Buch lesen: «Прутский Декамерон»

Schriftart:

©Алекс Савчук, текст, 2013

©Игорь Губерман, эпиграфы, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Новелла первая. Исцеление любовью

Грусть подави и судьбу не гневи

глупой тоской пустяковой;

раны и шрамы от прежней любви —

лучшая почва для новой.

И.Губерман

Стоит прекрасный июльский полдень. Яркое солнце заливает светом улицы, дома, деревья. Довольно жарко, но в городе полно людей.

Я неторопливо бреду по улицам, киваю знакомым, машинально пожимаю протянутые руки, не вглядываясь в лица тех, кто их протягивал. Рассеянно взираю на девушек и молодых женщин, которые в этот летний день предельно, обнажились.

Но их открытые солнцу и мужским взглядам прелести не радуют и не волнуют меня.

Я был, можно сказать, немного не в себе, как, впрочем, и в любой другой день на протяжении двух последних месяцев. И то, что происходило со мной, считал личной трагедией: моя спутница жизни, моя жена Марта, которую я обожал, любил и боготворил, изменила мне.

Я узнал об этом от одного своего знакомого в тот же самый день, – в нашем провинциальном городке трудно что-либо утаить. Я бросился домой и, застав Марту, добился признания в измене.

Она пыталась лгать и изворачиваться, пока я не поймал ее на противоречиях, лишь после этого она во всем призналась. Выслушав ее я ушел и больше суток отсутствовал дома, слоняясь, сам, не помню где. А когда вернулся и спросил ее, зачем она это сделала, Марта, поняв, что угроза миновала, заявила, что я отстал от жизни, что теперь «так модно», и добавила, чуть ли не с гордостью, что каждая уважающая себя женщина должна иметь любовника, и вообще ей, мол, было интересно изведать, каковы они, другие мужчины. Такое вот откровенное объяснение – измена для эксперимента, экивок моде. Ей это, оказывается, далось легко и просто, а для меня после этих слов мир начал рушиться.

С этого дня, я, словно сумасшедший, практически постоянно разговариваю и спорю с тобой, Марта, хотя тебя нет рядом.

Я с тобой, мягко говоря, не согласился насчет того, что у каждой уважающей себя женщины должен быть любовник, такое, я считал, могло случиться с кем угодно, но только не со мной, не с нами, не в нашей семье. Ведь мы так любили друг друга, и нам было замечательно вместе. Я, задыхаясь от наплыва чувств, в минуты близости говорил тебе: «Ты не представляешь, любимая, как я счастлив, ведь у меня есть ты!» – «Э, нет, – отвечала она, – это мне необыкновенно повезло, потому что, любимый, у меня есть ты!»

Да, ты умела красиво говорить о любви: на школьных вечерах учителя, слушая стихи в твоем исполнении, не стесняясь, вытирали слезы, и даже отъявленные хулиганы сконфуженно умолкали, когда по актовому залу разносился твой звонкий волнующий голос: «Самая страшная кража – это кража доверия…».

Кража доверия. Измена. Крах. С самого первого дня, когда мы только стали встречаться и бывать вместе, люди, лишь завидев нас, улыбались, а затем еще долго глядели нам вслед. «Какая красивая пара!» – говорили они, по-хорошему завидуя нашему счастью. И это были не просто слова – ты была, несомненно, прекрасна, и я, светясь от счастья, тоже, наверное, выглядел рядом с тобой достойно. Помню, как какая-то сельская девчонка подошла к нам на улице, прикоснулась ладонью к твоей щеке и сказала бесхитростно: «Какая красивая вы! Как артистка!»

Мое чувство за три с половиной года, что мы провели с тобой вместе, ни на йоту не остыло, я был по-прежнему влюблен в тебя, наш медовый месяц все не кончался, и мне казалось, что так будет всегда и мы проживем вместе в любви, счастье и согласии все годы, что нам отведены Богом. Но твое безответственное отношение к нашим чувствам перечеркнуло все: любовь, радость, счастье – и теперь у меня на сердце лишь горечь, печаль, боль и растерянность. В один ужасный момент мое счастье исчезло, улетело, испарилось, словно облачко.

И я вновь продолжаю свой монолог.

«Ты – первая и, скорее всего, единственная в моей жизни любовь. Ты же – и моя первая боль. Боль от поруганной и растерзанной любви. Что же мне осталось теперь? Лишь страдания, терзания и стенания? Да, я пронесу эту боль в своем сердце сквозь всю мою жизнь. Знай же, для меня с твоей изменой стал рушиться мир, я перестал себя ощущать частичкой его, да я больше и не желал быть ею. Я стал терять зрение, буквально слепнуть, мне стало казаться, что я вот-вот сойду с ума, в моей густой шевелюре пробилась седая прядь – ото лба и до макушки, и это – в двадцать четыре! Предательство – вот название твоему поступку! Прежде я верил в то, что браки заключаются на небесах, но ты безжалостно низвергла меня с небес на землю».

После короткого выяснения отношений, я собрал свои вещички и ушел из дому, ушел от любимой женщины. Бывшей любимой женщины, как мне хотелось думать – я решил вырвать ее из сердца. И стал жить там же, где работал – в ресторане. Я не мог ни есть, ни пить, похудел в первый же месяц на 27 килограммов, в свои 24 года я стал выглядеть, наверное, на 30, а главное – женщины для меня перестали существовать: я, контактный и общительный по натуре, попросту стал их избегать, а при необходимости общения с ними старался закончить разговор как можно скорее и уйти.

Марта сказала мне на прощание, что я сопьюсь с горя, но я не спился, нет. Произошло нечто гораздо худшее: я утратил веру в людей, в любовь, мне было больно даже слышать о любви от других. Да, я разочаровался в любви, пройдя при этом все возможные стадии: отчуждение, охлаждение, отрезвление и, наконец, ненависть – к любви, которая вначале возносит нас к вершинам восторга, и которая затем низвергает с них и ранит так больно. Я не смог простить ей измену – только очень сильный мужчина может простить по-настоящему – просто взять, вырвать и выбросить этот факт из жизни – я не был сильным!

И вновь я продолжаю свой немой монолог, обращенный к тебе, Марта!

«Мы встретились, когда тебе было 18, а мне 20. Оба мы до встречи имели уже кое-какой сексуальный опыт, но очень скоро ты призналась мне с восторгом: ты, Савва, сделал меня женщиной. Настоящей женщиной, в полном смысле этого слова – любящей, чувствующей, раскрепощенной…

И вот – итог, финал наших с тобой отношений. По большому счету мне плевать на измену физическую, гораздо болезненнее измена моральная, кража доверия»…

Мой юный товарищ Кондрат, с которым мы познакомились и подружились несколько месяцев тому назад, когда я уже работал на новом месте в строящемся ресторане, несмотря на свой нежный возраст – 17 лет, каким-то образом хорошо понимал, что со мной происходит. Он был из ранних, как теперь говорят, и наш с ним опыт общения с женщинами, несмотря на приличную разницу в возрасте, был примерно одинаков. Кондрат силился мне помочь, приводя порой в ресторан молоденьких, глупеньких, но доступных девушек, но я всякий раз уходил, избегая каких-либо контактов с ними – мне они были безразличны, почти противны, и я ничего не мог с собой поделать.

Если и будут еще в моей жизни женщины, твердо решил я тогда, они не дождутся от меня проявлений любви, нет, я заставлю их страдать; я теперь всегда, в любых обстоятельствах буду спокоен и холоден – до равнодушия, буду легко рвать с ними отношения и беспощадно бросать.

Сейчас я направляюсь к себе на работу – в ресторан. Только напряженная работа практически без ограничения рабочего дня и без выходных еще кое-как поддерживает мои силы, не дает расклеиться окончательно, – ведь в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, вернее, в которое сам себя загнал душевными страданиями и муками, недалеко и до самоубийства.

Миновав городские кварталы и достигнув парка, я шагнул в широкую аллею, спеша укрыться под тенью деревьев от яркого солнца. Чтобы продолжить путь, мне нужно было свернуть налево; по правую руку оставалась мемориальная стена с именами героев Великой Отечественной войны и Вечный огонь перед ней, у которого с цветами в руках толпилось десятка два молодых людей – ребят и девушек, которые громко разговаривали и поминутно смеялись.

Остановившись, я скользнул взглядом по их юным и веселым лицам, и грустно улыбнулся: почти не верилось, что люди могут быть такими счастливыми и беззаботными – мне казалось, что никогда больше я не смогу быть таким же. Одна из девушек в этой компании показалась мне знакомой, и я пригляделся к ней. Это была стройная брюнетка с красиво посаженной кудрявой головкой и четким, почти классическим греческим профилем, одетая в белую блузу и короткую темную юбку. Однако, присмотревшись внимательнее, я убедился, что не знаком с этой девушкой. Просто это такой возраст, подумал я, когда девушки взрослеют неуловимо быстро и расцветают буквально в один год, из неуклюжих голенастых подростков превращаясь в очаровательных красоток.

Наверное, мы где-то встречались с ней раньше, возможно, она сестра или дочь кого-либо из моих друзей или знакомых. Ее четкий профиль, живые глаза, тонко очерченное лицо, гордая осанка, осиная талия, длинные ноги, узкие лодыжки, стройные, не слишком развитые икры, даже разворот плеч – все это было мне неуловимо знакомо, и в тоже время сама девушка – незнакома.

Я уже хотел повернуться и продолжить свой путь, и в этот самый момент девушка бросила взгляд в мою сторону, очевидно, почувствовав мой, обращенный на нее взгляд. Несколько мгновений она всматривалась, потом сделала несколько шагов, затем сорвалась с места и побежала ко мне. Я, слегка растерявшись, стал оглядываться по сторонам, – как знать, может она бежит вовсе не ко мне, потому что, хоть убейте, я совершенно не помнил, откуда ее знаю и знаю ли вообще. Девушка подбежала и с криком: «Здравствуй, Савва, мой милый Савва!» повисла у меня на шее, радостно болтая в воздухе ногами.

Признаюсь, такого прежде в моей жизни еще никогда не было: никто из взрослых девиц, не считая, конечно, жены, вот так запросто не запрыгивал мне на руки. От неожиданности я чуть не уронил девушку, из-за чего мне пришлось обнять ее покрепче чуть пониже талии. Она же обвила руками мою голову и замерла так на несколько секунд, потом сползла с моих рук и, откинув слегка назад голову, поглядела на меня своими пронзительно синими глазами. В них светилась радость от встречи со мной, и даже, кажется, нежность, и, еще до конца не осознав, кто она, я понял, что она-то уж наверняка меня помнила.

– Савва, ты что же, не узнаешь меня? – взволнованно спросила она. – Неужели ты забыл свою Аленку, Лену, ну же, мы с тобой так дружили когда-то… Так любили друг друга.

– Ленка? Леночка! Аленка! – вскричал я, еще не веря своим глазам. Теперь я схватил ее в охапку и закружил на месте:

– Ленка! Девочка моя! Аленка! Прости меня. Ты ли это? Не могу поверить.

Моя растерянность прошла, уступив место радости встречи со «старой» знакомой.

Мы познакомились с ее матерью и с ней, 12-летней угловатой девочкой-подростком, тогда больше похожей на мальчишку, во время поездки к Черному морю ровно семь лет тому назад – у нас были путевки в один и тот же пансионат, в который мы вместе добирались небольшим служебным автобусом.

С самых первых минут нашего знакомства ее мать, еще красивая, но полноватая женщина лет 37–38, попросила меня, чтобы я присматривал за ее дочерью, – сама она с этим явно не справлялась.

На остановках Лена – это настоящее имя девочки, всегда выскакивала первой и мгновенно исчезала – уже через минуту ее можно было увидеть в сотне метров от нашего автобуса, общающейся с какой-нибудь лохматой, грязной собакой, или с серьезным видом наблюдающей, как на земле, возле лужи, за хлебную корку дерется стайка воробьев. Водитель автобуса приходил, садился за руль и объявлял, что мы должны отправляться, а Алена – так ее звала мать – все не показывалась.

Мать, Вера Степановна, измучившись от переживаний за дочь, с радостью поручила мне опеку над ней, дав мне любые полномочия, вплоть до наказаний. Я сразу же и воспользовался этим разрешением: когда мне надоело, что все в автобусе, включая меня, должны были эту негодную девчонку ждать, я нагнал Аленку, грубовато схватил ее за руку, а когда та, надув губы спросила: «А ты кто такой?» и стала вырываться, я ощутимо шлепнул ее по костлявой заднице, обещая, что это лишь начало и дальше будет еще хуже.

Все оставшееся время, пока мы добирались до курортного местечка в районе Одессы под названием «Каролина – Бугаз», девочка просидела возле матери, надувшись, чем та была чрезвычайно довольна и исполнилась ко мне благодарности.

Позже, когда нам, проживавшим в соседних домиках и посещавшим одну столовую, волей-неволей по нескольку раз на день приходилось встречаться, я каждый раз испытывал перед девочкой неловкость за то, что ее шлепнул, она же, проходя мимо, гордо поднимала голову, делая вид, что в упор не замечает меня.

Через пару дней, правда, она обратилась ко мне с просьбой. Заметив, что я неплохо ныряю, она попросила достать со дна какую-нибудь раковину, которые, как она видела, местные ребята, ныряя, доставали.

Я полдня провел на пирсе, беспрерывно ныряя, и достал ей с десяток разных раковин, пока она, наконец, не была удовлетворена. Тогда девочка сменила гнев на милость и простила меня, при встречах она теперь кивала, а, будучи в это время вместе с матерью, даже здоровалась.

Так прошло несколько дней, пока не приехала другая, старшая дочь Веры Степановны, Аленкина сестра. Ее звали Мила, она провела у моря вместе с матерью и сестрой всего два дня, после чего уехала в Москву – поступать в театральный институт, учиться на актрису. Мила произвела на меня неизгладимое впечатление: моя сверстница – ей было всего 17 – была удивительно хороша – высокая, стройная красивая брюнетка с гордым, и я бы даже сказал, надменным взглядом.

Что и говорить – с первых же минут знакомства я влюбился в нее без памяти, как, впрочем, и вся мужская половина нашего лагеря.

Аленкиных сверстников в лагере и ближайшем окружении почти не было, малышка явно нуждалась в товарищах по играм, поэтому она стала привлекать к своим играм меня. Играя с ней, я все время старался быть поближе к тому месту, где мог видеть старшую сестру – Милу, но это мне удавалось редко, та то и дело куда-то исчезала, и за то короткое время, что она провела в нашем лагере, я смог понаблюдать за ней, наслаждаясь, всего несколько раз. Будучи очень впечатлительным по натуре и еще нецелованным юношей, я ужасно переживал, когда Мила, сестра, так и не удостоив меня хотя бы одним словом или взглядом за эти два дня, уехала; мать отправилась вместе с ней в Одессу провожать на поезд, поручив мне опекать свою младшую – Аленку. Никакого сходства в чертах родных сестер я не находил, сколько не вглядывался в Аленку – она, скорее, напоминала мне тогда гадкого утенка из известной сказки.

Мать девушек вернулась из Одессы только следующим утром, именно в тот день и произошло у нас Ч.П. Я проморгал тот момент, когда Аленка, верная себе, исчезла из поля моего зрения и отправилась купаться, а увидел ее лишь тогда, когда она, находясь в воде метрах в тридцати-сорока от берега, заверещала от страха. При этом она неуклюже размахивала руками и шлепала ими по воде.

Я сразу и не сообразил, что это именно она кричит, просто среагировал на крики и побежал к воде. Аленка тонула на малой глубине, там было что-то около полутора метров, впрочем, как известно, человеку для этого достаточно порой, чтобы воды было всего по колено.

Когда я добрался до нее, девочка почти скрылась под водой. Поймав Аленку за волосы, я выудил ее на поверхность и придерживая лицом вверх поспешил к берегу, два-три раза проплывая глубокие места, так как дно оказалось неровным. На берегу, не обращая внимания на окруживших нас людей, я быстренько провел все приемы по правилам спасения утопающих, и Аленка задышала, забилась в кашле, а затем в рыданиях; рядом, почти в судорожном состоянии находилась мать – Вера Степановна, которая только что прибежала к берегу, а до этого спокойно отдыхала в своем домике.

Когда полчаса спустя приехала «скорая помощь», Аленка уже ходила по берегу, радуя своим бравым видом маму, меня и окружающих, однако врач скомандовала немедленно погрузить девочку в машину, и я, конечно же, поехал вместе с ней; Вера Степановна осталась сидеть на песке, не имея сил сдвинуться с места.

Пару часов мы тогда провели в медпункте, затем столько же в местной больнице, врачи боялись, что у девочки в легких может оказаться вода и делали всевозможные проверки, но все, слава Богу, обошлось, и к ночи, когда обеспокоенная мать уже не надеялась увидеть свою дочь живой, мы попутной машиной приехали вместе с Аленкой на базу отдыха.

С того дня, и до самого нашего отъезда домой, мы с Аленкой были вместе, практически не разлучаясь: в столовой, у моря, на спортивной площадке и даже на рыбалке. Теперь и купаться мы ходили только вместе, я не оставлял Аленку одну. Она привыкла ко мне, могла преспокойно забраться ко мне на руки, вскарабкаться на спину, короче, была мне словно младшей сестричкой. При этом, глядя на Аленку, я часто вспоминал ее старшую сестру Милу, которая, сверкнув словно яркая звездочка на моем небосклоне, исчезла навсегда.

В оставшиеся дни отдыха я обучал Аленку плаванию, часами я держал ее на руках, терпеливо объясняя как себя вести на воде, и к окончанию нашего отпуска она уже довольно прилично плавала, потому что от природы была сильной и выносливой девочкой.

Вместе вернувшись с отдыха, мы потом еще долгое время общались, встречаясь где-нибудь в городе, разговаривали, вспоминали, шутили, но Аленка по-прежнему казалась мне гадким утенком – в свои теперь уже четырнадцать она еще не сформировалась, да и лицом оставалась несимпатичной.

Однако она была мне дорога хотя бы уже тем, что я спас ей жизнь, поэтому мы с ней и были теперь на всю жизнь, как одной пуповиной, повязаны.

Вскоре я узнал от Аленки, что ее сестра Мила поступила, как и мечтала, в московский театральный институт, а потом их отцу предложили в столице работу и двухкомнатную квартиру. С тех пор, – а прошло, наверное, уже лет пять, как они уехали из нашего города, – мы с Аленкой больше не виделись и не встречались.

И вот, когда, наконец, свиделись, Аленка меня сразу узнала, а я ее – к своему стыду – нет. Да, собственно, это было и не удивительно, потому что передо мной сейчас стояла статная и очень хорошенькая девушка, синие глаза ее смотрят на меня изучающе, хотя во взгляде присутствует и теплота, и нежность, и веселый задор.

– Аленка, – все еще словно не веря своим глазам, говорю я, – милая моя девочка Аленка. Мама твоя, надеюсь, жива, здорова?

– Мама в порядке, она со мной приехала, остальные члены семьи – в Москве, и тоже неплохо себя чувствуют, – с улыбкой отвечала она.

В это время Аленку позвали друзья, она нетерпеливо махнула им рукой, сейчас, мол, приду, затем спросила меня:

– Савва, скажи мне, где ты живешь? Я хочу прийти к тебе, посмотреть, как ты живешь, надеюсь, ты позволишь мне это. Ты женат, наверное, и счастлив, растишь детей?

От ее слов мне в один миг захотелось разреветься, с огромным трудом я сдержался, улыбнулся – со стороны в этот момент я выглядел, наверное, жалким и растерянным, и сказал:

– Если у тебя вечером найдется время, приходи со своими друзьями, а хоть бы и с мамой ко мне на работу. Это недалеко отсюда, вон там, за Дворцом культуры расположено двухэтажное здание нового ресторана, сам ресторан еще не работает, но ты найдешь меня в баре на первом этаже, – в любое время дня и ночи я там. Если дверь будет закрыта, просто постучи, я открою.

Аленка приблизилась, заглянула мне в глаза, затем, улыбнувшись и пожав руку, убежала, и несколькими секундами позже присоединилась к своим друзьям; дорогой она еще несколько раз оборачивалась, затем исчезла в одной из боковых аллей парка, а я, проводив ее взглядом, продолжил свой путь, на душе у меня теперь было светло и радостно – всегда приятно встретить человека, с которым тебя связывают добрые воспоминания детства и юности.

Придя на работу я вскоре втянулся в свою обычную трудовую суету, иногда вспоминая о минутной встрече с Аленкой, мое сердце при этом радостно трепетало.

Аленка пришла в бар тем же вечером: передо мной предстала очаровательная девушка в легком шерстяном трикотажном костюме цвета бордо и в туфельках на высоком каблучке. Она была не одна: Аленка привела с собой друзей – двоих ребят и двух девушек. Усадив их за столик, я спросил, что они будут есть и пить и, выслушав заказ – «сок, кофе и пирожные», улыбнулся, вернулся за стойку, а вскоре принес на их столик требуемое, добавив от себя бутылку шампанского и ликер в рюмках.

Торговля в этот день была хорошая: толпы нетерпеливых клиентов буквально атаковали бар, касса быстро наполнялась шелестящими купюрами; официантка Сонечка едва справлялась со своими обязанностями. Вечер вышел нескучный, было много молодежи, смеха и веселья; спустя какое-то время я отнес за столик Аленки и ее друзей еще бутылку шампанского, умоляя их чувствовать себя свободно, танцевать и веселиться.

Аленка с улыбкой встречала и провожала меня, и я вдруг с удивлением подумал, что вот, есть же на свете девушка, которая радует мое сердце – правда, она пришла ко мне прямиком из моей юности.

Только после полуночи мне удалось выпроводить последнего клиента; компания Аленки к этому времени тоже стала собираться. Уговорив их еще на полчасика задержаться, я увлек Аленку танцевать, и нам, наконец, удалось поговорить. Я расспросил ее о маме, папе, осторожно – о сестре Миле. Аленка поведала с улыбкой, что сестре пришлось бросить институт – она не прошла, – вы не поверите, – экзамен на поцелуи (?): преподаватель этого предмета – пятидесятилетний лысый мужчина с гнилыми зубами и нечистым ртом, требовал от нее – и не только от нее, а и от всех остальных студентов – многоминутных поцелуев взасос, и девушка, не сумев перебороть свою брезгливость, сломалась.

Бросив занятия в институте и отказавшись от мечты стать актрисой, она вышла замуж, родила сына и теперь работает в каком-то торговом предприятии.

– Ну, а как ты сама? – спросил я, легко обнимая девушку за тонкую талию. – Как ты себя в Москве чувствуешь, хорошо ли тебе? Не давит на психику это громадье зданий, стекла и бетона, а также мечущаяся повсюду бесчисленная человеческая толпа?

– Нет, – засмеялась она, доверчиво прижимаясь ко мне. – Я привыкла, мне там нравится, хотя и скучаю порой за родным городом, за одноклассниками, и еще… за Черным морем.

Не удержавшись, в приливе нежности я привлек ее к себе и крепко обнял. Как обнял бы ее тогда, когда она была еще девочкой-подростком.

– Ты разве не боишься моря?

– Нет, особенно когда рядом есть такой как ты, могучий защитник, – улыбнулась она.

– Я хочу признаться, Аленка, что когда мы с тобой познакомились, я был немного влюблен в твою сестру.

– Я помню, – перебила она меня. – Тогда даже мама заметила это.

– Но теперь, скажу тебе откровенно, ты, Аленка, стала интереснее сестры и красивее ее.

– Просто я повзрослела, пришло наконец и мое время, – мягко улыбнувшись, сказала Аленка и тут же сменила тему: – Знаешь, Савва, я хочу пить, сделай какой-нибудь освежающий напиток, ладно? Только без алкоголя, хорошо? – погрозила она мне пальцем.

– Что ж, в таком случае давай сделаем его вместе, – сказал я, с сожалением убирая руку с ее талии. – Пойдем, поэкспериментируем.

Мы прошли за стойку, я выставил на нее ведерко со льдом, бутылки с минеральной водой, придвинул сиропы, а также бутылку натурального лимонного сока. Аленка выбрала большой в треть литра стакан, щипцами бросила в него несколько кусков льда, ливанула сироп, затем долила минералки, я лишь успел следом плеснуть немного лимонного сока, после чего все это перемешал.

Окунув в стакан две соломинки, мы попробовали получившийся напиток и вмиг ополовинили стакан, напиток оказался с тонизирующим эффектом, довольно нежным и приятным на вкус. Со значением поглядев друг на друга, мы одобрительно закивали головами. «Неплохо» – произнесла Аленка, «Даже очень неплохо» – поддержал ее я, и, не сговариваясь, мы стали изготовлять два новых полных стакана того же напитка.

Закончив, тут же выпили их до дна, а вскоре подтянулись друзья Аленки, попросили им сделать то же самое, и через минут пять, когда все сосредоточенно цедили из стаканов новый напиток, я, отозвав Аленку в сторону, сказал:

– Через неделю у нас в Кишиневе будет проводиться конкурс коктейлей, мы в нем тоже участвуем, как же, как и другие бармены республики, подавшие заявку. Участвуем, конечно, заочно, поедет технолог, повезет с собой документы и рецептуры. Я собираюсь этот напиток тоже представить, пять алкогольных коктейлей мы с Сашкой, моим напарником, уже приготовили, а один пусть будет безалкогольным. Назовем его «Аленка», если ты не возражаешь.

Аленка во все глаза смотрела на меня.

– А что, такое возможно?

– Конечно возможно. Завтра я сделаю технологическую карточку, технологи утвердят, подпишут, и напиток «Аленка» с твоим именем навсегда получит прописку в этом баре, а может и в других тоже.

Аленка взвизгнула и бросилась меня целовать, чем немало удивила своих друзей-одноклассников. Заметив их реакцию, Аленка, нимало не стесняясь, сказала:

– У нас, ребята, с Саввой давняя, можно сказать, застарелая любовь, я же вам немного об этом рассказывала, так что принимайте все как есть и не удивляйтесь. Он много лет тому назад безнадежно влюбился в мою сестру, а я – также безнадежно – в него.

– Минуточку, почему же ты до сих пор об этом молчала? – шутливо удивился я. – Почему я узнаю об этом только сейчас?

– А чего ты хотел, – рассмеялась Аленка, вновь обнимая меня, – чтобы я, тогда двенадцатилетняя писюха, стала объясняться тебе в любви?

– Зато у тебя есть шанс сделать это сейчас, – подмигнув мне, с улыбкой заметила Ирина, полная шатенка, Аленкина подруга.

– Действительно, – весело поддержали остальные. – Давай, Аленка, раскалывайся.

Аленка повернулась ко мне, лицо ее сделалось серьезным.

– Я люблю тебя, Савва, и очень давно, вот уже семь долгих лет. Большой и безнадежной любовью.

– Почему же безнадежной, – включился я в игру. – Пожалуйста, с этой самой минуты я весь принадлежу тебе, хочешь – люби, хочешь – топчи меня, от тебя я все готов стерпеть, как терпел когда-то.

Аленка шагнула ко мне вплотную, посмотрела в глаза – долго и серьезно, затем поцеловала – в губы. Сильно и требовательно. Этот поцелуй по всему моему телу отозвался сладостным, подзабытым уже томлением. Посмотрев на ребят и девчонок, которые в эту минуту напряженно наблюдали за нами, я решил превратить этот эпизод в шутку и сказал:

– Ну, кто еще хочет в этот замечательный вечер поцеловать бармена, причем совершенно бесплатно? – Молчаливая пауза. – Ну, раз желающих нет, значит, нам пора собираться.

Несколькими минутами позже мы покинули бар, ребята ушли вперед, Аленка ожидала меня у дверей ресторана.

Она взяла меня под руку, и мы медленно тронулись следом за ее друзьями-одноклассниками.

– Ты пойдешь сейчас домой, к своей жене? – спросила Аленка, и вновь какой-то спазм перехватил мне горло.

Я ответил глухо, с усилием:

– Нет, Аленка, я не… В общем, мы с женой не живем больше вместе.

– Я почему-то почувствовала это, – очень серьезно сказала она. И тут же спросила, легко коснувшись моих волос рукой: – А эта седая и такая симпатичная прядь у тебя от нее?

– Да, – ответил я. – Ты угадала. Это копия той раны, которую она оставила в моем сердце.

– Твоя жена, она красивая? – спросила Аленка.

– Да, пожалуй, даже слишком красивая, – ответил я. – Оттого, наверное, и беспутная. Но это не важно – я любил ее, и не только за красоту, но теперь все в прошлом. Ужасно любил…

– И теперь ты ужасно страдаешь?

– Я больше никогда и никого так не полюблю. Уже не смогу. Прости, Аленка, мне тяжело об этом… А тебе и вовсе знать и слышать об этом ни к чему.

– Я готова ее убить, – неожиданно жестко произнесла она. – Только за то, что она сделала тебе больно, заставила тебя страдать.

– Все красивые женщины больно ранят и заставляют мужчин страдать, – скривившись, произнес я.

– Я бы не смогла сделать тебе больно, – просто сказала она, сжимая своей ладошкой мою руку. Затем, после минутной паузы спросила: – А где ты теперь живешь?

– Я… я живу… в ресторане, – проговорил я, мне отчего-то вдруг стало стыдно за эти слова.

– Так ты спишь прямо в баре?

– Да, – смущенно сказал я. – Там у меня для этого все условия: душ, матрас, еда, напитки, «Аленка», например.

– Ага, – усмехнулась она. – И напитки тоже…

Мы шли какое-то время молча. У выхода из парка нас дожидались Аленкины друзья.

– Ленка, – спросил один из ребят, Игорь, – тебя домой проводить?

– Нет, спасибо, – ответила она быстро. – Меня Савва проводит. Правда, Савва?

– Ну конечно, – ответил я.

Ребята стали прощаться, и вскоре ушли, а мы все стояли и разговаривали.

– Давай вернемся к тебе, в бар, – мягко сказала Аленка, держа обеими руками меня под руку. И тут же спросила: – Это возможно?

– Конечно, возможно, – произнес я бездумно.

– Я нашла тебя через много лет, после того как потеряла, и теперь боюсь вновь потерять, – прошептала Аленка, стараясь приноровиться к моему шагу, но по-прежнему не выпуская моей руки из своих рук. – Причем встретила тебя не в самый лучший период твоей жизни.

– Это уж точно. И все равно это замечательно, потому что я очень рад тебя видеть. Вне зависимости от всего остального. Ты – это ведь часть моего прошлого, его приятный миг.

– И ты – часть моей жизни и моего детства.

Я даже не заметил, как мы вновь оказались в баре.

Убавив мощность светильников до минимума, мы с Аленкой присели за столик.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я.

– Нет, ничего не хочется, – ответила она. – Мне и так хорошо. Потому что ты и я – вновь вместе. И от этого мне просто хорошо.

– А спать ты еще не хочешь? – спросил я, беря и прижимая ее ладонь к своим губам. – Уже час ночи.

– Но ты же не выгонишь меня? – спросила она. – Ты не выгонишь свою маленькую, непослушную Аленку? Не нашлепаешь меня как когда-то?

– Нет, не выгоню и не нашлепаю, – ответил я. – Хотя, может, ты этого и заслуживаешь.

Аленка встала, наклонилась ко мне и, обхватив мое лицо ладонями, вплотную приблизила свое лицо.

– Обними меня, Савва, – прошептала она, прижимаясь ко мне всем телом.

Я повиновался, осторожно обняв ее.

€0,98
Altersbeschränkung:
16+
Veröffentlichungsdatum auf Litres:
30 Mai 2013
Schreibdatum:
2013
Umfang:
520 S. 1 Illustration
Rechteinhaber:
Книга-Сэфер
Download-Format:
Audio
Средний рейтинг 4,1 на основе 1109 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,6 на основе 1124 оценок
Text, audioformat verfügbar
Средний рейтинг 4,7 на основе 374 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,6 на основе 164 оценок
Text, audioformat verfügbar
Средний рейтинг 4,2 на основе 166 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,7 на основе 462 оценок
Text
Средний рейтинг 4,9 на основе 1612 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,8 на основе 5312 оценок
Text, audioformat verfügbar
Средний рейтинг 4,7 на основе 1945 оценок
Text, audioformat verfügbar
Средний рейтинг 4,9 на основе 301 оценок
Text
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Text
Средний рейтинг 4,5 на основе 2 оценок