Émile Zola

о шкаф. – Уходи! Я за себя не ручаюсь! Убирайся вон! С этого момента Полина

фиалок, полураскрывшихся к вечеру; сжала, точно серпом, целое поле

Берту и Огюста. Поэтому он сделал вид, что ищет свою шляпу.

нетерпением ждал, когда на его долю выпадет крупное дело, которое дало бы ему случай выказать в полном блеске его проницательность и энергию. Сын крупного

шиниста, глубоко потрясенный его видом; обе женщины опустились на колени – Флора справа, Северина – слева от Жака – и поддерживали голову пострадавшего, с беспокойством следя за тем, как по его лицу пробегает судорога. Наконец Жак приоткрыл

Медицина остается искусством, ибо в ней отсутствует точность, основанная на опыте: выздоровление всегда зависит от счастливого стечения обстоятельств, от находчивости врача… Мне смешно слушать, как эти люди спорят здесь, выступая от имени непреложных законов науки. Где в медицине эти законы? Покажите их!

Флоран же, как человек слабохарактерный, был слишком прямолинеен, хватал через край всякий раз, когда требовалось проявить власть; мешала ему и горечь долгих страданий, наложившая свое клеймо на его угрюмое лицо парии.

то сдержанный вздох валторны, то певучий голос скрипки. Зрители

«У вас есть существенный недостаток, который закроет перед вами все двери: вы и двух минут не можете поговорить с дураком, не дав ему понять, что он дурак».

На вид ему было не больше двадцати одного года; очень смуглый, красивый парень, худощавый, но, должно быть, сильный.