Buch lesen: «Брокингемская история. Том 1»

Schriftart:

Бюрократическо-детективный роман в 24 томах

Том 1

При публикации текста сохранены авторские орфография и пунктуация

Предисловие автора

Сейчас уже и не вспомнишь, каким образом возник этот термин – «бюрократический детектив». Всё произошло по ходу дела и как бы само по себе: завершив очередной том «Брокингемской истории», я дописал к названию книги уточнение «бюрократическо-детективный роман»… Новый термин сразу пришёлся мне по душе. Во-первых, он верно отражал суть жанра, в котором написана «Брокингемская история»; а во-вторых, он выглядел довольно забавно в своей нарочитой наукообразности… Когда пришла пора первых публикаций, я для очистки совести поинтересовался у издателя, известно ли ему что-нибудь о жанре бюрократического детектива. Ответ, разумеется, был отрицательным. Выходит, я действительно оказался изобретателем нового термина, и мне теперь придётся объяснять его смысл.

Итак, что же такое бюрократический детектив?

Некоторые любители остросюжетной литературы убеждены, что при чтении детективного романа у них должны вставать дыбом волосы от ужаса. Некоторые другие полагают, что ни одно серьёзное художественное произведение не может обойтись без любовного сюжета… Обе этих категории читателей не найдут в бюрократическом детективе того, что так мило их сердцу.

Этот жанр возник на стыке двух других – жанра весёлого и жанра собственно детективного. Из этих двух составляющих главная, пожалуй, всё-таки первая – ироническое описание нелепостей и абсурдизмов окружающего нас мира. Впрочем, и со второй составляющей в бюрократическом детективе тоже всё в порядке. Когда дело дойдёт до детективного расследования, оно будет проведено по всем правилам высокой науки и завершится вполне закономерным результатом. А результат этот, как и следовало ожидать, окажется немного парадоксальным…

«Брокингемская история» представляет собой так называемый роман-сериал, состоящий из отдельных серий-глав. В каждой главе изложена своя небольшая история со своим законченным сюжетом. Разумеется, в романе есть и сквозные сюжеты, последовательно проходящие через разные главы. Некоторые из этих сюжетов имеют бюрократический уклон, некоторые – детективный.

Главные персонажи романа – следователи Центральной полиции Доддс и Маклуски. По долгу службы они в основном занимаются тяжёлым и неблагодарным бюрократическим трудом. Иногда они в рамках той же службы расследуют те или иные дела. Иногда с ними и в частной жизни происходят кое-какие любопытные истории, или же в подобные истории у них на глазах попадает кто-то другой. На протяжении всех 24 томов они ведут самоотверженную борьбу с преступностью, бюрократией и мировым абсурдизмом. К любой жизненной проблеме они подходят творчески, как к оригинальной логической задачке, для которой требуется найти правильное решение. И они успешно решают эти задачки, проявляя присущую им профессиональную смекалку и глубокое чувство юмора. Закончив очередное расследование, они не забудут изложить публике правильную реконструкцию произошедших событий и не упустят возможности со всех сторон посмаковать абсурдизм сложившейся ситуации.

Время действия «Брокингемской истории» нигде в тексте не названо, но сообразительные читатели легко вычислят его сами – с июля 1983 по июнь 1984. Место действия – ироническая стилизация под Англию восьмидесятых годов. В те старые добрые времена, до начала эпохи всеобщей телефонной мобилизации, люди в повседневной жизни прекрасно обходились безо всяких айфонов, смартфонов, кьюаркодов и прочих недоразумений современной цивилизации… Впрочем, нелепостей хватало и тогда. Некоторые из этих нелепостей успешно пережили те времена и благополучно дожили до наших дней.

За последние полвека в нашем мире произошли большие изменения. Техника развивается бурно, замысловато и непредсказуемо, а вместе с ней так же стремительно прогрессирует и окружающий нас абсурдизм. Порой две эти ветви мирового прогресса бывает сложно отделить одну от другой… То, что казалось верхом нелепости в восьмидесятые годы, сейчас воспринимается как нечто вполне естественное. Например, «умный» холодильник, который без ведома хозяина заказывает продукты в магазине, ещё лет тридцать назад стал бы персонажем какого-нибудь научно-юмористического рассказа. Но в наше время о подобном новшестве уже безо всякого юмора рассказывают серьёзные научные эксперты…

Другой пример: недавно очередные новаторы объявили о внедрении на станциях метрополитена высокотехнологической системы распознавания лиц. Теперь, по мнению новаторов, жизнь пассажиров значительно упростится. Им больше нет необходимости таскать с собой громоздкие проездные билеты; достаточно лишь открыть счёт в банке, положить на него побольше денег, сфотографироваться нужным образом и разместить свою фотографию в нужной базе данных, да ещё купить запасной проездной билет на случай, если эта замечательная система фейс-контроля вдруг опять заклинит… Похоже, кое-кто из разработчиков действительно уверен, что подобные новшества сделают жизнь пассажиров легче и веселей. Но ведь совсем недавно для прохода в метро нам было достаточно просто опустить в турникет обычную пятикопеечную монетку!

Не оставил всеобщий прогресс в стороне и сферу культуры… Когда Доддс в последней главе «Брокингемской истории» вопрошает: «Но где же вы видели, чтобы балерина танцевала на сцене в противогазе?», собеседники воспринимают его вопрос как сугубо риторический. Впрочем, то было в старые добрые и давно минувшие времена… А в наши дни на сцене Большого театра в опере Римского-Корсакова «Золотой петушок» уже появляются действующие лица, одетые в костюмы противохимической защиты. Возможно, скоро и балерины в противогазах станут вполне привычным явлением.

Могучий и непобедимый абсурдизм продолжает гордо маршировать по широким просторам современной цивилизации нога в ногу с техническим прогрессом и рука об руку с прогрессом культурным. Ну а тем из нас, кто ещё не совсем утратил чувство юмора, остаётся лишь иронизировать над этим вместе с персонажами бюрократическо-детективных романов…

I. Три по вертикали

Как известно, Брокингемская история в своё время наделала повсюду немало шуму. Поначалу казалось, что расследование быстро подойдёт к концу – ведь трое из четырёх грабителей были на следующий же день арестованы. Но всё оказалось не так просто… Поиски четвёртого сообщника и самого похищенного предмета затянулись. Арестованные тоже в меру сил пытались запутать ситуацию: Они то заявляли, что ничего не слышали об этом деле, то давали крайне противоречивые показания, приводя следователей в отчаяние. Количество подозреваемых с каждым днём угрожающе возрастало. К работе постепенно подключались всё новые и новые подразделения полиции. Их общими усилиями клубок противоречий запутывался всё сильней и сильней… Нити преступления были обнаружены не только в Британии, но и на континенте (причём не на одном). Сыщики в своих поездках с каждым разом заезжали всё дальше, находя всё новых подозреваемых и тем самым всё больше осложняя себе работу. Скоро все свыклись с мыслью, что в расследовании Брокингемского дела примет участие не одно поколение следователей, свидетелей и подозреваемых… Впрочем, сами работники полиции не видели в этом ничего плохого.

Волею судьбы нити Брокингемского расследования протянулись через малоизвестный захолустный городишко Крукроуд… В понедельник, четвёртого июля, ровно в 22.22, в главную городскую гостиницу на три места явился джентльмен чрезвычайно решительной наружности с большим саквояжем в руке. Заслышав звук его шагов, дежурный администратор встрепенулся, перестал дремать и поднялся из-за стойки. Подошедший джентльмен предъявил ему какое-то удостоверение на имя Кеннета Доддса и тут же снял одноместный номер без мебели на третьем этаже. В дежурном журнале он указал свою фамилию как Доддс-Маклуски.

Администратор уже не первый раз видел этого джентльмена в своём заведении и успел изучить его повадки. Он благоразумно не стал уточнять, почему его фамилии в журнале и удостоверении не совсем совпадают. Наученный горьким опытом, он знал, что подобные вопросы могут Доддсу не понравиться – тот может осерчать, достать из кармана вкладыш участника Брокингемского расследования и потребовать провести в гостинице полномасштабный обыск. К тому же рядом с Доддсом стоял другой ничуть не менее решительный джентльмен с другим таким же большим саквояжем… Он был знаком дежурному администратору ничуть не меньше, чем Доддс, поскольку в его гостинице они всегда появлялись вдвоём. Иногда этот второй джентльмен сам снимал тот же одноместный номер на фамилию Маклуски-Доддса и предъявлял при этом удостоверение на имя Малкольма Маклуски. Учтя все эти нюансы, дежурный без возражений принял от Доддса плату за одни сутки вперёд и выдал ему ключ от номера. В самый последний момент, когда постояльцы уже начали подниматься по лестнице на третий этаж, он осторожно поинтересовался:

– Наверно, вы прибыли насчёт Иглза?

– Ну ещё бы! – коротко ответил Доддс.

Итак, Доддс и Маклуски поднялись в одноместный номер без мебели и расположились там на ночлег… Надо сказать, что эти два джентльмена являлись сотрудниками так называемой лондонской Центральной полиции и входили в число сорока главных следователей по Брокингемскому делу. Они пользовались большим авторитетом и уважением среди коллег. К их достоинствам следовало отнести невероятную скромность, необыкновенную проницательность и глубочайшее чувство юмора. Работали они всегда в паре, без выходных и праздников; но ввиду того, что работа без выходных запрещена профсоюзами, они формально возглавляли её поочереди, меняясь через каждые двадцать четыре часа. Из-за своей повышенной скромности (а также с целью экономии средств] они привыкли снимать себе одноместные номера без мебели, а мебелью им служили две бывалые раскладушки, которые они предусмотрительно возили с собой в саквояжах.

Ночью в крукроудской гостинице никаких происшествий зарегистрировано не было… С утра Маклуски, снова официально возглавивший совместную следственную работу, отправился в местный полицейский участок прозондировать текущую обстановку. Дело в том, что пару дней назад полиция Крукроуда в очередной раз задержала старого местного дебошира Иглза, подозреваемого в связях с участниками Брокингемского ограбления. Об этом была оперативно извещена лондонская Центральная полиция. Этот сигнал очень удачно застал на рабочем месте двух прославленных следователей, только что вернувшихся на работу после летнего отпуска. Им пришлось срочно оформлять командировку и выезжать в Крукроуд…

После ухода коллеги Доддс остался в номере один. Пытаясь прийти в рабочее настроение, он в задумчивости сидел на подоконнике у раскрытого окна, отчаянно зевал и героически собирался с мыслями. Его проницательный взгляд упал на бумажный обрывок неправильной формы, валявшийся на полу. При более тщательном рассмотрении это оказался фрагмент местной газеты с ещё не разгаданным кроссвордом… Доддс с самого детства искренне любил разгадывать кроссворды, хотя и не достиг в этом деле особых успехов. Продумав полчаса над словом «То, чего много в нашей газете» из семи букв, Доддс в конце концов написал: «Новости». Но далее дело застопорилось… За этим занятием и застал коллегу Маклуски, вернувшийся из полицейского участка.

– Ужасная духота сегодня в этом Крукроуде, – сообщил он, входя в номер, – А вы тут чем занимаетесь, Доддс? Кроссвордами балуетесь? Ну и как ваши успехи?

– Один по вертикали я уже отгадал, – похвастался Доддс, – а вот три по вертикали ещё нет… «То, что может вызвать временную или постоянную потерю рассудка, а иногда и смерть», из трёх букв… Что это такое, как вы полагаете?

– Из трёх букв? – задумался Маклуски, – Может быть, суд?

– Что-то непохоже, – проявил присущий ему скептицизм Доддс, – Случаи, когда в суде сходят с ума, достаточно редки. (Даже среди судей.) Вызвать потерю рассудка может скорее повестка в суд. Но в этом слове слишком много букв… А у вас как дела, Маклуски? Что слышно из здешнего участка?

– Боюсь, что ничего хорошего, – ответил Маклуски; его голос прозвучал немного мрачновато.

Доддс вопросительно поднял голову от газеты.

– Что такое? – заинтересовался он, – Какие-нибудь проблемы?

– И даже очень! – подтвердил Маклуски.

– Иглз?

– Иглз.

– С ним что-нибудь прояснилось?

– Наоборот, всё ещё больше запуталось.

– Он дал какие-либо показания?

– Ничего он не давал. Вчера утром он был обнаружен мёртвым в своей камере.

– Да чтоб его…! – только и смог сказать Доддс.

Он достал из-за пазухи большую трубку и в задумчивости её раскурил. Маклуски сделал абсолютно то же самое, сосредоточенно расхаживая по номеру… В этом состояло главное отличие между двумя прославленными детективами: Доддс предпочитал курить трубку в сидячем положении, а Маклуски – в ходячем. Были между ними и другие отличия: Доддс имел прямые светлые волосы, а Маклуски – тёмные кудрявые; Доддс проявлял своё чувство юмора чуть более эмоционально, а его коллега – чуть более сдержанно… В остальном же они сильно походили друг на друга. (Особенно это касалось методов ведения следственных мероприятий. Правда, некоторые злые языки утверждали, будто Доддсу присущ строго логический образ мышления, а Маклуски якобы мыслит парадоксально… Впрочем, некоторые другие утверждали прямо противоположное, а кое-кто вообще не находил в их методах расследования ничего особенного.)

– Итак, Иглз приказал долго жить, – подытожил Доддс, выпуская под потолок первое табачное облачко, – Значит, вот что имел в виду дежурный по гостинице, когда спрашивал нас вчера: «Вы приехали насчёт Иглза?»! – смекнул он.

– Да, теперь это стало очевидно, – согласился Маклуски, – Он был уверен, что нам об этом уже известно… Но Крукроуд сообщил нам только о задержании Иглза. О его смерти он нас известить не удосужился.

– В этом Крукроуде – всегда бардак, – вздохнул Доддс.

– Особенно сейчас, в период отпусков, – уточнил Маклуски, – Я обошёл весь здешний полицейский участок, но обнаружил на месте лишь одного доктора Смита.

– Ах, доктора Смита… – Доддс понимающе ухмыльнулся.

– Куда делись все остальные, Смит мне объяснить не сумел. (Похоже, он и сам ещё не во всём разобрался.) Фицрой и Гилмор вроде бы куда-то уехали: то ли в отпуск, то ли на курсы повышения квалификации.

– Это – примерно одно и то же, – кивнул головой Доддс.

– Каллаген вроде бы находится на больничном. Но в Крукроуде его почему-то нет… Где находятся Уорвик с Перрименом, Смит сказать затрудняется. (То ли не хочет нас смущать, то ли действительно не знает.) В общем, Смит остался в участке в полном одиночестве. Он сидит один в главной рабочей комнате и чешет себе затылок… О задержании Иглза он знает лишь в общих чертах. (Распоряжение об этом выписал Фицрой ещё в воскресенье, накануне своего отъезда.) В настоящий момент за главного в отделении полиции остался то ли сам Смит, то ли вообще непонятно кто.

– Это – примерно одно и то же, – согласился Доддс, – Но что же всё-таки случилось с Иглзом? Почему он был найден мёртвым в камере? Это было убийство, самоубийство или несчастный случай?

– Я бы добавил в этот перечень ещё и смерть по естественным причинам, – уточнил Маклуски, – Итого у нас на рассмотрении будут целых четыре гипотезы.

– Какие-либо подозреваемые имеются?

– Пока только один. Он уже задержан… Сейчас я постараюсь в общих чертах изложить вам то, что мне удалось выяснить! – пообещал Маклуски, продолжая неторопливо расхаживать по гостиничному номеру и на ходу дымить своей трубкой, – Итак, Иглз был задержан позавчера, в воскресенье, третьего числа, за нарушение общественного порядка. Он пришёл с бутылкой к полицейскому участку и выкрикивал что-то нелицеприятное в адрес местной полиции. В это время Фицрой как раз проводил в своём кабинете прощальный банкет по случаю отъезда на курсы повышения квалификации… После составления протокола Иглза препроводили в камеру. (Она в Крукроуде – одна на всех.) Гилмор на всякий случай телеграфировал нам в Лондон, чтобы мы приехали и проверили, не связан ли этот случай с Брокингемским делом. До утра понедельника к Иглзу в камеру никого не пускали. (Да и, собственно, никто к нему туда и не рвался.) Однако в воскресенье вечером некий Ривз (племянник Иглза) принёс дяде в камеру передачу – кусок сыра…

– Трогательная забота, – с подозрением отметил Доддс, – Но разве у Иглза был племянник?

– Оказывается, был. Нам пока не доводилось с ним тут сталкиваться, поскольку он лишь полгода назад вернулся в Англию откуда-то из Азии. Похоже, он привёз с собой кое-какие сбережения. (В настоящий момент постоянных занятий у этого Ривза нет.) Итак, Ривз принёс Иглзу в камеру сыр… Охранник (его фамилия – Кетчер), подозревая возможность отравления, отломил от сыра кусок и дал съесть самому Ривзу. Тот охотно его проглотил и остался жив-здоров. Сам Кетчер сыр пробовать не стал. Остаток сыра он передал Иглзу в камеру – а наутро тот был найден там без признаков жизни… Из ближайшей больницы был срочно вызван врач (не Смит). По его мнению, Иглз погиб из-за внезапной сердечной недостаточности.

– Ага, вот как? – попытался сообразить Доддс, – Не вынес тягот лишения свободы?

– На Иглза это как-то непохоже… Да, у него уже давно наблюдались проблемы с сердцем, но к лишению свободы он всегда относился спокойно. (Фицрой сажал его в эту камеру едва ли не раз в месяц.) Не исключено, что сыр всё-таки был отравлен… В общем, Фицрой посоветовался со своим приятелем, хозяином нашей гостиницы, и распорядился задержать Ривза. (Только после этого он укатил на свои курсы.) В данный момент Ривз содержится в камере предварительного заключения. Это – та же самая камера, где до того сидел Иглз. (Других камер в Крукроуде нет.) Смит забрал остаток сыра себе. Он подозревает, что в нём может оказаться какой-то яд, ещё не известный науке… К сожалению, Кетчер не догадался взвесить первоначальный кусок. Поэтому мы до сих пор не знаем, сколько грамм съел Иглз и ел ли он сыр вообще… По виду сыр выглядит вполне съедобно. Так что возможность пищевого отравления скорее всего следует исключить…

– Да, туманная история! – согласился Доддс, – Честно сказать, я совершенно ничего не смыслю в ядах… Но давайте подумаем: А мог ли какой-то яд вызвать у Иглза сердечную недостаточность?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Маклуски, – Яды разные бывают…

После некоторого размышления Доддс высказался так:

– С этими ядами сам чёрт ногу сломит… Помнится, как-то раз листал я один толстый справочник по отравляющим газам и наткнулся там на вот такую статью: «Газ такой-то. Обладает ярко выраженным запахом, напоминающим вкус горького миндаля. Сильнейший яд! Вдыхание даже небольшого количества приводит к немедленному параличу дыхательных путей и мгновенной смерти!» Прочитав это, я подумал: «Но позвольте! А откуда составители справочника узнали, что газ пахнет именно горьким миндалём? Все, кто вдохнул эту гадость, сразу на месте отдают концы… Но кто же тогда сообщил составителям о его запахе?»

В комнате на какое-то время повисла задумчивая тишина. Несколько минут спустя её прервал голос Маклуски:

– Даже не знаю, что предположить… Может быть, составители справочника совершили подвиг во имя науки и сами вдохнули этот газ?

– В том-то и дело, что нет! – опроверг Доддс, – Фамилии составителей были указаны на титульном листе без чёрных рамочек.

– Тогда тут возможно другое объяснение! – Маклуски с трубкой во рту решительно расхаживал по номеру от двери к окну, – Вероятно, в качестве добровольца при проведении эксперимента выступил какой-нибудь злостный преступник, приговорённый к смертной казни. (Многие наверняка предпочтут быстро и безболезненно погибнуть от вдыхания газа, чем корячиться на электрическом стуле под напряжением пятнадцать тысяч вольт.) Я уже мысленно представляю себе картину эксперимента: Вот испытуемого заводят в герметично изолированную комнату и усаживают в специальное кресло. Ему под нос подводят конец газовой трубки, а под рот устанавливают особо чувствительный микрофон. Затем все посторонние покидают комнату и тщательно запирают её снаружи… В нужный момент руководитель эксперимента нажимает на кнопочку – и в комнату по трубке начинает поступать газ. Громовой голос из невидимых динамиков грозно спрашивает: «Запах?» Испытуемый, проявляя присущую ему силу духа и самообладание, успевает ответить: «Данное вещество обладает ярко выраженным запахом, напоминающим вкус горького миндаля!», после чего замертво падает с кресла на пол…

– Да, мне тоже пришла в голову примерно такая же идея, – согласился Доддс, – И тогда я подумал: «Но позвольте! А имеем ли мы право доверять данным, полученным подобным способом? Если испытуемый был приговорён к смертной казни, то его морально-нравственный облик вряд ли был безупречен. А вдруг он решил подшутить над составителями справочника и ввести их в заблуждение?» Так что не будем обольщаться! Возможно, на самом деле этот газ пахнет не горьким миндалём, а чем-нибудь ещё. (Например, сероводородом.)

Детективы ещё немного обсудили положение дел в современной науке… Но в конце концов чувство служебного долга всё-таки взяло верх, и их мысли снова вернулись к недавнему трагическому происшествию.

– Ну и угораздило же Иглза погибнуть именно вчера! – высказал недовольство Доддс, – Мы едва успели вернуться из отпуска – а тут тебе сразу убийство…

– Ничего удивительного! – ответил Маклуски, – По статистике, в первой половине июля происходит наибольшее количество злостных правонарушений. Нам осталось протянуть ещё одиннадцать дней, до шестнадцатого числа – а потом преступность резко пойдёт на спад.

– Ну как же всё-таки тяжело втягиваться в работу после отпуска! – Доддс ещё раз отчаянно зевнул.

– Тяжело, но необходимо! – возразил Маклуски, мужественно подавляя зевоту, – Я думаю, нам будет достаточно недели, чтобы войти в привычный рабочий тонус… Кстати, не пора ли нам прогуляться до полицейского участка? – спохватился он, – Я пообещал Смиту, что мы обязательно подойдём и во всём разберёмся…

Некоторое время спустя детективы уже решительно шагали по бескрайним крукроудским просторам в сторону местного отделения полиции… Крукроуд был тихим провинциальным населённым пунктом. В летнее время его крохотные домишки (в основном по два этажа высотой) были почти неразличимы за буйно зеленеющими повсюду деревьями и кустами. Вокруг было тихо, жарко и душно. Казалось, сама природа настраивает местных обитателей на мирный покойный лад… Но два знаменитых детектива мужественно отгоняли от себя лень. Они-то хорошо знали, насколько этот покой обманчив…

Отделение полиции Крукроуда также было небольшим двухэтажным зданием. Оно располагалось немного в стороне от жилых домов, окружённое двумя рядами деревьев. Возле главного входа стояла скамейка, хорошо знакомая Доддсу и Маклуски по их предыдущим визитам в Крукроуд. В данный момент на ней сидел уже упоминавшийся доктор Смит, штатный сотрудник местной полиции. Заметив гостей, он поспешно поднялся им навстречу…

При виде Смита два лондонских детектива невольно улыбнулись. Но эта улыбка была скорей иронической… Внешне доктор Смит ничем не напоминал работника полиции (тем более, что он был одет в штатское). Впрочем, на доктора он был похож ничуть не больше… Все в Крукроуде знали, что он был близким приятелем Фицроя, исполняющего обязанности начальника местной полиции. Фицрой же и принял его к себе на работу, отыскав брешь в штатном расписании… Разумеется, Смит не имел за душой ни медицинского образования, ни диплома полицейского училища.

– Приветствуем вас, доктор! – обратился к нему Доддс, – Ну, как ваши успехи? Что слышно с медицинского фронта?

– Пока ничего нового, – ответил Смит, сохраняя серьёзный вид, – Я не смог обнаружить в куске этого сыра ни одного известного мне яда.

– А сколько ядов вам известно? – полюбопытствовал Маклуски.

Вопрос был задан безо всякой задней мысли, но доктор всё равно заподозрил в нём скрытый скептицизм и иронию.

– Мне не хватит и жизни, чтобы перечислить вам все известные мне яды! – с достоинством ответил он.

– Когда же вы успели проверить их наличие в сыре? – не понял Доддс.

– Я ещё не закончил проверку, – уточнил Смит, косвенно признавая, что погорячился с одним из предыдущих ответов, – Случай весьма непрост… Спешка тут ни к чему.

– Мы понимаем, что вы никуда не торопитесь, – согласился Маклуски, – Но у вас в заключении томится подозреваемый… Неужели ему придётся отсиживать пожизненный срок, пока вы будете возиться с этим несчастным куском сыра?

– Мне очень жаль, но ничего тут не поделаешь! – Смит равнодушно развёл руками, – Не я этого Ривза туда сажал – не мне его и выпускать. Пока Фицрой не вернётся, подозреваемому придётся посидеть в камере!

Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись между собой. Как водится, они понимали друг друга не только с полуслова, но и вообще безо всяких слов.

– Пожалуй, мы будем вынуждены вмешаться в эту историю! – решительно произнёс Маклуски, – Иглз был предположительно связан с Брокингемскими подозреваемыми, а у нас с Доддсом имеются особые полномочия по этому делу, – (оба детектива незамедлительно достали из-за пазухи и предъявили Смиту свои секретные Брокингемские вкладыши), – Раз Ривз является племянником Иглза, мы просто обязаны немедленно его допросить! Ну а после этого его можно будет смело отпускать на свободу…

– Если вы оформите всё должным порядком, то я возражать не стану! – улыбнулся Смит.

– За нас не волнуйтесь: Мы своё дело знаем! – заверил Доддс.

Примерно через час два прославленных детектива и доктор Смит уже сидели в допросной комнате местного пункта лишения свободы напротив задержанного… (За этот час Доддс и Маклуски успели ещё раз сбегать в гостиницу и обратно, а заодно забежали в местный магазин и внимательно изучили образцы местного сыра.) Единственная на весь Крукроуд камера находилась в здании какого-то товарного склада, а охраной заключённых по соглашению с полицией занимались сами охранники этого склада. (Только особо посвящённые лица знали, каким образом подобные непростые деловые взаимоотношения были отражены в официальных отчётных документах.)

Когда подозреваемый был введён в допросную комнату, детективы устремили на него свои проницательные взоры. Они видели подозреваемого впервые в жизни и испытывали к нему естественный профессиональный интерес… Ривз оказался субъектом немного моложе среднего возраста. Южный загар за минувшие полгода уже успел сойти с его бледной кожи. Он был тих, серьёзен и молчалив. Неисправимые оптимисты могли бы заподозрить в нём законопослушного и рассудительного гражданина, если бы не его излишне настороженный взгляд из-под мрачно насупленных бровей.

– Вот мы с вами и познакомились, Ривз! – в задумчивости произнёс Маклуски; сидящий напротив подозреваемый равнодушно кивнул головой, – Сейчас мы зададим вам несколько дежурных вопросов и отпустим вас домой… У нас уже приготовлен бланк на ваше освобождение! – он кивнул на лежащий перед ним на столе листок. (В его правом нижнем углу была оттиснута печать с надписью «Доддс и Маклуски. Следователи с особыми полномочиями».)

– Только не думайте, что вы уже окончательно вышли на свободу! – предостерёг подозреваемого Доддс, – Между прочим, у нас в саквояжах имеется в два раза больше бланков на арест, чем на освобождение…

Немного подумав, Ривз поинтересовался:

– А по какой статье вы сможете снова меня арестовать?

– Нам не хватит жизни, чтобы перечислить все эти статьи, – с достоинством ответил Маклуски, – Но не будем тянуть кота за рога! Перейдём к самому главному: Ривз, вы были заинтересованы в смерти своего дяди?

– Ещё как! – не стал скрывать подозреваемый, – Я должен получить всё его наследство как единственный родственник.

– Значит, вам его смерть была выгодна, – сделал вывод Доддс, – А не пытались ли вы её ускорить?

– Были у меня такие мысли! – кивнул Ривз, – Едва только я вернулся из Азии, сразу начал думать, как бы избавиться от старого хрыча…

– Ходят слухи, что он был богат, – как бы к слову заметил Маклуски.

– И к тому же не составил завещания! – подхватил Ривз, – Совсем голова не варила у старика! (Я имею в виду: в юридических вопросах.) Ведь знал же, что после него всё достанется мне, а завещание не написал! Думал, наверно, что ещё сто лет проживёт… Денег скопить ума хватило, а на завещание ума не осталось! – с презрением подытожил он.

– Мы давно подозревали, что у Иглза водились денежки, – подтвердил Доддс, – Интересно, а сколько именно?

– Пока сложно сказать, – покачал головой Ривз, – Старикан держал свои дела в секрете ото всех, а от меня – особенно. Никто точно не знает, в чём он хранил свои сбережения: в наличности, в ценных бумагах или в каких-нибудь драгоценных слитках… Как-то раз я залез на дерево и заглянул к нему в окно на второй этаж. Вы не поверите: У него в комнате стоял вот такой сундук! – Ривз раскорячился во все стороны, показывая размеры сундука, – Когда старикан был дома, то садился на этот сундук верхом, как на топчан; когда уходил на улицу, то запирал окно и дверь на три замка. (Всё боялся, как бы кто-то его не обчистил.) Если шёл в магазин, то прятал ключи где-то в лесу в каком-то дупле. (Он опасался, что в магазине кто-нибудь по пьяному делу залезет к нему в карман и их сопрёт.)

– Верно! – подтвердил Смит, – Позавчера он пришёл к нашему участку прямо из магазина, с бутылкой в руке. При задержании ключей при нём не оказалось… Как мы теперь попадём к нему домой, я пока не представляю.

– Нет ничего проще! – возразил Ривз, – У меня дома под кроватью припрятан лом. С его помощью дверь можно открыть ещё быстрее, чем ключами… (Заодно этим самым ломом можно будет взломать и сундук.) Мне осталось только получить справку о смерти старика – тогда я буду иметь полное право завладеть его имуществом. И не помогут ему никакие запоры! – злорадно добавил он, – Как он ни трясся над своим сундуком, всё равно всё достанется мне. Не спасут его ни замки, ни решётки на окнах… Вы видели, какую решётку он приварил себе на окно? Даже у вас в камере решётка раза в два тоньше… Это он сделал как бы от меня – всё боялся, что я залезу к нему в окно и доберусь до его драгоценного сундука. Когда он увидел меня на дереве напротив окна, то сразу побежал жаловаться в полицию – дескать, я хотел его ограбить. Но полиция ничего мне не сделала. Никаких улик против меня у него не нашлось… (Мало ли, на какое дерево я залез! У нас – свободная страна, и граждане могут свободно сидеть на деревьях, если им это нравится.) Так ничего полиции и не доказал, хоть и ругался с ними целый день. Его самого посадили в камеру на трое суток за оскорбление полицейских работников…