– Меня арестуют? – с интересом спросил Билл.
– Да, но я не хочу. Значит, не идите к нам.
– Хорошо. А почему вы не хотите? Что хотите, чтоб я сделал?
– Чтоб вы лучше убежали. Катя думает – вы гангстер, я не знаю, но если вообще что-нибудь, – и арест, – я не хочу. Пусть и гангстер – все равно не хочу.
С улыбкой в голосе, – лица его Марина не различала, – Билл сказал:
– Гангстер? Хорошо, Марина, я все сделаю, но вы мне скажите сначала: почему вы так… ни за что не хотите, чтоб со мной случилось… дурное, по-вашему?
– Я вас жалею, – твердо проговорила Марина. – Только по-французски «je vous plaindre» – не совсем то: по-русски тут не обидно, иное совсем. Вы не понимаете…
– Я пойму, если скажете, за что жалеете. Что я бедный? Что меня в тюрьму посадят?
– Ах, нет! Нет, – вскрикнула Марина. – Нельзя спрашивать, «за что» жалеется! За все вместе и ни за что. За то, что вы вот это говорите, вот так смеетесь, за то, что у вас этот шрам… За то, что вы – вы!
Он взял ее маленькие жесткие ручки и крепко их стиснул.
– Марина, а если я гангстер и без вас не согласен бежать, убежите вы со мною? Или, постойте, другое: если я просто рабочий, потерявший здесь заработок, уедете со мною? Выйдете за меня? Скажите… только правду!
– Я всегда говорю правду. Если первое, т. е. гангстер, или вроде, – да. Если второе – тоже да. Я все сделаю, чтоб с вами не было, чего не хочу.
Он быстро поднялся, не выпуская ее рук.
– Марина, я вам верю. Я тоже правду люблю. Ради нее… вы простите мне одну маленькую неправду? Нет, не ложь, нет… Вы потом узнаете. Скоро. Теперь идите домой.
Он еще раз сжал ее руки, повернулся и скоро исчез за чахлыми темными деревьями.
Прошла целая неделя. Американец как в воду канул. Но Таня все-таки испугалась, когда в пустую столовую, днем, вошел знакомый элегантный француз, и подал ей карточку, прося свидания с Madame Nevirow. Если б Катя… но Кати как раз сегодня не было! Впрочем, испуг Тани сменился удивлением, когда она взглянула на карточку: там стояло имя G. Tinet, очень известного парижского журналиста.
Удивилась и Любовь Ивановна. Гостя попросила в «бюро» – так называлась крошечная задняя комнатка с окном на двор. Отрекомендовавшись, любезный гость начал:
– Я к вам послом от ближайшего моего друга. Его семья не находится в Европе, но он с ними уже снесся. Он просит руки вашей дочери. Посещая ежедневно ваш гостеприимный дом…
– Что? Кто? – прервала ошеломленная Любовь Ивановна, глядя во все глаза на улыбающегося француза.