Ирина Волчок

было так грустно… И поезд так же

варивать? У нас в саду есть такой

Нет, даже это не успокаивало. Ничто не успокаивает так, как созерцание чужой работы. Кто это сказал? Кто-то умный. Пойти, что ли, посмотреть, как строят дом для Насти? Это

Нет, но что бабы делают, а? Одна терпит этого спящего красавца, это туловище, которое с последней работы, наверное, так вместе с диваном и вынесли. Считает это туловище мужем, кормит его обедом и заворачивает бутерброды на вынос, чтобы до завтра не похудел. А другая всерьез считает, что жене этого туловища повезло: и под ногами не путается, и пьет не каждый день… Может быть, и сама жена считает, что ей повезло. Если с этим повезло, тогда какие же те, чьим женам не завидуют, а сочувствуют?

немного о себе? – Хозяйка наконец нарушила затянувшуюся паузу. Вот этого Наташка не ожидала. Ираида должна была рассказать, она же сказала, что обо всем договорилась. – Да, я же не представилась. Меня зовут Людмила. Людмила. Интересное дело: что ж  – ее просто так, по имени звать? Наташка растерялась совсем. Хозяйка ждала, надо было что-то говорить. В двух словах, решила Наташка, без

— Всякое бывает. Но за любовь бороться надо!— С кем? — удивилась Аня. — Да и как бороться? Я не понимаю. Любовь или есть — или нет. Если есть — бороться незачем. Если нет — бороться не за что. Логично?

По тропинке между кустами смородины деловито топала элегантная, как принцесса, Анна Игоревна, время от времени принюхиваясь по сторонам. За ней плыла элегантная, как миноносец, Инга Максимовна, обмахиваясь журналом «Бурда моден». За Ингой Максимовной шествовал элегантный, как кутюрье в пятом поколении, Игорь Дмитриевич, улыбаясь несколько неестественно. За Игорем Дмитриевичем вытанцовывал элегантный, как пантера в прыжке, Саша-маленький, сияя всеми своими ямочками, глазами, зубами и широкой золотой цепью на шее.