Buch lesen: «Сознательная медицина: биотехнологии здоровья»

© Семений А.

© ООО «Издательство АСТ»

Предисловие

Ко мне в кабинет ввозят инвалидную коляску, в ней 14‐летний парнишка. Скрюченная поза, на глазах – солнцезащитные очки от раздражающего света, из угла рта сочится слюна, издает нечленораздельные звуки, прерываемые матерой бранью. Коляску ввезла мама пациента, от которой я и узнал, что привело их ко мне.

С периода новорожденности ребенок наблюдался неврологом с диагнозом «перинатальная энцефалопатия смешанного генеза, гидроцефальный синдром». Часто болел простудными заболеваниями. В возрасте семи и девяти лет перенес сотрясение мозга, оба раза проходил стационарное лечение.

В ноябре 2000 года в возрасте 12 лет заболел остро, когда на фоне общеинфекционного синдрома в течение нескольких дней присоединилась клиника общемозговых, менингеальных и психических симптомов. Госпитализирован в отделение инфекционной реанимации в тяжелом состоянии, обусловленном остро текущим герпетическим менингоэнцефалитом. В связи с тем, что из-за застойных явлений в легких начала развиваться двухсторонняя крупозная пневмония, мальчика подключили к аппарату ИВЛ. Через четыре дня у него развился инсульт, пациент впал в кому. Через месяц данные КТ головного мозга показывали атрофию правой височной доли и атрофические изменения обоих полушарий. В таком состоянии его и выписали, передав маме на поруки для реабилитации.

На протяжении следующих двух лет пациент наблюдался в психоневрологическом отделении, отмечались акинетический мутизм, тетрапарез, контрактуры тазобедренных, коленных, локтевых суставов, симптоматическая эпилепсия.

Сейчас он сидит передо мной, а я привычно делаю пометки со слов его мамы: «Спонтанно агрессивен. Контакту недоступен, дезориентирован в пространстве, времени, собственной личности. Оправляется под себя…»

Сколько времени нам понадобилось, чтобы справиться с этим ворохом напастей, валившихся на голову парня с самого рождения? Три месяца.

В процессе 1‐го курса лечения стали прямо на глазах восстанавливаться психические функции. Уже после второго сеанса, со слов матери, стал менее агрессивен, начал самостоятельно схлебывать с ложки во время кормления, а после седьмого сеанса стали восстанавливаться двигательные навыки. После 12 сеансов стал контролировать функции тазовых органов, уместно шутить. А завершив 2‐й курс лечения, мальчик встал с инвалидной коляски и пошел… в школу! То есть произошло полное восстановление когнитивных функций, он стал полностью социально, психологически и физически адаптирован.

Конечно, такие тяжелые поражения мозга – редкостный случай, но именно он показывает истинные возможности научно-практического медицинского направления, которое я представляю – информационно-волновая медицина.

Меня зовут Александр Семений. Я кандидат медицинских наук, врач-терапевт с 43‐летним стажем, руководитель медицинского центра «Образ Здоровья» в городе Зеленограде. Технология здоровья, которую я развиваю, родилась в результате многолетних исследований российских ученых и наконец-то приблизила медицину к пониманию тонких механизмов возникновения болезней – на уровне жизненных энергий и информационных процессов.

На протяжении 20 лет частной практики я собрал в своем центре весьма большой арсенал диагностических и лечебных инструментов, основанных на принципах восстановления жизненной энергии человека. Но и сейчас, не успокаиваясь, я продолжаю искать и изучать сведения о других перспективных разработках, как в плане диагностики, так и в плане коррекции здоровья, работающих на принципах эфирного поля, электромагнитных излучателей, торсионных полей, на основе квантовой физики. И, безусловно, я использую психологические приемы, так как, говоря об энергии, невозможно обойти стороной психоэмоциональную сферу человека, ведь один из основных потребителей жизненных ресурсов организма – это наш мозг. Он потребляет 25 % от общего запаса энергии, и если человек находится в негативном, пессимистическом состоянии, и мысли у него соответствующие, то он, конечно, здо́рово съедает свой энергетический ресурс. Я – за максимальное освоение навыков саморегуляции, помогающих пребывать в состоянии равновесия, спокойствия, расслабленности и доверия. Становясь чертой характера, они буквально трансформируют человека и направляют вектор в сторону исцеления.

Еще учась на третьем курсе Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, буквально влюбившись и провалившись в восточную медицину и философию, я прочно усвоил, что человеческий организм – это нечто более сложное, чем просто набор органов, заключенный в кожаный мешок, как это преподносит западная медицинская модель. Тогда западная модель, как, впрочем, и сейчас, была превалирующей, но мне импонировала восточная – с ее понятиями об энергии, чакрах, БАТ, меридианах, по сути являющихся волноводами, по которым течет жизненная энергия. Эта концепция грела мне душу и откликалась разуму, и, естественно, как доктор я не только изучал это направление, но и практиковал его. А после увольнения из Вооруженных сил РФ судьба свела меня с абсолютно инновационным направлением, которое, тем не менее, опирается все на ту же многовековую мудрость энергетического и целостного подхода к человеку и здоровью.

Я работаю на стыке западной и восточной медицины, психологии и новых информационных технологий, которые реализованы в различных биофизических и биорезонансных технологиях. Вся моя многолетняя врачебная практика показывает, что этот уникальный альянс, где компоненты не противоречат друг другу, дает очень хороший результат не просто в лечении, а в исцелении пациента. Я считаю, что именно такой должна быть медицина с душой, или сознательная медицина.

Таких результатов может добиться любой врач, любая клиника, любой оздоровительный центр. Но для этого необходимо изменить парадигму мышления, начать видеть в пациенте многомерную структуру, признать, что все в этом мире не случайно и не хаотично и что в основе любого процесса и явления, включая здоровье и болезнь, лежат энергия и информация.

Часть 1
Мой путь в медицине

Глава 1. Учеба

А там будет видно

С тех школьных пор, а может, даже и раньше, как я начал задумываться о своей будущей карьере, ничего иного, кроме врачебного поприща, в голову не приходило. Наверное, это вполне естественно для единственного ребенка, росшего в семье врачей: отец – травматолог, мать – гинеколог. Хотя дорогу мне прочили в Горный институт или Политех – все же жили мы в Донбассе, в Донецке. Насколько помню, врачебных разговоров или обсуждений каких-то интересных случаев при мне не велось, наоборот, порой говорили, что работа эта тяжелая, неблагодарная и т. д. В то же время я видел бесконечные букеты цветов и коробки конфет, которые некуда было складывать. Мама моя – классный специалист, работала с профессором Ландау на приеме – это знаменитость не только городского масштаба, но и известный по всей стране ученый.

В моей школе было восемь классов, и, когда я окончил ее с похвальной грамотой, было принято решение не продолжать образование в другой школе, а поступать в Донецкое медицинское училище, на фельдшерское отделение. Диплом, по крайней мере, в кармане не помешает, а там видно будет – так мы рассуждали.

Почему терапия?

Экзамены сдал легко, также и учился с удовольствием, осваивая азы медицинской науки. Даже сейчас, по прошествии более четырех десятков лет, хорошо помню, почему выбрал терапию, а не хирургию, что, в общем-то, более свойственно мужскому полу. Все дело было в любви к предмету, которую в нас заложили преподаватели. Хирургию у нас вел теоретик, пенсионер, давно не практикующий. Он ходил между рядов, заложив руки за спину, и говорил о том, что и так можно было прочитать в учебниках. А преподаватель курса терапии приводила нас в обычное больничное отделение на практику, где все знали, что придут студенты. Она делила нас на группы по 2–3 человека, давала фамилию пациента, номер палаты – и мы шли к больному, что называется, с голыми руками. Все истории болезни прятались и были недоступны нам. Мы беседовали с пациентом, собирали анамнез, щупали, слушали его, а пациенты терпеливо и снисходительно ждали окончания осмотра. Потом мы шли в учебный класс и обсуждали диагноз, план обследования и лечения, и кто-то один из группы озвучивал общее решение, а преподаватель, хитро поглядывая на нас, открывала историю и отвечала на наши вопросы, если они возникали.

Так формировалось клиническое мышление. И поскольку процент «попаданий» был очень высок, а парламентером чаще выступал я, то и удовольствие от совпадения наших гипотез и реальных данных истории, которые формировались при обследовании пациента, толкало на более глубокое изучение всех аспектов терапии.

Дальнейшее совершенствование терапевтических знаний продолжалось на кафедре пропедевтики Военномедицинской академии им. С.М. Кирова, куда я поступил в 1974 г. На этой же кафедре у нас был конкурс «Стетоскоп», состоявший из шести этапов, довольно жестких, который также требовал глубоких знаний и применения их на практике. Он проводился среди слушателей всех трех факультетов – сухопутных и ракетных войск (второй факультет), летчиков (третий) и военных моряков (четвертый). Я был на втором.

Пятый факультет был для иностранцев, а их в ВМА всегда училось много, и практически каждый из выпускников впоследствии занимал крупный пост в своей стране, а если повезет, то и становился министром здравоохранения. Ну а первый факультет был для нас маяком – второе высшее образование! Уже будучи офицерами, после нескольких лет службы мы могли снова поступить в альма-матер для дальнейшего постдипломного образования, что я и реализовал через восемь лет. Но это все в далеком будущем, а пока 3‐й курс и конкурс с наградными стетоскопами – бронзовым за третье место, серебряным – за второе, ну и золотым – сами понимаете, за первое. И вот я, без роду и племени, без блата и взяток, с момента поступления в академию в Красном Селе, где у нас был военно-учебный лагерь, участвую в этом «естественном отборе», наравне со всеми сынками преподавателей, генералов и других знаменитостей. И завоевываю призовое второе место, став обладателем «Серебряного стетоскопа», что также определило мой путь в терапию. Я уже и забыл об этом, но на недавней встрече выпускников мои однокашники, представляя меня своим женам (у некоторых это были уже вторыетретьи браки), вспоминали именно этот титул.

А.Т. Семений со стетоскопом, фото из личного архива автора

На 5‐м курсе у нас была войсковая стажировка, и меня занесло в Казахстан, на Байконур, куда я впоследствии и попал после окончания академии.

Глава 2. Байконур

Это был олимпийский 1980 год. На Байконур мы получили распределение вместе с Колей Бущиком – теперь это известный нейрохирург Николай Александрович Бущик, – я в автомобильный полк, а Коля на ТЭЦ. Приехали на станцию Тюра-Там поздно вечером. Пустынно, жарко… Уже не помню, кто встречал, где ночевали. На следующий день отправился в штаб, где меня ждали. Тогда с квартирами проблем не было – получил жилье в течение двух месяцев! Вскоре меня откомандировали на 61‐ю площадку, где располагался учебный центр автополка, и я каждый день ездил туда на мотовозе. Это поезд, битком набитый офицерами, которые спали, играли в домино, карты, нарды, читали – в общем, коротали два часа поездки на работу и так же обратно.

В моем распоряжении были санитарный уазик для экстренной перевозки больных в госпиталь, расположенный в 80 километрах, два санинструктора срочной службы и лазарет на 20 коек. Я не старался злоупотреблять этой привилегией, иметь служебную машину, и уж если ехал в город с больным, то мой диагноз был точен. А показания к госпитализации были действительно неотложными, и мне не приходилось краснеть в приемном отделении госпиталя перед старшими товарищами.

В 1982 г. я прорвался на академические курсы по рефлексотерапии, которые проходили на кафедре неврологии любимой академии. Я там был самый молодой в ВС РФ, лейтенант, войсковой офицер, а со мной учились все полковники, начальники санаториев Минобороны или невропатологи – начальники отделений из тех же санаториев.

Но это нисколько не мешало, наоборот – терять было нечего, и я задавал много вопросов, погружаясь в недра науки. Так что рефлексотерапией дипломированному специалисту теперь в части можно было заниматься на полном основании.

Продолжая изучать восточную медицину и дальше, я практиковал ее в воинской части, будучи начальником медицинского пункта автомобильного полка. Многих жен офицеров, солдат и своих командиров поднял на ноги иголками, точнее иглоукалыванием. Но чувствовал и понимал, что учиться этому реально можно всю жизнь.

Наверное, по той причине, что я по гороскопу скорпион, меня всегда тянуло к таинственному и необъяснимому. И однажды я попал на обучение к самой Джуне¹, использовав для этого один из своих отпусков. Она тогда была в зените славы, ее показывали по телевидению, о ее феноменальных способностях писала пресса, а в Москве их изучением занималась лаборатория «Физические поля биологических объектов», специально созданная в Институте радиотехники и электроники имени В.А. Котельникова Российской академии наук.

Учиться у Джуны было очень интересно, и здесь пригодились мои навыки из тай-цзи-цюань, так как я чувствовал энергию другого человека, а это в ее методике один из базовых элементов. С аурой пациента у целителя должна быть обратная связь, тогда он быстро набирается опыта и видит, а точнее, чувствует результаты своего труда. И что интересно – клиент также давал обратную связь по своим ощущениям. Это очень вдохновляло.

Сама Джуна появлялась нечасто, в основном обучали ее доверенные преподаватели. Когда она приходила, всегда случался такой массовый сеанс прямо в аудитории. Мы все поднимали руки и, как радары, ловили ее посыл – волны действительно ощущались на расстоянии. Конечно, тут был и ее авторитет, и мы были раскачаны и чувствительны, и сама атмосфера… Но, я вам доложу, это было нечто!

Уже тогда меня посещала мысль, что, видимо, когда-то будут созданы приборы, повторяющие и имитирующие ее излучения. Это вопрос, конечно, сложный и не исследованный до конца, тем более что, увы, Джуна ушла и уже недоступна для изучения. Но, немного забегая вперед, скажу, что через многие годы я нашел-таки подобные приборы, генерирующие волны, под которые организм подстраивается по принципу резонанса, как под абсолютную гармонию – о них будет рассказано в отдельной главе.

В 1982 году я пошел на повышение, став начальником медицинской службы автомобильного полка и перебравшись в город Ленинск на 10‐ю площадку. Теперь в свободное время я мог поддежуривать в приемном отделении в качестве помощника дежурного терапевта и потихоньку стал знакомиться со специалистами госпиталя космодрома Байконур. Через год я был здесь уже своим, и, когда возникла вакансия в терапевтическом отделении, сам главный терапевт Иван Васильевич Лиходий дал мне добро. Из части меня отпустили без канители, несмотря на то что мои командиры жалели о том, что уходит такой специалист, но они, умудренные опытом, понимали: медицина для меня была настоящим призванием, и возможности полкового врача я уже перерос.

Вспоминаю эпизод из своей практики. В 3‐е терапевтическое отделение, где я работал ординатором, пришел начальником выпускник 1‐го факультета, майор В.В. Попков. Он ушел на офицерское собрание, а я остался в отделении один. Поступает солдатик с явлениями артрита, конъюнктивита и уретрита. Из анамнеза стало ясно, что незадолго до обострения перенес какую-то кишечную инфекцию.

Я описываю всю картину в истории болезни, назначаю обследование, лечение, но диагноз мне был тогда не вполне ясен. Пробираюсь в актовый зал, нахожу своего начальника, сажусь позади и шепотом рассказываю ему клиническую картину. Он подумал не больше минуты, пожевал так губами и говорит: «Синдром Рейтера». Я тогда удивился широте его знаний, начал рыться в своих книгах и обнаружил описание этой болезни, причиной которой является – точно! – кишечная или мочеполовая инфекция. Думаю – надо же, как хорошо учат на 1‐м факультете! Но теперь я знаю, что дело здесь не только в качестве преподавания. Ведь сейчас я тоже ставлю диагнозы сходу, потому что десятилетия врачебного опыта, тем более в военной медицине, зря не пропадают!

Глава 3. С открытым сердцем

Начало 90‐х принесло с собой не только «ветер перемен», но и доступ к совершенно нетрадиционным для нашей медицины знаниям. Конечно, я не мог пройти мимо возможности изучить основы гомеопатии, Су-Джок акупунктуру, увлекся развитием экстрасенсорных способностей человека, трансперсональной психологией, японской системой целительства Рэйки.

К тому времени я служил уже в Москве, старшим ординатором отделения реанимации и интенсивной терапии Центрального военного клинического госпиталя им. П.В. Мандрыка, расположенного в Сокольниках.

Так, незаметно, подошел 1995 год, когда я, отслужив положенные 20 лет, в возрасте чуть за 40 уволился в запас. Встал вопрос: куда податься на гражданке молодому военному пенсионеру, еще полному сил и энергии?

Чего же я хочу?

В течение первого месяца были мысли найти что-то схожее с привычной деятельностью военного врача и продолжать эту стезю. Я отправился в горбольницу к начальнику отделения реанимации. Он внимательно выслушал меня и, понимая, что военная медицинская система здорово отличается от гражданской, многозначительно обвел глазами больничные стены и спросил: «Зачем тебе все это?»

Вопрос ввел меня в состояние глубокой задумчивости. Казалось бы, он был вполне резонный и закономерный, но почему-то я себе его не задавал. И только услышанный со стороны, он заставил меня серьезно задуматься. А действительно, зачем? Зачем я лезу в систему, которая в глубине души вызывает у меня сразу два чувства: уважение и отторжение? Ведь на самом деле меня всегда манили и вдохновляли подходы восточной медицины, отвечавшие на вопросы, роившиеся в моей голове: как помочь человеку восстановить здоровье без таблеток, эффективно, безопасно, научно обоснованно, комплексно и системно? Это сложная задача, на которую не сразу нашелся ответ. Однако когда человек в своей голове четко формулирует вопрос – неважно, чего он касается: своей перспективы, миссии, предназначения, выбора супруга, друзей, образа жизни, еды, одежды, – Вселенная дает ответ, разными сигналами и подсказками, и важно их не пропустить. А заметить их можно только тогда, когда мы внимательно, с открытыми глазами и ушами, а главное – открытым сердцем взаимодействуем с окружающим миром – настоящим, реальным, а не с теми представлениями, которые гнездятся в нашей голове, потому что нас так научили разные авторитеты.

Итак, я стал размышлять, отправив запрос одновременно внутрь себя и во Вселенную: что может быть такого интересного, необычного и нового, что привлечет меня на долгое время? И однажды мне на глаза попалась заметка о новой медицинской технологии – информационно-волновой терапии, работающей с энергией человека. В статье рассказывалось об основателе этого направления – профессоре Бессонове Алексее Ефимовиче.

А.Т. Семений и А.Е. Бессонов, фото из личного архива автора

Эзотерика и восточная медицина не ставят под сомнение существование энергии, каналов, чакр, но ведь ясно, что под этим лежит какая-то физика. Она-то меня всегда и привлекала. Мне было интересно найти способы как-то пощупать, измерить, объективизировать, визуализировать эти самые эфемерные энергии. Еще будучи студентом военно-медицинской академии, я под руководством профессора Маркова Ю.В. занимался электропунктурной диагностикой, и тяга к этому осталась, просто за давностью лет отодвинулась на задний план.

Я позвонил по указанному в заметке номеру телефона и попал непосредственно на Алексея Ефимовича. Он назначил встречу, на которой у нас состоялся разговор, длившийся около двух с половиной часов. Это была встреча, очаровательная во всех смыслах: и в философском, и в медицинском, и в человеческом. В Алексее Ефимовиче соединился удивительный микс из житейского опыта, глубоких знаний, организаторского таланта, научного потенциала. И биография его была также удивительной.

Учитель

Профессиональная деятельность Бессонова началась в 1961 году. После окончания Харьковского медицинского института он получил направление в Луганск, где был назначен руководителем службы по контролю качества воды Донбасса. Через год пошел работать хирургом в больницу МВД в Луганске. После повышения квалификации стал начальником хирургического отделения, а затем и начальником больницы, совмещая практическую деятельность хирурга с научной работой.

А потом с теплой Украины судьба забросила его на холодный север: Чукотка, побережье Северного Ледовитого океана и Охотского моря – в этот край его командировали по линии медслужбы МВД СССР и всех силовых ведомств. Под началом Бессонова были ПМП, МСЧ, поликлиники, диспансеры, военно-врачебная экспертиза здоровья и многое другое. Но он оказался не кабинетным начальником и постоянно колесил в разъездах по огромной территории. А там всякое случалось. Алексей Ефимович рассказывал, что однажды в трескучий мороз в яранге оперировал шамана-чукчу. Кругом полная нестерильность, минимум инструментов и лекарств. А главное, его предупредили: за ярангой сидят вооруженные почитатели шамана, заявившие, что, если он не выживет, убьют и доктора. Операция была хоть и сложная, но закончилась благополучно, так что, слава богу, и шаман, и доктор остались живы.

В должности начальника медицинского отдела и председателя окружной военно-врачебной комиссии УВД Магаданской области Бессонов проработал с 1970 по 1980 год, принимал активное участие в разработке инструкции по военно-врачебной экспертизе в органах внутренних дел СССР. По поручению Председателя Совмина СССР А.Н. Косыгина участвовал в рабочей группе по разработке программ реабилитации больных алкогольной зависимостью.

Занимая с 1980 по 1985 год должность начальника кардиологического санатория «Подмосковье» МВД СССР, он написал серию работ о реабилитации больных, перенесших инфаркт миокарда.

С 1985 года Алексей Ефимович возглавил санаторно-курортную службу МВД СССР – только представьте себе масштаб его организаторской деятельности в здравоохранении: под его началом были все санатории страны, относящиеся к системе Министерства внутренних дел! С этой должности в 1989 году в звании полковника внутренней службы, заработав два инфаркта, 52‐летний Бессонов вышел в отставку. Но он не отправился на пенсию сидеть с удочкой или на даче, а занялся научно-исследовательской работой в области профилактики и реабилитации больных.

В структуре Всесоюзной ассоциации систем информатики в здравоохранении он стал директором Центра информационно-волновой терапии. Здесь были и лаборатории, и специалисты-системщики, и инженеры в сфере радиоэлектроники. Однако спустя несколько лет ассоциацию ликвидировали, и пришлось заново создавать экспериментальную базу. Туда вошла, в том числе, группа исследователей из Института космического приборостроения и Минрадиопрома России. В течение пяти лет проводились научно-исследовательские работы, итоги которых стали обоснованием совершенно нового направления в науке – информационная медицина.²

В 1993 году Бессонов создал Научный центр информационной медицины «Лечение. Информатика. Диагностика. Обучение» (НЦИМ «ЛИДО»), заметка о котором и привела меня в кабинет Алексея Ефимовича.

Прорывной метод

Меня буквально потрясли идеи метода информационно-волновой диагностики и терапии – ведь ранее ничего подобного в медицинской науке не существовало. До этого в мире уже была широко известна электропунктурная диагностика, которая базировалась на измерении электрокожного сопротивления БАТ, когда прикладывался металлический щуп как активный электрод, а пассивный электрод был у человека в руке. Измерение кожно-гальванической реакции велось встроенным в прибор микроамперметром, стрелка которого отклонялась в зависимости от параметров кожи в этой точке. БАТ связана с тем или иным органом, являясь его представительством на поверхности кожи, поэтому по ее состоянию можно весьма точно определить качество работы этого органа как с точки зрения его функции, так и с точки зрения энергетической полноценности, то есть насколько хорошо он питается той самой жизненной энергией, которая, в соответствии с восточным мировоззрением, составляет суть существования.

В методе информационно-волновой диагностики был применен совершенно инновационный подход: никакой электрической цепи между пациентом и прибором не существовало, и к точке прикладывался не металлический щуп, а радиометр. Внешне он выглядит как спрятанная в тубус антенна, способная регистрировать очень слабое излучение человеческого тела, выходящее на поверхность кожи в определенной зоне. С помощью этой антенны считывалось электромагнитное излучение БАТ в миллиметровом диапазоне частот. Диапазон был взят неспроста: миллиметровые волны в биологии и медицине – давно известный факт, не только уже хорошо изученный, но и расширяющийся в смысле исследований. Несмотря на это, еще никто и никогда не брался через антенну регистрировать то, что излучает человеческая клетка.

Итак, антенна регистрировала сигнал, который анализировался специальной компьютерной программой и изображался в виде импульсов определенной формы. Естественно, было интересно сопоставить сигналы здоровых органов с теми, которые исходят от органов, где есть повреждения, воспалительные либо дегенеративные процессы. Оказалось, что сигналы хорошо и правильно работающих клеточных структур радикально отличались по внешнему виду от сигналов структур с нарушением. Это сопоставление давало возможность дифференцировать норму от патологии – то есть у нас появился совершенно новый, безопасный, точный диагностический инструмент.

Карта обследования пациента складывалась из последовательных замеров ряда точек с головы до ног, в общей сложности процесс занимал около 20 минут. И сразу становилось видно, где все хорошо, а где есть патология, то есть сигнал ослаблен, искажен и деформирован. С точки зрения общепринятой медицины, важно, какой именно патологический процесс запущен – от этого зависит лечение. С точки зрения информационной медицины, как, впрочем, и с точки зрения глубокого философского подхода абсолютно не важно, что это за патология, – важно лишь то, что нет нормы. И задача сводится к тому, чтобы привести к норме. Это очень простая логика: либо «да», либо «нет» – как в компьютере. Ведь рядовому человеку, по большому счету, без разницы, как звучит диагноз – если у него, например, больное сердце, ему важно сделать все, чтобы сердце стало здоровым.

Мы начали дотошно разбираться, как устроен тот или иной сигнал и чем он генерируется в организме, а далее последовала цепь рассуждений. Что будет, если мы, зная, как выглядит сигнал здоровой клеточной структуры, технически, через генерирующее устройство, воспроизведем максимально близкий к природе здоровый сигнал и направим его туда, где зарегистрировали патологию? Что будет, если посылать сигнал на БАТ? А если непосредственно на место травмы, на синяки, ушибы, ожоги, переломы, любые видимые и невидимые очаги боли? Ведь не все же знают точки из атласа рефлексотерапии и между какими точками и органами существует связь – человек просто фиксирует, что прихватило поясницу, болит глаз или ухо.

Мы начали экспериментировать, и практически параллельно с диагностическим аппаратом, который мы назвали «Анализатор-индикатор миллиметровых сигналов» – АИС-ЛИДО, родился инструмент Минитаг (в настоящее время – Камертон), являющийся средством воспроизведения здорового клеточного сигнала. Это был первый аппарат из тех, которые работают по принципу информационно-волновой терапии, биорезонанса, и мой первый инструмент в рамках частной практики.

Аппараты наши выглядели простенько. Да, внутри них сложная схема, но внешне это обычная трубочка, которая подключается к сети. Сигнал, который она генерирует, человек никак не ощущает обычными органами чувств. Из видимого – только пульсирующий красный огонечек на конце трубки – кроме миллиметрового диапазона, мы использовали еще и инфракрасный, который также оказывает определенное терапевтическое воздействие. Человек просто приставляет к месту боли или повреждения аппарат и ничего не чувствует, зато в организме мгновенно включается процесс регенерации: улучшается кровоток, снимается боль, уходит отек, воспаление, заживляется рана, срастается перелом. И все эти «чудеса исцеления» базируются на использовании биологической обратной связи с помощью информациометрической, радиоэлектронной аппаратуры и исследований в биологической и медицинской кибернетике.

Камертон здоровья и книга «Информационная радиоволновая терапия. Атлас пользователя»

В результате проведенных нами исследований появилось новое направление, основанное на понимании работы системы управления межорганными и межсистемными связями в организме человека. Стало возможным диагностировать первопричины заболевания и обнаружить их доклинические проявления, и, как следствие этого, не допустить развитие болезни. Удалось получить необычно высокий устойчивый терапевтический эффект с ускорением процесса выздоровления в 1,5–2,5 раза, причем с существенным снижением рецидивов. Технология совершенно безвредна, что подтверждено двадцатилетней практикой.

Терапевтические аппараты Минитаг, Камертон и Камертон здоровья, диагностический прибор АИС-ЛИДО нашли широкое применение в больницах, поликлиниках, санаториях, ими оснащены медицинские учреждения Минздрава, МВД, МЧС, Минобороны, ФСБ России. Есть эти аппараты и во многих российских семьях, и у жителей более чем в 20 странах мира.

Таким образом, вместе с Алексеем Ефимовичем Бессоновым и его дочерью Еленой Алексеевной Калмыковой я стоял у истоков информационной медицины. Среди научных трудов, посвященных ей, есть наша совместная книга «Информационная радиоволновая терапия. Атлас пользователя»³, рассчитанная как на врачей, так и на широкий круг пользователей аппаратов информационной радиоволновой терапии.