Они уже выбрались из дворца министров во двор. Перешагнули через трупы и вышли. Никому до них пока не было дела.
– Да не могу бросить, – рассмеялась Алиша. – Так вцепилась, что пальцы одеревенели!
Она попробовала расслабить руку, выпустить топорище – не вышло. Лавинья подошла.
– Ну-ка, дай! Божья матерь! – она принялась разжимать Алишины пальцы. Чёрные ногти полетели в стороны.
– Знаю, что ногти в нашем положении крошатся, но чтобы так! Лавинья всё-таки смогла забрать топор. Отбросила подальше и вытерла о свои юбки перепачканные руки.
– Так мне, значит, теперь беречься надо, – заулыбалась Алиша, положив руку на свой жёсткий как дерево живот. – Подожди, ты сказала, в нашем?
– Ну да! – Лавиния растянула губы в улыбке.
– И не надоело тебе! Сколько можно-то? – Сцинка посмеялась. – Это что же, от Ксандро?
– Да… какая разница? Все мои детки красивые и сильные получаются. Даже если от Смотрителя… Вряд ли… Да один черт… другого черта не лучше, – Лавиния посмеялась тоже. Алиша напомнила ей, что Матушке вроде не пристало никого рожать. Лавиния фыркнула:
– Алиша, знаешь, сколько раз я с нуля начинала? Э-эх!
Если придётся бежать, так надо где-то спрятаться.
– Будет совсем плохо, уходи к Густаву. Он предупреждён, примет.
– Это к тому фермеру? – Лавиния сделала вид, что припоминает, улыбаясь. И вдруг, сообразив что-то, схватила Сцинку за руку:
– Подожди! Так это что, он… ну, твоего…
– Не о том думаешь, подруга, – Алиша харкнула кровью, припала к стене. Тошнота, усталость, выпадение зубов, гниющая плоть. Это не от живого. От мёртвого. Их пустыня несёт смерть. Как и Сцинка. Их нельзя разделить. Навсегда вместе.
– Веришь ты в призраков? В миражи? Миражи существуют. Может, я тоже стану таким миражом? Мороком, – Алиша закашлялась. Дюжина противников. Сколько-то сбежало. Она хоть и хороша, но не богиня войны. Достали, конечно, и не раз.
– Чего ты? – Лавиния испугалась. – Алиша? Алиша! – она только сейчас заметила на Сцинке ещё кровь. Сцинка вся в крови, сразу и не разберёшь, что сама она ранена.
– Я ж думала, это не твоя!
– Тут чьей только нет.
– Ангелы небесные, – Лавиния зажала себе рот, промычала в грязные пальцы. – Алиша… Ангелы небесные…
– Хоть сейчас не верещи, – говорить тяжко, грустить грешно, бояться малодушно. Ни к этому ли она всю жизнь шла? Зачем бояться? Всё в этом мире идёт своим чередом.
Миражом, ветром, солнечным светом,
Песком, бурей, небесной лазурью,
Раненым зверем, песчаной тварью,
Кем или чем она станет? Ранит
Мысль. Ранит, ведь из плоти и крови
Как любой человек – не дьявол, не ангел.
Значит, сгниет, как все. Сгниет, и всё.
– Ой, Сцинка! – Лавиния рыдала.
– Да не плачь ты! – говорить больно, хоть и смешно и… страшно.
– Сцинка, – Лавиния опять схватила её за руки. – Ты не умирай. Не бросай меня!
– Завела старую песню… Видишь, мне говорить тяжело.
– Больно тебе?
Алиша только кивнула.
– А страшно?
Кивнула ещё раз.
– Ответ-то за все трупы держать перед отцами небесными… – пробормотала со знанием дела Лавиния. Сцинка не сдержалась: рассмеялась громко, последней порцией крови харкая.
– Угомонись, бешеная! – испугалась Лавиния.
– Скоро угомонюсь, – пообещала Алиша, понимая, что потратила все силы на смех. – Уже скоро.
– Что ты за человек, Алиша? Я думала, ты беременная, а ты умираешь…
– Спасибо, Лавиния.
– За что? – она подняла голову, размазывая слёзы по щекам и мокрому распухшему носу.
– Сама бы я до такого никогда не додумалась, – Алиша не смогла высвободить руку и положила на живот свою ладонь вместе с вцепившимися в неё пальцами Лавинии. – Я даже на миг поверила. Выбраться смогла.
– Не понимаю до сих пор, как выбрались, – всхлипнула Лавиния. – Страшнее ничего не видела.
Не в первый раз подруга так говорит, Алиша не стала тратить силы на спор. Сказала про другое, про то, что на мгновение приняла за правду:
– Красивая была мечта. А если вдруг не мечта… Значит… я там буду не одна.
От Автора
Безумно тяжёлый для меня финал. Спасибо, что добрались, что прочитали до конца.
Я очень много выслушала критики, много слов о том, как я плохо пишу. Что у меня безэмоциональные герои, что о воняющей бабе с гнойными нарывами на коже никто не будет читать.
Возможно, градус можно было и уменьшить, сюжет бы сильно не пострадал, убери я неприятные детали. Я не хотела с первых строк шокировать читателя и отпугнуть слишком нежных – такой цели не было.
Считаю, что в процессе подробно объяснила состояние главной героини. Я не называла Пустынную хворь радиацией – такого слова и понятия нет в обиходе жителей Империи. Но я подразумевала нечто подобное. С другой стороны – мало ли какую заразу может хранить земля?
Мне нужно было показать, как героиня неизбежно гибнет под действием внешней среды, в которой живет. Её убивает её работа, место и образ жизни – именно эти факторы заставляют её медленно «разлагаться» и «гнить».
Несмотря на то, что мне очень духовно близка героиня, я всегда в своих произведениях наказываю убийц. Даже если эта женщина ни в чем не виновата и просто живет в таком жестоком мире, я не вижу для неё другой судьбы.
Сцинка сама понимает, к чему идёт. На протяжении всего романа она размышляет о неизбежности смерти и о том, что её ждёт на том свете за грехи.
Несмотря ни на что, я восхищаюсь своей героиней и очень ей довольна. Она спокойная, уравновешенная, понимает, чем зарабатывает на жизнь, даёт себе отчёт в своих действиях. В ней нет надоевшего цинизма уставшей от всего женщины, она не занимается самокопанием, не жалуется, не сетует на несправедливость жизни, судьбы. Принимает мир таким, какой он есть. Принимает себя. Кажется, даже довольна собой.
Я поставила тег «одинокая женщина», мне в комментариях писали, значит, в романе нет мужчин. Нет отношений. Кому такое интересно?
В романе много мужчин. Более чем достаточно, разве нет? Типажи узнаваемы, и нет смысла каждый расписывать подробно. Все мужчины сыграли свою роль – и Смотритель, и надсмотрщик за рабами, и трое убийц: Дарк, Рон и Заир. Любовник Лавинии Ксандро, фермер Густав… Сам Император, купец Мула – чем не интересные мужские образы?
И все эти мужчины довольно сильно повлияли на жизнь главных героинь, только это не про «домашний очаг», не про «как за каменной стеной», не про «простое женское счастье». Как ещё говорят? Жили долго и счастливо? Этого действительно в романе нет.
Есть сильные женщины. Сильные и одинокие.
Одиночество – это не про отсутствие рядом с героиней мужчины. Понятие куда более широкое. Женщины в романе – Сцинка, Лавиния, Ада, да и сама Императрица-мать – ни у кого нет поддержки семьи. Всё, что у них есть, они создали вокруг себя сами. Положение в обществе, финансовая независимость добыты трудом. И положение и независимость эти довольно шаткие.
Кто они у меня, мои женщины? Сцинка – специалист узкого профиля, Лавиния – мелкий предприниматель, Адениум – предоставляет услуги в сфере частного образования, Матушка – женщина-политик? Наверное, так.
Про финал. Последняя фраза героини меня саму чуть не добила. Это что-то авторское бессознательное. Героиня это сказала сама, я только записала. Это было больно.
Вы прочитали роман «Сцинка», может, что-то ещё моё. Я не занимаюсь слезовыжиманием, не люблю играть на эмоциях, не смакую насилие и чернуху. Все сцены с дракой и убийствами я постаралась написать стерильно чисто, все эмоциональные сцены – так, чтобы были понятны чувства. Чего-то я не умею, что-то могло не получиться, но я старалась в первую очередь передать идею.
Про женскую дружбу… Написала абзац и стёрла. Сложно. Надо очень многое уметь друг другу прощать. Мы существа эмоциональные, часто уносит в неведомые дебри. Разве что только остаётся прощать.
Я сейчас пишу так. Сентябрь 2021г. «Сцинка» – лучшее, что я написала в этом году. На сегодняшний день это мой потолок. Лучше я всё равно пока не могу, так что… не буду заниматься самоедством. Я старалась для вас. Для себя. Для своей героини. Мне понравилось, хотя было сложно – потребовалось много душевных сил.
Берегите себя! Спасибо за то, что вы со мной, за то, что простили ошибки, огрехи, приняли как есть, со всеми странностями, за то, что прочитали.
Ваша Автор.