
– Конечно. Чьё же ещё? Кто, кроме тебя, достоин этой великой чести? Кто, кроме тебя, способен поддерживать жар Котла?
– Жар Котла, – бормотание Борнаса становилось еле разборчивым. – Мои угольки! Мой долг!
– Вот именно! Твои угольки! Ты совсем забыл о нас, – укоризненно звучали голоса. – Тебе всё равно. Тебе плевать.
– Нет! Нет! Нет! Мои угольки! – встревоженно закричал Борнас, открыв глаза.
В тот же миг о понял, что не имеет крыльев, и камнем устремился к приближающейся навстречу земле.
– Мои угольки! Мои друзья! Как же я мог! Как же мог, – заскулил он, пытаясь дотянуться до падающих вместе с ним угольков.
Он схватил ближайший уголёк и попытался засунуть его в мешочек на поясе. Обнаружив, что мешочек отсутствует, Борнас в отчаянии сжал уголёк в руке и прижал к груди.
– Что же делать? Как же так? – взволнованно бормотал он.
Его уже совершенно не тревожило падение, его волновало лишь то, как собрать своих друзей. Свои угольки.
Его глаза вдруг округлились в догадке, и улыбнувшись, он засунул уголёк себе в рот. Все остальные отправлялись туда же. Однако вскоре места во рту уже не осталось, но угольков вокруг было ещё великое множество. Все они падали вместе с ним, и молили о спасении.
Слёзы брызнули из глаз, когда он начал раздирать свой живот, впившись в него когтистыми пальцами, но на его лице в этот момент сияла улыбка.
«Здесь! Здесь вы все сможете поместиться! Я спасу вас всех!».
– Жар Котла продолжит пылать! – торжественно запели угольки. – Очищающее пламя!
* * *
Голоса под фиолетовым небом: кричали, смеялись, что-то бормотали, что-то выясняли, что-то доказывали кому-то. Трое под одними и теми же облаками, но каждый отдельно в своём, персональном кошмаре. Каждый в своём сне.
Впрочем, кошмар быстро сменялся прекрасным сновидением, но только лишь для того, чтобы вскоре вновь превратиться в кошмар. Эти сны не приносили никакого облегчения: ни для тела, ни для души. Они лишь выковыривали из самых потаённых уголков сознания все нерешённые вопросы, чтобы попытаться решить их, хотя бы во сне. Чтобы найти ответы хотя бы здесь, в мире грёз.
* * *
– Почему ты ешь эти ягоды? – с удивлением в голосе, спросил Айзек.
Его удивление было направлено скорее на самого себя, нежели на собеседницу. Слова, словно птицы, вылетали из уст самовольно и совершенно неконтролируемо.
– Какие ягоды, Айзи? Что ты несёшь вообще, – захохотала Эйко, вытирая со своих губ фиолетовый сок.
Ягоды были сладкие и сочные. Сногсшибательный вкус, вышибающий остатки здравого рассудка.
– Не называй меня так! – огрызнулся Айзек.
– Как? – Эклипсо продолжала гоготать во всё горло.
– Айзи. Я не Айзи.
– А кто же ты? – внезапно остановив новый позыв смеха, воскликнула Эйко.
Вместо ответа Айзек раздавил в ладонях очередную горсть ягод, а затем прикрыл лицо руками, по локоть испачканными в чернилах ягодного сока.
– Я никто. Я пустота под маской, – наконец прогундосил Айзек сквозь ладони.
Эйко вновь залилась смехом.
* * *
Выныривая из трясины безумия, изредка это ему пока удавалось, Айзек уже всерьёз начинал обдумывать план побега из этой западни. Было совершенно очевидно, что всё происходящее вокруг – дело рук творца этого мира. Почему этот творец вдруг впал в сумасшествие – не имело никакого значения. Имело значение то, что Эклипсо становилась опасна и для себя, и для всех окружающих. И чем дольше они оставались здесь, тем меньше шансов у него оставалось.
Просто свернуть ей шею было очевидным, но довольно рискованным поступком. Он не знал наверняка, как после этого поведёт себя этот иллюзорный мир. Последствия могли бы быть совершенно непредсказуемыми, и вместо спасения, Айзек мог бы наоборот застрять здесь без какой-либо возможности выбраться. Поэтому пришлось пока отбросить эту идею, и придумать более гуманный способ.
Но думать было всё сложней с каждым рассветом.
Хотя… Зачем вообще думать?
Ягоды такие вкусные!
Закаты такие красивые!
* * *
– С угольками хоровод! – орал Борнас нараспев. – Станьте души, станьте в круг!
– Вместе веселей гореть! – подпевали угольки. – Не утихнет ваша боль!
– Никогда!!! – крикнул Борнас.
– Никогда!!! – вторили ему угольки.
– До скончания времён!!!
* * *
«Что-то не в порядке», – озадаченно думала Эйко.
– Да брось, прекрати, – возразила Эклипсо вслух. – Здесь прекрасно, всё в совершенном порядке!
«Только послушай саму себя. Вообще-то, из нас двоих, это ты всегда была сосредоточением морали и здравого рассудка», – воскликнула Эйко. «А теперь посмотри на себя! Посмотри на нас! Что происходит?», – не унимался назойливый голос в голове Эклипсо.
– Ты просто переутомилась и разучилась отдыхать, – пожала плечами Эклипсо, и отмахнулась рукой от невидимой мухи. – Лучше взгляни на Айзи.. А-ХА-ХА! Что он делает?
«По-моему он отрезает ему нос», – раздавшийся в ответ голос Эйко уже приобретал совершенно другой оттенок. Сумев вынырнуть лишь на мгновение, её разум вновь погружался в мутные воды.
– Откуда у него нож вообще? Так, погоди-ка, да это же НАШ нож! – изображая притворное возмущение, воскликнула Эклипсо, подбоченившись.
«Ох и мерзавец!», – захихикала Эйко.
Когда Айзек подносил лезвие ножа к лицу Борнаса, тот совершенно не сопротивлялся этому. Его уши уже устали слышать эти песни угольков, хоть они и были прекрасны, поэтому избавится наконец от своего неугомонного языка было неописуемым облегчением.
Впрочем, вместо этого можно было бы отрезать уши, но Айзек указал на то, что Борнас думает только о своём собственном комфорте. И что находясь в обществе, думать только о себе – слишком эгоистично и невежливо.
Борнас согласился с этими доводами, ведь лишившись ушей, он всё равно продолжал бы горланить свои песни, надоедая спутникам. Это и правда было весьма грубо и невежливо с его стороны. Правда он всё же предложил вариант – отрезать уши всем троим, ведь тогда никакие шумы уже не потревожили бы их. Но Айзек отмёл эту идею, аргументировав свой отказ тем, что возиться с тремя, да ещё и по паре ушей на каждого – слишком много мороки.
* * *
– Если частичка, хоть маленькая частичка твоего ёбаного сознания ещё способна воспринимать, ВОСПРИНИМАЙ!
Руки Айзека сжимались на горле Эклипсо. Достаточно сильно, чтобы она чувствовала прикосновение смерти, и достаточно слабо, чтобы она была способна думать и говорить при этом.
– Вау, Айзи! Тоже любишь пожёстче? – хрипела Эйко. – Но это слишком сильно… даже для меня.
Одновременно пытаясь удержать хлипкую мозаику своего рассыпающегося разума, и при этом не обращать внимания на соблазнительные формы суккуба, Айзек продолжал:
– Я знаю, что где-то там… ты слышишь меня и понимаешь, что происходит. Где-то там… на дне.
– Вынырни! Вынырни хоть на мгновение! Тебе же нужен воздух, правда, Эйко? Вынырни и вдохни!
Эклипсо чувствовала, что ей необходимо было что-то сделать. Она правда не понимала, что конкретно. Это было словно забытое… Что-то забытое… Просто нужно было вспомнить.
Эйко настаивала, что выныривать нельзя ни в коем случае, что это какая-то ловушка.
Или на этом настаивала Эклипсо? Кто есть кто, что есть что – было уже совершенно неясно.
– Разум, безумие – плевать! – кричал Айзек. – Но глоток воздуха тебе просто необходим, хочешь ты того или нет. Воздух, Эйко, или как там, чёрт тебя дери, зовут. Тебе нужен глоток воздуха, прямо сейчас!
– Воздух.
– Да, именно он! И здесь его нет… этого воздуха. В этом мире его нет, понимаешь? – напирал Айзек.
– Его нет?
– Нет, совершенно точно, здесь его нет. Но воздух может быть в других мирах. И он нужен тебе!
– Воздух нужен мне сейчас как воздух, – засмеялась Эклипсо, развеселившись внезапным каламбуром. Но её смех застрял в ладонях Айзека, продолжающих сжимать её горло.
– Выныривай, Эйко. Воздух, который тебе так нужен сейчас, на поверхности другого мира!
Сознание Айзека начало бороться само с собой, то ослабляя, то сжимая хватку. Одна часть настаивала на немедленном сворачивании шеи, пока ещё не поздно. Ведь несмотря на риск, в этом случае всё же оставался крохотный шанс. Другая настаивала на том, чтобы…
Чтобы что?
Кто настаивал? На чём?
* * *
Звёзды померкли так же внезапно, как и появились однажды. Здесь больше не было никого, кто мог бы наблюдать за их красотой и великолепием. Поэтому, без наблюдателя отпала потребность и в наблюдаемом.