Эдуард Хруцкий

сжал плечо Муравьева, и тот понял: оставшихся двоих надо брать. Костров В прихожей звякнул входной звонок один раз и после паузы еще два. – Иди, Зоя, – Мишка кивнул на дверь. Зоя прямо с гитарой вышла в прихожую. Костров услышал щелчок замка, потом чьи-то приглушенные

– Да нет, ничего, – вмешался молчавший до сих пор Данилов, – ничего особенного, можно было бы и поздравить людей. – Чего бог не дал, – сказал стоявший у дверей шофер, – того, значит, в лавочке не купишь.

Алфимов кивнул. Он сидел какой-то странный, молчаливый и печальный. – У вас неприятности, Михаил? – поинтересовался Бахтин. – Да нет, Александр Петрович, о жизни задумался. – Весьма вредное занятие, особенно нынче.

– Ну вот, справедливость восторжествовала. Олег

Мне, непосвященному человеку, невозможно разобраться в закодированных сводках и полузашифрованных донесениях. Емельянов был необходим. Только он сумел бы досказать конец этой повести, дорисовать портрет Зины Галициной. Я знал его фамилию, имя, отчество, знал звание старший политрук. Оставалось только одно – писать письмо в управление кадров Главного

Париж! Горбатые крыши, за окнами мансарды, беспечная весёлая жизнь квартала Сен-Дени. Добрый старик

Достоевского, что человеку для счастья нужно столько же счастья, сколько и несчастья