Zitate aus dem Hörbuch "Зима тревоги нашей", Seite 41

Ни один человек по-настоящему не знает других людей. Самое большее, на что он способен, - предположить, что они похожи на него.

Великая Пятница всегда рвала мне душу. Даже в детстве в глубокую печаль меня повергали не муки распятого Христа, а его страшное одиночество.

- Наверное, теперь пиратствовать нельзя?

- Увы, теперь оно поставлено на широкую ногу. Называется дипломатия.

Мне кажется, нет теперь человека, у которого не гнездился бы в теле этот страх - не в душе, а именно в теле, глубоко под кожей. Дело тут не в самолетах, дело в том, чему они призваны служить.

Она, не умеющая сносить бедность, не сумеет снести и богатство. Это истина. В бедности ее терзает зависть. В богатстве она задерет нос. Деньги не излечивают болезни, а только изменяют ее симптомы.

Вы, хлопья с маской Микки Мауса на коробке и хитроумной штукой для чревовещания, которую можно получить по почте, послав вырезанную этикетку и десять центов! Вас мне придется взять домой, а пока стойте и помалкивайте.

Говорят ли другие люди твердо «Подумаю об этом завтра, когда будут силы» и потом рисуют картинку желанного будущего или подправленного прошлого, словно дитя, исступленно играющее перед неизбежной отправкой в постель ?..

Я сладостно потянулся – ни с чем не сравнимое ощущение. Как будто вся кожа съежилась за ночь, и нужно вновь расправить ее, натягивая на выпяченные округлости мускулов, от чего так приятно пощипывает тело.

Что я, такой уж хороший, добрый, справедливый? Вряд ли. Может быть, я чересчур горд? Пожалуй, не без того. Или я просто ленив, слишком ленив, чтобы взяться за что-то? Многим свойственна такая бездеятельная доброта, которая есть попросту лень, боязнь беспокойства, усилий, волнений.