Чудо, тайна и авторитет

Мое знакомство с Екатериной Звонцовой должно было состояться именно с этого романа: обложка, завораживающее ритмичное название, смесь Дикккенса и Достоевского, исторический сеттинг - все это в свое время меня привлекло. Но едва начав слушать роман, я поняла, что его надо отложить на зиму. И заодно подумать о том, в каком виде все же его читать: версия Сергея Горошко временами казалась чересчур эмоциональной, и заглушала ритм самого текста, так что мне приходилось в голове делать себе этакий "подстрочник", раскладывая слова по-другому.

И вот пришел декабрь, и я, в очередной раз задавшись вопросом о форме, полезла читать на Букмейте комментарии (здравствуйте, мои дорогие грабли, ничему-то я у вас не учусь). Аудитория поделилась на два лагеря: теми, кто восхищался, и теми, кто ужасался и отчаянно ревновал к Достоевскому. Многих явно "бомбило". Они кричали страшные слова и говорили: фу, какая гадость! "Значит, хорошие сапоги, надо брать" - подумала я голосом всем известной героини и, все же решив дать аудио еще один шанс, шагнула в певучую круговерть.

У романа действительно диккенсовская форма: все, что представляется вспышками из коллективного бессознательного при упоминании "Рождественской песни", Духов Рождества и путешествия сквозь время и пространство в прошлое, настоящее и будущее там есть. Но вот содержание - скорее, по Достоевскому. Иван К, которого мы встречаем почти* первым, когда-то совершил поступок, в правильности которого не был до конца уверен. Вернее, сердцем сомневался, а вот головой - нет. Десять лет он выматывал себе душу спорами с собственной совестью, а потом внезапно встретил человека, которому тогда сломал жизнь - но который о том достоверно не знал. И в течение нескольких лет Иван каждый день был вынужден смотреть ему в глаза, обжигаться его хорошим отношением, гадать, узнали его или нет, мучиться от желания признаться, спросить, хоть что-то сделать... По-моему, Федор Михайлович бы одобрил, эти муки вины и раскаяния как раз по нему. И ведь это только начало, не зря ведь один из призраков говорит: "Нельзя так жить... с таким адом в груди".

Вообще, конечно, у каждого свои отношения с Достоевским и свой диалог. Для меня Ф.М. это шаг в человеческую душу, причем разную, со всеми грязными временами секретами, со всей силой, светом и слабостью. Достоевский не боялся туда смотреть и тебя тащит за собой, по всем этим анфиладам комнат, где за каждой дверью или окном жизни и судьбы, и то, что я называю "эффект Достоевского" - это когда ты пройдя через это все выползаешь немного чище и лучше. Самый знаменитый на весь мир его роман не о том, кто убил старуху-процентщицу, а именно вот об этом крёстном пути к искуплению, который проходит каждый из здешних главных героев - что отлично рифмуется еще и с Макьюэном и его Брайони, которая собрала воедино отдельные детали и увидела насилие там, где его не было.

Насилие есть и здесь, причем максимально гнусное и мерзкое. Но чем дальше ты читаешь, тем больше понимаешь - это не самое страшное здесь, самое жуткое - это реакция на него окружающих - такая узнаваемая, такая во всех смыслах человеческая, почти обыденная. Как легко люди верят наветам по косвенным "доказательствам", которые у них складываются логичную картинку. Как закрывают глаза и пытаются не видеть. Как уговаривают себя, что "это ничего, все будет хорошо". И вот этот выбор: как жить с этой реальностью и как действовать, зная о ней, - это то, через что ты как читатель проходишь. И можно сделать как сначала хотел Иван, когда в первое свое путешествие отказывался входить в комнату, где ЭТО происходит, - можно закрыть книгу, развернуться и уйти, а можно все же шагнуть и посмотреть ЭТОМУ в лицо. И быть храбрым. И пройти с Иваном его мучительный путь.

Мне очень понравился не только стиль письма - уже немного знакомый, но где при этом так удачно подобраны слова во фразах, что действительно слышатся отголоски от обоих авторов, - но еще и то, как роман собран. Здесь нет ничего лишнего, и даже загадочный пролог* про неизвестного мальчика, от которого неведомо почему шевелятся волосы на затылке, закольцовывается ужасным и режущим в кровь образом. Здесь много деталей, которые играют с читателем, но совершенно не помешают тому, кто их не узнает (мне, например, очень понравилось отгадывать призраков и думать про фамилии, спрятанные за такими знакомыми из классики К. и Р.), и это почему-то напомнило мне Нила Геймана, который любит делать так же. И еще мне понравились авторские сюжетные решения: не раз я пыталась угадать, как будут развиваться события, но каждый раз все было по-другому, и я неизменно понимала: да, так лучше, так правильней, так более... мудро? Это роман нелегко читать, но, думаю, перечитывать уже легче - потому что ты будешь знать, куда и зачем идешь. А возвращаться туда, несмотря ни на что, хочется, потому что с героями неизменно хорошо: с израненным, но таким сильным Андреем, с благородным, но сомневающимся в важном Аркадием, с мятущимся и правдивым Иваном. И с духами Рождества, конечно...

P.S. А Горошко все же молодец. Да, к тому, как он читает описания, надо привыкнуть (или согласиться), но диалоги у него отличные, настоящее кино, и в одну реплику он умудряется вложить тонну эмоций, и скрытых, и явных, и ради этого книгу стоит слушать именно с ним.

После Берега мертвых незабудок прониклась творчеством Екатерины Звонцовой. Брошенная почти с начала Это я тебя убила подкорректировала мою восторженность. Но эта книжка пока нравится. Читаю медленно. Выпавший снег для неё в самый раз. удивительно мягко сочетаются в ней рождественское настроение и мрачные порочно-подлые события. С пледиком, под чай с мёдом и лимоном, ммм