Дождь все еще лил. Поспрашивав, где сейчас находится один известный музыкант, я, уже ближе к ночи, завернул за угол дома во вполне обыкновенном маяковском переулке. С другой стороны дома меня не было видно и переборки соседних надстроек образовывали что-то вроде прохода. Встав там, я стал ждать. Спустя какое-то время, я услышал приближающиеся шаги и поднял заранее обнаженную саблю. Лезвие оружия, выбив искру из каменной переборки, заслонило проход и идущий подскочил на месте от неожиданности.

– Ух ты, кто это тут у нас! – нарочито весело воскликнул я, выходя из-за угла и убирая клинок за спину. Канте отступил на пару шагов. – Здорово! – я протянул ему руку.

Он с недоверием воззрился на меня, но краба таки дал. Я не мог не обратить внимания на длинные, тонкие и настолько нежные пальцы музыканта, что я своей огрубевшей рукой их почти не чувствовал.

– Ну, как жизнь, дружочек? – спросил я, острием сабли проводя по переборке.

– Что вам от меня надо? – хрипло спросил он, делая еще пару шагов назад.

– Что ты! Мне просто захотелось поболтать со старым другом, – я медленно шел ему навстречу.

– Мы с вами не друзья. – Его два шага назад.

– Неужели? Неужели ты меня не помнишь? Ну-ка, кто я? – Мои два шага вперед.

– М-моряк… – Два шага назад.

– Не то. – Два шага вперед.

– К-капитан…

– Не то, Канте, не то! Что ты сказал обо мне Шебе? Нет, стой!

При его попытке бежать я поймал его и прижал к переборке.

– Что ты рассказал Шебе?! – повторил я.

– Я-я… не помню, – задыхаясь от моей руки на своем горле проговорил он.

– Не ври мне! – заорал я. – Знаешь, что в последний раз я сделал с доносчиком? Я выбил ему глаз… Что ты ей сказал?!

– Что ты… что ты…

– Дальше!

– Что ты… пират…

– И?

– И-и… контрабандист…

– Самое главное что?!

– … беглый каторжник…

– А кто, твою-то мать, – я швырнул его на землю, – тебе разрешил выдавать чужие тайны?!

– Она бы все равно узнала, – простонал он, корчась в пыли. Я даже запереживал, не сломал ли я ему спину.

– Не от тебя! Кто угодно, но не ты, стукач, доносчик, на все подряд жалующийся констеблям, должен был ей сказать! Ладно, черт с ним, – я махнул рукой. – Скажи, ты понимаешь, что я тебе сейчас говорю?

– Д-да…

– Тогда чего ты к ней пристал, когда она тебе человеческим языком сказала отстать?!

– Мы… мы выступаем вместе… Я приношу ей деньги.

– Я не про это! Кто пытался отбить ее у меня, а?!

– Я… я не знал… не знал, что вы вместе… у нее не было кольца…

– А она разве тебе не… Лежи, если жизнь дорога! Она тебе разве не сказала не лезть?!

– Не убивай меня! – рыдая, умолял он. – Я обещаю, я уйду, я…

– Закрой пасть! О нет, я не убью тебя. И ты останешься. И если она тебя позовет, ты примчишься к ней со скоростью дроби из ружья. И ни слова не скажешь ей о нашем с тобой разговоре. А если хоть что-нибудь из перечисленного не будет выполнено, я тебе клянусь, я тебя со дна океана достану и собственноручно скальпирую. Ты меня понял?! – прорычал я.

Он поспешно закивал головой и я ушел.

Мы отчалили, как только я подошел. Солнце еще не встало.

Удивительное чувство – снова чувствовать легкую качку под ногами, держать в руках штурвал, чтобы в нужный момент повернуть и выйти из порта. Что-то во мне как будто… Не могу объяснить. Я бросил взгляд назад, на Маяк, и та часть моего сердца, которая принадлежит Шебе, заскулила. Как всегда, впрочем. Отвернувшись от земли, я заметил, что луна еще не закатилась за горизонт и звезды еще ярко сверкали на темно-синем небосводе. Луна была полная. Я, поддавшись внезапному желанию, волком завыл. Кто-то из матросов поддержал меня. Наконец-то я дома.

Но пускаться в романтические размышления было нельзя – надо было переходить к исполнению плана, который я пару недель назад обсудил с офицерами. Я дал знак арьергарду и авангарду и они скоро отделились от нас. Кордебаталия же отправилась прямиком к проливу Брэда.

Через пролив открывался проход к полуострову Кхарад – а там зимой обосновывался наместник, так что нет ничего удивительного, что его яростно охраняли. Мне кажется, что рыб в его водах меньше, чем каперов. И как раз туда направился я со своей дивизией.

Торговля там также процветала. Все стремились толкнуть свой товар знати. Практически в первый же день нашего прибытия мы совершили нападение.

Это был люгер. Достаточно быстроходное судно, но мы, встав бейдевинд, развили свою максимальную скорость – 24 узла. Остальные корабли кордебаталии остались позади, но мне не нужна была их помощь. Сойдясь с ним борт к борту, я скомандовал: “Огонь!”. Прогремел звук пушечного выстрела и в корпусе люгера появилась пробоина. Прежде чем нам ответили любезностью на любезность, мы отдали рифы, подняли стаксель и легко, на крыльях ветра, ушли от выстрела неприятеля. Встав штирбортом к бакборту люгера, мы снова сделали залп. В это время подошла “Волна” и нанесла решающий удар. Мы нанесли ему слишком большой урон и он потонул.

Он не обладал достаточно ценным грузом, чтобы так рисковать, но то, что было нужно, мы выполнили. Не надо быть очень умным, чтобы понять, кто же атаковал мирное суденышко. Я дал приказ взять курс в Фордовскую гавань. Не пробило и 8 склянок, как за нами обнаружился хвост из законослужащих кораблей.

– Поднять топсель, парни! Кливер, бом-кливер и стаксель паруса поднять! Руль на три румба на бакборт! Эй, Хитч, сигналь нашим!

Мы словили пассат и вырвались вперед. Остальная кордебаталия последовали за нами. Ветер дул в лицо, многотонная шхуна подскакивала на волнах, как легонькая пирога, все же и не думая хотя бы вздохнуть. Белые пенные барашки с силой били в форштевень. Я перестал думать о чем либо другом. Близкая опасность будоражила и завораживала, гордость за любимый корабль переливалась через край. Нас в жизни никому не догнать. Я стоял на выбленках, одной рукой держась за ванты а другой закрывая глаза от солнца и оценивая расстояние.

– Капитан! – позвал, перекрикивая свистящий ветер, Лич.

– А?

– Мы слишком далеко ушли от остальных.

Я обернулся и чертыхнулся. Все же как хорошо шататься по Морям в одиночестве. Пора сбавить ход. Отдающая зеленоватым физиономия матроса только подтвердила это.

– Легче, парни, малый ход! Кливера на гитовы! Нирал выбрать! Фал потравить! Тим, не спи!

Скоро нас нагнали остальные и мы причалили. Погоня никуда не делась, военная дивизия из 8 линейных кораблей крейсировала у входа в гавань. На следующий день к нам прислали шлюпку с предложением сдаться. В ответ они получили кукиш и приглашение пройти в одну известную точку человеческого тела. Они решили придерживаться стратегии “Рано или поздно вы отчалите, и тогда мы вас поймаем”.

Мы сидели в таверне “Красное дерево”, задумчиво дымя и вертя в руках кто – нож, а кто – монету.

– И все же, Дюк, что будем делать, если они решат причалить к берегу?

– Встретим их, – я пожал плечами. – Живыми не возьмут.

– Тебя однажды взяли, – съязвил Трик.

Волна ярости нахлынула на меня, но, благо, с годами я научился хоть немного ее сдерживать.

– Это была ночь, – сквозь зубы процедил я. – И я не ждал нападения. Сейчас совершенно другая ситуация, – тут я взял себя в руки. – Распустите своих людей – разрешите заняться грабежом. Все равно от них теперь ничего не зависит.

– От нас тоже? – робко, с надеждой в голосе спросил кто-то.

Я махнул рукой.

– Идите, куда душе вздумается. Ближайшие несколько дней вы мне не понадобитесь. Ну, а когда понадобитесь, вы не пропустите.

Они издали радостный клич и ускакали. Я сплел пальцы вместе и задумался. Искренне хотелось радоваться вместе со всеми – вспомнить веселую свою молодость, вооружиться несколькими бутылками выпивки, найти какую-нибудь прелестную девицу и уйти в забытье, но что-то безжалостно грызло изнутри. Страх. Мальчишка, не боящийся заглянуть в глаза опасности и рассмеяться ей в лицо, умер и редко давал о себе вспоминать. Я тяжело вздохнул и вышел из надстройки.

Парни не заставили себя уговаривать и в течение пары дней на острове только и было слышно, что про грабежи да убийства. Линейные корабли все еще маячили милях в 4 от берега, надо думать, в счастливой уверенности в своей победе. Однако они оказались неправы. Думая, что они загнали нас в ловушку, они попали в нее сами.

Буквально через пару дней подошли наши авангард с арьергардом. Когда новость об этом разлетелась по всему острову, мои ребята быстро слетелись назад к гавани. Кордебаталия присоединилась к подоспевшим пиратам. Королевская дивизия оказалась меж двух огней, численность наших превышала количество противников раза в два – победа не заставила себя ждать.

Мы выстроились в шеренгу – на каждое флотское судно приходилось по два пиратских – и начали обстрел. Это больше походило на бойню, чем на честное сражение. Грохот звучал недолго – я дал приказ, при возможности, не наносить сильный урон. Когда завеса дыма из-за пушечных выстрелов исчезла, нашему взору открылись наши будущие трофеи.

Не вижу смысла рассказывать, что было дальше. Они причалили, мы поделили добычу и распределили людей, согласившихся мне служить. Добыча в общем составляла около 600 000 – с кораблей, и то, что собрали наши ребята на острове. Звучит как целое состояние, но столько-то я заплатил офицерам, столько-то дал семьям погибшим, и – я снова нищий. Ну, ничего.

В этом, собственно, и состоял весь мой “грандиозный” план. Показать себя флоту и заманить их в гавань, куда изначально лежал курс остальных двух дивизий. После этого мы там боле не задержались и покинули гавань, пока одна прекрасная дама по имени Фортуна от нас не отвернулась.

Шхуна шла с пленниками на борту, выжидая момента для их отпущения. Во время пересменки я улучил момент и вызвал к себе контр-адмирала. Его завели, закрыли за ним дверь. Мужчина стоял, потирая затекшие запястья, искоса поглядывая на меня и оглядываясь в моей небольшой и отнюдь не адмиральской каюте. Среднего роста, возраста и сложения, с русыми волосами и ровной осанкой. Его физиономия показалась мне знакомой. Вполне может быть. Я молча показал рукой на стул рядом. Он с достоинством сел.

– Что вы намерены делать с нами, коммодор? – прямо спросил он. Я улыбнулся.

– Ответите мне на один вопрос – отпущу. В полном составе, живыми и здоровыми.

Презрительная усмешка искривила его чувственные губы.

– Откуда такая щедрость, коммодор?

– Мне озвучивать вопрос? – нетерпеливо поинтересовался я. Он кивнул. Я собрался с духом и тихо произнес:

– Где северный вице-адмирал?

Он озадаченно посмотрел на меня. Вдруг улыбнулся и ехидно спросил, сделав акцент на последнем слове:

– А у вас что к нему за дело, а, коммодор?

Я скрипнул зубами.

– Это неважно. Скажите мне, где он, и я вас отпущу.

– Или?..

– Или смерть. Выбирайте.

Искра страха мелькнула у него в глазах, он заерзал. Я добавил:

– Врать не советую. Ну так что?

Контр-адмирал с отчаянием взглянул на меня и замямлил:

– Я не знаю… Мы не встречались с ними уже полгода… Коммодор, прошу…

– Ясно, – пренебрежительно буркнул я, поднимаясь и поднимая дрожащего от страха военмора. Он даже не сопротивлялся, когда я повел его к выходу. Сбагрил помощникам со словами:

– Отведите его к Хакиму, пусть посмотрит его.

Кент со смешком оглядел его.

– Что ты с ним сделал, Дюк? Он же сейчас рассыпется от ужаса.

– Задал один вопрос.

Я отошел к фальшборту, чтобы подумать.

Отпустив пленников, я распустил наших, куда глаза глядят. Последний шаг был весьма рискованным, поэтому требовалось пока не вылезать и сидеть тихо. Поэтому я придумал кое-что, не сильно виднеющееся из-за волн.

Я взял пятерых своих головорезов и приказал оставить нас посреди Моря со шлюпкой и без провизии, отправив шхуну ждать моего сигнала за мысом. Нам предстояло разыграть потерпевших кораблекрушение. Самой главной проблемой, как обычно, являлся наш внешний вид. Отжатая у того несчастного куртка на мне вполне красноречиво могла засвидетельствовать несколько дней лишений, парни не сильно отличались от меня, так что к одежде вопросов возникнуть не могло. Дело в том, что мы сами выглядели, пожалуй, чересчур здорово. Именно поэтому я не стал брать с собой еды. Представить себе не можете, как хорошо спать в шлюпке, убаюканный волнами, под открытым звездным небом, дрейфуя в лодке. Так что я, пожалуй, даже начал жалеть, когда, через пару дней, все же увидел очертания капера – четырехмачтового корабля. У меня по лицу скользнула недобрая улыбка, я готов был плясать от радости – какая удача, именно то, что мне нужно. Вместо плясок я просто помахал в воздухе руками и нас заметили.

Мы, делая вид, будто не можем делать этого без посторонней помощи, поднялись на борт. Я, с замирающим сердцем – не узнают ли меня? – начал горячо благодарить своих мнимых спасителей. Парни скромно стояли в стороне, предоставляя церемонии мне.

– Как вы? – участливо спросил меня светловолосый мужчина среднего роста, солидного телосложения и благородного профиля. Капитан.

Я “пошатнулся” и уцепился за ванты, чтобы устоять. Грустно улыбнувшись, я ответил:

– Как еще я могу быть? Как вам, однако, повезло, что вас не коснулся тот шторм, как повезло! Бедную мою “Молнию” швыряло, как деревяшку. Кроме нас, никто не уцелел, – тихо и трагично произнес я, садясь на лавку и закрывая лицо руками. Я нашел именно то, что искал – сочувствие, но также, как и ожидал, подозрительные расспросы:

– Кто вы?

– Это наши матросы, а сам я – всего лишь Хоукс, сэр, капитан несчастной торговой бригантины “Молния”, не более, – жалобно ответил я.

– Что ж, добро пожаловать на борт “Покорителя морей”, – после некоторой паузы гордо произнес капитан. Я поднял полные благодарности глаза как раз в тот момент, чтобы перехватить его взгляд, устремленный на мою левую четырехпалую руку. Наверно, не стоило идти на это именно мне. Тем не менее, я с улыбкой горячо пожал ему руку, как бы между прочим отводя левую за спину.

– Благодарю вас, сэр.

– Обыщите их, – обратился кэп к одному из своих офицеров. Я почувствовал на своей спине испуганные взгляды моих ребят и поспешно произнес, подняв руки:

– Не торопитесь… командир. Я старший среди нас – меня и обыскивайте, а мою команду прошу не обижать. Мы так устали.

Он посмотрел на меня с недоверием в глазах, на что я ответил самой невинной своей улыбкой. Он махнул своим помам головой и они подошли ко мне. Они нашли у меня нож и пистолет – самый обыкновенный набор, но капитан все равно спросил:

– Зачем это торговцу?

– Я не военмор, сэр, вы правы, – усмехнувшись, “признал” я. – Но Море различий не делает.

Я был прав, и он это знал. Поэтому ему ничего не осталось, кроме того, чтобы, втюхав нас своим офицерам, вернуться к своим обязанностям.

Мы получили радушный прием. К моему вящему счастью, мои ребята разыгрывали из себя несчастных вполне умело. Мне оставалось лишь последовать их примеру.

– … Были мы тогда на 63 широте, – начал я. Мы сидели в кают-компании, я был “во главе стола”, матросы примостились вокруг, привлеченные рассказом из моего опыта. – Небо ясное, что личико какой-нибудь прелестной девчушки, ветер верный, команда веселая. Я стою себе спокойно у фальшборта, курю, ничего не предвещало беды. И тут из неоткуда, как чьей-то рукой нарисованная, появляется волна. Тихая, тяжелая, страшная, 80 футов в высоту! Мы даже охнуть не успели, как, – я с силой хлопнул рукой по столу, со стола свалилась кружка, а со стула рядом – какой-то боец. – Волна со всей мощи хлопнулась на палубу. Все исчезло под водой! Кто-то не преминул вывалиться за борт, меня свалило на палубу, что-то затрещало – уж что, рангоут ли или наши кости, не знаю. Легкие наполнились водой – ледяной, как взгляд какой-нибудь железной леди, я почувствовал, как торопливо убирающееся с опердека Море уносит меня с собой. Ну, я вылез из-под свалившегося на меня рея, вцепился в бакштаг и… Что-то не так, сэр?

Рогатые обернулись на своего командира, на присутствие которого я указал своими последними словами. Он бесшумно, как та волна, спустился в кают-компанию.

– Нет, мистер Хоукс, все превосходно, – натянуто улыбнувшись при виде этого символа доброжелательности на моем лице, произнес он. – Рад видеть, что вы нашли с моими ребятами общий язык.

– Я сам оттуда же, – засмеялся я. – Боюсь, что найти общий язык я только с ними и способен.

– Очень хорошо, – отчеканивающим тоном ответил он и с достоинством поднялся наверх.

Скоро ко мне привыкли почти все, кроме, как вы можете судить, капитана. Он никогда не выказывал этого, но я это чувствовал, да и периодически ловил на себе подозрительные взгляды. Чтобы не рисковать, я старался всеми способами избегать разговора с ним и по возможности расположить его к себе. Тем временем корабль шел в порт. Чтобы достигнуть его, им требовалось обогнуть мыс.

Это был шестой день нашего совместного плавания. Я спокойно стоял у фальшборта, в ожидании того, чтобы дать сигнал нашим идти в наступление, когда ко мне подошел капитан “Покорителя”. Я улыбнулся ему, думая, что он лишь подошел к первому попавшемуся свободному человеку, чтобы услышать нормальную человеческую речь, а не матерки да ругательства, вырывавшиеся из матросских уст. Но оказалось, что он хотел поговорить именно со мной.

– Не сочтите за дерзость спросить вас?

– О, ну что вы, я у вас в неоплаченном долгу, – произнес я, меняя расположение рук, положенных на планширь.

– Слышали вы когда-нибудь про пирата, носящего имя Дюк?

Я напустил на себя равнодушный вид, хотя понял, куда он клонит.

– Да, слыхал. Личность, на мой взгляд, не интересная и не достойная, чтобы на его обсуждения тратили время такие джентльмены, как вы.

Он проигнорировал лесть и спросил:

– Сколько вам лет?

– Сорок один. А почему вы спрашиваете? – На деле я был тогда на год младше, но я помнил, что в газете написали мой точный возраст. Конечно, совершенно не сложно к этому прибавить один, минувший с момента, как я бежал, год.

– Стало быть, вы с ним погодки?

– Стало быть так.

– Вы всю жизнь занимались только морским промыслом?

– О, да, – ответил я, начиная немного нервничать – это начало походить на допрос, нежели на дружескую беседу. – А вы… – я хотел, по правилам этикета, поинтересоваться о том же, но он прервал меня:

– Что означает эта повязка?

Я засмеялся, чтобы скрыть волнение, и начал как бы невзначай отходить.

– Она означает, что я не отличаюсь хорошим вкусом. Но в экваториальных широтах, как вы, конечно, знаете, так печет, что…

– А куда, сударь, делся ваш палец? – поинтересовался он, наступая на меня. К тому времени я уже не сомневался в его намерениях, да и он их не скрывал.

– Случай на работе, – ответил я, пожимая плечами. – Почему вы спрашиваете?

– А потому, дорогой мой друг, что я не совсем верю в ваш рассказ про кораблекрушение, – он уже конкретно прижал меня к переборке рубки.

– Почему? Неужели вы будете отрицать возможность несчастного случая?

– Нет, не отрицаю. Вам уже говорили, что вы очень плохой лжец?

Я основательно разозлился. Ну не может быть все так плохо!

– А что?

– А то, что я вам не верю!

– Почему?

– Что-то уж больно вы мне напоминаете морского разбойника, сударь!

Я незаметно бросил взгляд за борт. Нет, не с желанием утопиться, отнюдь, – я посмотрел на расстояние до мыса, где скрывались наши. 2 кабельтова. Пора.

– Вы очень проницательный человек, капитан, – сказал я, и, одной рукой уложив его на месте, другой подхватил падающее тело. Вытащив из его морской кобуры пистолет, я зарядил его и пальнул в воздух. Забрав также и его саблю, я посмотрел в сторону мыса, из-за которого быстро вынырнула моя “Ла Либре”. На флагштоке гордо развевался черный флаг. Матросы всполошились от звука выстрела, и это привлекло их внимание к наступающей опасности.

– Командир! – заорали они и с изумлением перевели взгляд на лежащего на палубе капитана и меня, стоящего над ним. Следующий крик застрял у них в горле. Я улыбнулся и спокойно крикнул:

– Ну что, будем устраивать баталию, или сразу сдадитесь?

Команда, все еще ничего не понимая, медленно обернулась к своим мнимым товарищам. Они обнажили заранее приготовленное оружие. Солдаты встали на другой галс – увидели меня, посмотрели в сторону – и обнаружили уже ложившуюся в дрейф рядом шхуну. Окружены.

Честно, я ждал, что они сейчас вскинут лапки вверх, но я ошибся.

– Устроим баталию, если вы не трусите, – услышал я гордый выкрик. Я криво улыбнулся и тихо сказал:

– Да будет так.

Я махнул своим рукой: вперед. Они повиновались. Сам же соскочил на шкафут. К тому моменту со шхуны на борт перепрыгнули остальные. Завязалась бойня.

Крики, лязг железа, опасность. На нашей стороне были явные преимущества, я не хотел излишнего кровопролития. Конечно, за это я заплатил немного большим количеством царапин, чем я мог получить, но давайте не будем никого смешить. Не вижу особого смысла рассказывать, как проходил бой. С нашей стороны оказались только лишь раненые, с их – тоже, не считая пары погибших. Скоро мы победили.

– Я не убью вас, – произнес я, прохаживаясь вдоль шеренги из пленных. – Вы храбро сражались, когда я высажу вас на землю, я оставлю вам ваше знамя и ваше оружие – тогда вы не будете считаться побежденными. Этого хватит?

– Нашу честь все равно не восстановить, коммодор, – с печальной ухмылкой сказал капитан, блестя на солнце своим темно-фиолетовым фингалом. – Делайте с нами, что хотите.

– “Нашу честь”! – раздраженно передразнил я. – Что тебе дороже – жизнь или “честь”?

– Тебе этого не понять, – горделиво вздернув подбородок, заявил тот в ответ. Я громко фыркнул.

– Я тоже был военмором, друг мой, и был им достаточно долго, и мне известно это слово.

– Но тем не менее ты предал свою родину, свой народ! Ты обманул нас!

– Мое отечество не спасло меня, мой народ меня предал. Так что теперь моя родина – это Море, а мои люди – это они, – я махнул рукой в сторону стоящих в стороне матросов. – Я никого не предавал. Ну а насчет вас – кто ж вас просил принимать на борт шайку пиратов? Ладно, оставим это. Скажи, у тебя есть семья?

– Жена и дочка.

– Ну вот. Каково им будет, если они останутся вдовой и сиротой?

– Однажды мы с ними увидимся вновь, – тихо сказал он и откинул голову.

– Избавь меня от своих грез, пожалуйста. Отойдем?

Он с некоторым удивлением кивнул. Я взял его под руку и мы сделали несколько шагов на бак. Тогда я вполголоса произнес:

– Ты знаешь, где сейчас северный вице-адмирал?

Капитан сдвинул брови вместе и с недоумением взглянул на меня. В это время он ехидно улыбнулся.

– Это что-то личное, верно?

– Ты – офицер, следовательно, умеешь отвечать по делу. Ну?..

– Даже если бы я знал, я бы не сказал!

– Если я у тебя ничего не узнаю, я тебя убью.

– Я думал, что ясно дал понять, что меня не страшит смерть.

Я тихо выругался.

– Да вы все сговорились, что ли?

– Что? – переспросил он, не разобрав мой бубнеж.

– Ничего. Так, вы, – я махнул рукой парням. – Вы, вы. Идите сюда. Устройте вот этих, – я одним жестом охватил половину пленных, – в кубрике на “Ла Либре”, а остальных – на “Покорителе”. И уберите оттуда все. Сами поютитесь уж в каютах. Кент, ты – капитан. Все ясно?

Помощник мой просиял, но спросил:

– Но, Дюк, почему ты не возьмешь себе этот корабль?

– Зачем?

– Он… ну… больше.

– У меня комплексов нет. Он тебя не устраивает? Могу вернуть его владельцу.

– Нет-нет, я лишь… – спохватился было он, но я перебил его:

– Да шучу я, шучу. Идите, капитан Кент, и впредь не забывайте – для меня лучше “Ла Либре” корабля нет. Ступай.

Бывший помощник с достоинством перешел со шхуны на “Покорителя”. Мы перерубили концы абордажных кошек, выбрали гика-шкоты и, подхваченные муссоном, пошли дальше.