Глава 3
Пройдя в конец коридора, Новосельцев остановился перед дверью, на которой был приклеен листок с корявой, видимо попытка изобразить готический шрифт, надписью «Чистилище». Под ней ещё более корявая строчка «Оставь _адежду всяк сюда входящий». Именно так. Словно бы букву «Н» затёрли, создавая каламбур. Богдан невольно улыбнулся, глядя на это художество и вспоминая, как орал Мухомор. Заведующий лабораторией пять раз срывал это безобразие, грозя автору всеми карами, земными и небесными. Но завгриб был не приклонен. Да и Ирма неожиданно всякий раз вставала на его сторону, что удивляло обоих мужчин. Шестое воззвание из «Божественной комедии», по неведомой причине, осталось неприкосновенным, вися на двери культуральной комнаты уже свыше трёх месяцев. Новосельцев повернул ручку, открыл дверь и шагнул внутрь.
Чистилище встретило его привычным полумраком узкого коридора, заменяющего здесь предбоксник. С каждой стороны было по четыре двери. Особой герметичности и стерильности никто в предбокснике намеренно не создавал. Если какой-то мицелий способен расти только в лабораторных условиях, то грош ему цена, как строительному материалу. Богдан искренне считал этот подход обоснованным. Ну а патогенность у их грибниц и так максимально низкая. Это тоже был один из важных критериев отбора. Иначе как добиться экологичности?
Справа первая дверь вела в кладовую, затем в моечную, за третьей дверью скрывалась прозекторская для изучения проб, и в самом конце располагалась стерилизационная. Последнюю часто прозывали адским котлом, потому что там стояла специальная печь для обжига сформировавшихся грибниц, чтобы остановить их рост.
К большому сожалению Богдана, на данном этапе приходится убивать мицелий после того, как тот закончит создание нужной формы. А иначе грибница продолжит бесконтрольный рост и, в итоге, начнёт формирование плодовых тел со спорами. Мало того, что форма разрушится, так ещё и начнётся размножение и заражение территории.
Слева, сквозь матовые стеклянные двери, лился приглушённый свет фитоламп. С этой стороны располагались четыре изолированных бокса, для того, чтобы можно было вести работы параллельно с несколькими видами мицелия или создавать в них разные условия среды.
Богдан замешкался, выбирая подходящий для его задумки бокс. Подошёл бы любой, но он выбрал тот, в котором были самые, с его точки зрения, симпатичные грибочки. Повернув ручку, он потянул на себя стеклянную дверь и быстро скользнул внутрь, закрывая проход, чтобы минимизировать колебания температуры и влажности.
В этом боксе было не жарко, всего +23 градуса, но влажновато, аж 80%. Большинство грибов лучше всего себя чувствуют при температуре от +18 до +27 градусов и относительной влажности воздуха в пределах 50-60%. Но конкретно эта грибница любила более влажную среду.
Новосельцев окинул взглядом аккуратные полки с прозрачными контейнерами, в которых формировался мицелий. Он поморщился от неряшливого вида некоторых из них. Где-то формы изламывались причудливыми, но совершенно бесполезными линиями. Где-то кирпичики напоминали слоёный пирог. Где-то грибницы начинали походить на швейцарский сыр с дырками. Лишь в одном контейнере из десяти получалось что-то приемлемое. Мало, слишком мало. Слишком высокая степень брака. И никак не удавалось понять, почему эти растут криво, а вот эти – хорошо. Найдя самые свежие и молодые посевы, Богдан взял один контейнер, поставил его на маленький металлический столик, придвинул поближе стул и уселся поудобнее.
Дома он уже несколько раз экспериментировал с расширением и сканом, стараясь почувствовать одинокий пушистый кактус, затерявшийся на пустынных просторах комнатного подоконника. Получилось или нет, но всякий раз во время скана Богдану становилось грустно. Хотелось погладить пушок между колючками или поковырять пальцем грунт, один раз даже взять лейку и полить, хотя до этого поливать растение он не собирался. После таких нехитрых действий становилось легче и как-то светлее на душе. Сегодня утром кактус показался даже немножко пушистее прежнего.
Уже многими экспериментами доказано, что растения чувствуют направленное на них внимание, чувствуют эмоции человека и даже реагируют на них. Грибы – не исключение. Да что там грибы. Вода меняет свою молекулярную структуру, реагируя на мысли и настроение окружающих. Замерзая, она тоже каким-то образом улавливает эмоции находящегося рядом человека, формируя кристаллики льда разной формы. Данный феномен известен уже давно, но до сих пор не получил внятного научного объяснения. Однако, факт остаётся фактом – даже неживая материя может менять структуру под воздействием мыслей и переживаний оператора, что уж говорить о живых существах.
Это, конечно, всё интересно. Но сейчас Новосельцев поставил перед собой куда более грандиозную задачу – не просто установить взаимосвязь эмоций оператора с реакцией грибницы, а повлиять на её рост своими ощущениями.
– Стоп! Руки свои шаловливые будешь позже запускать. Сперва самому почувствовать себя этой грибницей, – поправил сам себя Богдан, тихо бормоча себе под нос. – Почувствовать, что при этом хочется, чего не хватает, чего, наоборот, избыток. Затем почувствовать, чего бы хотелось, если двинуться в ту или иную сторону. И лишь после этого можно позвать за собой. Не насиловать, не принуждать, а пригласить, предложить, позвать…, – биоинженер задумался, вспоминая прочитанное, и добавил: – Я не меняю грибницу. Я меняю что-то внутри себя, через это уже приглашая грибницу измениться.
Он кивнул сам себе, словно утверждая план действий, закрыл глаза и постарался расслабиться. Мысли суетились, но Богдан всё же устремился вниманием в центр грудной клетки. Там, если верить прочитанному, находится что-то вроде проекции сердца – области, связанной с физическим сердцем нервными узлами. Опустив туда внимание, Новосельцев постарался почувствовать искру желтовато-золотистого огня. Цвет не имел особого значения, он мог быть разным, но Богдану привиделся именно такой, и это светлое золото ему понравилось. Следующим движением молодой человек буквально раздул искру, позволяя пламени разлиться по всему телу и сиянием выйти за его пределы, наполняя комнату, всю лабораторию, всё здание, город, устремляясь дальше и дальше, за пределы Земли, в бесконечность открытого космоса.
Этот приём Богдан тоже придумал сам. Ему нравилось ощущение трансформации костра в солнце, чей свет сливался мягким теплом со всем вокруг в единую картину, в общую мелодию, не подавляя и не поглощая, а взаимодействуя мирно, с уважением и принятием.
Твёрдых схем в расширении не существовало. Каждый выбирал свою форму того, как это проделать. Молодой человек перепробовал все описанные в книге варианты, но в итоге пришёл к своей собственной. Такое тоже допускалось, он специально уточнял.
Окунувшись в ощущения, словно в воду, биоинженер потянулся на встречу всему вокруг, будто сбрасывая невидимую преграду, отделявшую его от прочего. Он захотел увидеть, почувствовать грибницу, как самого себя.
– Чего ты хочешь? – едва слышно выдохнул Богдан, обращаясь к мицелию в контейнере перед собой.
Новосельцев внезапно почувствовал, как желтовато-золотистое сияние бледнеет, превращаясь почти в белое, и вокруг что-то шевельнулось. Мириады крошечных электрических разрядов забегали туда-сюда, натыкаясь на непроницаемые стенки. И это породило чувство одиночества, обречённости, грусти.
Молодой человек даже тряхнул головой, настолько явной и яркой оказалась вспышка этих ощущений. В его памяти вихрем пронеслись некоторые необычные факты о грибах.
ДНК грибов отличается от ДНК большинства растений и более близка к формуле ДНК человека. Грибы не просто способны взаимодействовать с себе подобными и симбиотическими растениями, но и общаются друг с другом при помощи электрических импульсов. По последним данным, их язык содержит в себе настолько сложные структуры, что они превосходят фонетические структуры в человеческих языках. Отсюда можно сделать вывод, что грибы – это общественные организмы, для которых общение важно не меньше, чем для муравьёв, пчёл, стайных и стадных животных или человека.
– А мы их в изолированную банку…, – ошеломлённо пробормотал Богдан, окидывая блуждающим взглядом окружающие стеллажи.
Он поспешно вскочил со стула, заметался по полкам, сгребая на стол несколько контейнеров с молодыми грибницами, имевшими одинаковую маркировку. Безжалостно распотрошив их каркасы, Новосельцев бережно перенёс кусочки мицелия, создавая что-то вроде клумбы из нескольких грибниц разом. Одни из них он устанавливал вертикально или диагонально. Другие образовывали горизонтальные ярусы. И все они, напрямую или через соседей, соприкасались друг с другом.
– Как же мне такое самому в голову не пришло. Это же очевидно, – продолжал бормотать биоинженер, с упоением формируя грибную клумбу. – Так и рост быстрее пойдёт, и внутри получится более сложное переплетение. Да он сам себя сможет армировать, если подумать. И общение вам тут есть. Даже цветы на клумбе растут веселее, чем в одиночестве.
Закончив с одной клумбой, Богдан растеряно посмотрел на ещё четыре разворошённых контейнера, в которых оставались фрагменты мицелия. Подумав, он собрал ещё один грибной конструктор. Теперь даже лучше. Перед ним стояли сразу два образца. Пока ещё неряшливых, но это не беда. Следующая партия будет изначально так засеяна. Может даже создать что-то вроде сот, в которых разные кирпичики тоже будут соприкасаться. Но это потом! Сейчас стоит снова всё просканировать…
Повторив расширение и вновь обратившись к образцам, Новосельцев ощутил смятение, взбудораженность, немного опасения, но и любопытство. Грибницы знакомились, обмениваясь тысячами импульсов. Повинуясь какому-то наитию, Богдан задышал глубже и ровнее. Внутри появилось ощущение покоя и принятия, радостного, даже дружеского рукопожатия. Он позволил этим чувствам расшириться до предела, наполняя всё пространство, приглашая грибницы принять и наполниться подобным содержанием. Молодой человек с упоением ощущал себя одним целым со своим творением, вот с этими грибами, отзывавшимися на его присутствие.
Через некоторое время он вспомнил приёмы созидательного мышления и построения защитных полей. Вспомнил разрешительные фразы и расширяющие вопросы. Ведь, если подумать, и это тоже можно тут применить!
– Что ещё я могу сделать для того, чтобы мицелий рос быстро и выстраивал красивую, прочную и правильную форму? – спросил Богдан то ли сам себя, то ли грибницы, то ли всю Вселенную.
Ответ пришёл, хоть и едва уловимо, скорее, как мимолётное чувство.
Новосельцев представил себе желаемый кирпичик, почувствовал его упругую поверхность, плотность. Ощутил свой восторг и удовлетворение от того, что он уже есть, что он рождается прямо сейчас, вот здесь, перед ним. Чувство упругости, прочности, гладкости, ровности, чистоты, даже обещания уюта и какой-то красоты запросилось наружу, и молодой учёный позволил этим ощущениям развернуться, расширяясь и наполняясь сиянием, некой осязаемостью, материальностью. Он словно бы утверждал своё творение, принимая его, как уже свершившийся факт, и приглашая грибницы поучаствовать в его деянии, впитать в себя это наполнение.
Через некоторое время Богдан открыл глаза и почесал макушку. Всё, что он сейчас проделал, ошеломляло, немножко пугало фантастичностью, но и завораживало открывающимися перспективами. А ещё что-то внутри него радовалось, даруя необыкновенный прилив сил и энтузиазма.
Новосельцев бережно перенёс оба контейнера на стеллаж, отступил на шаг, прислушался к ощущениям. Поправил положение, чтобы свет падал чуть иначе, убавил яркость фитолампы над этими образцами. В конце концов, грибница не так нуждается в свете, как зелёные растения. Она ведь чаще всего вообще находится в земле. Помедлив, Богдан выковырял часть питательного субстрата, который показался ему чем-то неприятным. Постояв так ещё с минуту, он собрал со стола опустевшие контейнеры, отнёс их в моечную, где с каким-то подчёркнутым удовольствием помыл, протёр и вернул в складскую комнату. Поискав там пакеты с питательными субстратами, Богдан набрал немножко и вновь заглянул к своим экспериментальным мицелиям. Подсыпал новую подкормку на место удалённой и подлил воды. Заодно он отодвинул их контейнеры подальше от прочих и поставил изолирующий экран, чтобы создать максимально выделенную область. Ему не хотелось, чтобы эти грибницы нахватались «дурного настроения» от других, куда менее жизнерадостных соседей.