Андрей Белый

Летний вечер пышен, Летний вечер снова… Мне твой голос слышен: «Я люблю другого». Сердца горький лепет Полон чар былого… Слышен тихий лепет: «Я люблю другого». Смолкни, праздный ропот! Прочь, упрек! Ни слова!.. Слышен, слышен шепот: «Я люблю другого».

Это был день чрезвычайностей. Он, конечно, был ясен. С самых ранних часов в небе искрилось солнце: и заискрилось все, что  могло только искриться: петербургские крыши, петербургские шпицы, петербургские купола.

Лишь слово царствует. Меч был рабом всегда. Лишь словом создан свет, лишь им создастся снова.

Даже если символом выступает точка или линия, или дерево или гора, это не расхожие вещи, а те вещи, из которых развернулся глубоко личный опыт, захвативший смотрящего прямо здесь и сейчас. Точка от этого не становится уникальной

Ты Первая моя Тайна и Последняя Моя Надежда. Моя жизнь вся без изъятий принадлежит Тебе

Еще томлюсь тоской желаний, Еще стремлюсь к тебе душой — И в сумраке воспоминаний Еще ловлю я образ твой… Твой милый образ, незабвенный, Он предо мной везде, всегда, Недостижимый, неизменный, Как ночью на небе звезда…

Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей.

Но, спрошу я, какая такая разница между богиней и бабой? Богиня ли, баба ли - все одно: кем же, как не бабами, в древности сами богини были. Бабами, и притом пакостного свойства.

Как теперь назвать хорошо известные чувства, как назвать боль , если боль не только боль , и радость не вовсе радость, добро не добро , но и зло не зло ? Не произошёл ли взрыв в хорошо известном сосуде, именуемом душой?

законе, управляющем природой, не узнает романтик закона своего сознания. Оба поражают себя собственным мечом