Называя вторым периодом – переход Соловьева к вопросам «мирским», к политике, – Радлов тотчас же спешит прибавить: «В сущности, здесь никакого перехода не было; это тоже служение одной идее, но в иной ее форме…»
Да, именно – «перехода не было». Даже тут не было, не говоря уже о каких-нибудь переходах, о какой-нибудь раздельности, различности идей в «Основах жизни» и в «Église universelle». Главная соловьевская идея была, для него, уже почти не «идеей»: он не только «мыслил» о всеединстве: он его носил и ощущал в самом себе.
Но составители сборника Y. M. С. А., оторвав «Основы жизни» от примыкающих к ним работ Соловьева (как бы предлагая их в виде центра всего соловьевского миросозерцания), еще делают маленькое предисловие. Оно сразу начинается рекомендацией Соловьева: «близкого по духу к тем идеям, которыми вдохновляется деятельность Христ. Союза Молодежи». На той же, единственной, страничке предисловия четырежды подчеркивается православие. Нет ничего естественнее, после этого, как взять «Основы жизни» под чисто православным углом зрения, и везде, где Соловьев говорит «Церковь» – читать: православная Церковь. Между тем всякому, знающему Соловьева, помнящему о периодах его деятельности, о разрыве со славянофилами и «Église universelle», – ясно, что и тут Соловьев под словом Церковь разумел Церковь вселенскую.