Zitate aus dem Hörbuch «Горюч камень Алатырь»

Закатов некоторое время ещё докуривал папиросу, глядя в окно, на дождь. Лицо штабс-капитана, – некрасивое, тёмное от загара, перерезанное шрамом, полученным в последнюю Крымскую кампанию, – казалось безразличным и даже слегка сонным. Однако, мозг Закатова работал бешено, торопясь оценить масштабы сделанной глупости. Папироса не помогла: глупость не убавилась в размерах.

, есть! – язвительно перебила она. – В Петербурге! А не здесь, в этой вашей каторжной дыре

Александрин удивлённо взглянула на него, и он, смутившись, пояснил, – Эта фраза, как говорила мне

выражение, и не сводивший с него глаз Збышек с участием придвинулся ближе. Но Стрежинский уже поднял голову, и выровнявшееся пламя осветило его спокойные

отбросил, как ядовитую змею, – Одну невестку вы до полыньи

месяца назад я носил кандалы на Акатуе! – Полагаю, что здесь, в Сибири, возможно многое из того, что не мыслится в России, – усмехнулся Михаил. – Судите сами: до Иркутска – четыреста вёрст. Вокруг – каторжные поселения, захолустье, никакого общества. Молодых людей мало, вернее – их вовсе нет. На вечерах обычно присутствует с десяток девиц из здешних порядочных семей… ну и мы с Васильем Петровичем! Так Лазарев ещё и женат, следовательно – для дела не пригоден! А я… Меня, признаться,

этим занимается её собственная

Оставайтесь с богом, крещёные, – издевательски посоветовал он. – Гришка, стервец, оторвать бы тебе напоследок кой-чего… Жаль, времени мало. Бога благодарите, что бабы наши невредимые. Устька, ну что там Васёнка? Но Василиса уже сама неловко, цепляясь обеими руками за Антипа, поднималась на ноги. Получалось плохо: ноги подкашивались, скользили, Василиса падала, и в конце концов Антип без особого усилия взял её на руки. – Видать, доля моя такая: до конца дней тебя кульком носить, – задум

Кажется, что стихи Стрежинский ей читал… – Стихи! Как же! – хваталась

– Никита Владимирыч, да откуда эта самая дама взялась-то? И кто она вам будет? Молоденькая вовсе, а худа – в чём душа держится! Сидит, трясётся, губы так и прыгают… И мантильку свою Парашке не отдаёт, а ведь мокрая наскрозь! – Дунька, ты лучше вот что… Собери обед. У меня маковой