Наталья Тимошенко

Лишь спросил: – Решение окончательное? – Абсолютно, – подтвердила

Город как  черная слизь заползал в человека, когда тот спал еще в колыбели, отравлял его и делал жизнь невыносимой.

1 Нельзя купаться в открытых водоемах после второго августа: русалки и  водяные утащат на дно. Так всегда говорила Яре бабушка, так говорили бабушки всем детям в деревне. Дети, конечно, бабушек не слушали. Было в  этом какое-то особенное приключение: втайне от взрослых собраться за  старой конюшней, прихватив из

Все-таки загадочные вы существа, мужчины. – В каком смысле? – Самые ничтожные из вас уверены, что они красавцы, альфа-самцы, мечта каждой женщины. А те, кто действительно могут чем-то привлечь женщину, страдают комплексом неполноценности.

. – Когда? – уточнил он. – В шестьдесят первом. – Нет, этого не может быть. Саше нет еще и тридцати. Наверное, вы ошиблись. – Ничего я не ошиблась, – резко заявила

двигаются, будто ему снится сон, но двигаются гораздо быстрее, чем даже при кошмаре. – Надо вывезти его из огороженной зоны, – решила Саша. – Быстрее! Подальше от тени. Ваня! Ваня появился в дверях медотсека быстро, будто стоял за дверью, хотя дверь была стеклянной и это было бы видно. Впрочем, Саша не смотрела, может, и стоял. – Нужно везти Войту в город, у него все еще видения. – Да вашу ж… – выругался Ваня и снова взвалил Войтеха на плечо, торопясь к машине. Сделать это на легковой будет быстрее, чем собирать и заводить фургон. Саша и Женя последовали за ним, Айя молча осталась в лаборатории. В любом случае ей предстояло дежурить ночью. Саша подсознательно надеялась, что что-то начнет меняться сразу, едва они выедут за огороженную зону, но ничего не произошло. И лишь когда машина уже пересекла границу Медногорска, а она почти потеряла надежду, видения наконец прекратились. Она поняла это по тому, что Войтех внезапно обмяк и будто даже легче стал: он полулежал у нее на руках на заднем сиденье, потому что иначе в машине вчетвером было не поместиться. А Саша ведь и внимания не обратила, насколько до этого он был напряжен. – Войта? – осторожно позвала она, и он, к всеобщему облегчению, приоткрыл глаза. – Что… что произошло? – пересохшими губами прошептал он. – Ты задолжал мне новую футболку, – отозвался из-за руля Ваня, стараясь рассмотреть его

Сколько прошло времени, он не знал, но все ощущения вернулись разом. Войтех сделал глубокий вдох, открыл глаза и увидел Сашино лицо, склонившееся над ним. Она была перепугана насмерть, но в то же время в ее глазах он увидел ту самую уверенность в необходимости действовать. Как будто это были ее ощущения во время видения. Но, когда она увидела, что он пришел в себя, по ее щекам внезапно покатились слезы. Она что было сил ударила его по плечу раскрытой ладонью и вскочила на ноги. – Только попробуй еще раз так сделать!  – прошипела она, и в ее голосе Войтеху почудилась паника, прячущаяся за злостью. Она стремительно вылетела из комнаты, хорошо хоть дверью не хлопнула. Войтех медленно сел, только сейчас понимая, что все это время лежал на полу спальни, и огляделся. Рядом с ним на корточках сидел Максим, а вокруг в беспорядке валялись выпотрошенные из аптечки лекарства. – Что случилось? – спросил Войтех. Максим положил на пол ампулу, которую держал в руках, и с легкой насмешкой, за которой тоже скрывалось беспокойство, сказал: – Ты не дышал минуты три. Саша страшно перепугалась. Этим ты ее держишь возле себя?

Хотел бы я сказать, что тьма сгущается перед рассветом, а за черной полосой идет белая, как у зебры… Но как известно, у нее есть полоса белая, есть полоса черная, а есть задница. И как бы мы не оказались сейчас в ней…

Саша. Конечно, кто же еще мог это быть? Кто мог отправиться ночью в лес один, когда вокруг гибнут девушки? Саша, конечно, давно вышла из возраста даже самой старшей жертвы, но мало ли что может случиться с молодой женщиной ночью в лесу? Хотя нельзя сказать, что Войтех был так уж удивлен. – У тебя в голове есть что-нибудь? – все-таки не удержался он. – Опилки, разумеется, – пожала плечами Саша. Ну что тут еще скажешь?

Большинству из нас не дано знать, когда стихнет их музыка. Нев может прожить еще двадцать, тридцать, сорок лет и надоесть тебе до чертиков. А, может быть, твоя песня внезапно оборвется завтра на полуслове. Никто не знает. Я не призываю жить каждый день как последний, но инвестируя в будущее, нельзя делать это за счет настоящего. Можешь быть счастлива сегодня – будь. Не отказывайся от этого во имя завтра, ведь оно может и не наступить.