Фрэнсис Хардинг

Каверна переваривает нас так медленно, что мы почти этого не замечаем. Но самая страшная тюрьма – та, о которой не знаешь. И потому не пытаешься сбежать.

Если кто-то забывает о гордости и молит всем сердцем, но его мольбы напрасны, он уже никогда не станет прежним. Что-то в нем умирает, а что-то рождается. Словно после пережитого в душе Мейкпис, подобно зимней росе, осело новое восприятие мира. Она сознавала, что больше не сможет чувствовать себя в безопасности или любимой, как раньше. А еще знала, что ни за что на свете не станет никого умолять.

Раскрасневшийся Прокс начал боком протискиваться сквозь руки, протягивающие