Полина Луговцова
8КAbonnenten
Когда-то кукомоями называли нерях — грязных, неопрятных людей. Неведомые существа, пугающие жителей поселка Белоцерковский, тоже получили прозвище кукомои, но люди ли они? Их пустые лица, лишенные человеческих черт, так же черны, как и лохмотья, в которые они закутаны. Никто не знает, что там, под лохмотьями, — тела из плоти и крови или же тьма, просочившаяся с изнанки потустороннего мира.
Эти бессловесные твари издают странные звуки: могут завыть зверем или заголосить по-птичьи. Заслышав птичье пение, жители поселка тревожно озираются: уж не кукомоя ли к ним подобралась? Они знают: если рядом с чьим-то домом заметили поющую кукомою, значит, вскоре в том доме пропадет кто-то из домочадцев. Так было и с дедом Антона — в поселке ходили слухи, что его увела кукомоя. Вскоре после этого Антону пришлось хоронить бабушку: та упала в колодец и утонула. Вернувшись в поселок спустя пять лет после похорон, Антон пытается выяснить, куда исчез его дед и кто такие кукомои на самом деле.
Beliebte Bücher
Beliebte Hörbücher
Alle Bücher des Autors
Zitate
Промчавшись со скоростью урагана по горнице и спальням, Щукин выбежал обратно на крыльцо и остановился, разглядывая ворчащий людской поток, растянувшийся вдоль забора. В мешанине голосов чаще всего слышались слова: «Затопило» и «Отомстила».
– Я слышу, как он сопит прямо за дверью. – Ну, все, надоело! – Даша решительно пнула незапертую дверь, и та распахнулась настежь под заунывный вой ржавых петель. Никого. Черный проем был пуст, но на кривых рассохшихся досках старого крыльца темнело мокрое пятно, покрываясь на глазах ледяной коркой
Большие мутные окна белого дворца выглядели все такими же непроницаемыми, как глаза слепого. Что скрывалось там, за ними, ведомо было лишь горным духам. Вдруг Хибла поняла, что не успокоится до тех пор, пока не побывает в санатории и не выяснит, есть ли там все-таки кто-то живой или нет. Может быть, горные духи сжалятся над ней и пропустят ее в запретное место? Пусть даже ей никогда не удастся выбраться, главное – попасть в санаторий, не сорваться со скалы в пропасть по дороге
Кукомоя
Вдали над лесом занимался рассвет. Это был совсем не тот рассвет, что в городе, где солнце, придушенное сизой дымкой смога, казалось измученным и одутловатым, как лицо астматика во время приступа. Здесь оно сияло дерзко и победоносно, напоминая золотую медаль призера, увеличенную во много раз. Солнце, поднимавшееся над Белоцерковским, всем своим видом сулило замечательный день.
Лещ стоял по колено в бурьяне, обозревая безрадостные картины Худыни. Жесткая трава колола его босые ступни, а руки оттягивала колдовская книга, тяжелая, как пудовая гиря. Что-то протяжно заскрипело позади, и от этого скрипа мороз пошел по коже. Лещ подумал, уж не открылась ли дверь в одной из избушек? Вряд ли оттуда мог выйти приличный человек.
Звонко хрустнула ножка бокала, зажатая между пальцами Горана. Сломанный бокал полетел на стол и рассыпался на мелкие осколки; лужица соломенного цвета с шипением растеклась вокруг них: Горан так и не успел выпить вино. Молча достав пару салфеток из салфетницы, он расстелил одну из них на столе, а другую скомкал и принялся сметать ею осколки на расстеленную салфетку. При этом у него было такое страшное лицо, будто разбился не бокал, а его заветная мечта.
Она была родом не из Приютово, а пришла из Шиши вместе с другими людьми. Хотя… людьми они лишь внешне казались.
