Мария Рязанцева

глубоко вздохнула. – Как хорошо, что завтра будет новый день, в который не сделано еще никаких ошибок

к нам благосклоннее. Даже Илайша Райт изменил свое мнение о нас, с тех пор как отдыхавшие здесь американцы в разговоре с ним с большой похвалой отозвались об ухоженных обочинах авонлейских дорог.

Развивался Серёжка недолго. Он достал со дна коробки деревянный молоточек, без интереса постучал им по моим пальцам, потом по другим игрушкам – и закинул подальше. Следом полетела гитара с кнопочками, по дороге напевая странную песенку, записанную на неё производителями: «Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, круг, квадрат и треугольник твой». Затем Серёжка доковылял до моей комнаты и, показывая куда-то в сторону книжных полок, отчётливо произнёс: – Отдай! Я отдавал Серёжке книжки, но он не листал странички, а пытался грызть корешки. Такая игра мне совершенно не понравилась, и пришлось придумывать что-то ещё. – Смотри, Серёжка! Я взял с полки спички, сувенир из летнего математического лагеря. Братец тянул к коробку ручки и требовательно повторял своё «отдай!». – Спички я тебе не отдам! Спички детям не игрушка! Вот смотри, как это опасно! Я достал одну спичку и чиркнул по коробку. Вспыхнул огонь. Чтобы спичка не потухла слишком быстро и Серёжка успел всё как следует разглядеть, я прикрыл огонь рулоном бумажных полотенец. Внезапно полотенца загорелись в моих руках, от страха я выронил их на пол, а рулон стал разматываться и всё горел, и вот уже заполыхал ковёр, а я совершенно не знал, что делать.