Тайны острова Сен Линсей. Дети Магнолии

– Констанция, – выступил Берт и приветливо поклонился обернувшейся гостье. – Действительно литературное. Матушка её уж очень любит Дюма.

– Ой… – оглядев юношу с ног до головы, растерянно выдохнула Гвиневра и чуть было не схватилась за сердце. Она, повидавшая не одно поколение Ди Гранов, конечно же, всё сразу поняла. Берт был для неё вроде призрака всех тех потомков Линсея, которых она умудрилась пережить. Дама растерянно открывала и закрывала рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Роза тоже глупой не была и по виду оторопевшей посетительницы тоже обо всем догадалась. Теперь и ей стало ясно, почему симпатичный клиент показался ей таким знакомым.

– Так Берт – это сокращение от Адальберт? – улыбаясь, выпалила она и звонко щёлкнула пальцами. – Ну слава богу, не Бертрам! Я говорила, что терпеть не могу это имя?

– Что-то такое упоминали, – вздохнул Маршан и, оценив мысли пожилой дамы (которые сложными комбинациями перемещений лицевых морщин мгновенно становились очевидны окружающим), понял, что его секретному путешествию по Линсильве пришёл конец. Из заднего кармана своих брюк он вытащил телефон и, прежде чем Гвиневра успела что-нибудь произнести, извинился и нырнул обратно в беседку. Он боялся, что телефон Конни окажется выключен или вне зоны доступа, но уже очень скоро в трубке послышались длинные гудки.

– Ох, Роза! – послышался удаляющийся голос старушки, которую хозяйка лавочки принялась спроваживать из сада. – Ты видела? Каков красавец! Настоящий Ди Гран! А его сестра такая же?..

– Я…я не знаю, Гвиневра. Прошу вас… вам не стоит оставаться на такой жаре. Идите домой… – растерянно отвечала Роза. Скрипнула калитка, но пожилая дама ещё долго не унималась.

– Наверняка она просто очаровательна! Иначе и быть не может!

– Да-да, наверняка! Всего доброго… – раздражённо цедила сквозь зубы Роза. Берт продолжал вслушиваться в гудки, надеясь, что сестра не оставила телефон в замке. – Я сказала, всего добро-го, Гвиневра-а! Идите домой!

Наконец, калитка захлопнулась и Роза, убедившись, что назойливая дама всё же поковыляла восвояси, ринулась обратно к гостю в беседке. Они обменялись извиняющимися взглядами, но до того, как кто-то из них заговорил, в трубке мобильного телефона раздался знакомый голос.

– Берт, – коротко позвала Конни из динамика. Чуть не выронив телефон от неожиданности, Маршан отвернулся от своей рыжей спутницы и сбивчиво заговорил.

– Да-а, Конни, ты далеко ушла? У нас тут случилась небольшая неприятность…или нет, не знаю… – тараторил он.

– Конкретнее, пожалуйста, – холодным и острым, как спица, тоном приказала сестра. На мгновение это вогнало Берта в ступор, и он не смог подобрать ни слова. Внутри у него всё похолодело.

– Конни, милая, что случилось?

– Берт, закончи свою мысль, – терпеливо и всё так же сдержанно попросила девушка.

– Ладно. Думаю, в течение следующего часа наш с тобой приезд перестанет быть секретом, – собравшись с мыслями, кратко отрапортовал братец.

– Ох, – выдохнула Констанция в трубку и издала этот хорошо знакомый брату цокающий звук языком. Она так часто делала, когда обдумывала что-то в момент, когда решение нужно принимать мгновенно. Щелчок оповещал о том, что дальнейший маршрут её действий был экстренно перестроен. – Мне всё понятно. Что ж, это не конец света…

– Конии-и, а ты где? – понимая, что на другом конце провода произошло что-то гораздо более интересное или, возможно, трагическое, в очередной раз поинтересовался Берт. Констанция чуть помолчала, видимо, подготавливая речь, а затем коротко изложила ему суть дела. Говорила она ёмко, спокойно и, по возможности, не упуская важных деталей. Когда она закончила, то попросила за ней заехать и по пути постараться не поднимать лишнего шума. А слишком беспокоиться за неё, по её же собственному заверению, не стоило. Брат согласился, пообещал добраться как можно скорее и отключился.

– Что-то случилось? – тихо наблюдавшая за разговором всё это время Роза осторожно подала голос. Берт растерянно кивнул и убрал телефон обратно в задний карман.

– Простите, а вы знаете, где дом нотариуса Совиньи?

– Конечно! – вспыхнула девушка. – Она же возглавляет местный комитет дам цветов. Это в десяти минутах пути отсюда, я вас провожу…

– Не стоит…

– Я настаиваю, Берт. Не хватало вам ещё заблудиться и радовать местных жителей своим диграновским лицом!

– Дело не в этом, – отмахнулся парень и решительным шагом направился вон из беседки к калитке. Роза не отставала.

– А в чём же тогда? Что-то случилось с вашей сестрой? Я же могу помочь!

– Вы хорошо знали нотариуса Совиньи? – резко остановившись и чуть не сбив тем самым новую знакомую с ног, спросил Берт. Так близко лицо девушки, осыпанное звёздочками веснушек, казалось еще милее, а изумрудные глаза ещё ярче. При этом Роза даже не пыталась отводить взгляд, что выдавало в ней человека весьма решительного.

– Знала её, сколько себя помню, – без запинок отвечала красавица. – А что?

– Мне очень жаль, Роза, – заметно посуровев, произнёс Маршан. – Судя по тому, что я услышал, госпожа Совиньи мертва…

Глава 5

Бывают в жизни события, обращаясь к которым спустя какое-то время, осознаёшь, насколько важными они оказались при всей своей внешней незначительности и простоте. Знакомство Берта с Розой было одним из таких, ровно как и первая прогулка Конни по извилистым, мощёным камнем, улочкам окраины Линсильвы.

Она планировала спросить у кого-нибудь из местных жителей дорогу, но на удивление ей никто не встретился. Вероятно, всё дело было в невыносимой жаре, сухим и горячим ветром проносящейся меж домиков и садов. По своему опыту путешествий Констанция знала, что при постоянной духоте и под палящим солнцем немногие растения могут сохранять такую сочность и свежесть, какую демонстрировали представители многообразной флоры Линсильвы. Быстро девушка сделала вывод, что такая погода для этих мест либо аномальна, либо кратковременна. Она вообще славилась своим умением быстро и достаточно точно делать выводы, видимо, в качестве компенсации за отсутствие более творческих талантов.

Правда за всеми этими размышлениями Конни не заметила, как оказалась на улице, заметно отличавшейся от предыдущих. Она была широкой, а дома здесь были больше, расположенные заметно ближе друг к другу, и принадлежали они явно гражданам побогаче. Сложные кованые ограды и ворота, строгие геометрические формы ухоженных клумб и аристократичные вытянутые окна, наглухо зашторенные, указывали на более престижный район. Здесь же Констанция наткнулась на первый продуктовый магазинчик, небольшой, но весьма симпатичный и уютный.

Войдя, она первым делом услышала приятный звон колокольчика, предупреждавший продавца о новом клиенте. Тем не менее, никто навстречу девушке не вышел. Зал был пуст. У кассового аппарата была выставлена табличка «Учёт. Вернусь через полчаса». Очевидно, в этом городе никто не опасался воровства, раз уж вот так запросто оставляли магазин открытым. Охладившись немного под кондиционером, девушка не стала дожидаться продавца и, покинув магазин, отправилась дальше. Вверх по улице была библиотека, а сразу к ней прилегала юридическая контора под названием «партнёры С.В. и К.Б.». Оба заведения оказались закрыты.

Это бессмысленное путешествие начинало утомлять, когда, наконец, Констанция заметила знак, обозначающий автобусную остановку. На небольшом стенде рядом были указаны существующие маршруты. На подробную карту и расписание рассчитывать не приходилось, всё ограничивалось списком номеров тех автобусов, что здесь останавливались. Констанция водила по ним взглядом снова и снова, начиная испытывать нечто вроде раздражения и обиды на Линсильву за её нелюдимость. Уезжать без Берта Конни не собиралась, поэтому встала в тень и, закрыв глаза, просто попыталась немного очистить голову и успокоиться. Этот день оказался для неё сложноват: слишком много нового и незнакомого, слишком много смен декораций и маловато свежего воздуха. А в следующие несколько минут всё стало ещё запутаннее…

Из медитации Констанцию вырвал звонкий крик. Она вздрогнула и в ужасе огляделась по сторонам. Из-за ворот одного из богатых домов выскочил мальчишка лет тринадцати, весь бледный, как простыня, и начал жадно хватать ртом воздух. Возможно, он хотел бы вновь закричать и позвать кого-нибудь на помощь, но теперь только хрипел и кашлял, захлебываясь слезами. Конни, понимая, что рассчитывать пареньку в этом опустевшем городке не на кого, быстрым шагом направилась ему навстречу.

– Эй, ты в порядке? – позвала она, перебегая улицу.

– Помогите… – сдавленно прохрипел мальчишка и попытался утереть лицо рукой.

– Что случилось? – приземляясь на одно колено перед болезненным ребенком, спросила девушка встревоженно. В синих глазах мальчика застыл ужас, и побороть его у него получалось с огромным трудом. – Как тебя зовут?

– Гай, – всхлипнул парнишка.

– Хорошо, Гай. Скажи мне, что с тобой стряслось, и я помогу…

– Не со мной, – Гай завертел головой и, сделав вдох, попытался немного успокоиться. Лицо его пошло пятнами от такого напряжения, но мальчик всё же выдавил из себя слова. – Госпожа…Совиньи…с ней случилась беда…

– Ясно, – кивнула Конни. – Она живёт в этом доме?

– Ды-а…

– Отведи меня к ней. Может я смогу помочь, – сохраняя внушающее доверие спокойствие, говорила девушка, и паренёк не мог не согласиться. Ему была очень не по душе идея возвращаться в дом, но он не смог воспротивиться приказу Констанции, обладавшей ещё одним редким даром. Это был дар управленца и руководителя, который достался ей совершенно неизвестно от кого. В стрессовой ситуации в сознании у девушки что-то переключалось, и она преображалась до неузнаваемости, становясь по-офицерски строгой, расчётливой, а иногда просто пугающе холодной. Как правило, разительность превращения зависела от сложности возникшей проблемы. – Гай, в доме есть телефон?

– Да, мадам, – быстро отвечал мальчик. Конни кивнула и уверенно распахнула дверь, рядом с которой успела заметить красивую металлическую табличку с надписью «Исидора Совиньи, нотариус».

В узкой, облицованной деревянными панелями, прихожей было темно и довольно прохладно. Сразу бросалась в глаза лестница со сложными резными перилами, поглотившая большую часть пространства. Мальчик указал на неё и сообщил, что идти надо наверх, в рабочий кабинет госпожи нотариуса. Сам он замер на входе и не решался двинуться с места. По его поведению Конни догадывалась, что пытаться помочь госпоже Совиньи нет никакого смысла. Женщина наверняка была мертва, но для приличия не мешало бы в этом убедиться лично.

Это нормально, когда люди, впервые столкнувшись со смертью, пугаются и паникуют. В конце концов, вид человека, который ещё час назад говорил с тобой, а теперь почему-то лежит в неестественной позе, пустой и бесчувственный, будто мешок со старым барахлом, способен выбить из колеи и хорошо подготовленного взрослого. Что уж говорить о мальчишке, который до сего момента видел разве что мёртвых животных…

Конни всё это понимала, поэтому и не стала настаивать на том, чтобы Гай её проводил. Но, несмотря на свою тактичность, спокойствие и взвешенность рассуждений, даже она не смогла в достаточной степени подготовить себя к тому, что увидела за дверями кабинета нотариуса. Машинально девушка попятилась назад, обратно в тёмное и прохладное нутро коридора. Аккуратно она прикрыла дверь кабинета, затем, предварительно прочистив горло, вышла на лестницу и вновь обратилась к пареньку:

– Гай, я здесь недавно и не совсем понимаю, как у вас всё устроено. Подскажи мне, есть ли в Линсильве полиция или жандармерия? – сам по себе вопрос казался глупым, ведь в любом цивилизованном поселении должны быть местные органы правопорядка, но Конни удалось произнести это с таким достоинством, что мальчик даже и задумываться не стал.

– Да, у нас есть полиция.

– Хорошо, тогда позвони в полицию, будь так любезен, – пародируя голос своей строгой школьной учительницы, которую когда-то люто ненавидела, проговорила Констанция. Мальчик кивнул и скрылся за дверью, ведущей куда-то под лестницу. С высоты второго этажа Конни было слышно, как он сбивчиво пытается объяснить происходящее кому-то по телефону. Рассказ у Гая получался путанный и сдобренный ненужными деталями и лирическими отступлениями. Сама Конни предпочла бы сказать что-нибудь вроде: «Здравствуйте! Тут нотариус Совиньи, кажется, вышибла себе мозги. Приезжайте как можно скорее. Спасибо».

Когда Гай договорил и сообщил о том, что полиция вот-вот приедет, Конни вежливо поблагодарила его и попросила подождать их снаружи, в теньке. Как только он выбежал из дома, явно обрадованный тем, что его не заставляют оставаться под одной крышей с трупом, девушка нервно выдохнула и закрыла горячее от напряжения лицо похолодевшими от ужаса ладонями.

Она бы так и стояла в этом полумраке возле двери кабинета, но в голове её произошло то, чего не должно бы происходить в подобной ситуации с нормальным человеком. Первое впечатление от увиденного, повергшее поначалу в шок, постепенно рассасывалось, уступая место не отвращению и не леденящему душу страху, а постыдному зудящему любопытству. Помявшись немного на месте, Конни вдруг резко шагнула к дверям и потянула ручку на себя, вновь заглядывая в кабинет нотариуса.

Пронзительно яркие полоски света пробивались сквозь жалюзи, делая чёткой и ясной каждую деталь обстановки. У госпожи Совиньи был очень солидный кабинет с антикварным книжным шкафом высотой под самый потолок, удобными кожаными креслами и массивным весьма внушительным рабочим столом из красного дерева. На нём, собственно, и лежала сейчас сама госпожа нотариус, уронив побагровевшую простреленную голову прямо на кипу бумаг. Все они теперь были насквозь пропитаны кровью, и их содержание вряд ли представлялось возможным подсмотреть. Капли капали и на белый ковёр, но уже лениво и редко, поэтому Констанция решила, что с момента смерти дамы прошло некоторое время. От выстрела обрызгало и небольшую картину на стене, в которой девушка далеко не сразу узнала репродукцию отцовского творчества.

Правая рука покойницы лежала на столе, и меж среднего и указательного пальцев застряла красивая позолоченная перьевая ручка. Левая же рука опала за стол, и именно рядом с ней валялся пистолет. Конни долго рассматривала всё это, медленно и осторожно обходя тело со всех сторон. Она старалась ни к чему не прикасаться и ни во что не вляпаться, но руки её буквально чесались от желания ткнуть во что-нибудь пальцем. Вряд ли это что-то бы ей дало, но внутренний голос настойчиво советовал это сделать. Девушка, стыдя саму себя за неуважение к мёртвым, тут же прикидывала варианты, какой именно предмет не зазорно будет потрогать. Так сложилось, что симпатичная госпожа Маршан не боялась ни мертвецов, ни крови, ни насекомых – ничего того, от чего многие юные красавицы потеряли бы дар речи и, вполне возможно, сознание. Конечно, как и всякий нормальный человек, Конни испытывала отвращение по отношению к увиденному: в элегантном и строгом интерьере кабинета зияло огромное и уродливое, щедро сдобренное неприятными деталями, багровое пятно. Оно совершенно неестественным образом покрывало достаточно существенную часть от общей площади помещения. Неудивительно, что Гай от этого зрелища был в таком шоке.

Лица госпожи Совиньи не было видно, но по просвечивающей сквозь кровавое месиво седине было понятно, что нотариус была уже не молода. Руки у неё были изящные, с длинными пальцами в кольцах и аккуратным маникюром, но уже заметно постаревшие. Одевалась дама сдержанно, но со вкусом. Тёмно-синий брючный костюм идеально сидел по фигуре даже при такой хитрой и неестественной позе, а это означало, что сшит он был, скорее всего, на заказ. Взгляд Констанции вновь упал на позолоченную ручку, расположившуюся меж пальцев женщины.

«И что же она писала?» – спросила себя Конни, тут же самой себе отвечая, – «Предсмертное послание, судя по всему…»

Но бумаги на столе пришли в абсолютную негодность. Теперь это было похоже на жуткое психопатическое папье-маше, где смешались скомканные и смятые листы, кровь и разлитые чернила. Видимо, покойная не всё до конца рассчитала, и теперь её последнее слово навсегда затеряется в этом бардаке. Мысль эта обескураживала и печалила одновременно.

В кабинете ещё чувствовался запах пороха, но слабо, еле уловимо. Констанция с видом бывалой ищейки водила носом по воздуху, но быстро поняла, что уже почти ничего не различает. Помощь Берта, чьё обоняние могло бы указать даже на кошку, живущую по соседству, сейчас бы ей пригодилось. В итоге, окончательно обнаглев, девушка осторожно опустилась на колени там, куда не долетели брызги крови, и принялась разглядывать лежащий на полу пистолет. Он был очень красивым с деревянной рукоятью, художественной резьбой и гравировкой, которую разглядеть никак не получалось, но было совершенно ясно – это предмет коллекционный и очень дорогой. Да и модель, к своему удивлению, Констанция тоже узнала. А узнав, вдруг замерла и на какое-то время почувствовала, что теряет связь с реальностью. Старина когнитивный диссонанс вновь дал о себе знать и, вероятно, не в последний раз.

Поёжившись, Конни поднялась, отступила от стола и, услышав какую-то возню на улице, осторожно глянула в окно. Русый мальчишка Гай бежал к воротам, где уже остановилась полицейская машина. Он махал руками и указывал на окна кабинета, поэтому Констанция поспешила ретироваться и покинуть помещение. Она на цыпочках прошмыгнула в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь, надеясь, что никто не заметит следов её присутствия. На всякий случай она начала репетировать, что скажет местным правоохранителям, зачем она сунулась не в своё дело, если вдруг они заметили её силуэт в окне. Забегая вперёд, можно смело сказать – эти репетиции ей не пригодились.

– Кто вы? – строго и без лишних приветствий спросил её офицер, который первым добрался до второго этажа. На вид ему было лет пятьдесят, и он казался человеком суровым и решительным, вероятно, за счёт своих густых чёрных бровей, которые он грозно сводил над переносицей.

– Констанция Маршан, – ответила Конни ровно. Её режим «всё выключено» неизменно прогрессировал перед лицом возрастающего стресса. Голос становился все равномернее и холоднее. Остановить процесс уже не представлялось возможным, поэтому оставалось им только наслаждаться. Девушка протянула ладонь вперёд, призывая полицейского к рукопожатию. Увидев это, мужчина заметно опешил, а брови его медленно начались расползаться прочь друг от друга и вверх. Растерянно он поймал кисть Конни и неуверенно её потряс.

– Комиссар Дион Варга, – представился он.

Как бы одобрив его поступок, Конни удовлетворённо кивнула и отступила в сторону, пропуская мужчину в кабинет. Через мгновение оттуда посыпались отборные ругательства, большую часть из которых Констанции прежде слышать не доводилось. На этот весьма не благородный зов тут же примчалось ещё несколько человек в бело-синей форме.

Вся эта картина выглядела, по правде говоря, трагично и смехотворно одновременно. Офицеры что-то громко обсуждали, яростно перебивая друг друга, и драматично сокрушались по поводу всего случившегося.

– Ох, Исидора-а… – сквозь зубы процедил комиссар Варга, и прочие присутствующие замолчали, скорбно склонив головы. – Ладно, – гаркнул мужчина на выдохе. – Оцепите здесь всё, как полагается. Карета «скорой» уже в пути?

– Не думаю, что ей нужна «скорая», комиссар, – выпалил один из офицеров удивлённо. Варга метнул в сторону сержанта яростный взгляд и обругал парня так, что у Конни чуть уши не завяли. Подбирать красочные метафоры этот грозный человек ещё как умел. Офицеры рассыпались по сторонам, как тараканы при включённой лампочке. В прежние времена Констанция очень не любила французские классические комедии, где жандармы и полисмены представлялись кучкой комедиантов и бездарностей, но сейчас она бы взглянула на эти фильмы свежим взглядом. Она по-прежнему стояла в коридоре второго этажа, вжавшись в стену, и наблюдала за тем, как эта молодёжь снуёт туда-сюда, разбазаривая силы и энергию непонятно на что. От этого очевидного безобразия у Конни заболела голова, и принялось нервно пульсировать правое веко.

– Что это за беспорядок? – выпалила она, врываясь в кабинет нотариуса, где комиссар Варга судорожно тёр виски пальцами, видимо, также пытаясь подавить своё недовольство происходящим.

– Всё эта треклятая полицейская реформа, что б её… – проворчал он, но, сообразив, с кем разговаривает, мигом очнулся и с раздражением оглянулся на незваную гостью. – Здесь не место для посторонних, госпожа как вас там..!

– Маршан, – быстро напомнила Конни.

– Да как угодно! – огрызнулся комиссар. – Покиньте помещение и вообще сгиньте с глаз моих!..

– И вы не собираетесь меня допросить?

– Я поручил это сержанту.

– Вы уверены? Потому что пару минут назад мимо промчалось сразу несколько человек, но ни один мне даже «здрасьте» не сказал, – ловко парировала Констанция и пошире распахнула дверь кабинета, демонстрируя собеседнику звенящую тишину коридора. На мгновение в помещении повисло молчание столь напряжённое, что при случае могло бы вызвать сбой всей электроники в доме. Со звонким хлопком комиссар приложил ладонь к лицу и то ли зарычал, то ли застонал от злости и отчаяния. Конни стало его искренне жаль.

– Пока коронеры не приехали за телом, может запечатаем кабинет и поговорим внизу, господин Варга? – чуть смягчившись, но не утратив решительного настроя, произнесла она вежливо. Комиссар сокрушённо кивнул.

Уже внизу он за ворот поймал одного из офицеров, потряс хорошенько и велел караулить место преступления до тех пор, пока труп не увезут. Худощавый паренёк испуганно кивал, а затем пулей метнулся вверх по лестнице выполнять приказание.

– Это какой-то бардак, чёрт возьми! – в сердцах воскликнул мужчина, когда они с Конни оказались на тесной кухне. Он нервным движением распахнул окно и достал из кармана электронную сигарету.

– Как современно, – заметила девушка. Игнорируя её слова, Варга уселся на узкую табуретку и втянул воздух через пластиковую трубочку. Зрелище было не столь элегантное, как могло бы показаться.

– Откуда вы, госпожа Маршан? – спросил комиссар, чуть успокоившись. – Из Калимонтема, небось?

– Откуда?

– Есть расхожее мнение, что только в Калимонтеме люди могут так привычно и по-свойски относиться к смерти, – хмыкнул мужчина. Он был высоким и достаточно крупным, но не грузным. На лбу его и в уголках глаз пролегали глубокие морщины, а подбородок покрывала многодневная щетина. То тут, то там просвечивали последствия тяжёлой и нервной работы.

– Я с материка, – пояснила Конни. – Приехала этим утром вместе с братом.

– Даже так? – слегка удивился комиссар. – И с какой целью вы прибыли на Сен Линсей?

– У меня здесь родня, – размыто, но в целом честно отвечала девушка.

– И вы знали Исидору Совиньи лично?

– Нет, никогда прежде не встречала её.

– Как же тогда вы оказались в её доме?

– Этот мальчик, Гай, он позвал на помощь. Я была здесь неподалёку, на автобусной остановке. Думала, как доехать до центра города…

– Да, вы совершенно точно с материка, – усмехнулся Варга, – иначе бы вы знали, что сюда уже неделю автобусы не ходят. В депо забастовка, водители и механики не выходят на работу.

– М-да, неприятная ситуация…

– Что поделать, – пожал плечами комиссар, – после смерти Августа Ди Грана тут началась тотальная неразбериха с финансированием и новыми порядками. У островного совета, знаете ли, теперь новый взгляд на общий бюджет…

– А вы сами знали нотариуса? – почувствовав податливость собеседника, поинтересовалась Конни осторожно.

– Она была очень уважаемой и влиятельной фигурой в Линсильве, – печально вздохнул мужчина. – И вдруг такое…

– Господин комиссар, – в кухню вошёл сержант, которого поставили караулить кабинет с трупом, – за телом уже приехали, а ещё вот это выпало из-за картины на стене… – и юноша дрожащими руками протянул старшему коллеге лист бумаги, на котором был напечатан текст.

– «Так больше не может продолжаться. Моё одиночество гнетёт меня и становится невыносимым. Простите за всё. Исидора Совиньи»… – прочёл вслух Варга и снова выругался. Правда, теперь он извинился перед Констанцией за эту грубость, а она лишь смотрела на то, как сержант и комиссар лапают голыми руками важнейшую улику. Правое веко вновь начало пульсировать.

– Видимо, всё ясно, – быстро сделал вывод юноша. – Самоубийство!

– А ты, я смотрю, догадливый такой! – саркастично выплюнул комиссар и вернул покрасневшему парнишке записку. – Приобщи к делу! Эх, Исидора, что ж ты так не вовремя…

Трагичное ворчание комиссара прервала приятная латиноамериканская мелодия, то ли сальса, то ли танго. Мужчина растерянно принялся оглядываться по сторонам. Конни тоже, пока не поняла, что это звонит её мобильный телефон в кармане платья. Она не была сильно зависима от гаджетов да и звонили ей в последние месяцы, в общем, довольно редко, поэтому она всегда этому немного удивлялась. Сообразив, что к чему, девушка извинилась перед собеседником и взглянула на дисплей, который светился знакомым именем. Уверенно Конни поднесла трубку к уху и позвала брата:

– Берт.

– Да-а, Конни, ты далеко ушла? У нас тут случилась небольшая неприятность…или нет, не знаю… – сбивчиво принялся тараторить братец. Голос его звучал как-то нервно и возбуждённо, поэтому был риск, что эта беседа затянется, превратится в шарады или в «угадай, что я имею в виду», а выслушивать всё это при столь неоднозначных обстоятельствах и в присутствии комиссара девушке очень не хотелось.

– Конкретнее, пожалуйста, – суровым тоном попросила она.

– Конни, милая, что случилось? – уж кто-кто, а Берт всегда узнавал этот её голос. И вполне обоснованно от него брату всегда становилось не по себе. Уж очень хорошо он был в курсе того, как может меняться поведение сестры в случае чьей-то смерти или очевидной угрозы.

– Берт, закончи свою мысль, – изо всех сил Конни попыталась смягчиться, но получилось довольно натянуто.

– Ладно. Думаю, в течение следующего часа наш с тобой приезд перестанет быть секретом.

– Ох, – Констанция опасливо оглянулась на присутствующих в кухне комиссара и сержанта. Оба с интересом наблюдали за её разговором и не торопились делать свою работу, а это, кстати, страшно бесило. Больше долгих морских путешествий она ненавидела, пожалуй, только плохой менеджмент и неорганизованность. День этот становился всё запутаннее и сложнее, а интуиция подсказывала, что есть только один радикальный способ всё немножечко упростить. Нервно Конни щёлкнула языком и проговорила сдержанно: – Мне всё понятно. Что ж, это не конец света…

– Конии-и, а ты где?

– Я в доме нотариуса Совиньи, – подумав немного и всё хорошенько взвесив, пояснила она брату. – Её, судя по всему, убили, а я нашла труп. За меня не беспокойся, всё в порядке. Я вызвала полицию, меня сейчас допрашивают, знаешь ли. Хоть и без огонька. Думаю, раз уж ты каким-то образом выдал общественности нашу безобидную тайну, то свободные прогулки по городу стоит отложить до лучших времён. Но я была бы не против, если б ты за мной зашёл сюда. Это недалеко, всего в паре кварталов от «тюльпанового дерева», найдёшь? Это дом нотариуса, её здесь все знали…

– Я найду, не переживай.

– Хорошо, спасибо. Буду ждать… О, да! И постарайся шум лишний раз не поднимать, ладно? Город, конечно, кажется безлюдным, но это впечатление обманчиво, – попросила Констанция и, получив от Берта согласие, отключила связь.

В кухне было тихо и тревожно, и Конни буквально физически ощущала, как прожигает её своим суровым взглядом комиссар Варга. Первым подал голос неуклюжий молодой сержант.

– Эм…знаете, мадам, – пустив петуха, надрывно выпалил он, – вы неверно подбираете слова. У нас тут самоубийство…

– Смотря как на это взглянуть, – пожала плечами Конни. – Ведь у нас есть тот, кто совершил убийство, и тот, кого убили. Правда, по вашей версии это один и тот же человек, но факт остается фактом. С логикой ведь не поспоришь?

– Ну… – болезненно и со скрипом соображал юноша, и этим злил комиссара ещё сильнее. Констанция наблюдала за потугами паренька и наливающимися кровью глазами его начальника, даже немного веселясь. Правда, эти её чувства оставались спрятаны под коркой абсолютной уверенности в себе и прохладной невозмутимости. На лестнице в холле послышался грохот и звон бьющегося стекла. Варга рявкнул на сержанта, и тот, сорвавшись с места, отправился выяснять, что же стряслось.

– Вот поэтому я и не люблю чужаков! – чуть не выкинув (видимо, по старой привычке) свою электронную сигарету в раковину, прорычал комиссар, обращаясь к Конни. Девушка изумлённо вскинула брови.

– Простите?

– Вы заявляетесь непонятно откуда, влезаете в чужие дела и ведёте себя здесь по-хозяйски, словно все должны перед вами прыгать и заигрывать, – не медлил с пояснениями побагровевший от злости мужчина. – Думаете, это весело? Поглазели на труп и теперь вволю посплетничаете об этом со своими полоумными родственничками?

– Лучше бы вам смягчить тон, комиссар, – посоветовала Констанция бесстрастно. – Я не сделала ничего плохого. Сожалею о смерти вашей знакомой или, может, подруги, но не стоит срывать своё раздражение на мне. Это непрофессионально.

– Не профессионально? А вы, значит, большой профессионал?

– Нет, но даже я понимаю, что у вас тут творится бессовестный бардак! Вы вообще не боитесь, что ваши орлы сейчас порушат и затопчут место преступления да ещё и труп несчастной госпожи Совиньи уронят по дороге? На вашем месте я бы боялась, – теряя терпение, отвечала Конни. Доводы у неё были жестокие, но бесспорные. Варга был одновременно зол и пристыжен, ему этот разговор давался тяжело. Констанция попыталась вообразить себе, какая жуткая каша сейчас творилась в его голове. А потом она вспомнила, как за обедом Севилла и Руфь шептались о какой-то трагедии. – А вообще… – задумавшись ненадолго, проговорила девушка, – это ведь не единственное несчастье, выпавшее на долю Линсильвы, так?

– Кхм-кхм!.. – отворачиваясь, комиссар закашлялся и тяжело вздохнул. Затем Конни совершенно отчётливо услышала, как мужчина пробормотал себе под нос незнакомую молитву, в которой ясно прозвучало имя Линсей. От услышанного у неё по спине пронёсся рой мурашек с холодком. Как же сложно было вдруг осознать, что этот грозный тип в молитвах своих обращался к их с Бертом предку. Ответственность эта давила со всех сторон и изнутри. Тем не менее, слова её (или же произнесённые самим комиссаром священные слова) возымели некоторый эффект. Варга успокоился и, выдержав долгую паузу, предпринял неловкую попытку принести извинения. – Поймите меня правильно, госпожа Маршан, но вы многого не знаете и не понимаете. В Линсильве, да и вообще на острове, происходят сложные и неоднозначные процессы. И да, это не первая трагедия за последнее время. С тех пор, как не стало нашего доброго друга и покровителя Августа Ди Грана беды так и сыплются на наши головы. Неделю назад похоронили молодую девушку, а ещё вчера была найдена мёртвой её подруга. Меня печалит и злит одновременно то, что Исидора пустила себе пулю в висок, да ещё и в такое непростое для города время…