Ольга Боченкова

за того, кто отказывается принимать решение, решает судьба.

От стены дома оторвалась тень. Энн заметила ее краем глаза. Почти как в замедленной съемке, обернулась. Разглядела объемный пуховик и надвинутую на лоб вязаную шапку. «Что он здесь делает? – спросила себя Энн. – Зачем ему понадобилось стоять на моем крыльце?» У этого человека не могло быть иных целей, кроме тех, о которых она боялась думать. В этот момент Энн поняла, что ей ни в коем случае не следовало выходить из дома.

Я не хочу смотреть, как она с каждым разом становится все тоньше, прозрачнее. Как исчезает у меня на глазах. Наконец я вообще перестаю к ней заглядывать. Она пила воду из унитаза, теперь я знаю, и из бачка. Соскребала обои со стен и пыталась их есть. Рама входной двери исцарапана, на ней следы крови. Она вонзала ногти в дерево, царапала его, как кошка. Она в отчаянии, но и я тоже. Я тоже!

Сегодня наши сбережения – не более чем цифры, мелькающие на мониторе компьютера. Тем не менее мы в них верим. А теперь представьте… 

Тут Хеннинг осекся на полуслове, а Элизабет громко вскрикнула. У Луизы спереди на свитере были пятна. И на рукавах тоже. Сделав несколько шагов, она подняла руки. Теперь было ясно, что это кровь. Рот Луизы открылся. Взгляд устремился на окно. А потом раздался крик, заставивший землю содрогнуться под их ногами.

после «сеансов» она обычно спала по много часов, доверив молодым вечернюю дойку. Ее дар не был особенно

по крайней мере, оглушен, если войдет к ней снова. Но это уже следующая проблема. – Лично у меня сложилось впечатление, что Даниэль что-то скрывает, – сказал Винсент, – но не более того. И он может впасть в агрессию, если на него надавить посильнее. Но пока я не вижу в нем признаков подавленной злобы

Среднестатистический соловей использует около 250 звуков, что намного больше звуковой палитры любого человеческого языка. Кроме того, его репертуар состоит примерно из 180 «строф», сочетания которых образуют длинные звуковые последовательности.

Так уж получается, что недостаток свободы всегда идет рука об руку с настороженностью

ее в краску. Патрик назвал ее красивой. Подумать только, насколько стала бы проще жизнь, если б люди могли читать мысли друг друга! Вся эта игра потеряла бы смысл. И Эрике не нужно было бы гадать, насколько она интересна Патрику и интересна ли вообще. Но так бывает разве у подростков. С годами сердца черствеют, и люди отгораживаются друг от друга все более непроницаемыми стенами.