– Почему я не прощупала тебя сразу?! – укорила я сама себя, смерив бывшую подругу надменным взглядом. – Всего этого можно было избежать, если бы не мои дурацкие принципы.
– О, да! Я нагло воспользовалась тем, что ты не читаешь близких. Доверие – опасная штука, тем более, когда ты одинок. Так хочется на кого-то положиться, но никого вечно нет рядом. Вот ты и кидаешься из крайности в крайности, следуя самой же придуманным правилам. Глупо думать, что каждый, кого ты подпустишь к себе, придерживается тех же идеалов. Мы – люди, нам свойственно бороться за то, что мы любим, идя по головам. Ради собственного благополучия и благополучия близких, мы готовы переступить через себя и пойти на любые жертвы. Искушаемые же, в силу своей природы и образа жизни, неизменно следуют кодексу чести. Они холодны, расчетливы, но при этом самоотверженны и благородны, а потому, доверившись кому-то, становятся еще более уязвимы, чем обычный человек.
– Ты убила их? – спросила я не дрогнувшим тоном, в кои-то веки, с трудом подавляя в себе кучу смешенных эмоций, внешне, конечно, изображая абсолютное спокойствие и безразличие.
– Гадкая притворщица! – явно ожидая другой реакции, вспылила Мэйв. Не сдержавшись, она со всего размаха залепила мне звонкую пощечину. – Ты так ничего и не поняла! Мне пришлось! Кормака я ударила камнем в висок, обставив все так, будто на него напал доктор, когда я отвлеклась на машину. А Аластера – застрелила якобы во время попытки побега, предварительно заставив его убежать в лес на несколько десятков метров. В их смерти виновата ты! Не стала бы копаться – все были живы!
– Не сваливай свою трусливую вину на мои плечи. Зачем я должна была избавить вас от банши?
– Потому что старые маразматики перестали подчиняться! Они, видите ли, устали! В них проснулась совесть! Бронак заныла, что всего лишь хотела свободы, что мы чересчур ненасытные, и каждый раз просим все больше и больше. Проклятая сука заявила, будто это ее окончательное тело. Она обновится, окажет нам последнюю услугу, а затем, они с Аластером уедут в неизвестном направлении, и проживут остаток отведенного времени без «напрасных смертей».
– Интересно, что в тебе взыграло больше? Страх, что сбежавшая парочка может вас сдать или алчность, подсказывающая, что никто больше не исполнит ваши желания?
– Слушай, я искренне сожалению, что ты обо всем догадалась, – изобразив на лице раскаянье, с протяжным гулом выдохнула полицейская. – Все должно было быть иначе, но теперь говорить об этом поздно. Доктор, любовь всей жизни банши, – мертв. И она точно знает, кто это сделал. Как и знает, что в этом деле мне помогала ты. Дух придет за нами, за нами всеми. Так что, если хотим выжить – стоит объединиться.
***
Договориться мы так и не успели. В следующую секунду Рин-Бронак ворвалась в комнату и, увидев нас, в прямом смысле слова, зарыдала алыми слезами. Падая на белоснежное воздушное платье, кровавые капли моментально превращали шикарны наряд принцессы в отвратительное жуткой одеяние банши. Вцепившись костлявыми пальцами в подол белоснежного платья, одержимая местью и душевной болью, нежить открыла рот и дико заорала. Чем дольше продолжался ее безумный крик, тем сильнее он становился. В какой-то момент пасть беснующей твари распахнулась настолько, что, казалось, запросто могла поглотить всех нас одновременно. Закрыв глаза, я заткнула уши руками, но тут же почувствовала, как ладони стали влажными от крови. Жить нам оставалось недолго. Естественно, идти на поводу у Мэйв и убивать несчастный дух, я не собиралась, но и умирать не желала. Быстро сообразив, что любые попытки сражаться с обиженным, убитым горем потусторонним созданием, да еще и в телесной оболочке, приравниваются к самоубийству, я прибегла к единственно возможному шансу на выживание.
– Постой! Прекрати! – едва найдя в себе силы поднять веки, взмолилась я, пытаясь перекричать происходящее безумие. – Я не убивала Аластера! Я такая же жертва обстоятельств, как и ты! – но Бронак в ответ лишь взревела еще сильнее. Она медленно поплыла в моем направлении, чем невероятно обрадовала стоящую в стороне подлую парочку. – Молю, угомонись! Мы не враги друг другу. Ты отлично знаешь, кто я. Пограничник! А они никогда не наказывают без веской причины. В отношении доктора у меня таковых не было! – оправдывалась я, с трудом отнимая ладоши от кровоточащих ушей, и покорно склоняя перед духом голову. – Прочти меня. Я не лгу. Обманщики провели нас обеих! – но банши по-прежнему продолжала наступать. Ее разверзнутый до пола, пугающий рот, словно ненасытная черная дыра, засасывал в себя все, что попадалось по дороге. – Дьявол, я не хочу с тобой драться! Ты же раскаялась. Прошу, загляни в меня и все поймешь.
– Никому нельзя доверять! – выругалась Мэйв, нетерпеливо закрывая Олиффа пухлым телом. – Не думала, что Искушаемые бывают трусливыми! – заявила она, с презрением сплевывая в мою сторону. Краем глаза я увидела, как глупая женщина направляет на Бронак пистолет и, прежде, чем успела что-либо сделать, идиотка взревела: – Сама убью суку! – и опустошила обойму в тело взбешенного духа.
– Что ты натворила?! Ты же только разозлила ее! Банши обычными пулями не возьмешь! – взбесилась я и, пока полицейская не успела опомниться и перезарядить оружие, накинулась на гнусную дрянь, голыми руками нещадно выбивая дурь из пустой головы.
Короткого момента оказалось достаточно, чтобы упустить из виду оставшихся героев драмы. Упорно продолжая двигаться к нам, нежить была так увлечена скорой местью, что не заметила подобравшегося к ней со спины гнусного Олиффа. Верно поняв смысл моих слов, негодяй быстро догадался чем сможет навредить духу. Дрожащими руками он замахнулся моей боевой косой и, не колеблясь, запустил ее в бок противницы. Осознав всю несправедливость происходящего, я грубо оттолкнула глотавшую собственные сопли, слюни и кровь, Мэйв и бросилась на защиту банши. К сожалению, было уже поздно. Неумелыми действиями мужчина разрезал несчастную поперек, но лишь до половины. Увидев, как из разреза фонтаном, вперемешку с кишками, хлынула кровь, он растерянно отпустил застрявшую рукоятку, оставляя оружие в теле банши. Мгновенно побледнев и согнувшись пополам, слабак блеванул на собственные ботинки. Буквально на секунду воцарилась кромешная тишина. Бронак, подобрав подбородок до привычных размеров, тупо уставилась на торчавшую из нее косу, а затем, неестественно исказившись в гневной гримасе, одной рукой легко отшвырнула обидчика, словно тот был не более, чем навязчивой букашкой. Пролетев несколько метров, задевая по дороге все, что было на пути, Олифф с грохотом впечатался в стену и, оставляя на ней жирный алый след, бессознательно сполз на пол.
Пока я изумленно наблюдала за страшной картиной, полицейская пришла в себя и, оперативно заполнив обойму, с истеричным воплем принялась выпускать в меня содержимое пистолета. Благодаря фантастической ловкости, я умудрилась избежать прямого попадания в важные органы, подставив под удар лишь левое плечо. Больно резанув плоть, пуля со свистом прошла навылет. Сучка метила прямо в сердце и, не будь я Искушаемой, непременно попала бы. Пока Мэйв выпускала вторую, третью и прочие снаряды, я, без урона для себя, добралась до банши, выдернула личное оружие из ее тела, заставляя бедолагу камнем рухнуть на пол, и уже в следующее мгновение возникла возле стрелявшей. Одним четким, идеально ровным срезом, я снесла опустевшую башку с плеч бывшей соратницы и, устало уронив косу себе под ноги, бесцеремонно прорычала:
– Сука!
Не удержавшись, я с отвращением сплюнула на расчлененное тело и неуверенно походкой поплелась к валявшейся неподалеку Бронак. Осторожно опускаясь перед ней на колени, я с удивлением обнаружила, что та все еще жива.
– Они забрали его у меня… Молю… Если я просто умру, то вновь стану хранительницей рода. Отпусти… мою душу… – прохрипела она, глядя печальными, безжизненными глазами. – Я хочу быть рядом с ним, на какой бы из сторон он не оказался.
– Прости. Ты же знаешь, это не в моих силах.
– Да… – просипел дух, бросая тяжелый, многозначительный взгляд на очнувшегося, харкающего кровью Олиффа. Ублюдок силился найти в себе силы и подползти к откатившейся от тела голове любовницы. – Но он… может…
Злая, как бешенная собака, я вскочила на ноги и, застыв на месте, несколько секунд безмолвно наблюдала за негодяем. Бледный, осунувшийся отморозок дрожащими руками подобрал отрубленную башку некогда любимого человека и, добравшись до тела, приложил туда, где раньше ей было место. Затем, свернувшись калачиком, он лег рядом с убитой и беззвучно разрыдался.
– Эй, ты! – подойдя вплотную к мужчине, я пренебрежительно толкнула его в бок основанием косы. – У тебя еще будет возможность присоединиться к Мэйв, а сейчас иди и избавь банши от страданий.
– Я не хочу умирать, – захныкал Олифф, со страхом косясь то на меня, то на окровавленную Рин-Бронак.
– Тем более, освободи дух семьи, и я оставлю тебе твою никчемную жизнь.
– Ладно! – так ползком и перебираясь от одного тела к другому, промямлил мерзавец. – Я разрешаю, уходи! – прохрипел он над лицом прародительницы и быстро отстранился.
– Ты меня за идиотку держишь? Делай, как положено, пока она не умерла.
– Хорошо, хорошо! – скорее агрессивно, чем напугано, оскалился подлец и, только после того, как я вновь его пнула, произнес, положа правую руку на сердце умирающей: – Это тело – твое тело, признаю его родство. Отпускаю твою душу, разрушаю колдовство.
– Ты свободна, дорогая, – склонившись над банши, мягко прошептала я на ухо прекрасному созданию. – Надеюсь вы с Аластером обретете покой, – нервно поджав губы, я ловко провела по шее девушки древком косы с острыми шипами. Из глубоких тонких ран на молодом теле тут же потекли густые красные струйки. – Прощай! – издав последний пронзительный крик, Бронак закрыла глаза и окончательно покинула этот мир. – Теперь с тобой, – не поворачивая головы в сторону Олиффа, сурово прошипела я. – Либо ты добровольно признаешься полиции во всех, совершенных вами преступлениях, включая эти. Либо я найду и прикончу тебя, где бы ты ни был. Полагаю, ты осведомлен на мой счет и вряд ли станешь ставить под сомнение данные мною обещание.
Не дожидаясь ответа, я кое-как поднялась на ноги и, со смешанными чувствами, убралась восвояси из очередного кровопролитного ада. Позже я узнала, что хозяин старинного замка подчинился моей воле и полностью взял на себя вину за убийства. Его имущество было арестовано и безвозмездно передано городу, а сам Олифф – приговорен к пожизненному заключению. Что ж, остается добавить только одно: каждый из нас сам выбирает дорогу. Раскаяние и смерть – во благо и отпущение грехов, как банши. Или трусливое, но все же существование в четырех стенах до последнего вздоха, как синяя борода. Решайте сами, кто поступил правильно, а я свой суд уже свершила.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.