Некоторые студенты заинтересованно покачали головой.
– Вы не знаете, верно? Так же как не знаете, что сидящий рядом с вами человек обладает сознанием, ведь сознание присуще только вам. Вы можете ощущать, вы можете чувствовать, вы можете видеть, но, сколько бы я ни утверждал, что могу делать то же самое, вы не поймете этого, потому что вы не воспринимаете этот мир таким, каким воспринимаю его я.
Фред обошел кафедру, присев на край стола. Он выдержал длинную паузу, с усмешкой наблюдая за время от времени мигающими голограммами сидящих в аудитории молодых людей.
– Планковская длина – минимальный показатель, определяющий существование пространства и времени. Распределение электронов по различным электронным оболочкам атома.
Фред оглянулся по сторонам, щурясь подошел к окну.
– Слово «солнце», обозначающее именно «звезду», а не «планету». Это правила. Какие-то мы установили сами, какие-то воспроизводятся во Вселенной без нашего участия.
Парень на втором ряду устало зевнул. Фред вернулся за кафедру.
– Если мы подумаем об этом как о программе, симуляции, то всё становится намного проще: стабильность Вселенной обеспечивается выполнением описываемых математическим путем параметров. Всё вокруг – информация.
В аудиторию вошла Соня; Фред, увидев ее, кивнул.
– На этом курсе мы будем изучать с вами модели создания симуляций. На следующем занятии поговорим о решётке «и восемь»9.
Голограммы студентов быстро испарились в пространстве аудитории. Он приблизился к Соне.
– Я удивлен, что ты пришла сама.
– Хотела тебя увидеть, ты же знаешь, как я не люблю все эти голограммы.
– Ты создаешь миры для симуляции, – усмехнулся Фред, – и в то же время ненавидишь технологии.
– Как-то так, – она с улыбкой развела руками.
Они вышли в парк. Стояла невероятная жара, воздух был тяжелым. Фред предложил присесть на скамейку в тени, но она отказалась, словно куда-то спешила. Это ему не нравилось: он давно ее не видел, соскучился и хотел нормально поговорить.
– Я решила участвовать в программе, – сообщила она.
Он знал, что это была за программа: исследование космических объектов удаленно, путем синхронизации человека с роботом, который заранее был направлен к объекту изучения. На Марсе для этого построили целый комплекс, и Фред принимал в свое время участие в его возведении.
– Ты уходишь из «БВ»?
– «БВ» никогда не была компанией, в которой я хотела работать. Отец меня туда устроил.
Стояла тишина, прерываемая лишь редким шорохом листвы.
– Не верю, что ты приехала только для того, чтобы сообщить мне об этом.
– Нет, не только.
Но Соня не рассказывала, в чем дело.
– Как дела у Мица? – поинтересовался Фред.
– Видеть меня не хочет.
Фред по-дружески положил руку ей на плечо, проигрывая в голове множество успокоительных фраз. Лира, если не считать устанавливаемых всем чипа для анализа мозговой деятельности и линз для взаимодействия с Сетью, была обычным ребенком: без искусственных органов, улучшенных интеллектуальных и физических способностей, редактирования ДНК, у нее даже не было отдельной капсулы. Соня лишила свою дочь преимуществ человеческой инженерии, руководствуясь благими намерениями, однако тем самым обрекла ее на гибель: если бы в тот момент в теле Лиры сработал «механизм защиты», как у остальных пассажиров, она бы не погибла. Мицар – сотрудник «БВ», которым она в свое время увлеклась – был типичным представителем поколения, принимающего всё новое и отвергающее старое. Они начали встречаться, она сообщила, что хочет от него ребенка. Он, логично, начал рассуждать по поводу Базы – места, где в специальных условиях выращивались малыши, но, к его удивлению, она настояла на естественном процессе деторождения. Мицар, понимая, что это действие приведет к неконтролируемому процессу развития эмбриона, отказался, они поругались и расстались. Но у Сони было что ему предложить – руководящую должность в одном из подразделений «БВ». Честолюбивый Мицар отказаться не смог; они «создали» Лиру, которую он неожиданно для себя полюбил настолько, что до сих пор не смирился с потерей. И он винил в этом Соню. Она понимала, что Миц имеет на это право.
– Не могу избавиться от этого чувства, – слеза скатилась по ее щеке, – я словно в клетке: ничего не могу сделать, никак не выбраться из нее.
– Ты не могла знать о том, что Лира погибнет.
– Но я могла делать то, что делают все. Я не имела права играть с ее жизнью.
Фред никак не относился к известным ему обстоятельствам – в данный момент он не испытывал ничего, кроме жалости. Он всё-таки легонько потянул Соню на скамейку.
Какой тяжелый, душный воздух – даже невозможно нормально вдохнуть.
Несколько минут они просидели в тишине. Она выпрямилась:
– Мне пора.
– Сколько длится программа?
– Не знаю… год? Может больше…
Фред повторял про себя: «Это ее выбор, это ее выбор…»
– Спасибо, Фред, за всё. За те знания, которые ты мне передал, за твою поддержку на протяжении стольких лет. Ты единственный близкий мне человек, учитель, друг, брат, моя душа.
«Это ее выбор…»
Они обнялись на прощание. Он еще долго смотрел ей вслед, даже когда она скрылась за углом.
2081 год. Станция «Аполлон». Луна.
У него не получилось: симуляция высадки первых астронавтов на Луну, которая воспроизводилась вне капсул, не возымела долгосрочного успеха. На это повлияла не столько смерть сенатора в прошлом году, сколько невостребованность подобных развлечений. Он всё чаще возвращался к тому моменту, когда принял решение, изменившее не только его жизнь, но многих других людей. Финансовые отчеты выглядели очень скверно – да, «БВ» всё еще занималось созданием технологий синхронизации устройств с сознанием человека для различных целей, но больше не производило никакого нового развлекательного контента.
«Дети выросли и пошли своим путем», – подумал Ной.
В кабинет влетела помощница.
– У нас сбой, – сообщила она.
– Опять? Как в прошлый раз? – уточнил Ной.
– Отключились все капсулы.
– Что?!
Они поспешили в отдел, который занимался отслеживанием всех проблем, возникающих с капсулами. В громадном специально спроектированном зале для контроля серверов, на которых запускалась симуляция, и капсул, где еще несколько минут назад стояла тишина, суетились люди, бегая от одного компьютера к другому. Ной приказал помощнице остаться на месте, а сам поспешил в кабинет, возвышающийся над залом словно наблюдательный пункт.
– Не говори мне, что не знаешь, что происходит, Миц, – заявил Ной. – В прошлый раз прокатило, в этот – нет.
Мицар тяжело вздохнул, но не отвел серьезного, почти вызывающего, взгляда:
– Я абсолютно точно знаю, что происходит. Я уже говорил тебе, что ты занимаешься не тем, чем нужно.
Завыла сирена.
– Что ты наделал? – прошептал Ной.
– То, на что не был способен ты, – выпалил Миц. – Иди за мной.
Он что-то нажал на столе, в стене открылась потайная дверь, они пошли вдоль процессоров, мигающих лампочек, компьютеров и других устройств, пока не добрались до висящего на проводах тела маленькой белокурой девочки в костюме. Ной ужаснулся:
– Мицар, ты сошел с ума!
– Нет, я создаю будущее – то, на что ты не способен. И начинаю со своей дочери. Это человеческое бессмертие, которое откроет нам ранее неизведанные горизонты. Мне не хватает только понимания, сколько нужно энергии для точного воспроизведения всех паттернов сознания. Мозг человека удивителен, не правда ли? Мы научились копировать и эмитировать его деятельность в симуляции, но так и не научились воссоздавать все особенности его деятельности, формирующие в том числе личность человека, в реальности.
– Даже если ты скопируешь все нейроны, все связи, все особенности – это будет не она.
– Ты этого не знаешь.
– Только Лира была способна воспринимать мир таким, каким видела его она, только ее сознание было способно осознавать, что оно существует.
Лира открыла глаза.
– Дедушка? – хрипло спросила она. – Папа?
– Да, мы здесь крошка, – Миц подбежал к ней и внимательно осмотрел. – Как ты себя чувствуешь?
– Очень хочется спать, – произнесла девочка.
Ной отошел в сторонку, поднял стоявший в углу стул, подошел к пульту управления и принялся со всей силы бить по панели: специальные стекла, создающие голографический интерфейс, по кусочкам разлетались по помещению. Каждый удар, который он наносил, был равносилен тому, что сделала с ним судьба: потеря любимой женщины, дочери, внучки, друзей, человечества. Он разнес всё, до чего смог дотянуться, и, когда Мицар очнулся от затуманившего разум призрака счастья, всё было конечно – Лира отключилась.
Миц с животным криком бросился на Ноя, повалил на пол и начал избивать. Подоспевшая помощница оттаскивала Мицара от Ноя, применяя удушающий прием. Какое-то время Миц сопротивлялся, но помощница была не человеком, а роботом, способным увеличивать свою физическую силу, – исход схватки был предрешен. К этому моменту потерявший на некоторое время сознание Ной очнулся. Он поднялся на ноги, пытаясь справиться с головокружением и вытирая руками кровь с лица, осмотрел место катастрофы.
– Работа капсул возобновилась? – спросил он помощницу.
– Питание капсул восстановилось, но синхронизация с симуляцией пока не установлена, – ответила она, отряхиваясь.
– Спасибо, – прохрипел Ной.
– Что с ним сделать? – спросила помощница, глядя на лежащего без сознания Мицара.
– Отнеси его в медицинский отсек.
– А с этим? – она указала на девочку.
– Уничтожь. И уничтожь все данные.
Ной вернулся в собственную квартиру на станции, достал из шкафа полотенце и пошел в ванную смывать кровь. Позади него появилась женщина – призрак в виде голограммы.
– Не осуждай Мицара, вспомни себя, – произнесла она.
Голограмма всегда говорила правду.
2081 год. Жилой комплекс «Большая Медведица». Околоземная орбита.
Они встретились в баре; после смерти Лиры Мицар и Соня еще ни разу не разговаривали. Она связалась с ним. Мицар первым пришел на встречу, занял место за барной стойкой. Робот-бармен методично чистил стакан, гости любовались видом планеты из панорамных окон. Она постояла в дверях, рассматривая Мицара, пытаясь понять, чувствовала ли она к нему что-то, кроме жалости и сожаления. Должно быть, когда-то Соня почувствовала, что он идеально подходит на роль отца ее детей, поэтому и сошлась с ним. У них никогда не было романтики – им просто было хорошо и удобно вместе.
Соня подошла, присела рядом. Мицар медленно поднял на нее глаза, раскручивая стакан с виски.
– Отец рассказал, что ты пытался сделать, – произнесла она и подала знак роботу, чтобы тот налил ей то же самое, что и у Мица.
Мицар всхлипнул:
– Если бы Ной не остановил меня, то Лира… по крайне мере, ее копия, была бы жива.
– Лира была бы жива, если бы я не лишила ее возможности быть нормальным ребенком, как все.
Мицар опустил глаза:
– Я тут подумал… я не виню тебя. Ты не хотела причинить ей вред.
– Но причинила, – отозвалась Соня, делая глоток. – Потому что на самом деле преследовала свои личные цели: амбициозная задумка по закрытию Базы и возвращению к естественному деторождению…
– Не верю, что эта мысль возникла у тебя до беременности.
Соня улыбнулась:
– Ты прав, эта идея возникла гораздо позже. Однако я могла провести все стандартные операции по изменению Лиры во время беременности, но не стала.
– Я к тому, что Лира не задумывалась в качестве экспериментального субъекта, – уточнил Мицар.
Он попросил наполнить опустевший стакан. Соня коснулась его руки:
– Когда я увидела тебя впервые, то сразу же поняла, что ты – мой человек. Я хотела родить ребенка именно от тебя и подарить Лире то, что мне не досталось от матери.
Мицар хмыкнул:
– Когда я впервые тебя увидел, то подумал: «Такая девушка никогда не обратит на меня внимания».
– Ты себя недооцениваешь, – Соня легонько хлопнула Мицара по плечу.
Ее рука неожиданно застыла, Мицар искоса взглянул на Соню. Впервые за долгое время ее щеки покраснели. Даже когда они расстались из-за отказа Сони взять ребенка с Базы, ее корыстное предложение Мицару согласиться на естественное оплодотворение в обмен на определенную должность в «БВ» было продиктовано желанием быть с ним, создать с ним семью.
Мицар смущенно проговорил, будто прочитав ее мысли:
– Я… тогда согласился не из-за работы. Я так сказал, потому что хотел сохранить остатки своего достоинства. На самом деле я был безумно в тебя влюблен.
Они еще несколько часов вспоминали смешные моменты, связанные с Лирой, ведь она вела себя как настоящий ребенок, поскольку таковым и являлась. В отличие от нее дети с Базы быстро взрослели, фактически пропуская период детства. Соня и Мицар были уже изрядно пьяны, когда робот-бармен сообщил о том, что заведение закрывается. Мицар проводил Соню до лифта.
– Как ты… сейчас себя чувствуешь? – заботливо спросила она. – Я имею в виду, ты смирился?
– Смирился? – отпрянул он, засунув руки в карманы брюк. – Никогда не смирюсь, но… И тебе и мне пора принять эту правду – Лиры больше нет.
– Я ее иногда вижу, – призналась Лира, смотря в пустоту. – Она появляется совершенно неожиданно, говорит «Мама».
Соня заплакала, закрыв лицо руками. Мицар притянул ее к себе и тихо гладил по голове. Несколько минут она плакала, а затем посмотрела на Мица и страстно его поцеловала. Он, немного ошарашенно, но всё же не без желания взял ее за руку и потянул за собой в лифт. Алкоголь расслабил тело, все прикосновения ощущались особенно остро – оба хотели забыться, растворившись в объятиях друг друга. Это была не любовь – тоска двух отчаявшихся, раздавленных горем людей, которые не знали, как жить дальше.
– Я хочу всё исправить, – сказала Соня, устроившись у Мица на груди.
– Я пытался, – ответил он. – Ты знаешь, чем всё закончилось.
– Нет, я о другом. У меня есть план. Я узнала, что отец был одним из первых, кто передал свой биологический материал на Базу. И я знаю, что в Солнечной системе живет созданный из этого материала ребенок. Как ребенок… это молодой человек. Его зовут Кассини.
– Что ты хочешь сделать?
– Хочу, чтобы они встретились.
– Ты знаешь, что ни ребенок с Базы, ни люди, материалы которых использовались при воспроизводстве, не встречаются друг с другом. Это не я, ты и Лира – у них нет никаких родственных связей.
– Знаю, но я всё же хочу, чтобы они познакомились.
– Как?
Соня приподнялась на локте:
– Если я расскажу, ты не одобришь. Я могу погибнуть при попытке осуществить задуманное.
Она всё-таки рассказала про проект по изучению космических тел с помощью удаленной синхронизации на Марсе и о том, к чему может привести рассинхронизация.
– Ты, наверное, забыла, кто руководил созданием специальных капсул для этого проекта. Не должно произойти то, о чем ты сказала.
– Должно…
Мицар, отодвинувшись, недоверчиво поглядел на нее.
– Почему ты просто не сообщишь об этом?
– Ему будет всё равно. Единственное, что может заставить его прилететь на Марс, так это если со мной что-то произойдет, и он вынужден будет встретиться с Кассини.
– А какой в этом смысл? Ведь Ной не будет знать, что это его сын.
Соня задумалась.
– Но если Кассини хоть раз интересовался этим вопросом, то ему будет известно, кто перед ним.
– Но у тебя не получится, я тебе говорю – вероятность того, что описанный тобой случай рассинхронизации произойдет, практически равен нулю.
– Практически. Мне нужна твоя помощь. Ты хорошо знаешь этот проект, людей…
Мицар внимательно посмотрел на Соню:
– Не говори мне, что всё это, – он кинул взгляд на кровать, – было только ради того, чтобы я тебе помог.
Соня встала, надела халат.
– Конечно нет, Мицар, я похожа на монстра? – раздраженно спросила она. – Я не знала о капсулах то, что ты мне сообщил. Раз так, то мне нужна обычная капсула. И нужен человек, который бы мог прикрыть это дело.
Мицар тоже поднялся, поспешно одеваясь:
– То есть я должен согласиться на то, что ты будешь жертвовать своим здоровьем ради незнакомого человека? И тебе еще нужна помощь? Ты нормальная?
Соня махнула рукой, отвернулась.
– Как ты не можешь понять! Я должна всё исправить.
– Ты ничем не отличаешься от своего отца, Соня, играешь жизнями других людей не меньше, чем он.
– Что ты имеешь в виду?
Совсем недавно он узнал информацию про искусственный интеллект10, которая была копией матери Сони – Эриды. Он знал, что Ной поместил ее в симуляцию, где они проводили время вместе, а затем создал для нее тело, которое вскоре уничтожил, и многое другое, что глава «БВ» успешно скрывал.
Мицар вздохнул. Они стояли по разные стороны кровати.
– Я не стану тебе помогать.
– Ты не понимаешь! – крикнула Соня.
– Ты не вернешь Лиру! Твое чувство вины передо мной не вернет Лиру!
– Зря мы встретились, – произнесла она.
Соня убежала в ванную, переоделась и поспешила к выходу. Он взял ее за руку:
– Постой. Есть один человек, который может помочь. Но ты не будешь в коме. Тебе придется притвориться.
– Почему ты передумал? – спросила она.
– Потому.
2064 год. Станция «Титанида». Титан.
– Ву-ху! – воскликнул Кассини, торжественно вскинув руки.
Слоты кибер-рулетки завертелись с невиданной скоростью. Повсюду загорелись разноцветные поздравительные огни.
– Вы выиграли, – сообщил установленный в программе робот, – не хотите ли сыграть еще?
– Конечно, конечно хочу! – воодушевленно ответил Касс, нажимая на голограмму.
Поверх завлекающей трехмерной картинки обнаженной женщины появилось сообщение: «Желаете повторить?», но Касс не успел нажать на кнопку, потому что в тот же миг ему на спину кинулся приятель – Лиам.
– Чертяга, выиграл? – смеялся Лиам, не давая Кассу сбросить себя.
– Придурок!
– Мистер Кассини? – окликнул сотрудник игрового зала.
– Да, это я, – ответил Касс.
Лиам наконец успокоился, слез со спины друга и спокойно встал в сторонке.
– К сожалению, сообщаем, что вы исчерпали лимит. Прошу покинуть заведение.
Касс развел руками.
– Но… я же только что выиграл!
– Этого недостаточно для того, чтобы продолжать играть. К сожалению, ваши средства в настоящее время стали ниже проходного порога.
Касс раздраженно обратился к линзам, подключенным к «Общей системе благосостояния», чтобы проверить информацию: оператор говорил правду.
– Что ж, – вздохнул мужчина, – я тогда пойду. Лиам?
Друг проверил свой счет: его состояние позволяло находиться здесь, но он решил проявить солидарность.
– А пойдем отсюда, без тебя тут скучно.
– Благодарим вас за игру, мистер Кассини, ожидаем увидеть снова, –бросил им вдогонку оператор.
Они вышли из игрового клуба и пошли по грязным старым туннелям того, что некогда представлялось как «Титанида» (налицо намеренная ассоциация с Атлантидой) – очередная человеческая колония, которая в связи с прогнозируемым уменьшением количества желающих посетить Титан – спутник Сатурна – превратилась в рассадник разврата, чревоугодия и психоделии. Пока оставались те, кто выбирал реальность, такие места существовали, хотя поток гостей уменьшался с каждым днем. Касс на секунду остановился, посмотрел наверх, в иллюминатор – сквозь оранжево-коричневую ядовитую дымку просачивался лучик Солнца.
Друзья, лишенные чувства голода в результате корректировки ДНК при рождении, решили посетить закусочную – место, где еда просто приносила удовольствие. Услужливый робот принес меню.
– Я определенно буду бургер, – сообщил Лиам.
Касс заказал коктейль.
– Мне нужны деньги, – сообщил он.
Он замолчал на мгновение, поскольку робот подавал заказ.
– Знаю тут хорошее местечко, – загадочно произнес Лиам, увлеченно жуя бургер.
Касс неодобрительно посмотрел на друга:
– Мы уже говорили об этом.
– А что такое? Почему ты считаешь это чем-то постыдным?
– Не хочу знать, что у меня десяток детей.
Лиам засмеялся:
– Не стоит об этом думать!
– А я всё же думаю.
Кассини глотнул напиток – жгучая смесь обожгла горло.
– Должен же быть другой способ, – рассуждал Касс.
– Можно помайнить11, – предложил Лиам.
– Мне же нужны деньги сейчас, – возразил Касс.
Лиам раздраженно отодвинул тарелку:
– Ну тогда, приятель, быстрее способа тебе не найти.
Касс сделал еще один глоток и, набравшись храбрости, вскочил со стула:
– А, черт с ним! Пойдем!
– Вот это другой разговор! – хлопнул в ладоши Лиам.
В шумных полуразрушенных коридорах они с трудом нашли место с вывеской «Воспроизводства». Отодвинув импровизированный пластиковый занавес, за которым обычно ничего хорошего не находилось, они прошли к столу администратора – молодая девушка, лет семнадцати, наглядно демонстрирующая высокой уровень технологий создания человека. На столе красовалась табличка «Проксима – секретарь».
– Добрые сутки! – девушка быстро, используя линзы, просканировала мужчин. – Мистер Кассини, похоже, вы намерены пожертвовать свой биологический материал на благо Базы.
Касс взглянул на Лиама, тот кивнул, мол, всё нормально.
– Да, – ответил мужчина, – похоже, что так.
– Очень хорошо. Будущее поколение людей будет вам благодарно.
– Если они вообще будут об этом знать, – прошептал Лиам.
Касс двинул друга локтем.
– Если ребенок захочет узнать о том, кем являлись его мать и отец, то все эти данные будут ему доступны, это не проблема, – улыбнулась Проксима.
– И мы не можем сделать это без указания данных о личности? – уточнил Касс.
– Боюсь, что нет, – ответила девушка. – Прошу вас, проходите сюда.
Лиам напутственно похлопал друга по плечу. Делать нечего – Кассу срочно нужны были деньги. Он хотел играть, хотел выиграть. Это единственное, что имело смысл.
Фиолетовая темнота помещения жутко давила, создавая одновременно эротичное и тошнотворное настроение. Девушка завела Касса в апартаменты, где его уже ждали два специально подготовленных робота, удивительно похожих на настоящих людей.
– Почему их…
– Двое? К сожалению, в систему до сих пор не вносят данные о сексуальной ориентации.
– Понятно, – кивнул Касс. – Оставьте, пожалуйста, ее.
2081 год. Орбита Энцелада12.
– Я вижу в этом иронию: Кассини, изучающий спутник Сатурна… –нараспев произнес Лиам.
– Заткнись, – проворчал Касс.
На заднем фоне голограммы Лиама с криком пробежал шустрый мальчуган.
– Я вижу иронию… – начал Касс.
– Даже не смей, – засмеялся Лиам. – Удивительно, как жизнь повернулась.
– Ты мог бы признаться мне откровенно, что отправился работать на Базу только для того, чтобы изучить мою сперму. Я бы понял, мы же друзья.
– Пошел к черту.
Касс потянулся к переключателю на бортовой панели небольшого исследовательского космического корабля для увеличения фокуса обзора за гейзером.
– Слышал про турнир по?.. – неожиданно спросил Лиам, хотя знал, что тема игр с недавних пор для Касса под запретом.
– Я не хочу об этом говорить, Лиам, – строго перебил друг.
Повисла неловкая тишина. Мелкие кристаллики воды с паром испарялись в темноте космоса.
– Я могу узнать, ты ведь знаешь…
– Лиам, твою мать, реально сейчас отключусь, если продолжишь эту тему, – разозлился Касс.
– Хорошо, что я вижу бездушное лицо робота, а не твое лицо. Голос, правда, устрашающий. Интересно, ты кривишь лицо в капсуле, когда злишься?
Как бы Касс ни обижался на парня, Лиам был его другом со времен нахождения на Базе – их комнаты располагались напротив.
На бортовой панели маякнул красный предупреждающий сигнал.
– Сейчас бы куда-нибудь в горы, – задумчиво произнес Касс, махнув рукой.
– Да-а, – пропел Лиам. – Духота страшная, так хочется прохлады… Мне тебя не хватает, может, вернешься?
– Пока не могу, мне надо чем-то себя отвлечь.
Включилась сирена: «Внимание! Внимание! Внимание!»
– Что там такое? – обеспокоенно спросил Лиам.
– Отключаюсь, – ответил Касс.
Он начал проверять все системы работоспособности корабля, читать многочисленные инструкции, чтобы понять, что происходит, но в этот момент корабль с чем-то столкнулся, отлетел, завертелся вокруг своей оси; Касса, а точнее робота, которым он управлял, от удара выкинуло из кресла, швыряло из стороны в сторону внутри потерявшего управление корабля. Хотя в действительности Касс не чувствовал боли, мозг несмотря на все научные достижения очень легко обмануть, и теперь ему казалось, что он ощущает пульсацию сосудов, разрывающихся под воздействием мощных перегрузок. Он предпринял попытку вернуть управление кораблем – тщетно. Где-то в глубине разума он понимал, что летит прямо к поверхности спутника и что, скорее всего, умрет. Касс яростно закричал, попытавшись вновь вернуть контроль над кораблем, но последнее, что он увидел, был огонь.
Темнота. Вздох.
Касс открыл глаза, увидев перед собой подсвечивающееся синим цветом стекло. Сразу вспомнил, что случилось, вырвал все подключенные к его телу провода и со всей силы (несколько это было возможно) принялся стучать изнутри капсулы, чтобы его выпустили наружу. Сотрудники исследовательского центра подбежали, открыли капсулу, приподняли Касса. Он плохо контролировал свое тело: мышцы за долгое время нахождения в капсуле атрофировались.
– Что произошло? – спросил он, пытаясь отдышаться.
Несколько людей подбежали к соседней капсуле, открыли и вытащили из нее девушку в эпилептическом припадке. Пока специалисты проверяли показатели здоровья Касса, он наблюдал за тем, как ее уносят из помещения.
– Да твою мать, кто-нибудь мне объяснит, что происходит!? – возмутился Касс, отодвигая от себя навязчивых санитаров.
2081 год. Космопорт. Земля.
«Самое страшное в полете – это взлет и посадка, – размышлял Ной, глядя на взлетно-посадочную площадку через громадные, идеально чистые окна космопорта. – Слишком много факторов влияет на ракету».
– Я знаю про Эриду, – сказал знакомый голос из-за спины.
Ной повернулся – перед ним стоял Мицар; он сложил руки за спиной, спокойно и уверенно встал рядом, обратив взгляд на площадку.
– Ты можешь знать только то, что она ее мать.
– Не только это. Я говорю про твой маленький «эксперимент». У тебя что-то не получилось в симуляции, что ты перенес ее данные в искусственно созданное тело?
Ной резко повернулся и зло посмотрел на Мицара.
– Как ты узнал?
– Это имеет значение? Проблема в том, что ты не можешь замести за собой все следы. Знаешь, мне противно думать, что ты делал с этой «куклой».
Ной кулаком ударил его в челюсть – Мицар упал, вытирая разбитую губу.
– Именно поэтому тогда на станции ты меня остановил? Потому что знал наверняка, что это не она?
– Когда человек умирает, то всё умирает вместе с ним, – жестко произнес Ной. – И да, мне пришлось прийти к этому пониманию самому. Мне казалось, что мы – машины, в которых существует последовательность нейронных связей, делающих нас осознанными личностями, не более – скопируй их, расположи в правильном порядке, и у тебя будет точно такой же человек. Какое-то время я был с ней в симуляции, пока не осознал, что хочу видеть ее в реальности. Я…
Ной присел на ближайший стул, Мицар поднялся с пола и сел рядом.
– Я не мог даже дотронуться до нее, – продолжил Ной. – Хотя, когда у нее появилось тело, она была так близка. И всё же это была не она. Я отключил ее, сжег тело, но не смог жить в той реальности, где ее не было совсем. Я создал на основании имеющихся о ней данных ИИ, незаметно внедрил в Сеть; теперь она появляется когда и где захочет, откровенно мне досаждая, – Ной улыбнулся. – Извини, что ударил.
Мицар махнул рукой:
– Считай, мы квиты, – мужчина вздохнул. – Все достижения человечества ради чего? Продления жизни? Улучшения интеллектуальных способностей? Мы наконец-то можем стать властителями собственных миров, но не можем вернуть близких.
Ной ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул.
– Слышал, что произошло с Соней. Ты летишь туда? – спросил Мицар.
Ной кивнул.
– Я обязательно с ней поговорю, – произнес Мицар, – но не сейчас.
– Ты не переживаешь за нее?
Мицар покачал головой, принявшись по привычке нервно растирать колено.
– Если я тебе скажу, что всё это часть ее плана, ты мне поверишь? Не будешь думать, что я бесчувственная сволочь?
– Буду, но… я ведь тоже бесчувственная сволочь.
2082 год. Станция «Эндьюранс». Марс.
В стыковочном шлюзе станции его уже ждал инспектор.
– Кеплер? – удивленно поприветствовал Ной, подъехав к парню в коляске, которой его снабдили на время адаптации к местной гравитации.
– Ной, добрые сутки, рад снова вас видеть.
Их головы оказались на одном уровне, из-за чего Ной почувствовал раздражающую неловкость. Кеплер показал рукой вперед, как бы говоря: «прошу следовать за мной».
– Она очнулась?
– Не хотите сначала узнать, что произошло?
– Пожалуйста.
– Уверен, что вам известно – Соня участвовала в программе по исследованию космических тел. В ее задачи входило изучение отдельного региона внешних колец Сатурна, в районе спутника Энцелад, когда она неожиданно изменила курс и направила исследовательский аппарат на прямое столкновение со спутником. Заметила она или нет, но в том районе работал еще один исследовательский аппарат; Соня сбила его с курса, от удара аппарат отшвырнуло к поверхности – машины были уничтожены. После этого, естественно, произошла рассинхронизация, которая, будучи проведенной неверно, повредила мозг, она впала в кому.
Ной остановился, попытавшись вспомнить, когда они в последний раз разговаривали. В его памяти она всегда была ребенком, кажется, что они никогда не вели обстоятельных бесед, когда она повзрослела.
Инспектор терпеливо ждал. Наконец, Ной нажал на кнопку, коляска поехала дальше.
– Что с человеком, который находился в другом аппарате? Он тоже в коме?
– Нет, с ним всё в порядке. Захотел вернуться на Землю, но я решил, что вам нужно с ним поговорить, поэтому попросил его остаться до вашего прибытия.
– Спасибо.
Через некоторое время они добрались до медицинского отделения станции. За стеклом в палате в одиночестве, утыканная проводами, лежала его дочь; она медленно и размеренно дышала.
– Ной, должен вам сказать, что я обеспокоен.
– Чем?
– Тем, как заканчивают люди, воспользовавшиеся услугами «БВ».
– Люди гибнут в машинах на трассе, но вы не говорите владельцам автофирм, что обеспокоены их продукцией.
Кеплер, минуту назад похожий на переживающего ребенка, вновь стал серьезным, поправил свою форму, поднял голову:
– Простите, это не мое дело. Я оставлю вас.
Еще минуту Ной побыл в коридоре, затем подъехал ко входу в палату, дверь автоматически открылась, он приблизился к дочери. Да, он не видел ее несколько лет: работал, считая, что она в состоянии о себе позаботиться. Видимо, настолько был занят, что даже не заметил, что она уволилась из «БВ», устроилась сюда. Ной положил свою руку на ее, ощущая пульсацию крови, считая сердцебиение.
– Раз, два, три, четыре…
Сколько времени прошло, он не понял. В конце концов он взял себя в руки. Не время раскисать: с одной стороны избалованный мальчик, пытающийся уничтожить его компанию, с другой – психологические проблемы дочери. Ему нужно разобраться хоть с чем-то – ничего не изменится, если он будет здесь сидеть.