Buch lesen: «Интервью»

Глава 1

Часы показывали без пяти минут восемь, когда я устроилась в кресле поудобнее, отпивая первый глоток собственноручно сотворённого капучино из шикарной фарфоровой кружки. Мне давно не требовалось появляться на работе так рано. Да и в принципе появляться на работе к определённому времени, не считая совещаний. Однако въедливая привычка пить кофе и гипнотизировать взглядом часы, наслаждаясь коротким промежутком тишины и спокойствия до начала рабочего дня всё ещё была при мне.

Я называла этот перерыв “временем до”.

До того, как начинался рабочий день и офис заполнялся сотрудниками и пронзительно-ярким светом мощных ламп; телефон ещё не взорвался первым за день звонком, запуская бесконечную цепь проблем и решений. Или, как это было на заре моей карьеры, до того нелёгкого момента, когда нужно будет выйти в бушующую непогоду, чтобы выполнить работы на площадке. Последнее мне не грозило уже давно, но всё же своей неповторимой сладости момент от этого не утратил.

Сейчас, благодаря плотным жалюзи на окнах, мой кабинет был погружен в приятный полумрак.

7:56

Минутная стрелка шагнула на одно деление с ясно слышимым в тишине щелчком.

7:57

Я сделала большой глоток, не отрывая взгляда от циферблата. Стоило бы назначить интервью на половину девятого, да что уж теперь. Чем короче эта пауза, тем ярче удовольствие от того, что она вообще есть.

7:58

Я закрыла глаза, улавливая чуть слышное тиканье секундной стрелки. В течение дня часы были абсолютно бесшумны, и только сейчас можно было буквально услышать время. Ещё раз тихонько хрустнуло.

7:59

Я достала из сумки свои легендарные три телефона и разложила их на столе к себе экранами, затем оглядела всё пространство в поисках беспорядка. Чисто. Ничего лишнего. Я включила компьютер, а затем встала и подошла к двери, чтобы включить свет. В конце коридора послышались шаги. Я надавила на клавишу и неспешно вернулась за стол. Как раз успела – звук шагов достиг порога моего кабинета и прекратился. В тишине ещё раз щелкнула минутная стрелка, вставая напротив цифры ноль.

8:00

Раздался стук в дверь.

Что ж, этот журналист оказался пунктуальным до безумия.

– Заходите, – сказала я громко и тут же поморщилась. Голос звучал чуть хрипловато от долгого молчания.

Он не заставил себя долго ждать. Ручка плавно поползла вниз. “Мужчина” – решила я, и тут же привычно осудила себя за гендерные предрассудки. Я сама открывала дверь точно так же.

Впрочем, я не ошиблась, хоть и вошедший был слишком молод, чтобы характеризовать его так. Напротив меня стоял парень довольно субтильного телосложения лет шестнадцати на вид. Я знала, что молодой перспективный автор был совершеннолетним, но при встрече таким не выглядел. Одет он был в тёмные джинсы и однотонную рубашку невыразительного тёмно-зелёного цвета. Его размеренная плавность движений, и спокойная уверенность с таким образом решительно не вязались.

– Доброе утро! – начал он и вдохнул, готовясь к длинной замысловатой фразе, определённо выученной наизусть, —меня зовут Игорь, я из журнала…

– Да, помню, интервью. Не будем тратить время. Спрашивайте.

Он ожидаемо растерялся и я мысленно поставила себе плюсик. Это всегда было моей отличительной чертой – выбить почву из-под ног и самой режиссировать любую беседу. Его статьи выдавали в авторе волю и ум, так что встречи я всё же немного опасалась. Нельзя недооценивать соперника. Никогда. Моя ли это мысль? Неважно, ведь она давно стала незыблемой аксиомой моего существования.

– Я думаю…хотел бы… Начать не с вопросов. Давайте вы расскажете историю с самого начала? Как её видите вы.

– С самого начала – я улыбнулась своей коронной улыбкой, выверенной до долей миллиметра, чуть снисходительной и в меру ироничной. – это откуда? С сотворения мира? В начале сотворил Бог небо и землю. Земля была безвидна и пуста… Это из Библии, знаете? Можете переписать прямо оттуда, всё равно ничего лучшего учёные нам пока не предложили.

Дожала улыбку и почувствовала, как из уголков глаз поползли “предательские лучики морщин”. Это он так напишет в своей статье, если, конечно, обратит внимание на сие несовершенство. На самом деле всё “предательское” было убрано, а эти безобидные чёрточки были одной из сильных сторон моей внешности, которыми я любовалась. Я не модель, могу себе позволить.

– Разумеется, – на шутку юноша никак не отреагировал, коротко черканув в своём блокноте “цитирует Библию”, – думаю, можно начать с вашего рождения, прошу.

Ни льстивых усмешек, ни намёка на раздражение. Он правильно воспитан.

А мне бы только столь же правильно освещать факты собственной биографии, и всё будет красиво. Молодой, дерзкий, с юмором и хваткой, может многое про меня найти, но копать не будет.

Есть ещё редакция, корпорация и моё финальное одобрение. Тяжело сделать материал в таких условиях, но это вызов профессионалу.

Теперь я ответила:

– Шестнадцатого августа 1989 года я появилась на свет. В честь этого события на Солнце устроили незабываемую вечеринку…

Завибрировал телефон, перебив, и я скосила глаза, чтобы убедиться – тот, что в чехле с зелёной каймой.

– Можете пока погуглить, что ещё случилось в тот день, – бросила я журналисту, пока подносила телефон к уху, – Слушаю.

“У нас падает кран, полтора санта разницы.” – коротко доложила трубка голосом начальника участка. Ну спасибо, что сказали.

– Пусть снимут вечером, и утром. К обеду нужно понять скорость этого падения. И далее ежедневно до обеда, – я замолчала, пытаясь сообразить 15 миллиметров это много или критически много, – пусть геодезия главному доложит, он с их стороны сам решит. И ищи геологию. Проект на краны изучите. Остановите там работу и завтра на совещании всё решим. Но данные уже должны быть. – скосила глаза на загоревшейся экран синего телефона. Мобильный помощник любезно подписал, что звонок из банка, – Всего доброго. Итак, погуглили? – уже к журналисту.

– Мы напишем про биржу в Торонто и солнечные бури. Это будет красиво, – кивнул он.

Я глянула в его блокнот, где добавилась ещё одна надпись “высокомерная сука”

– Там, где я родилась, не записывали точной даты рождения, всё со слов родителей, так что не исключаю, что мать решила немного приукрасить мою будущую биографию. Она любила всё красивое, но в остальном наша семья не была идеальной. Вот вам забавный факт: Родители не уделяли мне особого внимания, поэтому читать я научилась вверх ногами, наблюдая, как обучают старшенького. Обидно, он снял все сливки с их педагогических талантов, но не в коня был корм.

Зазвонил телефон, на этот раз в прозрачном чехле. Это был самый “люкс”. Знать номер, на котором главный инженер даже ночью не выключает звук. Само собой, он был у Мэра, но в остальном служил для личных целей.

На экране лаконично высветилось “Ал”. Тут больше уточнений не требовалось. Звонок по работе, конечно, но Ал всегда злоупотреблял личными знакомствами. И простить это я пожалуй могла только ему. Мы шли рука об руку большую часть нашей трудовой деятельности. Или ноздря в ноздрю. Нет смысла обсуждать чёртов кран, он способен решить вопрос не хуже меня. Два коротких нажатия, и ему летит смс “на совещании”.

– Высокомерной сукой – я выделила это голосом, и мальчишка тут же вспыхнул как факел, – меня впервые назвали в начальной школе, причем преподаватель, когда я озвучила ей в лицо то, что думала по поводу убогого учебного процесса и людей дураков. “Нельзя же быть такой высокомерной сукой!” Мои одноклассники звали меня по-другому. И однокурсники. Потом коллеги. Сейчас подчинённые. Должность уже не позволяет так бесшабашно ругаться матом, ну да вы сами знаете, что я не от мира сего.

Я снова глянула в блокнот, наблюдая как он выводит с новой строки нецензурный аналог слова “чокнутая”, и длинно благосклонно кивнула.

– Верно. Мнения своего не изменила и по сей день. Как считала себя заурядной, среднего ума, в меру симпатичной девушкой, так и считаю. Теперь только не говорю вслух. Пусть лучше думают, что я невероятно талантливая, умная и бесчувственная, чем я буду заявлять каждый раз, что они попросту беспросветно глупы, ленивы и не организованы. У меня три телефона, два десятка экселевских таблиц, порядка сотни различных списков. Красивые текстовыделители для чтения профессиональной литературы. И одна весьма разветвлённая структура жизненных правил. Здесь. – я ткнула пальцем себе в висок. Он вывел в блокноте – “душнила”.

– Вы пришли оскорблять меня или брать интервью? Знаете, читать с вашего блокнота легче, чем с монитора.

– Потому что вы учились читать вверх ногами?

– И мне до сих пор периодически приходится поворачивать буквы в уме, когда читаю “правильно”

– Это не оскорбления, а тезисный план беседы. Я почти никогда не слушаю запись диктофона. Обрабатываю впечатления, так статьи лучше.

– Тезисный план. Хорошая память. Нестандартный подход. Не очень понимаю в журналистике, но мне кажется, у вас есть потенциал. Прочитать статью уже не терпелось.

Одежда нашей героини ничем не примечательна и явно не бренд, но сидит на ней идеально до последней складочки. Каждый жест выдаёт уверенного в себе человека, готового действовать решительно и без лишней суеты. И даже морщинки в уголках глаз её только красят. Бесконечные телефонные звонки почти не отвлекают от интервью. Она четко помнит нить беседы и не забывает подшучивать, исключительно в нужном объёме и с должной искусностью. Что скрывается за совершенным фасадом Главного Инженера ведущего строительного предприятия нашего города? Так ли безукоризненна она на самом деле? Каков баланс видимости и функции содержит в себе эта женщина? Читайте в нашей статье.

Видимость и функция. Кто бы знал, чего мне стоило привести в соответствие эти две характеристики. И сколько бесполезной работы было проделано, прежде чем я догадалась отдать не своё профессионалам. На аут-с-о-р-с. Мне нравилось сочетание звуков, но теперь стоит избегать англицизмов . Вспоминать то, как раньше у меня “неплохо получалось” создавать свой “неповторимый образ”, было бы смешно. “Когда бы не было так грустно”. Немного стыдно за своё прошлое, но мало кто помнит, и ещё меньше тех, кто бы мог решиться его ворошить…

– Давайте вернёмся к вашему детству. Расскажите о семье чуть подробнее. Какие отношения складывались с вашими братьями, как сложилась их жизнь. И какова заслуга ваших родных, друзей и близких в вашем сегодняшнем положении. – а вот журналист как раз мог задавать любые вопросы, чем и пользовался.

На зелёный телефон упала смс: “Результата опять ноль. Февраль до сих пор не закрыт.” Я посмотрела на желтеющие листья за окном и вздохнула. Мысль с лирической спешно перескочила на рабочий лад. Коттеджный посёлок на Оке оборачивался Адом покруче любого элитного монолита в центре столицы. “Пришлите список” – отбила я, выигрывая себе ещё пять минут спокойствия. Этот вопрос потребует большего внимания, а распылять его сейчас не стоило категорически.

Хороший повар может правильно подать не самое свежее блюдо, вот только и ему придется постараться, чтобы из плохих продуктов приготовить нечто стоящее.

– У меня было два брата, старшенький и младшенький, – но косячить они умели одинаково хорошо, о чем, конечно, знать никому не обязательно, – Старшего давно уже нет в живых, а младшенький добился многого, но совсем не так, как я. Не сказала бы, что родители особо нас опекали, скорее наоборот. Только первенца нянькали аж до самой школы, а потом стало не до этого. Жизнь была не такой как сейчас, никто за отсутствие чрезмерной опеки не упрекал. Старший, выделенный родителями, был сам по себе. Младшего же я старательно нянчила. На решение собственных проблем моих сил и находчивости хватает с избытком, так что это стало своеобразным хобби. Читать и писать его я научила, уже нормально, сидя с другой стороны стола. Сама я ещё тогда читала вверх ногами, но уже понимала, что ему этот этап проходить не стоит. – На зелёный телефон пришел ПДФ файл, и я поставила его на загрузку. – В школе мы все учились одинаково, с попеременным успехом. К финалу, правда, пришли разному: старший увлёкся предпринимательством и начал показательно игнорировать учёбу, видимо, пытался вернуть внимание родителей. Я закончила ровненько – четвёрки-пятёрки пополам – и пошла в колледж, на геодезию. Очень интересовали в то время такие специальности как “горный инженер” и “взрывное дело”, но туда путь девчонкам был закрыт, не стоило и лезть, выбрала что попроще, но с перспективами.

Младшенького после окончания с собой в Москву забрала, он школу с медалью закончил и без проблем попал на биофак Университета, хоть это и показалось тогда фантастикой. Я же на второй курс сразу в уже знакомую геодезию. Специальность увлекла, и я выбрала более сложное, научное направление, младшенький тоже в науку углублялся всё больше, но тогда мы ещё на одной волне были. Расходиться постепенно стали, как я на стройку устроилась вместо аспирантуры, в метро. Тут и темы для разговоров закончились, и обидки взаимные пошли – финансов у меня прибавилось, а у него, студента, нет. Он меня всё винил в приземлённости, а мне бы хотелось, чтобы от него был хоть какой-то материальный вклад в наш быт. Выиграл грант в итоге и зацепился за границей. Так уже пятнадцать лет на Большом Барьерном рифе обитает. Не то чтобы на нём самом… – я развела руками и многозначительно улыбнулась. О нём теперь можно почитать в Википедии. И обо мне тоже. Молодцы мы в конце-концов, если будем скучать, то можно просто забить в гугл знакомую фамилию —

Друзья были, но близко я их не подпускала. Провести вместе время – да, можно и поговорить, на любые темы, помочь по мелочи, а чтобы чувства какие-то тёплые к ним испытывать по-настоящему. Нет. Точно нет, всегда легко расставались, нигде не кололо. Да мне и в принципе всё равно, был бы жив человек и всё в порядке у него, так пусть и идёт куда хочет и пропадает на сколько угодно лет.

Был товарищ один забавный. Сейчас расскажу. – Я встала со стула медленно выпрямляясь. Спина не успела заболеть, значит, вовремя.

– Объясните мне, в чём проблема со сдачей? – набрала я сразу начальнику участка на Оке, – Схемы? Качество работы? Сертификаты? Заказчики деньги платить не хотят?

– О… там разные проблемы есть, часто авторский надзор не подписывает, иногда технический. Нооо… выполнение у нас нормальное, дальше строить дают то есть.

– Отлично. Выполнение нормальное, когда всё подписано, а не когда вы … ты непонятно что построил. Замечания от них письменно берём под подпись. Если новые по этим же Актам приходят, отказываемся исправлять. По схемам оперативно с Алл..лексеем Анатольевичем свяжитесь, вопросы с сертификатами, которые ПТО не может на месте решить отправите… – я подняла глаза на свежий график отпусков. Начальник отдела третий день в отпуске, – Мне отправите, я решу. До связи.

Я ещё пару мгновений изучала график, прикидывая, насколько же будет тяжело через неделю, когда и геодезия, и ПТО упадёт на меня. Ещё бы не наколоться с этим интервью. Вроде пока ничего лишнего произнесено не было, при этом беседа максимально открытая и искренняя. Что же он напишет с моих слов? Я оооочень медленно моргнула.

Первое, о чём я попросил свою собеседницу – рассказать всё с самого начала. “В начале Бог создал Небо и Землю” – насмешливо ответила мне она цитатой из Библии, и, любезно разрешив в случае необходимости донести нашим читателям продолжение из общедоступных источников, перешла к фактам своей биографии. Наша героиня родилась в день мощнейшего геомагнитного возмущения на Солнце, создавшего также перебои в работе Торонтской Биржи 16 августа 1989 года. И с тех пор уже более сорока лет упорно держит марку.

В их семье было трое детей. Младший брат – ведущий океанолог, проводит исследования Большого Барьерного Рифа в Австралии, старший – погиб в 2005 году в юном возрасте при весьма туманных обстоятельствах. Тело с многочисленными ножевыми ранениями нашли в двух кварталах от родительского дома.

Автор: Скажите, кто оказал значительное влияние на ваше мировоззрение во времена детства и юности? Наставник или кумир?

– Вы хотел рассказать об одном человеке, – напомнил юноша, устав слушать мою рабочую тарабарщину.

– Стоило бы рассказать. Он Герой. В самом хорошем смысле. Безногий ветеран войны, мужчина не старый, харизматичный и очень общительный. Делать ему особо было нечего или боялся заточения в четырёх стенах, целыми днями сидел во дворе. Много философствовал, но при этом от него не пахло алкоголем и люди к нему тянулись. Его часто детишки слушали, а он был рад стараться, рассказывал разные сказки и весёлые истории. Это была редкая ситуация – тут я от общей массы не отрывалась и терпеливо сидела с ними, вопросы всякие задавала, и не на все он отвечал. Пирожки и чай в термосе я ему приносила, вроде сдружились, жизнью моей интересовался, и даже про себя стал рассказывать. Не те байки, которые всем травил.

Со мной он говорил, бывало, про родителей, школьные успехи, как с войны вернулся и приземлился сразу в непривычную тишину. И долго-долго не спал нормально, полгода, наверное, потом таблетки дали. Такой покой, говорит, здесь, такой покой. Но мне уже не нужен, одна пустота от него, как будто в космосе, совсем-совсем один. Я прониклась, он как кумир для меня был: чистый, светлый, недосягаемый.

А потом ребята слушок принесли, что ноги-то он не на войне потерял, а трамвай ему их отрезал, когда тот пьяным под него упал. Стали выяснять, и сам ветеран, смеясь, подтвердил. “По этому, ребятишки, и пить нельзя! Такая вот коварная штука ентот ваш алкоголь”. Тогда картинка сломалась – он оказался вполне земным человеком, попадающим в неприятности, как алкаши у ларька, как мой подросший непутёвый старший брат. И я охладела. Сначала восхищение пропало, а потом и презрение появилось, а следом накопился гнев и обида – как он посмел меня обманывать? Притворяться героем. И стала тогда игнорировать, он звал меня, звал. Когда я мимо шла, а я отворачивалась демонстративно и шла дальше своей дорогой.

Лет через десять только всё выяснилось, во время его похорон. Потерял ноги вследствие многочисленных травм, вынося одного за одним раненых людей из горящего дома. Пострадал как герой. И как герой в квадрате этим не кичился, шутил с ребятами. Вот тут он на мою жизнь действительно повлиял сильно – этот приём, используемый сознательно, создавал мою репутацию. Слегка очаровать, сильно разочаровать, и очаровать повторно, тем же, чем огорчила, добавив пару незначительных, но таких принципиальных деталей.

– Весьма поучительная история. Этого человека можно считать вашей первой любовью? – юноша плавно перешел к вопросам личной жизни. Очень скользкая и опасная тема для публичной личности. Особенно если она не кинозвезда, а “серьёзный человек”. К тому же на самом деле в этой сфере далеко не всё гладко. Да что там “гладко”, в отличие от блестящей профессиональной деятельности – сплошные детсадовские косяки.

– Что вы, про любовь тогда и мыслей не было. Влюбилась я позднее, в его сослуживца, который и рассказал мне про подвиги соседа. И про ноги, и про многие до этого. Правду рассказал, а не те дворовые басенки, что мы ребятишками слушали. Общее что-то было, но истории совсем другие, с иными акцентами или подробностями. Взрослая версия, так сказать.

В голове завертелась мысль про взрослость и детский сад. Всё время устраивает детский сад… Кто?

– А его имя? – вклинился в паузу интервьёр

– Андрей, – короткий содержательный ответ, пусть сам тянет ниточку, а мне нужно поймать мысль.

– Они с вашим соседом вместе служили, а потом дорожки разошлись. Кем работал Андрей?

– Кто бы знал… – я вспоминала свой звонок, ни одного строительного звука за три минуты беседы, и птички поют. Для посёлка на природе ничего подозрительного конечно, но…

– Он вам не сказал?

– Сказал. “Я работаю на государство, секретность и всякое такое. Ничего интересного, бесконечный поток скучных бумажек, не подлежащих разглашению” – я многое помнила с той поры наизусть и вела постоянные мысленные разговоры с ним ещё много лет спустя, выверяя по словам и интонациям свои реплики, и придумывая его. Дословная цитата далась с легкостью.

– Донельзя загадочная личность с реальным боевым прошлым. И привлекательный, как я понимаю. В ваших чувствах нет ничего удивительного. – рассудил парнишка, заполняя паузу, – И как развивались ваши отношения?

– Две минуты, – попросила я, понимая, что докопаться в режиме диалога не очень получается, и набрала Алексею. Ал работал здесь меньше чем я, но про коллектив знал куда больше, и всегда выливал тонны информации о людях, даже когда я об этом не просила.

– Привет! С краном решили?

– Привет! Там были старые наблюдения, проседал он постепенно, всех всё устраивает. Со скрипом, но компенсируется. Работать можно. Есть бумаги, есть согласия со стороны крановщиков. Допник заключили. Я вот не понимаю, все в курсе, а начальник участка нет! Я знаю! Геодез знает! Строполь знает их! Крановщик! Ну надо начальство подёргать! Этот Виталик совершенно не самостоятельный и безолаберный! Говорят, жена его даже дома…

– Нет времени, Ал! Я по делу.

– Две минуты, там интересно про жену

– Потом-потом, я рада что с краном решили, я хотела про детский сад спросить

– Саларьево?

– Нет, про давние дела. Ты про начальника участка говорил: “Вечно он устраивает детский сад” Кто он? Не могу вспомнить

– Я уж думал, никогда не слушаешь, что я говорю, если это не работа. И это после пятнадцати лет. Значит, всё-таки немного мы друзья, да?

– Ал!

– Вот видишь? Ты опять не хочешь разговаривать

– Ал!

– Да не помню я про кого! Они все как с детского сада! Вот Виталик тоже с краном своим…

– Мы друзья! потом про Виталика обязательно выслушаю! Как раз хотела тебе кое-что предложить на воскресенье. По работе конечно, но там интересное, молодость вспомнить, рампу разбить

– Конечно! Уже бегу. И зачем надо мне оно?

– О! Ну ты тоже скучаешь…. Раз нет, то отправь кого толкового со мной!

– Сам поеду. Изображу восточный акцент, надену шапку, глаза скотчем прозрачным подклею! Возможно, за разнораба и сойду, по экспертной оценке бригадиров. Про детский сад я не помню… Так и сказал: “развели детский сад”?

– О! Да ты ещё скаламбурил… Там не дом строили, а что-то общественное, школу… общагу или центр какой-то…

– А да! Научный центр. Если Ниларина на Научный центр поставить, то построим мы детский сад максимум. А то и ясли вообще. Ну так ему и вправду серьёзное строительство доверять нельзя! Только ясельный объект, где работать толком не нужно, и без него справятся. Он на малоэтажках прорабил раньше. Там столько хохм с этим связано было… Шашлыки они жарили на опалубочной фанере списанной. Траванулись к чертям собачьим почти все, а….

– Спасибо. Позвоню ещё, Не прощаюсь.

С Алом разговор закончить нельзя, только прекратить. Зато кадры присылали документы оперативно и без болтовни, а в списке сотрудников объекта “Строительство и благоустройство коттеджного посёлка на берегу реки Ока” первым номером и обнаружилась фамилия Ниларин. Начальник участка как никак.

– Товарищ журналист, у меня для вас два варианта: закончить нашу беседу завтра, с семи до десяти вечера, или сегодня съездить со мной в живописное местечко на природе. В весьма дальнем пригороде. Обратно привезу, не волнуйтесь.

Юноша посмотрел на меня немного придурковатым взглядом, как будто уже готов был обвинить в сексуальных домогательствах, но всё же согласился, хоть голос был крайне неуверенный.

Список прорабов я сфотографировала прямо с экрана и отправила Алу, приписав вопрос: “Что думаешь?” Надеюсь, в письменной речи подробный анализ он пропустит, сразу написав, кто перспективен, а кого уволить давно пора.

Сев в машину и застегнув ремень безопасности, я дождалась журналиста и продолжила отвечать на вопрос, замалчивая все подробности и шерховатости.

– Вы правы, он был вполне привлекательным: без лишнего веса, в меру атлетичным, спокойным. Внешне ничего особенного – не отталкивающий, а дальше чувства уже сами пририсовали ему недостающие черты до образа идеала. Так тяжело оценивать объективно, каким он был, но лет пять спустя по фотографиям я его с трудом узнавала – запомнившейся образ сильно отличался.

– Если сейчас пройдёт мимо на улице не узнаете? – спросил парнишка, расслабившись в кресле. Всё-таки подлокотник и расстояние между нами вернули ему часть уверенности.

– Он не пройдёт, погиб, – я, вдохнув, прислушалась к себе. Сегодня, восемнадцать лет спустя, эта мысль даже сожаления особого не вызывала, принимаю факт как данность – что же касается наших отношений, то вынуждена огорчить. Никак они не развивались. Пока он был в отпуске в нашем городе, мы пересекались как знакомые. Он спрашивал, как мои дела, к слову говорил чуть про соседа и их годы совместной службы, что-то незначительное о себе и жизни в Москве, откуда он родом. Мелочи, ничего личного.

Я заканчивала колледж и попросила его помочь с жильём – подсказать как найти вариант подешевле. И он помог – нашел нам пустующую квартирку-клоповник со спорным статусом и ненадолго, но как старт этого хватило вполне. Эти первые три месяца в столице было совсем не до него. Потом, когда ключи отдавала, сбила на лестнице девчонку, Машу познакомились и стала наезжать к нему во двор, тусить – в студенчестве легко стать друзьями, много не надо. Один случайный разговор, приглашение вечером потусовать, совместное принятие алкоголя – и как будто сто лет знакомы.

Но всё же ездила я туда больше из надежды на новую встречу с Андреем, чем ради тусовок. Хотя с одним человеком из той компании до сих пор поддерживаем связь.

Но я отвлеклась.

Один раз случай пообщаться представился. И как назло неприятный. Была весна. Он с другом вышел во двор на свежий воздух, устали в квартире сидеть, видимо, а я к тому времени уже с алкоголем несколько перестаралась. Он забрал меня к себе, но никакой романтики – чтобы я не попала в передрягу. Долго терпел обнимашки и пытался уложить спать, а друг его был более любезен – интересовался моей историей, нашим знакомством, расспрашивал про соседа, которого тоже знал, как оказалось, и порывался налить добавки, за что и был выгнан к двум часам ночи. А на утро я получила лекцию о вреде алкоголя, как для здоровья, так и для морального облика. И никакого шанса на продолжение общения.

А пару месяцев спустя с телефона Андрея мне позвонил Стас, тот самый друг, пригласив меня сыграть в преферанс. Им нужен был третий, звать было некого, особенно учитывая полуночное время, и Андрей согласился. Так и виделись периодически, втроём. Я была увлечена Андреем, Стас – мною, никуда дальше это не двигалось. Виделись не часто, раз в пару-тройку месяцев, о себе Стас рассказывал мало, Андрей совсем ничего, все разговоры были о моей жизни и о разных философских идеях. Потом Стас позвонил как-то и сообщил грустную новость, без подробностей. Ну собственно на этом общение и закончилось – Я развела руками, продолжая смотреть на дорогу.

Слишком живо помнила наше совместное со Стасом пробуждение наутро после печальной новости и все муки совести, терзавшие меня после тех событий.

Я всё честно рассказала. Упустила несколько острых деталей, меняющих всю картину, а в остальном…

– Как долго вы переживали эту трагедию? – выждав пару минут и поняв, что я не заговорю, спросил журналист.

– Достаточно долго. Даже не могу сказать сколько. Острая фаза длилась почти год. Погиб он в конце декабря, а приходить в себя я начала к середине осени. А так, наплывами, и до сих пор иногда вспоминаю. Тяжело разлюбить покойника, это живые постоянно ошибаются, а мёртвые совершенны. Вы же слышали похоронные речи?

– А как отошли, познакомились с первым мужем?

– Нет, у меня были ещё романы, с мужем я познакомилась через два с половиной года после смерти Андрея, на дне города на бесплатном концерте, который сам по себе не был интересен ни мне, ни ему. И вот это как раз неинтересная история, укладывающаяся в пару строк биографии. Встретились, закрутили роман, он сделал предложение три месяца спустя. Через два года поженились, накопив честно заработанные денежки на свадьбу средней пышности, – я невесело усмехнулась, вспомнив, что даже тогда, на заре отношений, эти “денежки” были целиком мои. Привычное чувство досады коснулось груди, и я еле сдержалась, чтобы не скривить губы в гримасе брезгливости, – сейчас будет шашлычная, предлагаю пообедать. Я угощаю, естественно.

Заказав шашлыки и напитки, я опустила взгляд вниз, изучая незамысловатый узор скатерти.

Инга: Ветеран войны с нашего двора, он много общался с молодёжью, но был слишком скромен, чтобы рассказать правду о том, как лишился ног. Шутил, что трамваем отрезало. Это ставило пятно на его героическое прошлое, и я, поверив в эту историю, разочаровалась. Правду мне рассказал его боевой товарищ много лет спустя, уже после смерти того ветерана.

Автор: Этот товарищ стал вашим вторым увлечением?

Инга: О нет, первым (смеётся). Мы достаточно много общались на разные темы и поддерживали дружеские отношения. Именно он помог мне перебраться в Москву. Но никакой любви не получилось, он не был мной увлечен. И трагически погиб пару лет спустя. Это стало тяжелым ударом для меня. До сих пор его часто вспоминаю. Такая вот несчастная первая любовь.

Автор: А что на счет взаимной любви? Как и когда вы познакомились с первым мужем?

Инга: Мы познакомились на концерте ко дню города, и очень стремительно закрутился роман. Уже через три месяца он сделал мне предложение. Поженились мы только через два года. Свадьбу сыграли достаточно скромно, на наши общие средства.

– Из-за чего вы развелись? – продолжил опрос журналист, усевшись за столик лицом ко мне

Я вспомнила как нашла под кроватью использованный шприц, как покачнулся пол под ногами и закружилась голова. Всё стало очевидно, пазл сложился с таким реальным щелчком, что показалось, что треснул череп.

– Не сошлись характерами, – ответила я спокойно, возвращая журналисту милую улыбку в ответ на его. Держать лицо за годы работы на руководящих должностях в строительстве я научилась очень хорошо, так что ничего, кроме подтверждения того, что я скажу вслух, он по мимике не прочитает.

– Вы были в браке пять лет, – он скосил глаза на блокнот, который теперь прятал под столом, – Не было ли более весомой причины для расставания?

– По сути наши отношения пошли под гору спустя полгода, но мы оба, к сожалению, были жертвой убеждения, что брак нужно сохранять всеми силами. Однако, различия становились всё очевиднее – разные ценности, разные хобби, неприязнь к друзьям друг друга. Он не понимал мою работу, а я его отношение к труду в принципе. Он к этой сфере жизни относился проще: искал где больше зарплата и лучше социалка, при этом сфера деятельности была совершенно не принципиальна. Я хотела достичь успехов в трудовой деятельности и задумывалась о пополнении в семье. Он был неким фаталистом – жил в своё удовольствие, не планируя будущее, оставляя на волю судьбы.