Buch lesen: «Эдельвейс с того света»

Соврал – не нравится, так переври лучше

I

Вечерело. Сгущаясь всё плотнее, сумерки постепенно окрашивали лесистые холмы Альпийского предгорья. Скользя по каменистым склонам всё ниже и ниже, кровавые лучи заходящего солнца упирались в маковки высоких деревьев и, опаляя их своим гранатовым закатом, растворялись в плотном густом тумане.

Испуганная кем-то яркая стая корольков взметнулась над махровым ельником и лёгким облачком потянула ввысь. На подъёме холмистого перешейка между редеющих стволов чёрной ниткой вилась узенькая тропа. Поднимаясь всё выше, спокойной неспешной походкой, по ней шёл человек.

Вынырнув из тёмного лесного массива, и нахлобучив до самых бровей свою широкополую шляпу, человек уверенно двигался к заметной прогалине на плече холма. Вскоре достигнув намеченной цели, он снял шляпу, скинул с себя висевшую за спиной котомку и, вытирая со лба пот, тяжело дыша, стал осматривать место своей будущей стоянки. Ввиду надвигающейся темноты и необозримого со всех сторон ландшафта без малейших признаков человеческого жилья, пора было подыскать себе надёжное пристанище на ночь.

Это был молодой мужчина лет двадцати пяти, ростом выше среднего, хорошо сложенный и весьма неплохо одетый. Его светлые засаленные волосы трепал лёгкий вечерний ветерок, а бесцветные глаза отражали серо-голубое небо с чередой тяжёлых облаков, выплывающих из-за горной гряды, словно клубы выпущенного из трубки табачного дыма.

Мужчина быстро и умело разжёг костёр и спустя каких-то, два часа, расстелив на камнях ложе из елового лапника, уже сидел и поедал свой скудный ужин из небольшого помятого чёрного котелка.

Но только он собрался лечь и предаться крепкому сну, как его внимательный взгляд, обращённый на часть пройдённой им тропы, выхватил быстро приближающийся к нему силуэт незнакомца. Человек шёл так скоро, что минут через двадцать ступил на плечо скалистого холма, где уже так удачно обустроился представленный нами первым, молодой путешественник.

Место и время не располагали к светским встречам и дружелюбным беседам, поэтому хозяин бивака поставил котелок на землю и схватился за свой большой походный тесак, развернув его остриём вниз так, чтобы он не бросался в глаза неопознанному пока гостю. Мужчина никоим образом не желал, чтобы незнакомец заподозрил его в трусости.

В свете догорающего заката чужак выглядел весьма дружелюбно. Им оказался молодой человек лет девятнадцати, очень хилого телосложения. Но было в его облике и нечто аристократичное. Природное благородство угадывалось во всех движениях юноши и даже в его облачении, совсем неподходящем для долгого путешествия.

– Не позволите ли вы мне присоединиться к вашей одинокой вечерней трапезе? – вежливо спросил он у мужчины.

– Что же, если вы желаете отведать чего-то из своих личных припасов, то располагайтесь, – ответил мужчина, жадно опрокинув в себя остатки похлёбки из котелка, – потому как мои съестные запасы на сегодня закончились.

– Это ничего. Я только разогрею на угольках вашего костра свою еду.

Молодой гость скинул с себя худую, как он сам, суму, и, выудив оттуда кусок солонины, положил его на краснеющую и пышущую жаром золу. Мясо аппетитно зашкварчало.

Где-то в лесу сразу заухал изголодавшийся филин.

– А вы знаете, давайте познакомимся, – предложил молодой гость, бросив внимательный взгляд на мужчину с котелком в руке. – Меня зовут Николай. А вас?

– Марко, – угрюмо и недоверчиво, отозвался тот, убирая свои вещи в котомку, которую умял и пристроил вместо подушки.

Нож всё ещё был при нём, и он ни на секунду не отводил от визитёра глаз. Николай же подцепил палкой кусок своего подрумяненного мяса, и, жадно поедая его, продолжил непринуждённый разговор.

Вскоре Марко узнал, что Николай студент и идёт в тот же город, куда и он, только к своему отцу, который сильно заболел и, по словам сестры в посланном ему письме, может не дожить даже до осени.

Немного успокоившись, Марко поделился и своей историей, сообщив, что направляется в город, дабы наняться на какое-нибудь судно матросом и покинуть эту злосчастную страну. Ведь большую часть мужского населения из его деревни забрали вербовщики императора, а ему вовсе не улыбалось стать военным пехотинцем с мизерным жалованием и с принудительным контрактом на ближайшие пятнадцать лет.

За их беседой на землю опустились вечерние сумерки. Небо окончательно затянули тучи, и наступила угроза скорого проливного дождя. Марко встал и собрался пойти нарубить ещё лапника.

– Послушайте, Марко, а ведь я знаю эти места, как карманы своего кафтана, – сказал вдруг, молодой человек, поднимаясь вслед за ним. – Давайте пройдём к замку Шербанов. Это тут, неподалёку, – махнул он пространно рукой.

Однако мужчина не согласился с собеседником, выразив опасения свернуть в такой темноте себе шею или переломать ноги. Да и какой смельчак пустил бы двух незнакомцев посреди глубокой ночи на свой двор?

– Вы не правы, – замахал руками молодой человек, – это достаточно известные и очень гостеприимные люди. Я конечно с ними незнаком лично, но весьма наслышан о них. Если же вы не согласитесь, то я тогда пойду туда один. В конце концов, даже у стен замка можно будет переночевать намного спокойнее и безопаснее чем здесь.

И, не дожидаясь ответа Марко, застывшего в недоумении с тесаком в руке, он поднял свою суму и спешно двинулся по каменистому склону вниз.

В Марко боролись и страх перед неизвестностью, и сомнение в успехе данного предприятия. Но ощутив на своём лице первые капли дождя, и услышав шум усиливающегося ветра, он почувствовал такое одиночество и муторность на душе, что быстро подхватив котомку и засунув тесак в ножны, бросился бежать за своим случайным попутчиком.

Следуя за Николаем, Марко всё удивлялся, как тому удаётся ориентироваться в такой кромешной темноте. Камни осыпались под их ногами всё громче, и вскоре мужчина заметил, что они двигаются по узкому горному серпантину, ведущему куда-то в лесную глушь.

Лишь изредка перекидываясь с попутчиком фразами, Марко уже начинал жалеть, что пошёл за ним, даже несмотря на явно надвигавшуюся бурю, когда вдруг вынырнув из-за очередного поворота горной тропы, он явственно различил на ночном фоне открывшейся перед ними долины, громоздящийся на обломке крутой скалы величественный силуэт настоящего старинного замка.