Buch lesen: «Тайная мудрость человеческого организма. Глубинная медицина»

Предисловие академика АМН СССР, АН СССР В. Черниговского

www.beztabletok.ru

Текст печатается по изданию: Академия Наук СССР, издательство «Наука» 1966 г.

© Изд. «RUSSIAN CHESS HOUSE», оформление, 2020

Предисловие редактора к первому изданию

Вероятно, судьба этой книги не будет обычной. Она еще не успела увидеть свет, как уже встретила отпор официальных представителей медицины. Это вынуждает меня сказать о ней более пространно, чем это обычно принято делать. Сначала несколько слов об ее авторе.

Александр (Абрам) Соломонович Залманов родился в России в 1875 г. После окончания гимназии он поступил в Московский университет по медицинскому факультету. Однако, перейдя уже на 4-й курс, оставил медицинский факультет, так как не был удовлетворен преподаванием медицинских дисциплин.

В 1896 г. Залманов перешел на первый курс юридического факультета, совмещая занятия юриспруденцией с изучением русской и общей истории и сравнительного языкознания.

В 1899 г. он был арестован как один из организаторов всероссийской студенческой забастовки, а вслед за этим был исключен из университета.

После освобождения, лишенный возможности продолжить образование в России, Залманов уехал в Германию, в Гейдельберг. Здесь он окончил медицинский факультет с дипломом доктора медицины. Впоследствии получил еще два диплома – русский и итальянский.

Во время первой мировой войны Залманов вернулся в Россию и был старшим врачом-руководителем санитарных поездов. После Великой Октябрьской социалистической революции, в 1918 г., работал начальником Главного курортного управления и председателем Государственной комиссии по борьбе с туберкулезом. В этом же году он был приглашен для лечения Н. К. Крупской и М. И. Ульяновой, получив постоянный пропуск для входа в Кремль. Его лично знал В. И. Ленин и ценил как опытного врача. У А. С. Залманова и по сию пору бережно хранится удостоверение, данное ему В. И. Лениным и написанное его рукой.

В дальнейшем А. С. Залманов много работал в различных клиниках крупнейших городов Европы. Монография А. Крога, посвященная физиологии капилляров, удостоенная Нобелевской премии, возбудила в нем желание основательно изучить вопросы капиллярного кровообращения и клеточного метаболизма.

В совершенстве владея пятью языками, А. С. Залманов изучил сотни, если не тысячи, работ и в течение восьми лет посещал госпитали и клиники медицинского факультета в Берлине. Одновременно он работал в патологоанатомическом институте и институтах физиологии и коллоидной химии.

Его книга «Тайная мудрость человеческого организма» впервые была опубликована во Франции в 1958 г., а затем переведена на немецкий и итальянский языки.

Вот все, что, с моей точки зрения, необходимо знать читателю об авторе, чья книга с некоторыми сокращениями издается на русском языке впервые.

Теперь о книге и тех идеях и мыслях, которые вложил в нее автор.

Книга написана не в обычной манере научной, строго построенной монографии. Это, скорее, непринужденный, живой, образный и эмоциональный разговор с читателем. Это должно быть принято во внимание при любой оценке книги.

Иногда эта манера способствует более полному пониманию вопросов, о которых повествует автор.

Но чаще – затрудняет. Однако это все же внешняя, стилистическая особенность книги, а не оценка ее по существу. В чем же существо книги А. С. Залманова, развиваемых им положений?

В течение миллионов лет организм животных и человека вырабатывал в процессе приспособления к окружающей среде замечательное свойство – сопротивляться вредоносным воздействиям. Эта особенность, очень образно названная И. П. Павловым «физиологической мерой против болезни», позволяет живым организмам выходить победителями в опасных ситуациях без какой-либо посторонней помощи.

Мне представляется, что в своей книге А. С. Залманов и старается привлечь внимание к естественным защитным силам организма и к способам их стимуляции. Поэтому-то автор столь эмоционально выступает против огульного применения сразу же и по любому поводу многочисленных антибиотиков и химиотерапевтических средств.

Замечу сразу же, что А. С. Залманов вовсе не отрицает значения этих средств вообще. Но нельзя не согласиться с ним, когда он пишет: «Современная терапия при помощи антибиотиков охотится на микробов и в то же время культивирует «устойчивые» микробы и микозы».

Нельзя не согласиться с автором и в том, что вакцинация и всяческие прививки, начинающиеся чуть ли не с грудного возраста, не могут способствовать поддержке на должном уровне собственных защитных механизмов организма. На это у нас настойчиво обращал внимание такой выдающийся патолог, как И. В. Давыдовский. Возможно, что А. С. Залманов прав, когда пишет, что рост числа всевозможных аллергических заболеваний связан с наводнением организма всякого рода сыворотками.

Разумеется, было бы нелепо отрицать пользу вакцинации и различных сывороток. Это значило бы пойти «рассудку вопреки, наперекор стихиям», но не считаться с этим побочным действием невозможно.

Тем более прав А. С. Залманов (это особенно относится, конечно, к зарубежной медицине), когда ратует против безудержного применения всевозможных патентованных и непатентованных химиотерапевтических средств, наводняющих все больше из года в год медицину в Европе и Америке.

Любопытно при этом, что, выступая против эрлиховской Terapia sterilisans magna, он оказывается очень близок к тем идеям, которые в свое время развивал крупнейший наш ученый академик А. Д. Сперанский. Заметим кстати, что и вообще во многих местах своей книги А. С. Залманов близко подходит к идеям А. С. Сперанского о неспецифических реакциях и неспецифической терапии.

Таким образом, главная мысль А. С. Залманова в основном сводится к тому, что следует обращать сугубое внимание на всемерную поддержку и стимуляцию естественных защитных ресурсов организма.

В этой мысли нет ничего несообразного или неверного.

Какую же идею выдвигает А. С. Залманов как основание для стимуляции собственных защитных механизмов организма? Это «капилляротерапия», или, как он пишет, способ «глубинного» воздействия на капилляры, точнее же – на обменные процессы, происходящие на уровне этой части сосудистого русла.

Вздорна эта идея или же она имеет под собой серьезное основание?

Полагаю, что верно второе. К сожалению, капиллярному кровообращению в общей массе работ, посвященных циркуляторному аппарату, уделяется очень мало внимания. Правда, за последние 10–15 лет за границей обращено внимание на проблему микроциркуляции. Состоялось несколько симпозиумов и конференций, посвященных этой важной проблеме. У нас же интерес к этой проблеме оживился всего лишь каких-нибудь 3–5 лет тому назад.

И независимо от тех преувеличений, которых не избежал А. С. Залманов, надобно признать, что в своей оценке важности процессов, совершающихся на уровне капилляров, он прав.

Итак, если говорить о тех основаниях, на которых А. С. Залманов строит свою «глубинную терапию», то нельзя не признать их физиологичность.

Теперь следует сказать о самом сложном, что содержится в книге А. С. Залманова, – о предлагаемых им методах терапевтического воздействия при различных заболеваниях. Надо отдать должное автору: предлагая различного рода ванны и бальнеологические процедуры, он отнюдь не забывает и не игнорирует иные способы воздействия. Повторяю, достаточно заглянуть в его терапевтический указатель, чтобы увериться в этом.

Что же по существу представляют собою предлагаемые А. С. Залмановым терапевтические процедуры? Знакомство с ними убеждает, что это, конечно, один из видов неспецифической терапии, возможно, один из лучших, подобранный на основе богатого опыта.

Такова общая оценка содержания книги А. С. Залманова, которую в состоянии сделать врач по образованию, физиолог по специальности, много лет связанный с клиникой, каким является автор этого предисловия.

Нуждаются ли содержание книги и мнения ее автора в критическом к ним отношении? Конечно, это так! Но любая книга нуждается в критическом отношении к ее содержанию. Без такого отношения к любой книге вообще никаких книг читать не следует. При этом необходимо иметь в виду, что, хотя А. С. Залманов и «не фанатик», как он сам об этом пишет, ему не удалось избежать преувеличений и ошибок. Некоторые его суждения наивны, а формулировки рыхлы. Порою, поддавшись эмоциям, он упускает из виду важные детали, порою пишет слишком общо.

И все же было бы ошибкой, если бы книга А. С. Залманова была расценена как «вздор», как еще одна попытка найти «панацею» от всех болезней. Врачевание, на которое нацелена эта книга, все еще содержит в себе элемент искусства, и дело таланта врача, его опыта и знаний извлечь из книги А. С. Залманова полезное. Извлечь и проверить на практике. Следует считаться с тем, что автор ее – знающий врач, имеющий за плечами немалый опыт практической работы.

Конечно, книга сильно выиграла бы, если бы она была написана в другой манере и к ней были бы приложены выписки из историй болезни, статистический материал и т. д. и т. п. Но и в настоящем своей виде она заслуживает внимания, а главное – нелицеприятного отношения.

И, наконец, последнее замечание. На книге стоит гриф Института физиологии им. И. П. Павлова. Это, конечно, не случайно. Коллектив ученых Института всегда был и в настоящее время весьма тесно связан с клиникой. Но вместе с тем этот гриф вовсе не означает, что книга А. С. Залманова апробирована учеными Института. Положительное отношение к ней и ее оценка всецело отражают лишь личное мнение автора этого предисловия.

Академик В. Черниговский

Введение

В начале нашего века наряду с революцией в области физики и химии и дальнейшим развитием математики мы наблюдаем значительное отставание медицинской науки. В медицине мы находимся еще в предреволюционном периоде. Одна концепция сменяет другую.

Десятилетиями в медицине работают напряженно, но без точно определенного плана, не методично, бросаясь то в одно течение, то в другое. Истинная же наука – это не только накопление отдельных фактов, это прежде всего познание взаимосвязей и определенных биологических законов. Необходимо подчеркнуть, что объем неизвестного в медицине превосходит объем известного. Трудности врачебного искусства в гораздо меньшей степени происходят от недостатка эффективных средств, чем от самого их применения. Надо подвести баланс наших научных знаний – уяснить наши потребности, то, что уже окончательно достигнуто и чего мы еще не знаем.

Чтобы вскрыть связь явлений, часто приходится обращаться к старому. Надо начать с того, чтобы научиться забывать ненужное. Дороги прошлого усеяны осколками многочисленных доктрин. В результате получилась та мозаика противоречивых идей или ребяческий дидактизм, которые мы наблюдаем. Несмотря на богатство медицинской литературы, или даже вследствие его, нагромождаются обломки фактов без синтезирующих идей. Литература душит клинический разум.

Между тем наука о больном человеке должна оставаться прежде всего проблемой наблюдений за человеком. Мы должны вновь изучить жизнь, а именно жизнь в целом. Мы должны вновь изучить анатомию, физиологию, патологию и терапию. Медицинская мысль еще слишком пропитана сведениями из патологической анатомии органов. Труд Лаэннека, без сомнения, большой успех в медицинской науке. Мы не собираемся умалять достижения патологической анатомии, но неразумно, как отмечает проф. Роже (Roger), спрашивать у смерти объяснения тайны явлений, наблюдаемых в течение жизни. Наша физиология носит еще чисто лабораторный характер. То, что мы знаем, есть физиология животных, а не человека.

С другой стороны, в нашем организме в любое мгновение существует намного больше физиологических возможностей, чем об этом говорит сама физиология. Но нужна болезнь, чтобы эти возможности отрылись нам. Никогда не надо забывать, что большое число болезней первоначально является наделе только незначительными отклонениями от физиологических процессов. А мы их часто не знаем. Мы не знаем даже механизма расширения сосудов, в то время как эти процессы ежедневно встречаются в самой элементарной патологии.

Нам почти полностью неизвестно, что регулирует жизнь соединительной ткани, образующей рубцы, заживляющей наши раны после хирургического вмешательства, возмещающей утраченное вещество в органах, деформированных туберкулезом, сифилисом, алкоголизмом и другими болезнями.

Нам неизвестно соотношение соединительной ткани с функционированием других тканей. И, однако, эта ткань, этот неутомимый восстановитель, становится причиной медленного отмирания пораженных склерозом органов. Склероз легких, почечный склероз, артериосклероз, склероз печени – это всегда сморщивание органов соединительной тканью.

А теперь о гуморальной патологии. Она должна быть почти заново создана. Гуморальная патология – это количественные и качественные нарушения состава жидкостей организма. Анатомическое строение – это только остов, на который опирается функция; в основе каждого повреждения лежит нарушенная функция. Всегда нужно думать о том, что болезнь есть нарушение физиологических явлений.

Диктатура медицинской аппаратуры сопровождается крушением клинического наблюдения. Кроме того, слишком резкие границы были установлены между различными заболеваниями ради их классификации. Болезнетворные процессы, безусловно, не так многочисленны и не так существенно различны, как мы о них думаем.

У нас есть схема, которая гласит: причина-повреждение-симптомы. Лечение прежде всего обращено на местное повреждение. Между причиной и повреждением, между повреждением и симптомами неизменно вклинивается нарушение (сначала минимальное) функций организма. Это нарушение функций часто и рождает повреждение.

«Болезнь, – пишет Лериш (Leriche, 1955), – это драма в двух актах, из которых первый разыгрывается в угрюмой тишине наших тканей, при погашенных огнях. Когда появляется боль или другие неприятные явления, это почти всегда уже второй акт».

Не существует локальных заболеваний, болезней органов. Болен всегда человек в целом. Не существует локального лечения. Нет ни одного терапевтического мероприятия, которое не производило бы больших или меньших гуморальных изменений в организме. Малейший терапевтический акт, даже самый незначительный, имеет важные биологические последствия, вызывает сложные химические явления, движение жидкостей, лейкоцитарные перемещения, вазомоторные действия. Врач будущего должен изучить многозначительную ценность этих мельчайших явлений. Он должен знать, что можно быть великим экспериментатором, никогда не вскрыв ни одного кролика.

Мы можем быть превосходными эмпириками и останемся ими, но это не освобождает нас от обязанности иметь солидные, очень солидные познания во всех науках, в области медицинской техники и клинических знаний. Мы еще слишком мало знаем о мозге, позволившем человеку открыть и познать мир.

По мнению Делора (Delore), наша так называемая научная медицина находится еще в периоде младенчества. Ей нет и ста лет. Она и в настоящее время не вышла из переходного возраста.

Ближайшая революция в медицине не создаст анархии или полного уничтожения. Наоборот, она придет, чтобы навести порядок и строить, чтобы установить четкие новые принципы и одновременно вернуться к старым, правильным, но совсем забытым. Нам нужны направляющие идеи. Без «равнения в строю» получается не армия, а толпа.

В медицинское обучение нужно ввести цифры, воображение и фантазию. Анатомия и гистология преподаются в течение веков. Но мало кто отдает себе ясный отчет в том, что наши точные анатомические познания представляют собой лишь грубые цифры подлинной структуры, архитектуры и размеров органов.

Когда каждый студент будет знать, что общая длина капилляров взрослого человека достигает 100 000 км, что длина почечных капилляров достигает 60 км, что размер всех капилляров, открытых и распластанных на поверхности, составляет 600 м², что поверхность легочных альвеол составляет почти 8000 м² (Крог), когда подсчитают длину капилляров каждого органа и площадь поверхности каждого органа, когда создадут «развернутую анатомию» – настоящую физиологическую анатомию – много гордых столпов классического догматизма и мумифицированной рутины рухнет без атак и без сражений!

С такими идеями мы сможем достигнуть значительно более безвредной терапии, развернутая анатомия заставит нас уважать жизнь тканей при каждом медицинском вмешательстве.

Наблюдение, терпение, настойчивость, критический подход и обдумывание – вот лучшие помощники истинной медицины.

Основные идеи

Каждая живая молекулы – это функциональная ассоциация атомов, способных, с одной стороны, стимулировать притяжение или отталкивание, с другой – соединяться с другими молекулами.

Совокупность энзимов – это громадная лаборатория, которая постоянно порождает взаимодействия частичек порядка миллионной или миллиардной доли миллиметра; жизнь торжествует, господствует, упорядочивает этот крошечный хаос, организуя неумолимый и полный мудрости порядок, сохраняя структуру клеток, тканей, органов, регулируя постоянную температуру, кровообращение, выделение.

Идеи современной биохимии, физиологии и фармакологии останутся беспочвенными мечтаниями, если вообразить, что они могут своими средствами изменить величественный потокжизни. Жизнь избегает грубых, аритмичных, неуправляемых взрывов. Небольшие изменения, маленькие химические реакции при умеренной температуре дают организму сопротивляемость крепче стали и направляются с точностью и тонкостью, не свойственной технике термитов. В этом «великая мудрость организма» (Cannon).

Врачи могут многое сделать для сохранения и продления жизни, если они будут всегда уважать эту «мудрость организма».

В старом доме классической медицины есть бесчисленные сокровища. Но эти сокровища разбросаны в подвалах и на чердаках, забыты, оставлены без внимания, покрыты пылью. Чтобы обнаружить эти драгоценные частицы знаний, чтобы сделать отбор, нужно быть вооруженным направляющими идеями, доктринальным ситом для отсеивания ценных крупиц.

Нагромождение мрамора – еще не статуя. Нагромождение впечатлений – еще не мысль. Белизна мрамора и его чистота необходимы для создания хорошей статуи. Беспристрастие, четкость впечатлений необходимы, чтобы мысль была ясной и строгой.

Придет время, когда биологи, физиологи, врачи, расширяя свою несовершенную оптику, познают с восхищением мудрость организма, столь хрупкого и в то же время столь способного к сопротивлению. Глубокое понимание мудрости жизни проникнет в философию и науку.

Живая материя характеризуется тем, что множество бесконечно малых единиц (коллоидные мицеллы) обладают чрезвычайно большой поверхностью по отношению к объему человеческого тела. Масса коллоидных веществ в цитоплазме тела человека – 5 кг в сухом виде. Так как средние размеры мицелл в цитоплазме составляют около 5 миллионных частей миллиметра, то поверхность, представляемая мицеллами всего тела, безусловно, не менее 2000000 м², т. е. 200 га (Policard, 1944). 100000 км капилляров на 200 га живой поверхности! Важность капиллярного кровоснабжения очевидна. Каррель (Carrel, 1927), учитывая количество питательной жидкости, необходимое для сохранения ткани в культуре, подсчитал, что потребность человеческого организма в крови и лимфе составляет 200000 л в сутки.

Бесконечно малыми, но замечательно используемыми средствами человеческий организм осуществляет совершенно орошение тела человека 5 л крови, 2 л лимфы, 28 л внеклеточной и внутриклеточной жидкости.

С энергетической точки зрения, продуктивность работы является результатом двух факторов: интенсивности и емкости (объема). Клеточная масса незначительна – и фактор интенсивности ограничен. Зато размеры поверхностей придают фактору емкости необыкновенно высокое значение.

Глава 1
Жизнь и смерть

Жизненные циклы

Жизненные циклы обозначаются двумя полюсами: 1) постоянной ассимиляцией или интеграцией, которая является превращением инертной, мертвой материи в живую, динамическую; 2) постоянным распадом или дезинтеграцией, которая является превращением живой материи в инертную, мертвую.

Частичное отмирание является как бы верным залогом жизненной целостности организма. Только постоянное разрушение содержимого клеток, тканей, органов и всего организма гарантирует постоянно идущее восстановление клеток, тканей, органов и всего организма. Замедление ассимиляции вызывает количественное уменьшение жизненных сил, т. е. недостаток кислорода, недостаток пластических веществ, энергетических минеральных веществ, гормонов, ферментов. Замедление выделений приводит к качественным повреждениям – отравлению собственными продуктами жизнедеятельности организма (задержание мочевины, хлористого натрия, воды, кальция, желчи).

С давних пор известна очень опасная инфекция, возникающая от проникновения в организм птомаинов – очень токсичных алкалоидов, которые образуются при трупном разложении. В организме человека возникают каждое мгновение миллионы и миллионы клеточных микротрупов. Они покидают артериальные петли кровеносных капилляров, проникают в межклеточные жидкости, в лимфатические капилляры, в сеть воротной вены, в кровяные, лимфатические и желчные капилляры печени, а также в мозг. Несмотря на многочисленные возможности скапливаться и застревать в различных областях организма, они, однако, подвергаются распаду, удаляются без ущерба для организма при условии, что организм не утомлен.

Для организма уравновешенного, который хорошо дышит, хорошо орошается кровью, для организма, имеющего нормальное выделение – систему хорошо устроенных сточных труб, – вторжение ядовитых птомаинов не представляет никакой опасности. Такой организм находится в состоянии десенсибилизации, полного обезвреживания. Армия живых клеток способна размножаться и поддерживать жизнь во всех ее проявлениях и бесчисленных вариациях. С этой точки зрения биология приближается к современной ядерной физике: конденсация колоссальной энергии в очень малой массе материи присуща той и другой.

В каждом живом растительном и животном организме заключена в сравнительно ограниченном объеме громадных размеров поверхность. Атом является конденсированной энергией. Освобождение атомной энергии может произвести взрыв, разрушение. Сжатое пространство, огромные поверхности, заключенные в нашем организме, содержат в каждом крошечном пункте значительное количество энергии. Но протяжение поверхностей огромно. Максимум пространства при минимуме энергии в каждой точке – это характеристика жизненной эволюции. Когда имеется максимум энергии в бесконечно малом пространстве – здесь есть опасность разрушения. Накопление материальной силы в маленьком пространстве содержит угрозу взрыва. Распределение материальной силы в массах дает мир, дает жизнь.

В эмбриональном периоде с момента появления органов кровообращения (сердца и сосудов) начинают внедряться микробы, занесенные кровью матери, и несмотря на это, внутриматочные заболевания плода исключительно редки. Симбиоз животного организма с микробами, без сомнения, так же необходим для продления жизни, как и симбиоз микробов и грибов для жизни растений. Такие животные, как кошки и собаки, не подвергавшиеся десяткам превентивных (предохранительных, профилактических) прививок, не знают гриппа и только очень редко в юном возрасте заболевают пневмонией.

Взгляд, согласно которому группа антигенов атакует «стерильный» организм, а тот в ответ выставляет против врага армию антител, становится ошибочным, если признать, что так называемая стерильная жизнь существует только в надуманных абстрактных теориях.

Вечное отмирание клеток так же необходимо животному организму, как опадание цветов и листьев – деревьям. Остающиеся после отмирания клетки, а также жидкие ткани (кровь и лимфа с их передвигающимися клетками – эритроцитами, лейкоцитами, лимфоцитами) и бесконечное количество ферментов разлагают, очищают, непрерывно нейтрализуют птомаины, порождаемые белковыми обломками распада мертвых клеток. Без агрессивных зародышей эта бдительность может быть усыплена.