Ульяна Соболева

быть, чтоб не повесилась или вены не вскрыла. – Но она бы и не сделала этого. У нее цель была…Она горела ею. Как будто последний смысл в жизни у человека. Сидела вон там, – кивнул головой на угол, – курила много и говорила, говорила. То сама с собой, то с тобой. Я не мешал. Я слушал. А еще… я ее записал. Не знаю почему, может предвидел, что рано или поздно ты меня найдешь и правду знать захочешь. Мы слушали ее вместе, я, закрыв лицо руками, а он, откинувшись на спинку стула. Никто не торопился извлечь пулю с его плеча и перевязать. Есть вещи, которые не прощают, и я пока не решил останется он в живых или отправится обратно в свою безымянную могилу. Нет, я не слышал ее слов. Да и зачем. Все, что она сделала я уже знал. Я слушал только голос…в нем снова была она, моя Ксана. Ее нежность, ее любовь, ее страсть. То, что связывало нас с ней всегда, с самой первой встречи и то, что я потерял. Ее любовь. Самое ценное из всего, что у меня было. – Пусть простить меня невозможно, пусть. Я знаю, сколько боли я тебе причинила. Видела ее в твоих глазах, слышала в твоем голосе, но я не могла поступить иначе…Не могла… Выключил запись. Какое-то время смотрел перед

нца – когда проводник с отрядом за избранницами

я поднял руку вверх, и они снова умолкли. – Завтра их священник

языком и брать мошонку в рот, взяв меня за руку, положил на основание члена и подвигал моей ладонью по стволу, застонал, когда стиснула член и повела быстро вверх-вниз, работая языком еще быстрее. – Все, бл*дь, не могу терпеть… Двумя руками зафиксировал мою голову и начал долбиться быстрее и быстрее, я давлюсь и уворачиваюсь, инстинктивно пытаясь вырваться, но у него настала точка невозврата. Толкнулся в гортань и брызнул первой струей спермы с диким воем, запрокидывая голову и сжимая мою ягодицу одной рукой, замирая в моем горле, сглатываю

Запомните, самое ценное, что человек может вам подарить – это свое время. Ни подарки, ни деньги, ничто не сравнится с подаренным временем, потому что вместе с ним человек вам дарит себя самого, кусок своей жизни, и это бесценно.

Самая настоящая, единственная, истинно огромная, непревзойденная, ослепительно яркая, безумная, слепая, глухая. Я готова

и про ее предложение, а сама словно видела перед собой ее лицо, то, как плечами пожимала снова и снова, и руки ее холенные с маникюром

часто мы ищем самые нелепые оправдания тем, кого любим, пытаясь всячески сгладить их вину перед нами только

Тебе холодно, потому что ты одинока: ничто не питает скрытый в тебе огонь. Ты больна, потому что лучшие из чувств, дарованных человеку, самое высокое и самое сладостное бежит тебя. Ты глупа, потому что, как ни велики твои страдания, ты не призываешь его к себе и не делаешь ни шагу к нему навстречу.  Шарлотта Бронте, "Джейн Эйр"