Совсем плоских людей очень мало; потому так мало людей, которые никогда не писали никаких стихов, никакой прозы, вообще ничего не писали.
Это не графомания: это закон природы. В известный период жизни, когда еще «новы все впечатления бытия», а главное – непривычен и нов «сам я», – этот «я» и его переживания кажутся страшно важными (они и действительно важны для человека) и, под напором изнутри, кажется страшно нужным все это как-то выразить, сказать кому-то (пожалуй, и тут не «кажется», а действительно нужно).
Но кому сказать, и как? «Как сердцу высказать себя? Другому – как понять тебя?».
Непременное ощущение, что «другой – не поймет» (в юности думается, что «не поймет» по его, а не по твоей вине). Ну, значит, надо сказать «всем». Из всех скорее найдется хоть один понимающий; а, наконец, если и не найдется, – гораздо приятнее быть непонятым «всеми», чем двумя-тремя, кому высказываешься непосредственно.
Форма, в которой высказывается самое свое интимное всем, – это и есть стихи.
Для мало музыкальных и ритмичных людей – проза, но обязательно, – хотя бы в самой прозрачной, – «художественной» одежде: лирические дневники или рассказы от «я».
Я беру лишь одну из нитей; конечно, в нее вплетается и множество других, – и мечты самолюбивые о славе, и, порой, серьезная, искренняя любовь к поэзии… Бесконечно разнообразие.