Моя безупречная жизнь

Я снова внимательно осмотрела двор, ища движущуюся тень Люс, но тут вдруг включились разбрызгиватели на лужайке, и от неожиданности я чуть не выскочила из штанов. Послышался шум мотора – значит, Люс удалось незаметно проскочить. Я за ней не успевала. Пока возилась с ключом зажигания, она уже проехала до конца улицы и исчезла. Бросив ключ на колени, я ошарашенно уставилась на ореол водяной пыли над лужайкой. Было поздно, пора домой.

Вдалеке опять залаяла собака. На кого она лаяла? И тут кто-то тихо постучал в окно моей машины.

Глава 4

По ту сторону стекла возникло лицо. Меня будто током ударило. Время остановилось.

Я схватилась за ключ зажигания и уже начала поворачивать его, когда услышала свое имя.

– Хана? – Голос парня звучал приглушенно.

Я моргнула. Сквозь стекло перед глазами проступили знакомые черты.

– Джеймс?

Джеймс Ли был последним человеком, которого я ожидала увидеть возле странного особняка в Маклине. Я чуть опустила стекло.

– Что ты здесь делаешь?

– Я хотел спросить тебя о том же, – ответил он.

На верхнем этаже дома зажегся свет, и мы оба оглянулись.

– Не стой на виду, – прошептала я и кивком указала на сиденье рядом с собой. – Залезай.

В длинном списке людей, с которыми я не хотела бы оказаться наедине в машине, Джеймс Ли занимал первое место. И вовсе не потому, что он мне не нравился – очень даже нравился, во всяком случае раньше, – а потому, что ему удивительным образом всегда удавалось видеть правду.

Мы дружили с детства – наши матери случайно познакомились на благотворительной акции, когда мы были еще маленькими. Они быстро нашли общий язык, поскольку обе были китаянками – единственными среди собравшихся. В результате нам с Джеймсом впоследствии часто приходилось скучать вдвоем на всевозможных мероприятиях – у него или у меня дома, в конференц-залах, на банкетах, в вестибюлях отелей. С ним связаны одни из лучших воспоминаний детства. Вижу как сейчас: мы сидим под длинным столом, накрытым белой скатертью, с тарелкой, полной закусок и сладостей, и читаем друг другу по очереди загадки для юных детективов. Мимо нас мелькают чьи-то ноги, а мы пытаемся разгадать очередную тайну.

Но после поступления в школу Святого Франциска все изменилось. Мы стали вращаться в разных социальных кругах. Я была популярной и общительной девочкой, с которой все хотели дружить, а Джеймс предпочитал компанию нескольких близких друзей и книг, искренне презирал вечеринки, пустую болтовню и спортивные мероприятия – короче, все то, вокруг чего крутилась жизнь школы.

Мои тогдашние подруги начали замечать Джеймса только в девятом классе, после того как он вытянулся за летние каникулы аж на десять сантиметров и черты его лица вдруг обрели твердость и четкость.

«А он в самом деле хорошенький», – говорили между собой девочки, а мне было странно и дико это слышать. Я даже не сразу поняла, что они обсуждают Джеймса – моего Джеймса. Того самого, который однажды опустошил все запасы овсянки у нас дома и выпил всю самую вкусную содовую, оставив мне только лимонную. Того, кто вечно засыпал меня вопросами и невозмутимо говорил в лицо те вещи, о которых следовало промолчать. Наблюдая за подругами, пялившимися на Джеймса, я внезапно и сама посмотрела на него другими глазами, как будто открыла для себя заново.

Но все это было до Катастрофы. До того, как окружающие начали дистанцироваться от нашей семьи. До того, как я услышала ругань наших мам на кухне, после чего между ними пробежала трещина – вначале небольшая, но быстро превратившаяся в пропасть, разделившую позже и нас с Джеймсом. До того, как я назвала его позером и перестала с ним общаться.

И вот сейчас я увидела его снова. Он и правда был красив. Высокий и прямой, как стрела, с открытым мальчишеским лицом, на котором читалась способность чувствовать глубоко и искренне. Одевался он вполне прилично, но, казалось, ему совершенно все равно, что на нем надето и какая у него прическа. Он не делал ничего, чтобы выглядеть круто, но всем своим видом излучал спокойную уверенность и сдержанность. Еще больше привлекало то, как Джеймс себя вел. Никогда не стремился произвести впечатление на ребят, которые были популярнее или влиятельнее его, увлекался не людьми, а идеями – статьями, книгами, фильмами. Мало кто удостаивался внимания Джеймса, и оказаться в числе этих избранных было особенно приятно.

– Так какое ты имеешь отношение ко всему этому? – спросил Джеймс.

Я словно услышала первые ноты знакомой, но давно забытой песни. Мы заговорили впервые за два года.

– Расскажи сначала ты, – сказала я.

– То есть опять у нас все повторяется?

– Что повторяется?

– Мы снова ходим вокруг да около.

Все эти два года я избегала его взгляда, но сейчас посмотрела прямо ему в глаза. В детстве мы проводили столько времени вместе, что, казалось, в какой-то момент стали тенями друг друга.

– Ты же сыщик, – сказала я. – Вот и догадайся сам.

Джеймс был главным редактором школьной газеты «Пустельга»^[3], он с детства хотел стать журналистом.

– Дом. Логан О’Хара. Двойник Логана. Люс Эррера, а потом ты, – пробормотал он, задумчиво глядя на меня. – Я видел, как ты подъехала следом за Люс, и, судя по фотоаппарату и недоделанной домашке, готов поспорить, что начала слежку за ней еще у ее дома. Вопрос – зачем?

Я уж и забыла, как ловко он все подмечал. Знала бы, что он запрыгнет ко мне в машину, спрятала бы все улики. Тем не менее я тоже почерпнула от него очень важные сведения. Джеймс уже находился возле дома, когда подъехали мы с Люс, то есть он не выслеживал кого-то из нас. Явился сюда сам.

– Возможно, у тебя очередное дело, – продолжил Джеймс. – Дело, которое касается Люс Эрреры. От такого Хана Ян Лернер не смогла бы отказаться. – Он посмотрел на меня. – Я прав?

Я состроила бесстрастную физиономию:

– Нет.

– Ты умеешь врать, – сказал Джеймс. – Большинство тебе поверит, но только не я.

Я упорно отказывалась признавать его правоту, но он и так знал, что угадал.

– Ладно. Теперь моя очередь.

Я мысленно отметила все детали. Из кармана куртки торчал блокнот на пружине. Вся одежда черного цвета, как у человека, который хочет остаться незамеченным. Машину Джеймс припарковал вдалеке, с другой стороны подъездной аллеи.

– Ты следил за Логаном, и он привел тебя сюда. Предположу, что ты пишешь о нем статью и только сейчас осознал, что все гораздо запутаннее, чем ты думал. Сначала ты перепугался, потому что не любишь, когда тебя сбивают с толку. Но, увидев меня, испытал облегчение, поскольку, сам понимаешь, я быстрее разгадываю загадки. Однако ты слишком гордый, чтобы просить о помощи, поэтому решил сделать вид, будто знаешь больше меня, в надежде, что я поделюсь с тобой информацией.

Джеймс поморщился:

– Я рад, что ты не работаешь в школьной газете.

– Потому что я заняла бы твое место?

– Потому что с тобой трудно работать и ты мигом бы разрушила дружескую атмосферу.

У меня сдавило горло. Следовало ожидать от Джеймса подобного выпада в свой адрес, тем более сейчас, когда мы обменивались «любезностями», и все равно его слова меня сильно ранили. Как бы мне ни хотелось верить, что он не прав, в глубине души я знала: все именно так и есть. Даже оказавшись на низшей ступени социальной иерархии в классе, я все еще была очень высокого мнения о себе. Однако Джеймс не понимал одной простой вещи – я не умела вести себя иначе. Это была моя броня, и я не желала снимать ее.

– Почему же ты тогда сидишь в моей машине и обсуждаешь это дело со мной? – спросила я.

– Потому что ты сказала мне сесть в машину, – ответил Джеймс. – И я тебя здесь не искал. Ты сама приехала и увидела то же, что и я. Так что выбора у меня не было.

– Ну, в отличие от тебя, мне не нужна ничья помощь.

Джеймс покосился на меня с недоверием. Я и сама не верила своим словам. Но страшно не хотелось признавать, что мне нравилось происходящее – соперничество, вызов, словесные перепалки с человеком, который владеет аналитическими приемами ничуть не хуже меня. Это было так приятно, как будто я заново переживала моменты из детства.

– Спрашивай, – сказал Джеймс. – Я же знаю, что тебе этого хочется.

Я притворилась, что не понимаю.

– Спрашивать о чем?

Он бросил на меня нетерпеливый взгляд.

– Хорошо. Не хочешь обмениваться информацией – не надо. Умолять не буду.

Он потянулся к дверце, и я не выдержала:

– Ну ладно. О чем ты собрался писать?

Как-то раз в четверг после уроков, когда все в школе уже разошлись по домам, Итан – младший репортер школьной газеты – зашел в мужскую раздевалку, чтобы поискать потерянные наушники, и вдруг услышал разговор в дальней душевой кабинке.

– Из-звини, – заикаясь, произнес мальчишеский голос.

Похоже, это был Крис Пилкер-Джонс, девятиклассник, недавно попавший в команду по гребле. Последние занятия он пропустил из-за того, что растянул ногу.

Итан замер, чтобы его не услышали.

– Скажи это ему, – произнес другой парень в той же кабинке. Кажется, это был Логан О’Хара.

Пригнувшись, Итан попытался рассмотреть обувь на ногах говоривших. Судя по кроссовкам, Крис стоял спиной к стенке, а Логан – прямо перед ним и толкал его в грудь.

– Скажу, – в отчаянии взвыл Крис. – Хорошо. Скажу.

– Повторяй за мной, – приказал Логан. – Ты ничего не видел.

– Я ничего не видел.

– Вот и отлично. А если узнаю, что ты кому-то проболтался, я тебя уничтожу.

Итан выскользнул из раздевалки. Позже в тот же день он сообщил об этой ситуации Джеймсу. Оба решили, что речь шла о «дедовщине» в команде – проблеме, заслуживающей внимания, поскольку гребцы считались образцово-показательной группой. Они были примерными учениками, которые вставали до зари на тренировки, подрабатывали волонтерами в свободное время и гордились тем, насколько они честные и дружные. Джеймс всегда относился к ним с легким недоверием. И вот, кажется, теперь безупречный образ дал трещину. Джеймс решил понаблюдать за самыми популярными членами команды, особенно за Логаном, их неформальным капитаном. Он попытался тайком пробраться на вечеринку гребцов, надеясь, что там подтвердятся некоторые его подозрения, но Логан ушел оттуда в самый разгар веселья. И через полчаса был в особняке в Маклине.

– Ну, а как ты сюда попала? – спросил Джеймс с соседнего сиденья.

Рассудительная часть меня, отвечающая за мою безопасность и знающая, что любая информация может быть использована мне во вред, советовала не посвящать Джеймса в детали произошедшего. Но… почему бы и нет? Я ведь еще даже не согласилась взяться за дело, и, если честно, мне нужна была помощь.

– Мне пришло сообщение от анонимного отправителя, – сказала я, потом поправила себя: – От потенциального клиента. Этот клиент сообщил, что Люс во что-то вляпалась и ей надо помочь, а потом пообещал за это пять тысяч долларов. Он представился Три.

– Три? – удивился Джеймс. – Почему три?

– Сказал, я узнаю, когда закончу дело. Мне известно только, что он тоже ходит в школу Святого Франциска, знаком со мной лично и достаточно богат, чтобы заплатить в десять раз больше обычного.

– Это не особо сужает круг подозреваемых, – заметил Джеймс.

– Знаю.

– Я начинаю думать, что происходящее никак не связано с «дедовщиной» в команде гребцов, – пробормотал Джеймс.

– Кажется, что никак, – согласилась я.

– Давай выстроим факты, – сказал Джеймс. – Крис стал свидетелем некой ситуации, и теперь Логан угрозами заставляет его молчать. Неизвестный нанимает тебя, чтобы помочь Люс решить некую проблему, над которой она бьется. Ты отправляешься к ее дому и видишь, что она тайком следит за Логаном, а затем наблюдаешь встречу Логана с двойником.

– И вот мы здесь, – заключила я.

– И вот мы здесь, – повторил Джеймс и посмотрел на меня. – Значит, над этим ты сейчас работаешь. И что же, по-твоему, происходит?

Обычно люди спрашивали моего совета только потому, что я была единственным человеком, готовым им помочь. Но сейчас разговор шел на равных, Джеймс искренне интересовался моим мнением, и это было приятно.

– У Логана есть какой-то секрет. Крис и Люс узнали о нем или вот-вот узнают. И нам с тобой тоже удалось приоткрыть завесу над всей этой историей.

Джеймс перевел взгляд на особняк.

– Звезда команды встречается со своим двойником поздно вечером в таинственном доме. Зачем?

Впервые за долгое время у меня не нашлось готового ответа. Но я ни капли не сомневалась, что Три нанял меня раскрыть именно эту тайну. И над ней же билась Люс.

– А твой анонимный клиент, – спросил Джеймс, который думал о том же, о чем я, – он тут с какого боку?

Я вспомнила сообщения от Три. Похоже, был только один способ выяснить его роль в этой истории. Но для этого требовалось узнать, что известно Люс, а значит – раскрыть секрет Логана.

Повернувшись к Джеймсу, я повторила последнее сообщение Три:

– Узнаю, когда закончу дело.

Глава 5

Самое лучшее средство от бессонницы, не считая диазепама, которым злоупотребляла моя мама, – это включить самый скучный и усыпляющий документальный фильм про природу и смотреть его на диване в темной гостиной, запивая крекеры теплым молоком.

Я вообще плохо спала последние два года, а конкретно этой ночью мне не давали уснуть мысли о Логане и его двойнике. Каждый раз, закрывая глаза, я видела странный взгляд этого «клона» и его лицо, так похожее на оригинал. Если бы у меня не было фотографий, я, возможно, убедила бы себя в том, что это просто обман зрения, что игра света и расстояние сыграли со мной злую шутку. Что же такое обнаружила Люс? Что видела я?

– И где мы сегодня ночью? – поинтересовался папа, внезапно заглянув в комнату из коридора и напугав меня. – А, Африка к югу от Сахары.

Я шумно выдохнула.

– Ты только что сократил мою жизнь на год.

– Если бы не я, тебя вообще бы не было, – ответил папа. – Так что на самом деле я подарил тебе жизнь.

Я закатила глаза.

Папа внимательно смотрел на меня, не переставая улыбаться, и я поняла, что за его шутками скрывается беспокойство.

– Так почему ты не спишь? – спросил он.

– Совсем не обязательно так за меня волноваться. Зак все время сидит по ночам, и ты не стоишь у него над душой.

– Еще как стою, – сказал папа. – В этом доме я донимаю каждого одинаково, всем достается поровну. Но Зак более предсказуем. Если он не спит, значит, взрывает киборгов у себя в компьютере. Тебя же расшифровать сложнее.

Невозможно было не поддаться папиному очарованию, очень трудно – не довериться ему. В глубине души мне ужасно хотелось все ему рассказать, но я лишь пожала плечами:

– Меня мучит убийственное давление стремительной жизни тинейджера в современном мире растущего перфекционизма и бессрочной цифровой реальности.

– Понятно. – Папа нахмурился.

– А ты почему не спишь?

– По той же самой причине.

Я рассмеялась. Он бросил взгляд на экран.

– Ну ладно, смотри дальше.

Он было повернулся, чтобы уйти, но я окликнула его:

– Пап? А ты скучаешь по нашей прежней жизни?

Не знаю, зачем я спросила, ответ мне и так был известен.

– Каждый день.

В следующие два дня в школе не происходило ничего особенного. Пока я переваривала увиденное, мои одноклассники болтали с друзьями и метали фрисби во дворе, даже не подозревая, что у Логана О’Хары есть двойник, с которым он встречался в чьем-то странном доме.

Я незаметно наблюдала за ним. В столовой Логан, как обычно, обедал в окружении друзей. В холле второго этажа, проходя мимо своего друга Кита, шепнул ему пару слов и коротко пожал руку. На уроке английского тихонько бормотал что-то Люс, поглаживая кончиками пальцев ее запястье. Со стороны они выглядели счастливой парочкой.

Мне хотелось взяться за это дело – и в то же время было страшно. Пугало не увиденное возле незнакомого дома, а внезапное осознание того, как отчаянно мне хочется помириться с Люс. Я понимала, что былую дружбу не вернуть, но была согласна даже на то, чтобы просто находиться неподалеку, тайно наблюдать за ней. И было страшно, что Три об этом знал. Меня словно заманивали в ловушку, тыкали носом в новенькую двадцатидолларовую купюру, лежащую посреди тротуара, заполненного прохожими. Но я чувствовала: стоит мне наклониться и схватить ее – сразу начнутся проблемы.

И я тянула время, надеясь, что найдется повод отказаться. Но чем дольше я наблюдала за Логаном и Люс, тем сильнее меня мучили их неразгаданные секреты. Джеймс чувствовал то же самое – я видела в классе, как он то и дело отвлекается от рассказа учителя и кидает взгляды то на Логана и Люс, то на меня.

После ночного разговора в машине, когда мы так ни о чем и не договорились, наше общение снова сошло на нет. Я не была членом школьной редколлегии, а он не разгребал чужие неприятности; случай свел нас вместе, но каждый преследовал свою цель. Моя задача заключалась в том, чтобы понять, в чем проблема, решить ее и сохранить в тайне. Джеймс, наоборот, должен был поведать о результатах расследования как можно большему количеству людей. Я не собиралась помогать ему, он не собирался помогать мне. Наши пути разошлись, дальше каждый сам по себе. Успехов. Всего хорошего.

Так почему же я поглядывала на него во время уроков? Следила за тем, как он сжимает челюсти, записывая за учителем, как склоняет голову набок? Почему все время вспоминала о том, что чувствовала, сидя рядом с ним, слыша, как он произносит мое имя? В ту ночь моя машина превратилась в капсулу вне времени: пока ты находишься внутри нее, проблем прошлого и настоящего не существует. И теперь, убеждая себя, что мне нравится работать в одиночку, я все равно мысленно возвращалась туда.

Наверное, я слишком явно пялилась, потому что Джеймс поднял голову – и наши глаза встретились. Я тут же перевела взгляд на большие настенные часы, изображая, будто слежу за временем, а когда он отвернулся к доске, тоже уставилась на учителя и до конца урока больше никуда не смотрела.

После уроков я собрала вещи и торопливо вышла из класса. По вечерам школьная библиотека, как правило, пустовала, поскольку все ходили в спортивные кружки или на дополнительные занятия. Я уселась за свой любимый стол, откуда был виден двор, и включила компьютер.

Мне следовало бы начать делать работу по истории, но я никак не могла сосредоточиться, в голове крутилась мысль, что такого Люс могла узнать про Логана. В конце концов я набрала в поисковой строке браузера слово «двойник», как вдруг завибрировал телефон.

«Так ты приняла решение?»

Это был Три. Я сжала в руках мобильный, не зная, что ответить. Он хотел узнать, возьмусь ли я за дело. А я при виде его вопроса впала в ступор.

«Меня удивляет твоя нерешительность, – написал Три. – Я думал, ты обрадуешься».

Я соображала, что ответить, когда рядом раздался голос. Я вздрогнула от неожиданности.

– «Двойник – символ двуличия», – прочитал Джеймс с экрана моего компьютера.

– Ты меня напугал, – сказала я.

– Ну извини.

– Не стоит так подкрадываться к людям, – заметила я. – Не обязательно настолько старательно соблюдать правила поведения в библиотеке.

– Учту на будущее, – ответил Джеймс. – Так ты берешься за дело?

– Что? Нет. То есть не знаю. А почему ты спрашиваешь?

Джеймс кивнул на мой компьютер:

– Исследование проводишь? Есть успехи? – Он словно проверял меня. Как будто сам искал информацию и теперь пытался выяснить, кто из нас насколько продвинулся.

– Есть, и еще какие. Спасибо, – ответила я.

Он прищурился, вглядываясь в экран.

– Я эту ссылку тоже открывал. А ты знала, что диктаторы специально отыскивали людей, похожих на себя? Потом с помощью пластических операций добивались полного сходства, чтобы дублер подменял лидера на разных мероприятиях. И тогда, в случае покушения, погибал двойник, а не диктатор.

– Потрясающе, – пробормотала я, затем спросила тише: – Так ты думаешь, что Логана, возможно, хотят убить?

Джеймс замотал головой, стараясь не выдать улыбку.

– Ты специально пришел сюда следом за мной?

Он состроил серьезную физиономию репортера, ведущего расследование.

– Да. Я за тобой наблюдал.

– Очень смешно.

Он скинул с плеча рюкзак. И вместо того, чтобы поставить его возле соседнего стула и сесть рядом, как я ожидала, Джеймс устроился через несколько столов от меня.

– Что ты делаешь? – прошептала я, хотя в зале были только мы двое.

– Сажусь.

Вообще-то я спрашивала, зачем он сел за другой стол, но он решил притвориться, что не понимает смысла моего вопроса. Хотя какое мне до него дело? Я тут сама по себе.

Я отвернулась к экрану, и тут Джеймс принялся постукивать карандашом по столу.

– Можно не стучать? – не выдержала я.

– Извини. – Джеймс сунул карандаш за ухо. – Привычка.

Он открыл ноутбук. Я вернулась к своему экрану, как вдруг меня прервал другой звук.

– Ты нарочно так громко набираешь? – прошипела я.

– Я всегда так печатаю.

– Можно подумать, что ты строчишь гневные комментарии.

– Ты же знаешь, я таким не занимаюсь. Но, конечно, постараюсь печатать потише.

– Спасибо. – Я хотела вернуться к своей работе, но не удержалась: – Ну и что ты там пишешь?

Он бросил на меня насмешливый взгляд:

– Ты, кажется, волновалась, что я за тобой слежу?

– Ну да.

– А теперь сама спрашиваешь, что я делаю?

– Может, ты только что взломал мой аккаунт, – сказала я. – Списал деньги с моего счета и покупаешь билет на самолет в другую страну.

– Для этих целей я нашел бы кого-нибудь побогаче, – сказал Джеймс.

– Это да, – промямлила я.

– Короче, ты хочешь знать, как далеко я продвинулся в деле, – заметил Джеймс.

– Я этого не говорила, – возразила я.

– Ты дала это понять.

– Ну так ты продвинулся? – спросила я.

Я видела, что он вот-вот рассмеется.

– А если я сяду за твой стол, ты скажешь, что я тебя преследую?

– Да, я в этом уверена.

Джеймс закатил глаза, но было видно, что он с трудом сдерживает улыбку. Закрыв ноутбук, он пересел ко мне, и впервые за долгое время я почувствовала, как ослаб узел в груди.

Оказалось, он узнал ровно столько же, сколько и я. Суть загадки была проста: Люс раскрыла секрет Логана. Три хотел нанять меня, чтобы я выяснила, о чем она узнала, и помогла ей «решить проблему», что бы это ни значило. Так что же такого обнаружила Люс?

Мы увидели лишь частицу пазла – Логана и его двойника в незнакомом особняке. Соответственно, начать расследование стоило с дома.

Найти информацию было несложно – следовало просмотреть отчеты о налогах, находящиеся в открытом доступе. Джеймс пошел тем же путем. По отдельности мы оба выяснили, что особняк на Хейворт-стрит, 551 принадлежит некой Мэрион Гудджой. Интернет сообщал, что ей восемьдесят четыре года, ее родители разбогатели на лесозаготовках и в прошлом она активно занималась благотворительностью, в основном делала пожертвования на исследование болезни Альцгеймера. На фотографиях к тексту была изображена женщина хрупкого телосложения, но с жестким, холодным выражением лица, типичная богатая дама из тех, что плохо обращаются с обслуживающим персоналом. Согласно некрологу, посвященному ее мужу, Мэрион давно овдовела, детей у пары не родилось. Ни у меня, ни у Джеймса не было знакомых, которые могли ее знать, и никаких связей с Логаном также не прослеживалось, поэтому по-прежнему оставалось неясно, что он делал у нее дома, да еще с двойником. Похоже, нить Мэрион Гудджой завела нас в тупик.

Следующим шагом был разговор с Крисом Пилкер-Джонсом. Предположительно он, как и Люс, узнал секрет Логана – именно поэтому тот угрожал ему в душевой. Я еще не успела побеседовать с Крисом, но обдумывала, как к нему подступиться. Джеймс, в свою очередь, уже попробовал.

– Он отказывается говорить, – немного смущенно пояснил Джеймс. – Боится.

– О чем ты его спрашивал?

– Сказал, что до меня дошел слух о конфликте между ним и Логаном. Затем спросил, не хочет ли он мне рассказать об этом.

Я поморщилась:

– Ты прямо так и спросил? Зачем?

– Я сказал правду.

– Ты ему что-нибудь предложил в обмен на информацию?

– Возможность предать случившееся огласке, – ответил Джеймс.

– Нужно было предложить то, что ему нужно. Услугу. Я помогаю тебе, ты – мне. – Я закатила глаза.

– Журналисты так не работают. Это неэтично.

– С какой стати Крис должен тебе что-то рассказывать, если ты ничего не предлагаешь взамен, а за свою откровенность он может поплатиться?

– Ты считаешь, что бесплатные билеты на концерт или приглашения на элитную вечеринку заставят его говорить?

– Так вот чем я, по-твоему, занимаюсь? – засмеялась я. – Поверь, у меня фантазия побогаче. Может быть, все-таки я с ним поговорю?

– Ни в коем случае, – сказал Джеймс. – Это мой контакт, а не твой. Я же не собираюсь идти разговаривать с Люс, не так ли?

Пришлось с ним согласиться.

– Попробую еще раз, – решил Джеймс. – Попытаюсь убедить его, что мне можно доверять. Крис – робкий девятиклассник, который еще только приспосабливается к жизни в старшей школе. Если я гарантирую ему полную анонимность, то, возможно, он заговорит. И нам не придется торговаться.

– Значит, мы так и не узнаем, что он видел, – вздохнула я.

Джеймс сжал челюсти – он всегда так делал, когда не хотел признавать мою правоту.

– Ну ладно, – сказал он. – Но все-таки: Логан, дом, двойник. Что, по-твоему, происходит?

Самым очевидным объяснением было то, что они близнецы.

– Может, родители Логана разлучили двух сыновей при рождении, потому что один оказался тяжело болен, а им был нужен красивый здоровый ребенок. – Я стала рассуждать вслух. – Больного близнеца забрали приемные родители. А когда они умерли, мальчика отдали на воспитание старому другу семьи – Мэрион Гудджой, богатой бездетной вдове. Однако каким-то образом Логан и его брат узнали друг про друга и в конце концов встретились у Мэрион дома, а мы случайно это увидели.

Я прикусила губу. Поверить в это было невозможно.

– А почему они были одинаково одеты? – спросил Джеймс.

– Ну не точь-в-точь же. И потом, здесь все так одеваются, это классический костюм старшеклассника.

– Но если Логан всего лишь встречался со своим близнецом, почему его так задело, что Крис об этом узнал?

– Потому что, если информация куда-то просочится, имидж его семьи будет безнадежно испорчен?

– Возможно, – сказал Джеймс.

– Ну хорошо, а что, если у отца Логана есть тайная вторая семья? – предположила я. – Это не такой уж редкий случай, особенно в округе Колумбия. Может, у его отца была внебрачная связь, родился ребенок – и он заплатил любовнице, чтобы та скрывала мальчика. То есть «двойник» – не близнец, а младший брат Логана. О его существовании тот узнал, когда сделал генеалогический ДНК-тест. Затем Логан связался с ним и договорился о встрече на нейтральной территории. Возможно, Мэрион – соседка брата. Ну или друг семьи.

– Если у них разные матери, они не могут выглядеть настолько одинаково, – заметил Джеймс.

– Было темно, и мы наблюдали издали, – ответила я. – Возможно, на самом деле они не так уж похожи, как нам показалось.

– Возможно, – снова пробормотал он, хотя в его тоне сквозил скепсис.

Джеймс любил разбивать мои теории в пух и прах, не предлагая при этом со своей стороны никаких разумных вариантов. Он и в детстве так поступал, когда мы, сидя под столом с закусками, разгадывали загадки для юных детективов.

Вообще-то я должна была злиться на него. Наверное, я и злилась, но в глубине души мне все это нравилось. Как же здорово, когда есть на кого злиться, есть с кем обсудить дело. Я посмотрела на ладонь Джеймса, находившуюся в миллиметре от моей, и вспомнила, сколько раз я калякала на ней дурацкие рисунки и писала всякую ерунду. А когда мы держались за руки, мне всегда представлялись речные камни – гладкие и приятные на ощупь.

– Что? – спросил Джеймс, странно глядя на меня.

Я тут же выпрямила спину и изобразила на лице недоумение.

– Что «что»?

– Ты так загадочно смотришь на меня.

– Да?

Неужели я и правда представляла, как держу Джеймса за руку? Похоже, я чуть не потеряла контроль над собой. Значит, надо уходить. Я взглянула на экран телефона.

– Что ж, это был классный мозговой штурм, но мне пора. Доклад по истории сам себя не напишет.

– Конечно, – ответил он, явно удивленный такой спешкой. – Так ты согласишься взяться за это дело? – добавил Джеймс, пока я складывала вещи в сумку.

Хоть я и успокаивала себя тем, что еще не дала окончательного ответа, мне уже было понятно, как я поступлю.

– Не знаю. А ты думаешь отказаться от затеи со статьей или все-таки хочешь поиграть в Вудворда и Бернстайна^[4]?

Джеймс рассмеялся, и я снова мысленно перенеслась в гостиную нашего старого дома. Музыка орет на полную громкость, тетради с незаконченной домашней работой разложены на кофейном столике и забыты, а мы сидим на диване с миской попкорна и по очереди читаем друг другу статьи из интернета о знаменитых теориях заговора.

– Для этого мне нужен союзник, – сказал он. – Вудворд не стал бы писать про Уотергейт^[5], не будь с ним Бернстайна.

– Ну-ну, удачи в поисках, – поддразнила я.

– Эй, у тебя телефонный номер тот же? – вдруг окликнул меня Джеймс, когда я уже направлялась к двери.

Меня охватило странное чувство, похожее на волнение.

– Ага.

– Отлично. Как только раскрою дело, позвоню тебе, чтобы поделиться результатами.

– То есть я тебя теперь не скоро услышу?

Я быстро вышла из библиотеки, прежде чем он успел заметить на моих губах улыбку.

Дорожка пестрела солнечными пятнами. Я шла к машине, пытаясь убедить себя, что было бы неплохо поработать над делом вместе с напарником. Хотя бы разок.

Впереди играла музыка, и, подняв голову, я увидела Логана: он сидел в открытом кузове своего внедорожника вместе с друзьями и Люс. Та куталась в его куртку, демонстрируя всем окружающим, чья она девчонка.

Я наблюдала за ними с дорожки. Школьная парковка всегда неофициально принадлежала самым богатым и популярным ученикам. Остальные могли только смотреть со стороны на их блестящие, вибрирующие от музыки машины, любоваться сияющими силуэтами этих хозяев жизни, озирающих свои владения.

Люс научилась играть свою роль. Она сидела, откинувшись назад, болтала ногами и сосала леденец на палочке; выкрашенные в блонд волосы уже отросли, и показались темные корни. Логан рассказывал какую-то историю, должно быть, невероятно захватывающую, потому что все внимали ему разинув рты. Со стороны можно было бы подумать, что Люс тоже слушает. Она кивала в подходящие моменты, удивленно ахала вместе со всеми. Но в те мгновения, когда, как ей казалось, никто на нее не смотрел, лицо ее становилось жестким, а взгляд – отстраненным и тревожным.

Снова все засмеялись, и с небольшой задержкой Люс тоже присоединилась к хохоту. Ее язык был синим от леденца.

Я отвернулась и написала Три:

«Я подумала о твоем предложении».

Прошло мгновение, прежде чем пришел ответ:

«И?»

«Я согласна».

Я еще раз посмотрела на Люс. Словно почувствовав мой взгляд на себе, она подняла голову – и наши глаза встретились. Ни на секунду не прерывая зрительного контакта, я ждала, что же будет дальше. Глаза Люс вызывающе сверкнули, а затем она повернулась к Логану, притянула его к себе и поцеловала.